Впервые узнав из памяти Таркина, что у космических кораблей в этом мире, оказывается, есть ПРЕДЕЛЬНАЯ СКОРОСТЬ, Аккорд немного офигел. Как и любой, в принципе, человек, изучавший физику в земной школе.

Нет, конечно у реактивного аппарата в принципе есть предельная скорость — так называемая характеристическая. Это скорость, которую он наберёт, если сожжёт всё топливо на ускорение в одном направлении. Но на характеристической скорости никто никогда не летает (исключая беспилотные зонды и боевые ракеты). Максимум на половине оной — надо же оставить что-то и на торможение!

А вот корабли Империи на этой самой предельной скорости именно летали! И даже маневрировали! И если у вражеского истребителя скорость, например, 100 мегасвет в час (МгСЧ), а у тебя — 80 МгСЧ — то хрен ты его догонишь и хрен ты от него уйдёшь.

Для Таркина подобные вещи были просто очевидны — так же, как то, что ходят ногами, а говорят ртом. Аккорду пришлось глубоко покопаться в его воспоминаниях, чтобы понять, как такое вообще может быть.

Всё дело оказалось в специфике местных двигательных технологий. И в том, что они используются уже не первое тысячелетие, сформировав вокруг себя специфическую культуру. Маркс был прав, бытие определяет сознание.

Ближайший аналог МгСЧ в земной культуре — узел как единица скорости судов. Скорость давно перестали измерять линями, а узлы остались.

Так и здесь. Единица «свет» не имеет никакого отношения к скорости света. Правильно вообще переводить её не как «свет», а как «вспышка». Вспышка детектора быстрых частиц.

Гиперпространство не пусто. В нём есть рассеянная материя, называемая гиперпространственной радиацией, иначе ГР-частицами или излучением Кронау. Столкновения с этими частицами имеют очень высокую энергию, планетарные пояса Ван Аллена покажутся лёгким дождиком. Поэтому без щитов в гипер лезть не рекомендуется, мигом поджарит. Стоит также учитывать, что ГР-частицы распределены не равномерно. Гравитация планет, звёзд и других массивных объектов, находящихся в нашем пространстве, имеет свою «тень» в гиперпространстве. Из-за неё ГР-частицы стягиваются в плотные горячие сгустки. Корабль, попавший в такой сгусток, сначала затормозится сопротивлением среды до нулевой гиперскорости, потом потеряет щиты и сгорит. Или сначала потеряет щиты, а потом уже его радиоактивный остов окончательно потеряет гиперскорость — это уже от конструкции зависит.

Поэтому первые корабли на заре эпохи гиперпространственной навигации вели подсчёт столкновений с ГР-частицами с помощью специального счётчика.

Соответственно, «свет» или «вспышка» — это среднее расстояние между двумя ГР-частицами, а МгСЧ — гиперскорость, двигаясь на которой, корабль получит миллион таких столкновений за один час. Естественно, это переменные величины. В открытом космосе, вдали от тяготеющих масс, «свет» может быть равен и световому году обычного пространства, а в гипертени — сократиться до метра и меньше.

Ну хорошо, а при чём тут ДОСВЕТОВАЯ скорость в нашем обычном пространстве? Её-то на кой-ситх мерять в специфических единицах гиперскорости?

Да потому, что наличие гиперпространства определяет в этой галактике куда больше, чем просто возможность сверхсветовых прыжков.

Гиперматерия — на это понятие в местных технологиях завязано буквально всё. Сложно найти технологию, где гиперматерия бы не использовалась в той или иной форме. Вкратце это очень простое понятие — «многомерное вещество, частицы которого одновременно взаимодействуют с обычным пространством и с гиперпространством». Так, или примерно так его описывают в любом словаре.

