У меня три личины в трех разных людских мирах.
Первый молотом машет в деревне людской, в горах,
Топит в пламени жарком застывшую кровь земли -
Ему с малости лет люди горе свое несли:
Где сломается плуг, где хомут подновить слегка.
Тяжела и безжалостна стала его рука.
Разлетаются искры - стоит лишь подналечь,
Ходит молот легко по веленью могучих плеч.
У второго в руках меч - попробуй-ка отними.
Он в любую минуту давно лечь готов костьми.
Пьет холодная сталь кровь людскую и день, и ночь:
Гонит он чужаков за леса, за болота, прочь.
Ночь не спав, забывая про голод, ветра и снег,
Против целого войска единственный человек.
Нет пощады тому, кто обидит его народ -
Разлетаются искры от взмаха - и меч поет.
Третий - в белом халате, воспитан, учтив, умен.
У него тоже свой окровавленный полигон:
Он, в руках не державший ни молота, ни меча,
Собирает людей по осколкам, под нос шепча.
По двенадцать часов за столом, где идет борьба -
Этой тонкой науки незримая ворожба.
Он под маскою взмок, но не дрогнет рука теперь -
Он на смертный порог закрывает упрямо дверь.
И, казалось бы, тот, кто недавно летел на свет,
Возвращается в тело с далеких, чужих планет.
Он наденет перчатки и спирта поверх нальет...
Сердце молотом бьется.
Скальпель его - поет.