Осень на двоих. Чертог Пустоты (гет)

Без пяти пять Гарри постучал в дверь Амбридж и, получив разрешение войти, перешагнул порог, с любопытством оглядываясь по сторонам. Каждый из прошлых владельцев обставлял кабинет по-своему. При Люпине всё здесь буквально «дышало» волшебством и, заглядывая к нему, почти наверняка можно было увидеть какое-нибудь диковинное тёмное существо в клетке или аквариуме и заметить интересную книгу по ЗОТИ. При самозванце, выдававшем себя за Грюма, кабинет был набит разнообразными инструментами и приспособлениями для раскрытия тайных козней. Теперь, однако, кабинет изменился до неузнаваемости и больше походил на будуар. На все поверхности были наброшены ткани — кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами, каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек, на которых были изображены яркие цветные котята с повязанными на шею бантиками. Котята были такие мерзкие, что Гарри на мгновение почти забыл, зачем пришел, ошеломленно разглядывая уродливых зверушек, и даже его патологическая любовь к животным не могла превзойти растущее в душе отвращение к дизайну декоративной посуды. Он так и стоял бы посреди кабинета, таращась на обстановку, если бы Амбридж не заговорила:

— Добрый вечер, мистер Поттер, — приторным голосом сказала она.

Гарри вспомнил, что он тут не один и обернулся, встречаясь взглядом с хозяйкой кабинета.

— Добрый вечер, профессор Амбридж, — протянул он, снова окидывая беглым взглядом ужасающе розовую обстановку. — Миленько тут вас.

— Вы так думаете? — промурлыкала она.

«Нет».

— Очень, хм, по-домашнему, — оценил он.

«Если живешь в психушке».

— Рада, рада, что вам тут так комфортно, — отозвалась Амбридж.

«Комфортнее было бы только застрять в гигантской жвачке».

— Я рос в чулане, мэм, мне почти везде комфортно, — пожал плечами Гарри, обращая на неё спокойный взгляд.

Она мгновение непонимающе смотрела на него, после чего сузила глаза, уловив, наконец, в его словах намёк на издёвку.

— Ну что ж, садитесь, — велела она, показывая на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, у которого она заранее поставила стул с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь Гарри, лежал чистый пергамент.

Когда Поттер покорно уселся за обозначенный столик, она остановилась рядом и, склонив голову, окинула его долгим взглядом, словно предвкушая нечто исключительно приятное. Стараясь подавить нехорошие ощущения от пристального почти немигающего взгляда, Гарри вопросительно поднял брови, приказав себе во что бы то ни стало молчать, потому что отчего-то в её присутствии он начинал нести кошмарный бред.

«Неужели это и есть любовь?» — ехидно подумал он и так развеселился от собственных мыслей, что едва не пропустил следующие её слова.

— Теперь, мистер Поттер, вы напишете для меня некоторое количество строк, — улыбаясь, сказала она. И когда Гарри потянулся к сумке, добавила: — Нет, не вашим пером. Вы воспользуетесь моим пером, специальным. Вот, пожалуйста.

Она протянула ему чёрное перо, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком. Гарри взял его, покрутив в руках. Что-то ему это перо напоминало, но он не смог бы точно сказать, что именно.

— Я прошу вас написать: «Я не должен дерзить», — мягко сказала она.

«Ну не так уж и плохо, — решил Гарри. — Хоть и скучно».

— Сколько раз? — уточнил он, убедительно имитируя вежливость, подозрительно граничащую с сарказмом.

— Столько, сколько понадобится, чтобы смысл отпечатался так сказать, — ласково ответила Амбридж. — Приступайте.

— А чернила? — удивленно моргнул он.

— О, чернила вам не понадобятся, — заверила его профессор с тихим смешком, после чего отошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые, скорее всего, были сданными на проверку письменными работами. Гарри приподнял острое чёрное перо, поднёс остриё к бумаге и вывел:

«Я не должен дерзить».

В следующее мгновение тыльную сторону его правой руки будто полоснуло ножом, с губ сорвался тихий вздох боли, в то время как Гарри потрясенно рассматривал слова на пергаменте, что были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на его правой руке, будто вырезанные острым лезвием. Мгновение спустя свежие порезы исчезли, и на их месте осталась лишь небольшая краснота.

«Вот дьявол!» — застыв, думал Поттер, глядя на алые слова.

Эти проклятые строчки ему придется писать собственной кровью.

