Рецензия

«Версальский роман» («Немного хаоса»/ «Маленький хаос») (2014, Великобритания, реж. А. Рикман)

Эту землю с отливом зеленым
Между нами по горстке деля,
Как стараются неутомимо
Бог, природа, судьба, провиденье,
Короли, спаниели и розы
И питейные все заведенья.
Сколько мудрости в этом законе,
Но и грусти порой — voila.
Булат Окуджава


Первое, самое простое из того, что, может быть, получится сказать, – о сюжете. Это – фанфик по эпохе Короля-Солнца; нет, даже не фанфик, а такая, знаете, фантазия, из тех, что и не пишутся-то обычно (фанфик – это все-таки по произведению, а не просто вот так, как намечталось), а просто проигрываются внутри себя склонными к этому людьми, — совершенно бессовестная, неудержимая, ни с чем не считающаяся мэрисьюшная фантазия для внутреннего пользования, в которой можно всё. Можно все, потому что обычно таким ни с кем не делятся.

Можно молодой талантливой дворянке (Кейт Уинслет), потерявшей семью в результате несчастного случая, освоить самостоятельно специальность, которую впоследствии назовут ландшафтным дизайном, — и работать по этой специальности. Во времена Людовика Четырнадцатого, а почему нет? И получить работу в самом великом проекте эпохи – создании садов Версаля, у великого Андре Ленотра, заинтересов его своим талантом и нестандартным подходом, обойдя при этом, конечно же, многих более именитых конкурентов.
И делать эту работу, упоенно и радостно, неудержимо, копаясь в грязи вместе с рабочими, забивая сваи, воплощая в акте торжествующего творчества все самые заветные замыслы ума и воображения.
И получать приглашения в Лувр, и познакомиться со всем двором, и завоевать его уважение, и вызвать интерес к своей личности у самого короля.
И говорить с ним, королем Людовиком Четырнадцатым, так, как не осмелился и не был способен говорить с ним никто другой.
И будет миг, когда король подаст руку женщине-творцу и поведет ее в танце.
И конечно же, опасности и приключения – как же без них?
И любовь – любовь между мэтром Ленотром (Маттиас Шонартс) и его удивительной помощницей. И любовь эта будет счастливой, несмотря на все сложности и препятствия.
И осуществится самая главная, самая тайная, самая заветная женская мечта. Ведь кто бы что ни говорил, а самая главная и заветная женская мечта – это не Золушка, не поцелуй прекрасного принца и не влюбленное чудовище, превращающееся в прекрасного принца. Самая главная, самая тайная, самая заветная женская мечта – это два человека, творящие вместе и понимающие друг друга без слов.
Скрываем-скрываем, горько и целомудренно, а тут вот некоторые взяли – и на весь свет поведали.
Вот это вот всё, как вы понимаете, должно было смотреться неловко и смешно. Оно обычно так и смотрится, поэтому люди, способные испытывать неловкость от чужой излишней откровенности, как правило, избегают читать фанфики.
Но получается иначе. Музыка (Питер Грегсон), пронзительность и свежесть зрительного ряда, печаль и тайная меланхолия, разлитая во всем, создающая ощущение удивленного, нежного и понимающего взгляда, что-то еще, исключающее неловкость, оставляют у зрителя чувство потрясающей доверчивости и беззащитности – как будто бы эту историю именно ему, этому конкретному зрителю, доверил кто-то очень закрытый. И предать эту доверчивость невозможно.
И если мне все-таки дозволено будет немного безответственно поиграть смыслами, я добавлю еще, улыбнувшись. Напрашивается предположение, что самый популярный актер самого фанфикоемкого цикла всех времен и народов осмыслил опыт общения с фанатами по-своему, в сугубо авторской, так сказать, манере. Уже невозможно отделаться от мысли, что любой, самый нелепый и беспомощный фанфик – попытка чьей-то неумелой души сказать о себе. Затаенные мечты, слепой порыв к прекрасному. Над этим не смеются.
Идем дальше. То, что принято называть проблематикой. Это история двух очень закрытых людей, идущих к пониманию друг друга. Они ведут свой диалог поступками, потому что словами у них не получается – или получается недостаточно полно и глубоко для того, чтобы по-настоящему, как они взыскуют, расслышать друг друга (привет Ильенкову: «В реальных делах человек демонстрирует подлинный способ своего мышления гораздо более адекватно, чем в своих повествованиях об этих делах» [Ильенков 1974, с. 117]). В этом диалоге поступками, в этом молчаливом, напряженном взаимодействии – застенчивое достоинство, безмерная бережность и деликатность.
Они – достоинство, бережность и деликатность — присутствуют и в отношениях героини с королем. Это не те отношения, к которым идут долго и трудно, чтобы остаться в них навсегда. Случайное соприкосновение двух душ, не меняющее жизнь, но остающееся в ней дальним трепетным светом. Не любовь, не связь единомышленников – касание двух одиноких живых душ, тайное и мгновенное «я здесь».
А еще этот фильм – гимн творчеству, творческому труду, тяжелому и радостному, взахлеб, без остатка. И в нем присутствует такая жгучая, такая реальная стихия творчества, что становится мучительно неподъемной уже душе. Фильм рекомендуется для просмотра молодым людям; инъекции повторять ежегодно. Не повредит.
Зрительный ряд. Пронзительная красота мира – души ли? Превосходная работа оператора: «эту землю с отливом зеленым» нам раскрывают не только зримо – но с влажностью, дыханием, структурой, вплоть до тактильных ощущений. Бесконечно реальный, бесконечно прекрасный мир мечты – той, что не сбывается. Поэтому во всем разлита меланхолия, глубокая печаль, сопровождающая самые радостные моменты. И трепетная радость во всем.
Временами грань совсем стирается, и мир становится совсем сновидческим – или дольним. Блистательный кружок дам двора Людовика Четырнадцатого оказывается кругом женщин, каждая из которых кого-то потеряла – и не может утешиться. Роза несет смысл, который мы мучительно стараемся понять – потому что сказано что-то важное, что-то, что мы упустили. В роще, где прогуливаются напудренные дамы и кавалеры, есть «древо желаний», и оно – прекрасное переживание, какое бывает только во сне.
И это очень реальный мир смеющихся, кокетничающих, нарядных, очень несчастных и одиноких людей.
И конечно, Кейт Уинслет. Ее вклад в неповторимую атмосферу фильма очень значителен. Мало существует актеров, способных не просто убедительно играть роль, но и создавать ощущение присутствия живой души персонажа, с ее аурой, с ее тембром. Еще меньше – тех, кто способен ауру распространить на все, происходящее на экране. Кейт это удалось. Ранимость и замкнутость ее героини, ее подлинность немало способствуют превращению фанфика во что-то, к чему нельзя отнестись безответственно.
И заключительные кадры, объясняющие название. Созданный героиней Уинслет «маленький хаос» – крошечный кусочек в бескрайнем совершенстве Версальских садов. То ли философский вывод о роли хаоса в мире творческого совершенства, то ли озорная, но совсем не злая шутка, предваряющая неизбежное феминистское толкование фильма. Поди разбери.
http://oduvan.org/?p=3319
Tags: Версальский роман, кино