#внатуре_обозрел #редкая_птица

После болот да перелесков Тридевятого царства, двигаясь на восток я вышел на простор, передо мной открывается Большой мир
Что за странные деревья, мутанты, что-ли? А, это же бамбук! Ого, какой он толстый бывает. Откуда-то доносится запах дыма и горелого. Не тот запах, который идет от мангала и наводит на приятные мысли, а тот, который идет о пожарищ и пахнет горем. Не вовремя я… Ладно, вот она, деревня.
— Конничи-ва! Привет! — жители суетятся снуют туда и сюда, но несколько человек подходят ко мне.
— Комаки, ты хочешь помогать людям? — спросила Суюки.
— Суюки, ты опять?...
— Джин Би, хочешь помогать Комаки?
— Мы не можем больше отворачиваться от войны, раз она затронула наш дом. Представь, сколько деревень, таких же, как наша, пострадали от народа огня?
— Я тут случайно...
— Пострадали, возможно, неотомщёнными, ведь у них могло не быть воинов…
— Готовилась к этому разговору? Аой, Юа и Саки пойдут с тобой по первому твоему слову, даже если Ояджи запретит.
— Убеди Ояджи.
— Спасибо, Комаки.
— Спасибо Джин Би.
— Спасибо, Аой.
— Я не Аой.
— Спасибо Юа.
— Я Саки.
— А кто Комаки?
— Комаки ушла с железными масками.
— Я ничего не понял.
— Это нормально. Это авторский стиль, — легкая усмешка. — Мы все знаем о его упрямстве в некоторых вопросах, гайдзин, пока не благодари.
— Масиро, — из соседней хижины вышла старуха, — пригласи всех детей на обед, пока я буду говорить с Суюки. Джин Би! Сколько лет, сколько зим! Саке будешь? Хихасибури дэсу.
“Все вас знают, а я так вижу в первый раз” — крутится в голове строка из куплета песни Бернеса.
— Я завязал, бабушка-сама, — вежливо отвечаю я. И это правда. Наверное, поэтому меня так штырит на этом фанфиксе...
— Почему “бабушка”?
— Вы единственная в фанфике, кого автор обозначил как имеющую пол и возраст. А, еще Ояджи, у него седая борода.
— Что, даже имени не сказал?
— Да, и это уникально. У всех остальных есть имена, но не ясно даже, кто мальчик, а кто девочка.
— Другие есть у меня черты?
— Вы морщинистая и горбатая как вопросительный знак, бабушка -сама.
— Это я один рё и два бу уронила, — бормочет бабушка. Автору теперь лучше ей на глаза не появляться… — Ояджи! Где тебя ёкай носит? Тащи тряпку. Надо спрятать маски.
Ояджи несет тряпку. Суюки заворачивает маски.
“По чем тут за чернягу дают?” — думаю я. Сам я сдавал только медь, да и то давно.
— Обед, обед! — Коко весело кричит.
— Я пошел, сая-нара, короче, — у меня начинает болеть голова.
— Проводишь Суюки? Суп остался, поешьте на дорогу.
— Мисо?
— Еще скажи — “мясо”. Рамён. Доширак. Ешьте и проваливайте, вас ждет большой мир.

Я и Суюки дошли до границы, за которой клубился густой туман.
— Мне туда, — показал я на серую пелену. Саянара, Суюки-сан.
— Там Иожиг в тумане живет, — Суюки смотрит на меня так, словно я уже покойник. — Очень он в Японии уважаем, как Чебурашка, только еще больше.
— Мне туда. Хочу узнать, Как Медвежонок клад нашёл

Оса жужжала и жужжала. Ежик, похоже, то ли уснул с открытыми глазами, то ли пыхнул. Смеркалось. Возле фонаря, висящего над столом, на котором стоял и курился трубой золотой шар самовара, стали виться ночные мошки.
Оса жужжала. Про то, как ее обрюхатил с тонкой осиной талией некий тип, ах какие у него были усы, настоящий полковник, про ветер, с вэтром нэ поспорышь, надуло ветром ей еще чего-то, на чердаке самой все приходится делать, ипотеку не дают, мужики все козлы, а тот особенно козел со своей талией и усами…
А я сидел и думал: ведь где-то ходит лошадь в тумане, не замужем поди. Такое счастье пропадает, молчаливая такая, женщина крупная, авторитетная... Ну а что на Ксению Собчак похожа, так мы питерские привычные… Вот бы меня ветром тоже унесло… Медведь походу совсем тупой, ему что хошь можно втирать…
и тут до меня дошло. Шишки в самоваре были не обычные, ине эти, как их…
— Можжевеловые.
— Во, можжевеловые.
Шишки были что надо. Ежик и Медведь время от времени раздували самовар, стараясь встать так, чтобы дымок попадал немного в нос. Все ясно. Оса не в теме, не ее трава.
— Эй, ребята! Теперь моя очередь самовар раздувать!
Я встаю и делаю пару качков сапогом. Потом вдыхаю ароматный дым. О, да…
Что-то я упустил. Что? Шар. Золотой шар… А!
Я трогаю самовар и говорю, перебивая Осу на полуслове:
— Счастья для всех, даром. И чтоб никто не ушел обиженным. Ведь мы… Мы в ответе за тех… дальше я не помню.

Я открываю глаза. Утро, солнце пробивается сквозь листву, сверкает в росе, делая из нее драгоценные россыпи. Ни самовара, ни Ежика, ни, слава Монолиту, Осы.