Вот почему перо показалось ему знакомым. Он читал об этом в одной из книг по истории Магии. Перо, что он держал в своей руке, использовали для пыток, называя «кровавым пером».

«И эта ненормальная притащила пыточный инструмент в школу?!» — ужаснулся он.

Все было не так плохо, как он думал, о нет.

Всё было гораздо, гораздо хуже.

Гарри оглянулся на Амбридж. Она смотрела на него, растянув в улыбке большой рот.

— Что-то не так, мистер Поттер? — ласково уточнила она.

Он смотрел ей в глаза, пока в голове его кружила буря противоречий.

«К дьяволу! — думал он. — Это уже переходит все границы разумного! Так нельзя, это не правильно! Отработка не должна становиться пыткой! Это же школа, дьявол бы вас побрал!»

Нужно сейчас же сломать проклятое перо пополам и уйти. А лучше забрать перо и отправиться к Снейпу, а ещё лучше к Дамблдору. Всё им рассказать. Ведь так нельзя, да? Что бы он там ни наговорил на уроке, это не заслуживало такого наказания.

Гарри уже почти решился, когда в памяти всплыл разговор с деканом. Что он там сказал? Что никто не может ей противостоять? Что из-за её положения и натянутых отношений директора с министром ей всё позволено? Что она имеет полное право назначить ему такое взыскание, которое сочтет нужным? То есть что угодно? То есть даже пытки? Да быть не может!

Гарри нахмурился. Хотя… тут ведь раньше это было не такой уж редкостью, если верить истории Хогвартса. С приходом Диппета, а после него Дамблдора, радикальные методы наказания учеников отменили, но не запретили.

Стало быть, она и правда в своем праве?

И если он сейчас закатит скандал, станет только хуже?

Выходит, избежать этого нельзя?

Гарри почувствовал, как от собственной беспомощности в душе всколыхнулась злость. По телу пробежала судорога, а где-то в глубине сознания оскалил зубы белоснежный Зверь.

«А ведь достаточно лишь выпустить его на волю, — соблазнительно зашептал в сознании внутренний голос, — и Амбридж перестанет быть проблемой. Навсегда».

На миг перед глазами, словно наяву, всплыло воспоминание изломанного тела василиска.

«Только подумай, что станет с человеком», — продолжал уговаривать внутренний голос, в то время как злость и бессилие в душе разгорались сумасшедшим пожаром. Магия буквально искрилась вокруг него, готовая вырваться на волю. По телу волнами прокатывалась почти неконтролируемая ярость, по плечам скользнул тонкий шелк невидимых крыльев, Зверь пригнулся, готовясь к прыжку, за пеленой молочно-белого тумана полыхнули жаждой крови серебристо-зеленые глаза.

«Так нельзя», — думал он.

«Жестокость следует искоренять лишь жестокостью», — не согласился внутренний голос.

«Я только сделаю ещё хуже».

«На боль нужно отвечать болью».

«Но это моя вина».

«Ты вправе защищаться, когда на тебя нападают».

Гарри опустил взгляд на кровавые буквы и стиснул зубы. Гнев, бурлящий в душе, буквально душил его, не давая ясно мыслить и где-то на грани пламенеющей злобы поднимало голову хладнокровное безразличие, не знающее цены человеческой жизни, не ведающее пощады и милосердия. Безразличие, что существовало в белом океане слепых инстинктов. И оно казалось таким соблазнительным. Оно таило в себе силу неведомую слабому человеческому сознанию. В нём не было ни страхов, ни сомнений. Там правила лишь тишина. Оно несло в себе безмолвие, абсолютное и всеобъемлющее. И в этом мире безмолвия всё становилось таким ясным и понятным. Простым. Чистым. Лишённым граней, оттенков, красок, противоречий, эмоций.

Идеальное равновесие мироздания.

Цельное и безмятежное.

Совершенный мир.

Гарри вновь встретился взглядом с профессором.

«Слабый, маленький человечек, — шептал голос из глубин подсознания. — Хрупкий и жалкий. Жестокий. Жестокий человечек. Жестокость должна быть наказана».

«Нет», — качая головой, решил Гарри и одновременно с этим произнёс:

— Нет, мэм, — тихо сказал он. — Ничего.

— Прекрасно, — заключила Амбридж. — Продолжайте работу.

