Спойлеры для Edelweiss о Ноттах: два пов-а Адриана о двух главных женщинах в его жизни (спойлер спойлера - на самом деле их всего три). С точки зрения языка - мрак и ужас, ибо то ли в 2015 году, то ли вообще в 2014 писалось.

#персонажи #family_of_nott #нотты #наброски #неопубликованное

pov #1 "о Даяне Нотт, младшей сестре"

Визуализация - https://imgur.com/a/tUK2n
Ну и в профиле арты.

"Как вы думаете, мертвые возвращаются, чтобы следить за живыми?" (c)

Семьдесят три ступени, пятьдесят два шага по коридору и дверь в самом конце восточного крыла. Я знаю этот путь наизусть и смогу пройти с закрытыми глазами, даже если кто-то наложит на меня обливейт. По этому коридору ты, простоволосая и одетая в шелковые платьица, убегала от меня, смеясь. Этот путь я проделывал, чтобы попрощаться с тобой, своей любимой младшей сестренкой, сначала уезжая в Хогвартс, а после - пропадая по делам организации. Эхо моих шагов гулко звучало в восточном крыле замка, когда я возвращался, а ты выбегала из своих комнат, такая юная, прекрасная и бесхитростная, чтобы кинуться в объятия своего брата. А потом отступить на шаг, нацепить на лицо непроницаемую маску и ужасно взрослым тоном произнести совершенно детский вопрос: "Почему тебя так долго не было?", - и не дождавшись ответа, тихо и очень серьезно добавить: "Я скучала, Адриан".

А теперь я скучаю, Даяна. Я всегда возвращался. Почему же не возвращаешься ты?

Сто двадцать один день. Семьдесят три ступени. И пятьдесят шагов. В сто двадцать первый раз я не могу сделать еще два шага, повернуть дверную ручку и войти в твои покои: ты всегда будто бы заранее знала, когда я вернусь, и встречала меня посреди коридора.
Даяна, я вернулся, почему ты меня не встречаешь?

Твои покои всегда были самыми светлыми в этом угрюмом замке: окна выходили на море, на восток, и каждое утро розоватые лучи рассвета раскрашивали стены твоих комнат. Ты и сама среди нас, Ноттов, была необыкновенно светлой. И самой живой. Ты была хрупким и невероятно прекрасным цветком, каким-то чудом выросшим на каменистой почве морского побережья среди жесткой травы. И мы оберегали тебя, как могли.

Не уберегли.

Жизнь всегда била из тебя ключом, искрила в твоей улыбке и звучала в перезвоне твоего смеха. Ты никогда не боялась растратить себя, делилась собой и своей добротой со всем миром. В тебе почти не было магии, а из палочки вырывался лишь слабенький люмос, но ты всегда была самой волшебной из нас: тебе было подвластно колдовство, знание которого уже давно закрыто для меня. Доброта, любовь и открытость этому миру. А еще ты верила в людей, верила бесконечно и непоколебимо, ты верила этому миру. Ты верила мне.

А я тебя подвел.

Ты всегда любила работать с травами и землей: тебе одной удавалось так тонко чувствовать их, будто бы они разговаривали с тобой. Тебе не поддавались даже азы чар и трансфигурации, однако с зельями ты творила чудеса. Я всегда знал, что ты особенная, что тебе предстоит так много в этой жизни. А еще я мечтал провести тебя за руку в новый мир, который я построю.

Но война забрала тебя у меня.

В Норфолке плохо росли некоторые из редких трав, необходимых тебе для работы, и поэтому ты с помощью заранее зачарованных многоразовых порталов перемещалась между несколькими нашими поместьями и домами.

Они устроили засаду в одном из наименее защищенных из наших владений: там и защищать особо было нечего: небольшой летний домик, да теплицы с травами. Орден Феникса давно искал выход на нашу семью: всем было очевидно, что Нотты имеют отношение к организации самое, что ни на есть, прямейшее, однако доказать никто и ничего не мог. Фредерик никогда не марал свои руки в сомнительных операциях и запомнился магам как главный редактор "Пророка" и искусный оратор, придерживающийся супрематической линии в политике. Я же оставался всегда в тени. И они выбрали целью тебя: самую уязвимую из всех нас.

