Дождь бежал по мостовой, стучал в двери, окна, словно спрашивая: «Есть ли кто дома?»

Топ-топ-топ. Топ-топ. Тук-тук.

Кап-кап?

Сириус ждал.

В ответе на письмо с просьбой о встрече было только короткое «я приду» и место встречи. И Сириус ждал уже больше часа и очень надеялся, что ничего не перепутал и не существует где-то еще в Лондоне более серой, более унылой и более безликой улицы.

Глаза слипались. Надо было себя чем-то занять, как-то отвлечься, но было нечем. Сириус пытался считать ворон, но единственная, которая до этого сидела и вытирала клюв о вывеску какого-то заведения неподалеку, улетела. Он перебирал в уме числа и считал до тысячи, но это только усыпляло еще больше. В конце концов, он остановился на стихах. Вспоминать детские считалки оказалось достаточно трудоемким, чтобы не засыпать.

— Сидит колдунья дуется на целый белый свет… — бормотал Сириус, покачиваясь в такт каждой второй строке. Он старался не думать о том, что станет делать, если он все же перепутал место. Или если Нарцисса не придет…

— Сидит колдунья дуется на целый белый свет. Колдунье не колдуется, и настроенья нет… — бормотал Сириус. И оттого не сразу заметил, когда рядом с ним раздался стук коротких женских каблучков. Впрочем, это было простительно. Негромкое «цок-цок» едва ли отличалось от мерного «тук-тук», звучавшего повсюду. Потому когда сутулого плеча, одетого в черный балахон, что-то коснулось, первым делом Сириус наконец позволил своим ногам себя не держать и нырнул вниз, уходя от прикосновения и тут же сделав перекат, уходя с линии атаки. То, что при этом он буквально нырнул в ту самую лужу, в тот момент его волновало мало. Перекатившись, он замер на мгновение, чтобы оценить ситуацию, и тут же понял каким <i>чертовским</i> идиотом он себя выставил: мокрый как курица, на четвереньках, он смотрел снизу вверх на Нарциссу. Нарциссу, которая так и стояла с поднятой рукой, разве что лишь немного отведя ее к себе, и смотрела на него с удивлением ребенка, от которого шугнулась уличная кошка. Впрочем, она быстро убрала это выражение со своего лица, вместо этого приняв такой вид, словно в картине перед ней в самом деле нет ничего предосудительного или неприглядного.

— Хорошие реакции… Наверно, мне не стоит знать, — только и произнесла она. И опустила взгляд, расправляя рукой несуществующие складки на своем плаще.

«Это... — решил Сириус, поднимаясь и с отвращением встряхивая рукавами, с которых тут же разлетелись тяжелые мокрые капли. — Это чтобы только не встречаться со мной взглядом. Как бы словно она и не видела. Дает мне время принять подобающий вид, чтобы потом заговорить так, словно ничего не было. — Он высушил свою одежду и заключил с молчаливым одобрением: — Дипломатично».