Гиперматерия бывает двух типов — холодная (иначе гипертопливо) и горячая (иначе квазиплазма). Холодная гиперматерия «наощупь» мало чем отличается от обычного вещества. Её можно добывать, хранить, перекачивать. Горячая гиперматерия довольно нестабильна, и спустя некоторое время после высвобождения (секунды, минуты или часы в зависимости от разновидности и условий содержания) распадается с огромным выделением энергии. Вплоть до полного эм-це-квадрат. Прелесть в том, что холодная гиперматерия может быть преобразована в горячую — как за счёт внешней накачки энергии, так и за счёт аннигиляции части массы самого гипертоплива. Классический пример — обычный ручной бластер, где газ тибанна (холодная гиперматерия) преобразуется в бластерный импульс (горячую).

В чём преимущество квазиплазмы перед плазмой обычной, кроме того, что первая сама себе служит источником энергии? В термодинамике, мать её так. Существует закон излучения абсолютно чёрного тела, согласно которому вещество, нагретое до тысяч и миллионов градусов, будет стремиться это тепло сбросить — неизбежно нагревая всё вокруг себя. Проще говоря, обычная плазма ФОНИТ, из-за чего к ней необходимо присобачивать совершенно невменяемых размеров отражатели и охладители. Либо значительно снижать её плотность, чтобы столкновения частиц стали пореже и излучение — послабее.

Квазиплазма, конечно, тоже фонит, только делает это по большей части в гиперпространство. На долю пространства обычного, трёхмерного, достаётся лишь минимальное световое «эхо». Поэтому бластерный импульс может пролететь рядом с вашей щекой и не обжечь её, хотя разносит на куски немаленький бетонный куб. Поэтому стенки термоядерного реактора на квазиплазме сохраняют комнатную температуру, при звёздном жаре внутри. Поэтому ионные двигатели дают скорость истечения, близкую к световой, без гигантского факела позади корабля и без мгновенного испарения дюз. Поэтому термальный детонатор испаряет всё в радиусе двадцати метров от места взрыва, но стоя в 21 метре можно даже не почувствовать жара. И многое, многое другое.

Но за всё надо платить.

Ионные двигатели невозможно было включить на полную мощность внутри гравитационной тени планеты. Взаимодействие квазиплазмы с плотными ГР-частицами приводило к тому, что требуемая скорость истечения не набиралась и отдалённо.

Но (опять же, как и в атмосфере) в обмен за низкую тягу природа предлагала практически халявное рабочее тело в неограниченном количестве. Так у всех двигателей на квазиплазме появился «режим прямоточника». ГР-частицы втягивали спереди в рабочую камеру двигателя (вернее, в тот участок гиперпространства, который соответствовал рабочей камере), через гиперматерию передавали им дополнительную энергию — и реактивной струёй отбрасывали назад. Корабли получили возможность летать «по-самолётному», не тратя массу, только энергию, на высоте нескольких диаметров планеты.

Но и ограничение для них действовало, как для любого прямоточника. Нельзя слишком сильно разогнаться относительно среды — втягиваемое рабочее тело начнёт тебя же и тормозить, передавая свой импульс. Кстати, этот эффект можно использовать и намеренно — расширив воронку захвата, можно затормозиться, не поворачиваясь к цели кормой и не включая тяги.

Поэтому чем выше ты взлетаешь, чем слабее гравитация и меньше плотность ГР-частиц, тем меньше ты летишь «по Аристотелю» и больше «по Ньютону». Между «полностью прямоточным» и «полностью реактивным» режимом существует ряд промежуточных, которые надо переключать, как передачи в автомобиле. Разумеется, существует и автоматическая регулировка режима.

И тут люди вспомнили, что система отсчёта относительной скорости (абсолютные значения которой меняются в зависимости от плотности ГР-частиц) у них уже есть — это система мегасвет, которая до сих пор применялась только для гиперскорости. Её немного модифицировали, дополнили — и сделали так, чтобы табло гиперскорости работало и внутри гравитационного колодца. Ну и что, что показывает оно другой параметр? Одновременно их всё равно применять не надо. Был, конечно, индикатор и классической, ньютоновской скорости, но так как чтобы им воспользоваться, требовалось к чему-то привязать систему координат — пилоты его не слишком любили и нечасто обращали на него внимание. Радиация Кронау предоставила им очень удобный «эфир» — выделенную систему отсчёта, скорость относительно которой всегда можно было напрямую измерить прибором.