Однако в тебе они видели лишь врага: они даже не обратили внимания, что даже палочки при тебе не было. Они знали, что ты сестра Пожирателей Смерти, и этого им было достаточно. Защитники Света направляли на тебя свои палочки, желая получить так необходимую им информацию, бросая тебе в лицо оскорбления, а ты смотрела на них своими большими испуганными и невообразимо светлыми глазами и не понимала, почему эти люди делают тебе так больно.

Ты сгорела за три дня, почти не приходя в себя. Обычный волшебник скорее всего и выжил после того, что перенесла ты... Но ты была почти сквиббом, что мы так тщательно скрывали от всего мира, потому что нам это было неважно: мы так тебя любили, Даяна.

Ты затихла на рассвете тридцатого сентября. Комната окрасилась в розовые тона, будто отсветы кровавых разводов, цветами распустившихся на покрывале, а в легкие забивался тяжелый сладкий запах. И ты больше не смеялась.

Прошел сто двадцать один день с твоей смерти, Даяна. И я наконец-то делаю те два шага, что каждый раз отделяли меня от двери в твою комнату. Дергаю за ручку двери, и утреннее солнце на мгновенье ослепляет меня. Я стою на пороге, окутанный светом, будто каким-то неизвестным заклинанием, и не могу сделать и шага.
- Адриан, почему ты так долго не приходил ко мне? - будто сквозь тонны воды слышу я самый любимый голос на свете. Я медленно поворачиваю голову и вижу тебя: те же волны волос, похожих на жидкое золото, те же яркие голубо-зеленые глаза и та же мягкая, такая понимающая улыбка. Только теперь на дне твоих глаз плещется не веселье и любопытство, а скорбь.

- Даяна... - шепчу я и делаю шаг по направлению к стене, на которой висит твой портрет.

pov #2 "О Ребекке Паркинсон, в девичестве Блишвик, кузине"

Визуализация - https://imgur.com/a/xj9ce

"Она не любила ни одного мужчину. Она ни в грош не ставила ни одного из вас. Она была выше любви. Почему бы ей не поразвлечься? Любовная игра и была для неё игрой, не больше. Она сама мне говорила. Это забавляло её, потешало, уж кому и знать, как не мне! Она смеялась над вами, как и над всеми остальными. Я помню, как она приходила и буквально каталась по постели от смеха; все вы ей были смешны, все до единого!" (c)

Ребекка. Твое имя обманчиво мягкое, как и ты сама. Только кажется, что его легко произнести, однако в попытках это сделать приходится долго перекатывать его на языке, спотыкаясь о неблагозвучие букв. В твоем имени кроется эхо рокота волн, бьющихся о белые скалы Туманного Альбиона. Твои руки, затянутые в черный бархат и всегда беспорядочно движущиеся во время разговора, похожи на черточки птиц, рассекающих пасмурное небо.

Я совру, если скажу, что знаю тебя. Сказать, что ты истинная леди, значит, прослыть льстецом. Ты любишь лесть, смакуешь ее подобно дорогому вину, но льстецов ты презираешь. Кто ты, Ребекка? Я не знаю. Пожалуй, ты похожа на ворох кружевных тканей, из которых сшиты твои наряды, и я каждый день провожу в попытках содрать с тебя еще одну иллюзию, обнажив наконец-то тебя настоящую. И каждый раз обманываюсь, принимая искусную иллюзию за истину.

Иллюзии, о, пожалуй, это единственное, что я знаю о тебе. И то, что за ними кроется что-то по-настоящему страшное. Страшнее боггарта... И самое прекрасное на свете. Я боюсь и жажду увидеть это. Ты превращаешь меня в безумца, Ребекка. Ты и сама безумна. Но безумна ли?

В чистокровных кругах тебя опасаются, а добропорядочные жены прячут глаза, когда ты появляешься в зале, облаченная в так любимый тобой черный цвет, наплевав на негласные правила этикета. Я готов поставить на то, что в траур ты бы надела белое. Готов поставить и готов к тому, что в конце концов проиграюсь до последнего кната, да, Ребекка? Ты всегда обставляешь все так, что победительницей можешь быть только ты. И вовсе не потому, что ты любишь выигрывать: гораздо больше ты любишь наблюдать за проигрышем других.