Он снова посмотрел на пергамент, поднёс к нему перо и, стиснув зубы, написал: «Я не должен дерзить» — и опять почувствовал жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь порезы затянулись секунды спустя. Зверь утробно рычал и рвался на волю, превращая бегущую по венам кровь в жидкое пламя, пока Гарри в бессильной ярости раз за разом выводил собственной кровью одни и те же слова, а невидимый скальпель раз за разом вырезал эти слова на его коже, которая потом затягивалась, пока он снова не касался пером пергамента. И чем дольше это продолжалось, тем сильнее становилось бешенство Зверя, тем сложнее было его сдержать.

«Успокойся, — просил Гарри, не зная, к кому сейчас обращается: к себе или Зверю. — Нужно просто это пережить. Бывало и хуже. И потом, — убеждал себя он, — я сам виноват. Снейп был прав с самого начала. Не стоило воевать с Амбридж».

В конце концов, это была не его война.

«Я сам виноват», — снова и снова повторял он про себя до тех пор, пока кипящий в душе гнев не стих под гнётом этих мыслей и в сознании, наконец, наступила сумрачная тишина.

Медленно выдохнув, Гарри бросил отвлеченный взгляд в окно, за которым сгустились сумерки, и застыл, не донеся перо до пергамента. Из мутного стекла на него с безмолвным упреком в нечеловеческих серебристо-зеленых глазах смотрел его двойник с белыми как снег волосами. Шумно втянув носом воздух, Гарри выронил перо и отшатнулся от окна, в то же мгновение видение исчезло, теперь на него испуганно смотрело лишь его собственное отражение. Двойника словно и не было, но всколыхнувшийся в душе страх не позволял оторвать от окна застывший взгляд.

Это было неправильно. Не нормально. Он не должен был видеть этого наяву. Двойник жил в его снах. Он существовал лишь в белом мире за стеной тумана. Он не мог быть в отражении. Не мог!

«Я схожу с ума?» — Гарри провел дрожащей рукой по лицу.

— Вы прекратили работу над строчками, — раздался голос Амбридж.

Гарри медленно перевел на неё ошарашенный взгляд, не сразу понимая, о чем она говорит, но в следующую секунду опомнился и снова взял в руку перо. Но теперь мысли о боли и собственное негодование померкли за чувством удушающего, безотчетного ужаса.

«Что это было?» — в отчаянии думал он, слепо глядя прямо перед собой, в то время как его рука будто отдельно от тела продолжала выводить на пергаменте кровавые строки.

Но боли больше не было. Ничего больше не было, кроме страха.

«Мне это просто привиделось, — словно заклинание твердил про себя Гарри, — просто привиделось».

На улице опустилась непроглядная тьма, и всё это время он сидел, склонившись над пергаментом, не решаясь больше смотреть в окно. Страх, что из черного провала на него вновь взглянут нечеловеческие серебристо-зеленые глаза парализовал разум. Он ничего не чувствовал, ни о чем не мог думать, почти не мог дышать. Ему казалось, что двойник наблюдает за ним, следит за каждым его движением, за каждой мыслью.

«Прекрати это!» — приказал себе Гарри, заставив себя сосредоточиться на единственной вещи, которая в это мгновение казалась реальной — на боли. Рука ныла и саднила не переставая, но теперь боль его почти радовала. Потому что это отчасти вернуло его к реальности, приглушив леденящий ужас. Он снова и снова записывал давно потерявшие смысл слова на пергаменте, почти не глядя на результат своей работы, сосредоточившись только на боли. Боль была настоящей. Боль делала его живым. Никакого двойника не было. Он был не реален.

Когда Гарри окончательно потерял счет времени, заблудившись в собственных хаотичных мыслях, Амбридж, наконец, подала голос:

— Подойдите сюда, — велела она.

Он отложил перо и поднялся на ноги. Правая кисть почти онемела, а кожа на тыльной стороне покраснела и воспалилась. Но всё, о чем мог думать Гарри — это пристальный, укоряющий взгляд серебристо-зеленых глаз, которые, казалось, наблюдают за ним из каждого уголка кабинета.

— Дайте руку, — попросила Амбридж, когда он остановился возле неё.

Поттер безропотно протянул ей руку и лишь молча ждал вердикта, пока она изучала его кисть с придирчивым вниманием.

— Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — наигранно печально протянула она. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти.