Но сейчас ситуация была особая. Сейчас бой шёл не на орбите планеты, а в открытом космосе, на громадном отдалении от всех тяготеющих масс. Плотность ГР-частиц была очень мала. Хоть и не так, как в чистом межзвёздном пространстве, но единица «мегасвет» выросла настолько, что перестала иметь какое-либо практическое значение — летать предстояло полностью «по Ньютону», на реактивной тяге.

Конечно, пилотов этому учат. Но большинство — чисто теоретически. Вызубрили, сдали экзамен, и на следующий день все эти премудрости с характеристической скоростью вылетают из головы. Сражения идут в основном вблизи планет, никто не будет драться за пустоту.

А вот дроиды-стервятники, хоть и тупы как пробки, не имеют свойства чего-либо забывать. Чему нейросеть однажды обучена, то в ней отпечатывается, как в микросхеме. У них есть все необходимые рефлексы для борьбы в настоящей невесомости и в настоящем вакууме. Подкреплённые бортовым компьютером, который напрямую соединён с электронным мозгом.

Сами истребители занимают в любом корабле немного места, и чисто теоретически полторы тысячи таковых можно напихать в любой транспортник больше километра в длину. Несколько больше объёма занимают каюты для пилотов и инфраструктура обслуживания, но тоже не так уж много.

Основным ограничением для авианосцев на Земле был цикл запуска — самолётам требуется придать скорость отрыва, а при этом они отжирают пространство взлётной полосы на палубе и энергию реактора для работы катапульт. Поэтому поднять в воздух слишком много машин сразу не получится.

Но для космических авианосцев оба этих ограничения недействительны. Снаружи невесомость и вакуум — достаточно выпихнуть истребитель или бомбардировщик за борт, и он полетит своим ходом даже на самой малой тяге.

Основная проблема, почему проектировщикам кораблей приходилось выбирать между большим количеством истребителей и большим количеством турболазеров, состояла в том, что как первые, так и вторые пожирали драгоценный газ тибанну, которого никогда на борту не хватает. Как и любой газ, тибанна имеет малую плотность при комнатных температурах и давлениях, а при повышении оных — становится взрывоопасной, вдобавок постепенно разрушается. Да, её можно перевести в жидкое или твёрдое состояние, в котором она занимает значительно меньший объём. Но жидкая тибанна стабильна лишь в течение нескольких часов, и взрывается, если её не использовать. Твёрдая, как и газ, может храниться неограниченно долго, но требует постоянного охлаждения почти до абсолютного нуля, а если её нагреть... ага, опять же взрывается. Системы охлаждения и надёжной термоизоляции, вместе с конверторами, которые переводят тибанну обратно в газ без взрыва, сжирают почти весь выигрыш по объёму, полученный от замораживания.

Существовали аналоги тибанны, но все они имели схожие недостатки. Например, недавно набравший популярность коаксиум после переработки мог храниться в твёрдых кристаллах при комнатной температуре, но во-первых, при малейшей нестабильности взрывался так, что даже тибанна казалась тихим и мирным веществом. А во-вторых, что он при длительном употреблении делал с двигателями… цензурными словами не описывается. Поэтому в оружии его не применяли — теоретически можно было, но таких самоубийц было слишком мало, чтобы основать оружейную компанию. Только в двигателях и только как присадка, не как основное топливо.

Конечно, точные цифры потребления тибанны или аналогов зависят от множества параметров: как от конструкции и возможностей оружия, так и от предпочитаемой капитаном корабля и командиром авиакрыла тактики. Но в среднем кораблестроители для быстрых прикидок используют эмпирическую формулу — один истребитель можно променять на одно турболазерное орудие. Без гипердвигателя — на обычный турболазер, с ним — на тяжёлый.