Иногда ты позволяешь обманываться, позволяя увидеть маленький отблеск правды в кривом зеркале и принять его за оригинал. Ты играешься с людьми, будто они фарфоровые куклы, так любимые тобой в детстве. О, я помню твою потрясающую коллекцию фарфоровых человечков со стеклянными глазами и нарисованными улыбками. Ты могла часами бродить вдоль полок, рассказывая что-то своим молчаливым слушателям. А потом схватить палочку и ударить по одной из кукол "Конфринго"! В такие моменты твое лицо становилось похоже на уродливую маску, но это длилось лишь миг, а в следующую секунду ты оборачивалась ко мне и, пожав плечами, отвечала на невысказанный вопрос: "Они не перестают улыбаться. А я не хочу, чтобы они улыбались!" - и топала ножкой, как обычная маленькая капризная девочка. И смеялась. А я смеялся вместе с тобой и тогда еще не придавал значения острым осколкам фарфора, застрявшим где-то в уголке глаза. Не замечал кровавых узоров, которые ты начала рисовать на моем лице еще в нашем детстве. А когда заметил, то уже было поздно: ты завершила свое произведение, а маска впиталась в мое лицо, проросла в душу, ржавыми проволоками оплела гниющее сердце.

Сколько я себя помню, ты была всегда. То ступала за мной по пятам, прячась в тени и нашептывая на ухо нужные, правильные на твой взгляд, мысли, то внезапно появлялась прямо передо мной и над чем-то смеялась. Смеялась, снова и снова, вскидывала руки, будто хищная птица крылья, готовая сорваться вверх. Но не срывалась. Ты оставалась стоять на галечном берегу Северного моря, оставалась стоять напротив меня, прикованная к этой земле, к этому миру. И тогда мне казалось, что это не серое море отражается в твоих глазах, а, и нещадно бьющие по белым скалам штормовые волны, и тяжелое, будто налитое свинцом небо, и даже замок Ноттов на вершине скалы, - все это лишь отражение тебя, отражение того, что заперто, скрыто под слоем фарфоровой кожи. В такие моменты ты сама походила на куклу, и единственным живым, слишком живым местом на твоем лице оставались глаза. Безумные и прекрасные.

Нет, ты не кукловод, ты - кукольный мастер. Тебе мало просто дергать людей за ниточки, тебе важно знать, что те, кто тебя окружают - это результат твоей долгой и кропотливой работы. Я не знаю, как много, например, в этом зале твоих творений. Но мне нравится тешить себя мыслью, что я - все же лучшее твое творение. Тешить свое самолюбие тем, что только мне ты можешь сказать все то, что в детстве рассказывала рядам одинаковых нарисованных лиц. И думать, что ты вдохнула в меня достаточно жизни. Достаточно, чтобы я сам стал если не кукольным мастером, то кукловодом. И смог дергать за ниточки тебя.

Ты говоришь о магии, и я слышу свои собственные мысли, свои идеи. Ты говоришь о сути, презирая форму, тебе плевать, кто Лорд, а кто Леди, тебе плевать, какая в ком кровь, как и плевать магии: почему тогда рождаются сквиббы в самых чистых семьях и волшебники - у магглов? Ты презираешь тех, кто осмеливается обронить что-то вроде "магглы воруют магию", потому что магия - это нечто неподвластное, магия сама выбирает, магия может наградить человека и она же может его наказать. Магия не терпит невежд. И дело не в том, сколько поколений волшебников за твоей спиной, а в том, как ты смотришь на этот мир. Я слушаю тебя в огороженной заглушающими чарами комнате и думаю, что, быть может, я придумал все это, придумал тебя, чтобы ты произнесла в слух мои мысли, обличила мои убеждения и указала мне путь. Чтобы ты, а не я, несла ответственность за мои деяния, чтобы ты была моим искуплением, чтобы оправдала кровь на моих руках. Ребекка, ответь же мне, кто ты? А кто я?