Не произнося ни слова, Гарри развернулся на каблуках и, подхватив с пола свою сумку, вышел из кабинета. В коридоре было совершенно безлюдно; наверняка уже перевалило за полночь. Он медленно шел по коридору, пытаясь отделаться от чувства, что за ним наблюдают, повернув за угол, он понял, что просто не способен больше сдерживаться и бросился бежать.

Добравшись до мужского туалета на втором этаже, Гарри толкнул дверь и, переступив порог, плотно ее закрыл, привалившись к ней спиной. В звенящей тишине собственное дыхание казалось ему неестественно громким и тяжелым. Скользя потерянным взглядом по пустующему помещению, Гарри пытался заставить себя успокоиться и принять, наконец, что никто за ним не гонится и не следит. Помедлив, он опасливо приблизился к зеркалу, что висело над раковиной, и уставился на своё отражение. Никаких светловолосых двойников. Только его собственная испуганная физиономия. Гарри медленно выдохнул и покачал головой.

— Ну ты и идиот, — сказал он самому себе.

И чего он так перепугался?

Скривившись, Гарри открыл кран и подставил саднящую кисть под струю холодной воды, чувствуя, как пульсирующий жар воспаленной кожи постепенно сменяется приятным онемением. Всё это время он, не отрываясь, рассматривал своё лицо в зеркале, почти ожидая, что в любую секунду оно изменится на бесстрастную маску двойника. Но ничего не происходило.

— Просто показалось, — твердо заключил он.

Выключив воду, Гарри уставился на покрасневшую кисть и досадливо скривился. Если так и дальше пойдет, эти взыскания закончатся тем, что на тыльной стороне его ладони появится эта дурацкая надпись. Тогда возникнут нежелательные вопросы. Не стоит демонстрировать всем, что именно ему приходится делать на отработках.

В дорожном сундуке у него хранилось несколько флаконов с заживляющими зельями. Это решит вопрос со шрамами, но если ему ещё пять дней придется заниматься самоистязанием, следовало найти какое-то средство, чтобы притупить боль. Гарри совершенно не хотелось при очередном приступе неконтролируемой ярости увидеть в отражении чужое лицо. Но что использовать? Кровавое перо было разработано таким образом, чтобы причинять максимум страданий и обычные обезболивающие тут были бесполезны. Так что же делать? И у кого попросить совета? Идти к мадам Помфри и выслушивать её причитания Поттеру не хотелось, но что ему ещё оставалось? Не то что бы в Хогвартсе были ещё колдомедики… Гарри моргнул.

— Нет, ну я точно идиот, — насмешливо пробормотал он.

Ведь мадам Помфри и не была единственным колдомедиком в школе. Оставалось только придумать какую-нибудь правдоподобную историю, что было весьма непросто, ведь Эрмелинда Герхард была до неприличия догадливой.

* * *

— Любопытные у вас изыскания, мистер Поттер, — сухо заметила профессор целительства, с подозрением наблюдая за сидящим напротив подростком. — Хотелось бы поподробнее узнать, где вы раскопали столь архаичные методы ведения допроса?

— Хм, — Гарри сконфуженно пожал плечами. — В книжке? В смысле я как бы давно изучаю эту тему. На третьем курсе, например, я писал эссе об особенностях допроса с использованием веритасерума.

Профессор целительства кивнула.

— И какая связь между зельем правды и диким средневековым пыточным инструментом? — изогнув бровь, уточнила она.

— Эм, ну как бы никакой? — Поттер развел руками. — Я просто подумал, а можно как-то обмануть перо? Ну, чтобы не испытывать боли? Например, чтобы дать ложные показания?

— Если вы действительно изучали данный вопрос, мистер Поттер, то знали бы, что Кровавое перо в первую очередь использовали для истязания пленника, а не для дачи показаний, — невозмутимо сообщила Эрмелинда. — В редких случаях его применяли для подписания магических контрактов. Таким образом, в первом случае обезболивающее было бессмысленным, а во втором, необязательным.

— То есть обычное зелье, снимающее боль, может помочь? — с затаённой надеждой уточнил Гарри.

Герхард с минуту молчала, пристально глядя в его глаза.

— Кто применял к вам Кровавое перо, Поттер? — жестко осведомилась она.

— Никто! — торопливо воскликнул тот. — Это просто теоретический вопрос.

Она на миг с подозрением сузила голубые глаза, после чего откинулась на спинку кресла.

— Тогда вот вам «теоретический ответ», Поттер, — равнодушно сказала Эрмелинда, — никому не было дела.