Чтобы построить авианесущих гигантов, на порядок превосходящих по вместимости свои аналоги, обеим сторонам в Войне Клонов пришлось пойти на хитрость. Торговая Федерация использовала для питания истребителей особую разновидность твёрдого топлива, добываемого только в подконтрольных им секторах космоса. Это вещество было лишь отдалённо сравнимо с тибанной по энергоёмкости на единицу объёма — к примеру, «дроиды-стервятники» могли функционировать без дозаправки лишь 35 минут. Зато его можно было складировать в просторных трюмах бывшего контейнеровоза просто гигантскими штабелями. Немного неудобно тактически, зато безумно выгодно стратегически.

Разработчик «Венатора» Лира Вессекс (тогда ещё Блиссекс) пошла другим путём. Она построила, если можно так выразиться, «корабль одного удара». Галактического спринтера с коротким дыханием. «Венатор» развивал чудовищную огневую мощь и выпускал громадное авиакрыло в начале сражения, но после этого ему требовалось идти на дозаправку. Длительный бой (или серия более коротких боёв) легко мог его измотать, но мало какой корабль противника до конца этого длительного боя доживал. Очень хорошо для большой войны, но плохо для задач поддержания порядка — поэтому пришедшие на смену «Победы» и «Императоры» строились уже более экономичными, с расчётом на многомесячное и даже многолетнее патрулирование вдали от основных баз.

Однако сейчас Таркину нужно было выиграть именно одно сражение, не задумываясь о расходах — и в этой ситуации «Венаторы» придутся как нельзя кстати.

Щит представляет собой по сути отдельную мини-вселенную - зону пространства, в которой изменены физические законы и/или некоторые константы. Как именно изменены - ну, в простейшем щите банально немного поднимается нулевой уровень энергии. Если считать энергию обычного вакуума "уровнем моря", то щит - это плато, которое над ней поднимается. Энергия всех частиц и взаимодействий внутри щита тоже поднимается на ту же величину.
Но вот на границе двух "миров" наблюдаются весьма интересные эффекты. Физические законы стремятся минимизировать поверхность контакта, поэтому возникает нечто вроде "поверхностного натяжения", которое заставляет поверхность щита сворачиваться в шар. На поверхности этого шара возникают сразу два потенциальных порога. Во-первых, нужна энергия на деформацию границы поля, на придание ей формы, отличной от идеального шара (формы прохода для этой частицы). Во-вторых - для того, чтобы частица могла существовать на "плато" - внутри "вселенной" с повышенным нулевым уровнем. Любая частица, обладающая энергией ниже суммы этих двух порогов, отскакивает от щита (квант поля - отражается). Эффект аналогичен абсолютно упругому столкновению. Частица, обладающая энергией выше этой суммы, теряет часть скорости (квант претерпевает красное смещение).
Если же частица движется изнутри щита, то энергию на деформацию границы ей всё равно нужно иметь, а вот разность потенциалов, наоборот, придаст ей дополнительную энергию. Один порог теперь работает за неё, а второй - против, так что при должной балансировке уровней энергии сумма воздействий будет нулевой - исходящие частицы попросту ничего не заметят, пройдут сквозь щит, как будто его нет.
Недостатков у такого щита-"плато" тоже полно. Во-первых, при умножении требуемой высоты "плато" на объём, который нам предлагается защитить - всех корабельных энергетиков и реактористов дружно хватает инфаркт. Во-вторых, сколь-нибудь защищённый объект внутри него будет абсолютно слеп, так как энергия фотонов, передающих изображения, как правило значительно ниже потенциального барьера. По той же причине он не сможет слышать звуки и принимать радиоволны. Можно, конечно, установить потенциальный барьер в районе двух-трёх электронвольт. Технически ничего не мешает, но от кого и от чего такой "щит" в принципе будет защищать? Ну и в-третьих, такая "мелочь", что от нулевых колебаний вакуума зависит тонкая структура материи. Внутри самых слабых щитов "сварятся" белки, внутри слабых поползут химические свойства элементов, а под сильными материя вообще превратиться в кварковую кашу. С учётом всего этого сплошные щиты встречаются преимущественно в лабораториях, и почти не применяются на практике.
Чтобы получить настоящий дефлекторный щит, мы берём два генератора изменения пространства, и вкладываем их поля друг в друга. Как матрёшки. Первый, с радиусом воздействия на пару сантиметров больше - повышает нулевой уровень энергии. Второй, на пару сантиметров меньше - наоборот, понижает его. До прежнего, принятого, так сказать, в большом космосе.
В итоге внутри щита образуются абсолютно те же условия, что и снаружи. И только в тонкой прослойке разности между радиусами - в полой сфере с толщиной оболочки в считанные сантиметры, или даже микроны, если угодно - нулевая энергия по-прежнему очень высока. Не плато, а кратер с тонкими стенками. Отдельным частицам в принципе разницы нет - высота потенциального барьера осталась той же. Какая разница альпинисту, что по ту сторону горы - спуск или плоскогорье? Сложность восхождения от этого ни на йоту не меняется.
Зато для нас, макрообъектов, разница очень и очень существенна. Для начала перечислим выгоды. Во-первых, упали затраты на создание щита. Порядков так на восемь-девять, если у нас толщина в микроны, а размер - в километры. Во-вторых, мы теперь спокойно можем открывать в щите "бойницы" - как для стрельбы сквозь них, так и для того, чтобы подглядеть, в кого, собственно, стреляем. В-третьих, подглядеть сквозь щит стало можно и без открытия "бойниц" - волны, длина которых больше толщины щита, через него частенько туннелируют. У "плато" такой радости нет, там слишком велика ширина запрещённой зоны. А толщину щита мы можем изменить одним поворотом регулятора, расширяя и уменьшая внутренний "пузырь". Хотим - пускаем к себе только совсем безобидные радиоволны, а хотим - и для видимого света его прозрачным сделаем. Но злобному рентгену к нам в любом случае хода нет. Правда, ещё более злобная гамма может щит пронзить насквозь, но это уже совсем другой разговор.

