Без памяти (гет)

Белль уснула ближе к рассвету. Голд, устало потерев глаза, поднялся. Он вряд ли сможет сейчас узнать истину о том, что же произошло в Зачарованном лесу, но, по крайней мере прояснить сторибрукскую версию событий ему никто не помешает. Да и одежда для Белль хотя бы на первое время вставала непростым вопросом: Голд не хотел светиться с покупками в магазинах города, а в ломбард ему никто платьев не сдавал.

Голд оставил для Белль завтрак, записку и телефон. С этим она точно должна была справиться в одиночестве. Логично предположив, что в прошлом Белль под проклятием могла какое-то время жить у отца (или хотя бы это было задумано в теоретический добольничный период), Голд направился к цветочнику.

Опутанный плющом дом имел два входа: спереди — в магазин и сзади — в жилую часть. Голд не даром покопался в «личных» вещах Белль, вытащив оттуда старенький телефон и связку ключей. Телефон он спрятал — покопается в нем позже, а один ключ подошел к задней двери дома цветочника.

Голд как можно тише прошел наверх, логично предполагая, что, если и искать комнату Белль, то только там. Из четырех дверей одна оказалась запертой. Голд перебрал пару ключей на связке и провернул застарелый замок. Без единого скрипа дверь мягко отворилась, и Голд чуть не с порога споткнулся обо что-то. Тихо зашипев, он вошел, прикрыл за собой дверь и включил фонарик. В комнате царил бардак: диски, одежда, книжки, наушники, разбросанные на полу, кровати, столе... Голд осторожно прошел к гардеробу. Подсветив себе, он почти не глядя вытащил несколько платьев, топов и юбок. Подумав, нырнул в шкаф с полками и собрал какие-то шорты и джинсы. Его внимание привлек комод. Оттуда Голд выудил пару комплектов белья, расчески и папильотки. На первое время вроде должно было хватить. Голд огляделся еще раз, рассчитывая обнаружить книжный шкаф, но не заметил и полки. Пара старых цветастых журналов на кровати вряд ли годились на роль книг.

Голд тихо вышел и услышал, как внизу с кашлем и ворчанием цветочник Мо Френч собирается открыться пораньше. Голд незаметно и бесшумно, насколько позволяли вещи и трость, вышел к своему кадиллаку. Закинув на заднее сиденье свою ношу, он не удержался и вернулся в дом с переднего, магазинного входа, едва только цветочник открыл дверь.

Звякнула «музыка ветра», Мо обернулся, удивляясь раннему клиенту, и испуганно застыл у пышной связки роз.

— Э... Мистер Голд, сэр? До оплаты еще неделя, разве нет?

— Неужели? Готов поспорить: через неделю вы бы удивились, что срок уже подошел.

Голд выдернул из связки одну розу. Мо завороженно следил за его рукой.

— Так срок... неделя еще... Сколько вам? — на автомате спросил цветочник, кивнув на цветок.

— Нисколько, — Голд равнодушно повертел розу. — Вам, я смотрю, тяжеловато одному справляться.

— У меня нет средств нанять продавца, — Мо злобно ощерился на ростовщика. Еще чуть-чуть — и напрямую обвинит того в непомерных поборах.

— Будь у вас наследник... или наследница... было бы легче. Впрочем, говорят от наследницы вы избавились своими же руками.

— Что? — Мо побагровел.

Голд молчал, делая вид, что увлечен выбором цветов.

— Слава богу, она сама меня от себя избавила, — зло выплюнул цветочник.

Голд внимательно слушал, рассеянно рассматривая пестрый бутон.

— Или я должен бежать за ней после всех ее попоек и хахалей? После того, как она проиграла на своем гребаном бильярде полдома?! А! Да это же вам перепродали долг! Это же вы... со своей грабительской арендой!!! — Мо на автомате грозно двинулся на Голда.

— Что, не успели перевесить долги на дочь? — жестко спросил тот.

Мо резко остановился и неприятно скривил рот.

— Не успел... Да на кого там перевешивать? Чем ей вам платить? Вы же не возьмете...

— Не возьму, — перебил Голд: ему было противно слушать излияния цветочника.