— Ну хоть предположить вы можете? — Гарри нахмурился.

— Увы, нет, — отрезала она. — Меня мало интересуют кровожадные пристрастия средневековых садистов.

— Что ж, ладно, — пробормотал тот, поднимаясь на ноги. — Спасибо, что уделили мне время. Хорошего дня, мэм.

— Гарри, — вздохнула Эрмелинда, когда он уже взялся за ручку двери, — я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь, в чем дело.

Поттер медленно обернулся, оставшись стоять у двери.

— Это просто теоретический вопрос, — упрямо повторил он.

Герхард смерила ученика долгим взглядом.

— Допустим, — наконец, смилостивилась она. — Говоря теоретически, тот «гений» которому пришла в голову идея создать столь «очаровательный» артефакт руководствовался целью причинить жертве максимум страданий. Соответственно в саму структуру Кровавого пера были заложены чары, нейтрализующие любые обезболивающие зелья или заклинания. То есть в теории, — с легкой насмешкой выделяя последнее слово, сказала профессор, — заглушить боль нельзя.

Гарри с любопытством склонил голову к плечу.

— А на практике?

— На практике, в те времена, когда создали перо, никто не брал в расчёт маггловскую медицину, — помедлив, заключила она. — А именно анестетики.

— Ане… что? — Гарри моргнул.

На лице Эрмелинды отразилось досадливое раздражение человека, считающего, что собеседник недостаточно эрудирован для продолжения конструктивной беседы.

— Маггловские обезболивающие, — всё же пояснила она.

— О-о-о, — в зеленых глазах вспыхнул жадный интерес. — И где их достать?

Герхард насмешливо изогнула бровь.

— В Хогвартсе вы их не найдете, — помедлив, ответила она. — Но в маггловских аптеках при наличии рецепта, вам их выдадут без проблем.

— О, — его плечи разочарованно поникли. — Понятно.

— Так вы объясните мне, что происходит? — осведомилась Эрмелинда, когда он больше ничего не сказал.

— Всё нормально, мэм, — пробормотал Гарри, собираясь потихоньку сбежать. — Спасибо за помощь.

— Хочу заметить, — неторопливо произнесла профессор, когда он снова взялся за ручку двери, — что Кровавое перо было официально признано запрещенным артефактом в конце девятнадцатого века. Таким образом, тот, кто его использует, нарушает закон Министерства магии.

«Боюсь, этот закон становится неактуальным, когда этого «кого-то» прикрывает сам министр магии», — мрачно подумал Поттер, но в ответ только кивнул.

— Спасибо за помощь, мэм.

* * *

Майлз Блетчли Гарри Поттера отчаянно не понимал. Порой тот вел себя совершенно непоследовательно, и вратарь слизеринской команды по квиддичу без конца задавался вопросом, что же движет их капитаном. И главное, что влияет на его поступки? Казалось, Поттер физически неспособен серьезно относиться к чему бы то ни было, превращая всё в дикое цирковое представление. Как, например, отбор в команду по квиддичу.

Развалившись с максимальным комфортом на первом ряду зрительских трибун и полностью игнорируя нависающих над ним членов команды, Поттер обвел долгим взглядом выстроившихся на квиддичном поле кандидатов. Несмотря на атмосферу, что царила в этом году на факультете, желающих попасть в команду было немало. И все они бросали выжидающие взгляды на Майлза, что стоял по левую руку от Поттера, а не на фальшивого капитана. Что в целом было неудивительно. Ну какой из Поттера капитан, если в голове у того царит жуткий бардак?

Молчание затягивалось. Блетчли бросил пренебрежительный взгляд на их взъерошенного ловца и, понимая, что тот даже не знает с чего начать отбор, прочистил горло, собираясь взять слово. В то же мгновение, словно он того и ждал, Поттер выдал самую широкую улыбку, на которую физически был способен и громогласно объявил:

— Всем добро пожаловать на отбор в команду по квиддичу! — все взгляды тут же обратились к нему, в то время как Блетчли вперил в лохматый затылок негодующий взгляд.

«Да он издевается!»