Не обошлось и без минусов, конечно же. Если очень энергичная частица всё-таки пронзила такой щит, то "скатываясь" с обратной стороны потенциального склона, она вернёт себе всю ту энергию, которую потратила на "подъём". Ну, почти всю. Энергия, потраченная на двойной прорыв "плёнки поверхностного натяжения" на обеих сторонах щита, потеряна необратимо. Как только дыра в щите схлопнется и он восстановит минимальную поверхность, эта потеря будет высвобождена в виде вторичного излучения. Но частица-нарушительница к тому времени будет уже далеко, и ей от этого ни холодно ни жарко.
Чем выше нулевая энергия внутри щита (точнее, её разность с нулевой энергией вакуума вокруг), тем выше и "поверхностное натяжение". Казалось бы, нам ведь именно этого и надо? Накачивай щит, пока топлива хватит? Установи потенциальный барьер в пару сотен гигаэлектронвольт, огради его почти столь же прочными плёнками границ - и наслаждайся полной неуязвимостью?
Фига с два, господа хорошие. Не надо быть слишком жадными. Расход энергии на создание щита пропорционален ЧЕТВЁРТОЙ СТЕПЕНИ высоты потенциального барьера. Даже Звёздные Разрушители, аннигилирующие гиперматерию тоннами, не могут себе позволить забираться слишком высоко на эту гору.
Поэтому у большинства существующих моделей высота, как правило, не превышает сотен электронвольт для гражданских судов и тысяч - для военных. Это так называемый "статический" щит, иначе пассивный - тот, с которым вы летаете по космосу, который включаете при сходе со стапелей и выключаете только на стоянке (и то не всегда, стоянки тоже разные бывают). Чтобы уберечь корабль от типичных космических неприятностей, типа микрометеоритов или солнечных вспышек, его вполне достаточно. Прохождение сквозь радиационный пояс планеты с таким щитом уже может доставить вам проблем... вернее, могло бы, если бы вы летели в космос на тонкостенной жестянке, а не на нормальном звездолёте, закованном в полметра дюрастали.
Но вот когда у вас под самым бортом взрывают атомную бомбу - ваш статический щит внезапно оказывается тонким, как бумажный листок. Броня, конечно, все виды ионизирующей радиации исправно поглощает, сколько бы там ни было электронвольт. Но сама она при этом как-то слишком неприятно греется - столкновение тут ближе к абсолютно неупругому.
- А можно потенциальный барьер повыше, но не везде, а в одном месте? - спросили военные.
- Можно! - бодро ответили учёные и протянули руки (манипуляторы, клешни, щупальца) за новыми грантами.
- Можно! - столь же бодро ответил щит, когда учёные переадресовали этот вопрос ему. И протянул трубопроводы и энергокабели за дополнительным топливом.
Так появилась вторая разновидность щита - так называемый "динамический", иначе активный. Они выстреливаются как плоские волны из эмиттеров на поверхности корабля, пробегают до поверхности статического щита и поглощаются им. На несколько секунд или даже доли секунды потенциальный барьер подскакивает в сотни раз - до мегаэлектронвольт. Даже турболазер не может пробить такое временное укрепление. Проблема в том, что энергию оно, в отличие от статического щита, жрало как не в себя. Метровая "заплатка" потребляет на своё создание столько же энергии, сколько целый корабль.
Да, часть затраченной энергии возвращается обратно через поле статического щита - но только часть. Потому что за время пробега эта волна успевает поизлучать в окружающее пространство. Чем быстрее пробег, тем меньше потери, но тем точнее надо угадать с моментом генерации щита.