— А деньги она враз на выпивку спускает. Или спускала. Пропала как в воду канула. Да хоть бы и в воду: все лучше гнить на дне, чем в баре или за решеткой у Грэма. Вам-то какое дело? Или еще какой ее старый должок откопали? Так не выйдет! У нас договор! На двадцать лет аренды! А большего я вам ничего не дам! Сами ищите эту шалаву и требуйте с нее долги!

Возмущенную речь Мо прервал ясный звук «музыки ветра»: клиент. Цветочник отвернулся на секунду, а Голд тихо сунул обратно в связку цветок с отломанным бутоном и вышел.

С хозяином бара и Грэмом поговорить было гораздо проще. Первого не интересовало, почему Голд ищет какую-то девчонку, второй привычно втихаря еще и слил ему все свои базы, ничуть не смущаясь удивленного взгляда нового помощника — Эммы Свон.

Сторибрукская биография мисс Лейси Френч мало была схожа с жизнью Белль в Зачарованном лесу. Бурная юность привела ее в программу мэра по борьбе с наркоманией и алкоголизмом, в больницу, к бесконечным уколам и таблеткам, под которыми девушка могла бы пролежать в четырех стенах бесконечно долго, пока у Регины не исчезла бы необходимость держать ее взаперти.

Перелистывание протоколов мелких задержаний Лейси прервала трель мобильного: звонила Белль. Голд отложил бумаги поглубже в ящик и снял трубку. «Не забыть сжечь, — подумал он мельком, — не надо ей вспоминать то, что якобы было в Сторибруке».

* * *

Белль проснулась при ярком свете дня. Размеренному и привычному разглядыванию потолка помешали навалившиеся воспоминания о прошедших сутках. Пару минут, переваривая многообразие впечатлений, Белль лежала, невидяще уставившись вверх, а затем полускатилась-полусела на диванчике. От резкого подъема у нее потемнело в глазах и выступил холодный пот. Белль дождалась, пока слабость отступит, и с тревогой огляделась.

— Голд? — негромко позвала она. Ответом была тишина. Белль попыталась вспомнить, когда он ушел: ночью она уснула под его рассказы о городе, пару раз просыпалась от ярких и моментально испаряющихся из головы кошмаров, затем ее потревожило то, как Голд укрыл ее пледом, что-то успокаивающе пробормотал и, кажется, ушел. На этом воспоминания о ночи заканчивались.

Белль огляделась. Мысли рассыпались, не желая собираться в стройную картину. Она машинально взяла с придвинутого журнального столика записку, прижатую мобильником, и перечитала четыре раза. Встряхнувшись, Белль внимательно вгляделась в строчки в пятый раз: Голд ушел, ему надо, завтрак на столе, будет скоро. Белль вздохнула и взяла телефон: первый же номер в журнале звонков — «Голд».

— Алло, — тихо сказала она в трубку, — привет, это я... Ты не занят?.. Я быстро, я просто сказать... — «что все хорошо»? Нет, не то. Белль покусала губы. — Алло, да-да, — она втянула воздух сквозь зубы, — я просто спросить, все ли нормально... Да? Да хорошо, не волнуйся... Э-э-э... Не знаю, я еще не пробовала. Я только встала... — она замолчала, улыбаясь: слушая, что он говорит. — Хорошо, да. Спасибо. Ок. Да, — она отняла телефон от уха и сосредоточено нажала «отбой» и блокировку и подумала, что, может быть, это ее вещь, раз она так хорошо ее знает. Она открыла список звонков и смс: нет, не ее. Голдовские деловые контакты, мобильный банк, реклама — туча незнакомых имен и названий, ни одной личной записи. Странно, что он оставил ей рабочий мобильник.

Белль вздохнула и огляделась уже более осознанно: на некоторое время она была оставлена хозяйкой в доме. Впрочем, она полагала, что это не продлится дольше, чем до вечера. Она поправила халат, отодвинула в угол дивана плед и кое-как собрала в узел волосы, скрепив их оказавшимся под рукой карандашом.

Переместившись за стол, Белль на полчаса погрузилась в изучение и поглощение завтрака. Голд, кажется, решительно настроился ее не столько вылечить, сколько откормить. По сравнению с ночью, ее аппетит значительно вырос, и Белль с жадностью умяла все: от ветчины и копченого лосося до шоколадки с нугой. Справившись с этим, она деловито и легко собрала посуду и, поставив ее у раковины, отправилась в знакомую ванную.