— Для начала, — продолжил Поттер, — хочу выразить искреннюю благодарность всей команды уважаемому Люциусу Малфою, который так щедро презентовал нам коллекцию новых «Нимбусов» последней модели! Это, конечно, не «Молнии», но кто мы такие, чтобы жаловаться? — он сделал паузу, но когда никакой реакции не последовало, продолжил. — И, конечно же, такой щедрый подарок совсем не означает, что Драко будет принят в команду без конкурса, — он обратил насмешливый взгляд на ощерившегося Малфоя. — Потому что я уверен, Драко и без метлы бы пролетел, ха-ха, извините за двусмысленный каламбур…

Майлза мысленно передернуло: «Это будет катастрофа, а не отбор», — понял он. Что, впрочем, было даже неплохо, раз Поттер решил опростоволоситься ещё на этом этапе. Еще немного в том же духе, и Снейп сам отдаст Майлзу пост капитана. Губы вратаря дрогнули в едва заметной усмешке и всё же долго терпеть этот абсурд он не собирался:

— Поттер, ты перейдешь к делу? — прорычал он над ухом капитана.

— Да-да, — тот отмахнулся от него, как назойливой мухи. — Так вот. На данный момент, как вам известно, нам нужен охотник и два загонщика. Ну и состав запасных у нас закончился. Этапов будет три. Первый, самый простой, сольный. За ним групповой ну и потом ещё один. Вопросы? Нет? Отлично. Итак! Вот чего я сейчас от вас хочу. Садитесь на мётлы и покажите, как вы летаете.

— Поттер, это просто смешно! — раздраженно гаркнул с поля Драко, повторяя мысли кипящего от злости Майлза. — Мы все прекрасно умеем летать.

— А никто не оспаривает твоё мастерство, Драко, — пожал плечами Гарри. — Но мы тут не просто будем летать. Мы будем ловить и уворачиваться.

С этими словами Поттер пнул ногой, стоящий перед ним сундук со снаряжением. От удара крышка распахнулась, и в небо стремительно взмыли два бладжера и снитч.

— Поймайте мне снитч, — громко сказал Поттер, в то время как все кандидаты провожали недоуменными взглядами мячи. — И постарайтесь не схватить головой бладжер. У вас двадцать минут. Время пошло!

Мгновение все медлили, словно не до конца понимая, что вообще происходит, но потом, сообразив, что Поттер не шутит, оседлали свои метлы и взмыли в воздух. Лениво вращая волшебной палочкой из стороны в сторону, Гарри направлял бладжеры, чтобы те преследовали кандидатов и одновременно следил за поднявшимися в воздух учениками.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Майлз, — тем временем протянул он, не глядя на плавящегося от ярости вратаря. — Что будь Флинт мёртв, он бы сейчас с бешеной скоростью вращался в гробу. Будем радоваться, что он жив, да?

— Поттер, это не отбор, — процедил Блетчли. — Это хаос.

— В каждом хаосе есть свой порядок, — отстранённо заметил Гарри. — Главное его разглядеть. Так, Нотт, похоже, и с этим не справляется, ну вот посмотри, что он творит…

Майлз обратил внимание на Теодора, который в явной растерянности бросал свою метлу из стороны в сторону и никак не мог сосредоточиться.

— Он уже забыл, что должен ловить снитч и в воздухе себя чувствует неуверенно, — прокомментировал Поттер.

— Естественно! Ты же устроил там дурдом! — переглянувшись с Майлзом, сказал Эдриан. — По-твоему, кто-то может в этом сориентироваться?

— Сама игра похожа на дурдом, — Поттер пожал плечами. — Раз не может справиться с простым заданием, не сможет и со сложным.

— Да никто не сможет в таких условиях! — прорычал Майлз, подавляя сильное желание сбросить идиота с трибуны.

— Не сказал бы, — заметил Гарри, направляя бладжер в сторону Малфоя и наблюдая, как тот в последний момент уворачивается, продолжая преследовать снитч.

— Это цирк, Поттер, и если ты…

— Время! — закричал Гарри, обрывая Блетчли на полуслове и призывая мячи обратно.

Взъерошенные и слегка ошеломленные кандидаты вернулись на землю. На Блетчли больше никто не смотрел, предпочитая буравить мрачными взглядами Поттера. А Майлз в свою очередь размышлял, как бы выгодно подать информацию их декану, чтобы тот, наконец, понял, что совершил ошибку, назначив Поттера капитаном.