Есть два способа поразить цель, прикрытую таким щитом. Самый очевидный - ударить частицами с энергией около гигаэлектронвольта (плюс-минус порядок). Изначально для этой цели использовались компактные ускорители частиц (ну как компактные, на канонерку влезали). Вот только, пробил ты щит, а дальше что? Полная энергия пучка ничтожна, броню он разве что на пару градусов разогреет.
Потом появились протонные торпеды - ускоритель частиц, доставленный ионным двигателем прямо к вашему порогу. Тут уже была как высокая энергия отдельных протонов, так и высокое количество оных. В прожигании щитов протонным торпедам до сих пор нет равных.
Развитием протонной торпеды стали дисрапторы - ручное оружие на нергоне-14 и его аналогах, выстреливавшее мощный заряд релятивистских протонов. Щитов такие пушки вообще не замечали, но даже в вакууме из-за расходимости протонов дальнобойность у них была низкая, а уж в атмосфере - вообще никакая.
Но большинство оружейников исходило из принципа "умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт". Зачем пытаться пробить потенциальный барьер в пиковом значении? Вполне достаточно, чтобы энергии частиц хватало на статический щит. Подержите цель под горячим душем - и "через час враги, рыдая, прибегут сдаваться в плен", потому что постоянная перезарядка динамического щита сожрёт у них всё топливо. Главное, чтобы до этого не прибежали сдаваться вы сами - ваши орудия ведь тоже топливо жрут.
Проблема в том, что один кэВ - это около десяти миллионов градусов. Да, квазиплазма излучает избыток энергии в гиперпространство, так что самого стрелка не поджарит, но тем не менее, она ИЗЛУЧАЕТ. Пропорционально всё той же четвёртой степени (разработчики щитов злорадно хихикают, физики пожимают плечами - это распространённая зависимость в квантовой механике) от температуры. То есть остывать такой сгусток будет не быстро, а очень быстро - если поверхность сгустка принять за один квадратный метр, то при нагреве до десяти кэВ он будет излучать что-то порядка 10^24 ватт. А много ли это? Да как вам сказать, всего лишь порядка петатонны тротилового эквивалента в секунду. Естественно, никакой петатонны в нём нет и близко, так что остынет он за считанные микросекунды. И на дистанции, отличной от "приставить пистолет к затылку" - основная часть энергии пойдёт на бессмысленный нагрев гиперпространства. А для стрельбы в упор у нас уже есть дисрапторы, они даже более эффективны.
Увеличить скорость перегретого сгустка, чтобы он не успел остыть? Где-то в глубоком космосе - пожалуйста, сколько угодно. Внутри гравитационного колодца - ситха с два. Сопротивление среды не позволит. Потому что квазиплазма - это гиперматерия, и её скорость тоже измеряется в МгСЧ Проблему решили первые турболазеры (от латинского turbo - вихрь, вращение). За счёт силы Лоренца частицы направляются по кольцевой траектории, перпендикулярной вектору движения сгустка. Их взаимная скорость при этом невелика, количество столкновений минимально (за счёт гипергеометрии - близко к нулю, так как у них больше пространства на движение, чем в трёхмерности) - а значит и излучение будет только синхротронным - значительно слабее теплового. А магнитное поле также работает в качестве щита от встречных заряженных ГР-частиц - отклоняя их так, что они либо огибают кольцо, либо проходят сквозь его центр, но не врезаются в поток и не рассинхронизируют его.