Через четверть часа, умытая, довольная и посвежевшая, Белль стояла внизу лестницы, ведущей на второй этаж. Держа руки в карманах халата, она раскачивалась с пятки на носок и не решалась идти наверх. Диванчик на кухне казался гораздо уютнее, чем широкая кровать в спальне. Да и вообще уютнее всего этого огромного дома, заставленного мрачной мебелью в цветных пятнах света из окон: где-то лучи проходили через бордовые занавески, а где-то — через витражные стекла.

Белль, потоптавшись, вернулась на первый этаж и с полчаса изучала комнаты, игравшие роль гостиных и кабинетов. Она бы запуталась в планировке, если бы не выходила каждый раз в итоге на кухню: знакомую и уже почти родную. В очередной заход взяв со стола пончик, Белль все же двинулась наверх и практически сразу за площадкой второго этажа уткнулась в давешнюю спальню. Окно, из которого она чуть не вышла, не давало ей покоя. Усевшись на незастеленную кровать, Белль задумчиво и долго глядела на спокойные крылья занавесок: створки окон были закрыты, кажется, будь воля Голда — он бы их запер на амбарный замок и забил гвоздями. И сейчас в комнате царила едва заметная духота и неподвижность. Белль все это не нравилось, все это было почему-то неправильным.

Ища взглядом по спальне следы «неправильности», она наткнулась на тряпичный сверток на стуле и смутно вспомнила что-то про «личные вещи». Белль слезла с кровати и развернула его. Белье, юбка, синяя блузка.

Поискав зеркало, Белль обнаружила его внутри платяного шкафа, на дверце. Сбросив халат и пижаму на пол, она торопливо и неловко натянула нижнее белье, без особого удовольствия отметив, что оно ей слегка свободно. По ее прикидкам, за время пребывания в больнице, она похудела где-то на полразмера. Юбка спустилась чуть ниже положенного, удержавшись на бедрах, и лишь блузка села почти идеально.

Белль покрутилась перед зеркалом. Явно не хватало высоких шпилек и макияжа. Она снова потянулась к свертку. Там обнаружилась и косметичка со старой тушью и пудрой, и пара черных туфель на высоченном каблуке. Не рискуя испытывать на себе просроченную косметику, Белль отложила косметичку и влезла в туфли. Неуверенно встала с кровати и, ища равновесие, сделала пару шагов к зеркалу. Разглядеть себя толком ей не удалось: раздался громкий звонок телефона, и Белль от неожиданности, не удержавшись, неловко бухнулась на пол.

— Черт. Черт-черт-черт! — она на коленках проползла к халату и с полминуты искала карман с мобильником. — Але! Да! При... нет, все нормально. Да я не запыхалась, я упала... нет-нет-нет-нет! — она досадливо зажмурилась и, распахнув глаза, откинулась на горку из пижамы и халата. — Я переодевалась и... Нет, Голд, все хорошо, четыре дюйма — не высота... Что? Где нашла? — она захихикала. — В вещах своих, с каблука я упала... ага... не звони так внезапно... и это... — она изогнулась и сняла с ноги туфлю. Попробовав каблук — шатается — она продолжила: — Купи мне туфли... Любые, шестой размер... Ага... А... Ок. Пока.

Повесив трубку, она запулила телефон на кровать и встала. Со второй попытки ей удалось полноценно разглядеть себя в зеркале. Она повернулась несколько раз, оценила и себя, и наряд, и осталась довольна. Туфли все же вызывали неловкость, не столько своей непрочностью, сколько высотой каблуков. Белль, тренируясь, прошлась по комнате. Почувствовав себя уверенней, она даже вышла и сделала несколько шагов по лестнице вниз. С этим было уже сложнее, ни туфли, ни ступеньки не способствовали быстрому и легкому шагу. Белль, увлекшись, спустилась до самого низа и на автомате свернула за лестницу, туда где в полуподвал следовал еще один пролет.

Очнулась она уже перед запертой дверью, едва не врезавшись в нее лбом.