— Отлично! — радостно улыбаясь, объявил шрамоголовый кретин. — Снитч никто не поймал, но зато мы с вами размялись. Этап второй. Вас… хм… четырнадцать человек. Это даёт нам две команды. Нотт, Кребб, Хигсс — охотники, Малфой, Вэйзи — загонщики, Харпер — ловец, Ванити — вратарь. Команда номер два: Забини — вратарь, Бэддок, Боул — загонщики, Даркер — ловец, Гойл, Урхарт, Люциан — охотники. Правила стандартные. Набираем очки, ловим снитч. Вопросы?

Драко поднял руку и, не дожидаясь, когда его заметят, сказал:

— Какой в этом толк? Ты набираешь охотников и загонщиков. Зачем нам разбиваться на полноценные команды?

— Затем, что мне нечего делать, и я тут просто решил убить два часа своего времени на твои жалобы, Драко, — равнодушно ответил Поттер. — Что-то не устраивает, иди в Хогсмид гулять.

— Согласен с Малфоем, — подал голос Блетчли. — Предлагаю сразу перейти к отбору по назначениям.

— Майлз, — вздохнул временный капитан, оборачиваясь к мрачному вратарю, — если ты устал стоять у меня над душой, присядь. Когда мне надоест устраивать дурдом, поделишься своими предложениями, — он обратил внимание на кандидатов. — Ну и что вы застыли? Вопросы по существу есть? Нет? Отлично! Вперед. У вас сорок минут.

Пронаблюдав, как очень недовольные команды взлетают в воздух, Поттер выпустил из сундука мячи, включая квоффл, и откинулся на спинку сидения.

— Решил всю команду заменить? — «ласково» уточнил Майлз, наклонившись к нему.

— Если продолжишь оспаривать каждое моё решение, я начну об этом задумываться, — пообещал тот. — А теперь заткнись и понаблюдай за ними. Нам же нужны нормальные игроки. Вот и выбирай.

Некоторое время Блетчли молчал, с легким удивлением разглядывая Поттера. Его тон был спокойным и почти доброжелательным, несмотря на ядовитое содержание высказываний. И если сперва Майлзу показалось, что это издевательское отношение просто доставляет Поттеру удовольствие, то теперь ему вдруг пришло в голову, что не каждый в принципе может похвастаться такой выдержкой, учитывая ситуацию. Против него была вся команда, да и участники отбора явно смотрели на него как на досадное недоразумение, а он продолжал раздавать указания и внимательно следить за происходящим без какого-либо намека на нервозность или нерешительность. Интересно, такая уверенность в себе — следствие хорошей стратегии или он просто идиот? Впрочем, одна вещь была понятна наверняка: угрозами и критикой Поттера напугать было сложно. Упрямый баран будет все равно гнуть свою линию, попутно прогибая под неё окружающих.

— Да ты диктатор похуже Флинта, Поттер, — наконец, заключил Майлз.

— Спасибо, — отвлеченно пробормотал тот.

— Это не комплимент.

— Я в курсе.

Блетчли рассматривал Поттера. Тот был так сосредоточен на игре, что ни до чего другого ему и дела не было. Майлз нахмурился. Можно было подумать, что тот и правда настроен серьезно. И что у него за тактика такая? Решив на время отвлечься от размышлений о мотивах Мальчика-Который-Его-Раздражал, Блетчли обратил внимание на кандидатов. Какое-то время, пока над полем происходило некое подобие игры, действующий состав слизеринской команды в тоскливом молчании наблюдал за происходящим. Наконец, Пьюси, бросив мимолетный взгляд на Майлза, не выдержал:

— Жалкое зрелище. Никакой организации.

— А откуда взяться организации, когда они больше сосредоточены на соперничестве друг с другом, чем на самой игре, — фыркнул Блетчли, скрестив руки на груди. — Слишком заняты тем, как они смотрятся, чем победой своей команды.

— Вот что бывает, когда у людей неправильные приоритеты, не так ли? — с усмешкой заметил Гарри.

Майлз обратил на него задумчивый взгляд.

— Не намекаешь ли ты на наше нежелание видеть тебя капитаном, Поттер?

— Как знать, — Гарри пожал плечами, снова обращая внимание на игру.

Майлз последовал его примеру и спустя несколько минут задумчиво заметил:

— Малфой на роль загонщика не годится. Он слишком тщедушный.

— Я знаю, — Поттер кивнул, но не обернулся. — Как и Забини слишком непоседливый для вратаря. В том и смысл.

— Дать им самые неподходящие роли? — брови Эдриана, который последние минут тридцать бросал на Майлза красноречивые взгляды, явно намекая на то, что Поттер категорически не справляется с ролью капитана, удивленно изогнулись. — Но зачем?