Турболазерный импульс состоит из пары сотен таких тороидальных "вихрей", нанизанных на общую ось, с противоположными направлениями вращения, но направленными в одну сторону током и магнитным моментом - протоны вращаются по часовой стрелке, электроны - против. Когда передние кольца сталкиваются со щитом, идущие следом "налетают" на них, как вагоны при резкой остановке поезда, и движущиеся в противоположных направлениях частицы сталкиваются. Получается коллайдер в миниатюре, который порождает ливень вторичных частиц - и вот эти частицы как раз пронзают щит. Если же импульс подходит к щиту не строго перпендикулярно поверхности, а под углом, то каждое кольцо врезается в него отдельно, как циркулярная пила, и пробивает уже энергией первичных частиц.
Таким образом турболазер от лазера или бластера отличается не столько мощностью (хотя обычно да, но тяжёлая бластерная пушка вполне может сравниться с лёгким турболазером), сколько температурой выстрела.
Следующим шагом стал тяжёлый турболазер. Опять же - он обычно мощнее своего младшего родственника, но принципиальная разница не в этом. Тяжёлый турболазер обладает собственным реактором гиперматерии. Лёгкие и средние модели получают энергию по кабелям. Таким образом, необходимую температуру заряда можно получить либо за счёт зарядки от главного корабельного реактора, либо за счёт аннигиляции части тибанны же. Во втором случае можно получить хоть скорострельность пулемёта, но тибанна у вас очень быстро закончится, так как расход газа на выстрел возрастает (теоретически - процентов на пятнадцать, на практике - на порядок, поскольку КПД перехода от аннигиляции к закрутке частиц в "вихрь" далеко не стопроцентный). В первом же - значительная экономия боеприпаса, но заряжать каждый выстрел приходится больше минуты, поскольку проводимость кабелей ограничена. Естественно, общий расход гиперматерии при этом не меняется, E=mC^2 на кривой козе не объедешь. Но та гиперматерия, что "горит" в реакторе - намного дешевле, чем тибанна, поскольку она не добывается из природных источников, а синтезируется прямо на борту корабля. Кстати, на перезарядку щита идёт именно она, тибанну на это дело жечь будут только в крайнем случае.

Пускай они сражаются не в космосе, а в гиперпространстве, в котором другие законы.

Планар – мечта полководца. Во-первых, он идеально плоский. Все войска на нём стоят ровными рядами. Если ты приказываешь отряду остановится, он тут же останавливается. Вражеские снаряды летят медленно и печально. <...> Даже очень большой армией легко командовать с помощью вестовых. Сиди себе в кресле, проявляй полководческий гений красивыми манёврами да фланговыми обхватами.

<...>

То ли дело космос. Начнём с того, что электронные планшеты в мире Сейкай просто не приспособлены к адекватному отображению трёхмерного пространства. А эта постоянная необходимость считать орбиту! Все корабли куда-то летят, набранная скорость никуда не исчезает, безумные дистанции, безумное время реакции. Если у врага есть оружие, которое три тысячи километров покрывает за одну секунду, то о чём тут говорить? Атаковать могут откуда угодно, внезапно вылетев из-за планеты или разогнавшись по большой дуге до внешних орбит и обратно.