— Это что, подвал? — пробормотала Белль и без задней мысли нажала ручку. Дверь поддалась, открывая темное помещение. Белль моргнула и отшатнулась. Из темноты потянуло теплом и травянистым запахом. Белль показалось, что ее волосы тронул легкий сквозняк. Она тихо вздохнула и приблизилась на шаг к проему. Еще шаг — и она переступила порог, осторожно нащупывая пол, одновременно боясь и надеясь его найти. Каблук неожиданно уперся в деревянные доски, и коленка Белль подогнулась. Охнув, девушка схватилась за дверной косяк и вошла внутрь. Поежившись от накатившей тревоги, она потянула носом и чихнула. Это разом развеяло все страхи и пробудило любопытство: хозяйка она в этом доме или кто? Вдруг тут ее любимая кладовка? Белль хихикнула и оглянулась на стену возле двери в поисках выключателя. Не найдя такового, она сунулась внутрь, нащупывая кнопку вдоль стены, в полной темноте.

Когда пальцы, наконец, нажали кнопку, в глаза Белль брызнул яркий свет: маленькая лампочка висела под низким потолком прямо перед самым входом. Белль, щурясь, обошла источник света. Она остановилась посередине комнаты, оглядываясь. Полуподвальное помещение и в самом деле походило на старую кладовку: вдоль стен стояло несколько закрытых шкафов, в промежутках покрывались пылью забитые под завязку полки, в углу, укрытое простынью, теснилось что-то громоздкое. Посередине, перегораживая пространство, стоял загроможденный чем-то и укрытый простынью стол. Куски плотной ткани играли роль штор, закрывая полуподвальные окна под самым потолком.

Белль с интересом прошла по кругу вдоль стен, боясь задеть что-то хоть пальцем. Все покрывал толстый слой пыли, на котором остались бы следы от малейшего касания. Белль обхватила себя руками, чтобы не размахивать ими лишний раз. Любопытство пересилило осторожность: аккуратно, кончиками пальцев она провела вдоль полки со множеством пузырьков и склянок и взяла одну из них. Аккуратно вытащила притертую пробку и поднесла к носу. Прозрачная, медленно перетекающая внутри жидкость была без запаха. Белль остереглась переворачивать склянку и на ощупь проверять, что это. Она закрыла ее и поставила обратно. Перебрав еще пару бутылочек и пузырьков без наклеек, понюхав парочку из них и расчихавшись — пыль немедленно взметнулась чуть ли не до потолка, — Белль добралась до связок сухих трав. Давешний травянистый запах шел как раз от них. Белль с сожалением поняла, что не знает ни одной былинки из всего того, что забивало четыре полки.

Белль потянула дверцу шкафа. Тот был заперт, и только тихо скрипнул и стукнул отпущенной ручкой. Мысли Белль тут же перескочили на следующие полки, заставленные книгами. Она с трудом разглядела полустертые названия на корешках, а уж о том, чтобы их разобрать, не шло и речи: ни один язык, на которых они были написаны, не был ей знаком.

Побродив еще немного, убедившись, что «кладовая» ни о чем ей не говорит (разве что о пристрастии ее истинного хозяина ко всякому старью и фитолечению), Белль вдруг поняла, откуда дует постоянный надоедливый сквозняк. Легкий ветерок тянулся между входной дверью и потолком. Белль огляделась и заметила движение беспросветной «занавески». Не видя ничего другого, она подтянула низкую табуретку, поставила ее под самые полки и залезла. Отогнув ткань, Белль увидела узкое вытянутое вдоль потолка окошко, один из углов которого был разбит. Оттуда-то и задувал ветер. Белль поежилась, поправила все обратно и слезла с табуретки.

Вздохнув, она еще раз огляделась. Изученный полуподвал не дал ее памяти никакой зацепки, казался скучным и старым, даже не пугал. Только простыня в углу выступала любопытным полукругом. Белль подошла ближе и потянула ее на себя. Ткань с шорохом двинулась вверх, зацепилась, словно что-то удерживало ее на месте.

Белль недовольно и упрямо подергала ее и вдруг с ужасом увидела, как на ее запястье легла чья-то рука. Замерев, Белль краем сознания поняла, что не может даже пошевелиться от страха, и только покорно убирает руку от простыни, поворачивается следом за чьим-то повелительным, настойчивым жестом и, наконец, встречается взглядом с Голдом.

Несколько секунд она безмолвно смотрела на него, не понимая, почему он говорит беззвучно, одними губами, а затем бесконечно долго не могла оторваться от его потемневших то ли от гнева, то ли от сумрака глаз. И не заметила, как потеряла сознание.