На меня смотрит рыжая морда Лиса.
— Привет, — говорит Лис, — ты чей?
— Я сам свой, собственный, — отвечаю я, вставая и отряхиваясь. Перелесок, поле, вдалеке виден хутор с постройками, там лает собака. Лис морщится.
— Что, проблемы?
— Знаешь, все проблемы от того, что многие не умеют прощать ошибки. Особенно если это ошибки глупой молодости.
— Да, Лис, тут ты прав. В молодости мы склонны к разным авантюрам и редко просчитываем наперед последствия. И судим других жестко — либо-либо. Чем моложе, тем мир черно-белее.
— Кое у кого он остается таким и в зрелости, — зло кивает Лис в сторону хутора. Пес не умолкает.
— Собака, что ты хочешь. У ней все мозги заняты преданностью хозяину. У ней нет друзей по определению, есть друзья хозяина, улавливаешь разницу?
— Кажется…
— Попробуй подобрать ключик к его хозяину и будет тебе счастье. Главное, чтобы он твою шкуру не спустил раньше. Вот только все равно это настоящей дружбой не будет.
— А устроить настоящую дружбу? — Лис смотрит на меня, ожидая, что я ему раскрою секрет.
— Откуда я знаю, Лис? — пожимаю я плечами. — Просто ты приручил и тебя приручили, ты отвечаешь за того, кого приручил, и он за тебя отвечает. Наверное, как-то так. Не знаю я, отвянь.
Я делюсь с Лисом пирогом, стянутым у Медвежонка и иду дальше.
— Эй! — кричит он мне вслед. — Я понял. Ведь у меня когда-то был Настоящий друг

То, что с этой стороны выглядело как калитка на тропинке, стоило мне переступить ее, оказалось пыльным и темным платяным шкафом.
Я продрался сквозь пахнущие нафталином шубы, скрипнула дверь и мне открылась небольшая сумрачная комната. Судя по всему — детская, на это указывали разбросанные мягкие игрушки, миниатюрная мебель и другие детали.
Одернув одежду и придав себе как можно более независимый вид, я шагнул вперед.
Девочка сидела на своей кроватке, из ее рук выскользнул альбом для рисования. На белом листе был нарисован лев.
— Я знала! Я знала!
— Тссс. Не ори. Что ты знала?
— Что Нарния существует! Вы ведь из Нарнии, вас послал Аслан?
— Масхадов, — не удержался я.
— Кто?!
— Забудь.
Я осмотрелся. Сумрачно было от того, что все окна были задрапированы плотными шторами.
— А ты чего без солнца киснешь?
— Болею я.
— ОРВи? Краснуха? Скарлатина? — я на всякий отошел подальше, припоминая чем я переболел в детстве.
— Все говорят, что у меня с головой не в порядке.
— Да ну? И как же это выражается?
— Я вижу то, чего нет.
— Пффф. Я постоянно вижу то, чего нет. Потом беру и записываю, бета проверяет на ошибки, гамма проверяет стиль, правда не в последнее время… Потом я весь свой бред выкладываю на сайте, народ читает и иногда коментит.
— Э… Не понимаю. Как вас звать?
— Джин Би. И я не из Нарнии. Эй, ты чего хнычешь? Перестань.
— Никто не верит, что Нарния существует. Никто. Мне говорят, что я больна и что меня отдадут в специальную больницу.
— Послушай, я не из Нарнии, я мимокрокодил.
— Мимо чего?...
— Короче, был я в Нарнии твоей, и мне этот, как его… — я мучительно вспоминаю хоть кого-то из этого сеттинга. Девочку надо было спасать от лоботомии или электрошока. Аслана я не мог приплетать, ибо с ее любовью к льву она начнет расспрашивать и меня быстро расколет.
— Тумнус? — подсказывает мне она.
— Во, Тумнус. Говорит, передай Люси, значит, что злая колдунья Бастин… нет, не то, как ее…
— Ведьмарка?
— Да! Ведьмарка! Короче, она вас всех в Нарнии заворожила, заставила смотреть один общий сон. Вам снится, что вы в этой унылой Англии и все забыли про Нарнию.
— А я почему не забыла?
— А потому, что Ведьмарка очень тебя ненавидит, сама знаешь за что. И она сделала так, что только ты помнишь правду. В наказание.
— А как нам проснуться?
— М… Это сильное колдунство. Тут летит год, а там, в Нарнии — минута. Когда вы проживете все свои годы во сне, то проснетесь в Нарнии, понятно? Но есть ограничения…
— Какие?
— Вы должны прожить свои жизни полностью, не ускоряя смерть, иначе вы умрете по настоящему. Это раз. Во вторых, ты должна скрывать от всех в секрете про Нарнию, это два, а то тоже умрешь. Видишь, уже в каком ты положении? Так что скажешь, что поняла, что это были твои фантазии и стой на этом. Проживи достойную принцессы жизнь и попадешь в свою Нарнию, понятно?
— Угу. Никому нельзя рассказывать?
— Научись писать и пиши книги про Нарнию, еще и денег поднимешь. А так — не болтай. Ну и что меня видела тоже не болтай. Все, я пошел.
Я отправился к шкафу, заранее морщась от того, что придется нюхать нафталин.
— Гуд бай, и помни, про Нарнию больше никому не трынди, только автору передай, что фанфик прелестен. Может я за него буду голосовать.