— Затем, что я хочу посмотреть, как они будут действовать, — спокойно ответил Гарри. — Это довольно просто — показать хороший результат там, где ты уверен в себе и своих силах, другое дело — показать приличный результат там, где у тебя не хватает навыка. И к слову, некоторым это неплохо удается.

Майлз задумчиво уставился на кандидатов.

— И правда, — проворчал он, искоса глянув на Гарри.

Методы у него были чудные, но, как ни странно работали.

— А эти Крэбб с Гойлом хороши, — задумчиво протянул Уоррингтон, обращаясь больше к Поттеру, чем к Майлзу. — Представь, что мы получим, если возьмем их загонщиками?

Тот фыркнул.

— Две неповоротливые глыбы мяса мы получим.

— Но они этими бладжерами могут к Мордреду череп проломить! — включился в спор Пьюси.

— И смысл? — все так же спокойно, почти лениво, протянул Поттер. — Их цель не убить соперника, а защищать игроков своей команды от бладжеров, разве нет?

Майлз решил вмешаться в дискуссию, чувствуя, что теряет контроль не только над ситуацией, но и над командой, коль скоро те начали интересоваться мнением Поттера, а не его.

— Но они могут эффективно вывести соперника из игры, — заметил он.

— Угу, и из жизни, — Поттер закатил глаза. — Нет уж. Нам нужны игроки, а не амбалы. Если они вам так нравятся, наймите их телохранителями… Ого, а Нотт разыгрался, — он подался вперед, с интересом наблюдая за игрой и закусив кончик пера, которым делал пометки в своём блокноте. — Хотя, если он будет половину игры раскачиваться… нет, определённо нет… а вот Забини…

Игра продолжалась, и, по мере того, как развивалось действие, все члены команды, включая самого Майлза то спорили, то соглашались с Поттером, и постепенно предвзятое отношение отошло на задний план, сменившись если и не уважением, то неким принятием ситуации. В конце концов, даже если Поттер и не подходил на роль капитана, у него все же было и своё видение ситуации и даже какая-то стратегия. Не говоря уже о способности полностью игнорировать враждебную обстановку в угоду общей цели. И возможно, только возможно, Майлз бы действительно был не против его капитанства, если бы Поттер, чёрт бы его побрал, не был бы Поттером. Слизеринская команда не могла находиться под началом союзника Дамблдора, это могло вызвать не только нежелательные разговоры, но и гнев Тёмного Лорда. А это пугало Майлза куда сильнее, чем поражение в школьном матче.

Наконец, отведенные на игру сорок минут подошли к концу, окончившись победой первой команды, которая кое-как смогла сплотиться к середине состязания и забить большее количество голов. Поттер, оборвав весьма эмоциональный спор с Эдрианом насчет целесообразности и особенностей перехвата Пламптона, остановил игру.

— Поздравляю первую команду! — он похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание игроков. — Снитч никто не поймал, но голов вы забили больше. Молодцы. Теперь финальный этап. Самый скучный. Так как нужны нам охотник и загонщики, вы померяетесь силами с нашими действующими игроками. Начнем мы с охотника. Майлз, встань, пожалуйста, на ворота и проследи, чтобы ни один квоффл наших кандидатов мимо тебя не пролетел, а то мне придется задуматься и о смене вратаря, — велел Поттер, не обращая внимания на колючий взгляд Блетчли, которым тот одарил его, направляясь к полю, чтобы взять свою метлу. — Как только мы разберемся с охотниками, перейдем к проверке загонщиков. Ну и далее по степени важности. Начали!

Следующий час пролетел почти незаметно, пока участники по очереди пробовали себя в разных ролях, проявляя свои способности с той или иной стороны. Наконец, отбор подошел к концу, и Поттер, окончательно определившись с выбором, немного заскучал, отвлеченно потирая большим пальцем тыльную сторону ладони, на которой после отработок с Амбридж проступали тонкие шрамы вырезанных на коже букв. Заживляющее зелье работало, но медленно, поэтому теперь ему приходилось использовать маскировочные чары, чтобы избежать лишних вопросов. Радовало только то, что сама Амбридж осталась довольна результатом и продлевать экзекуцию не стала, иначе, Гарри бы оказался вынужден обратиться в лазарет за заживляющей мазью, и тогда мадам Помфри подняла бы жуткий шум с привлечением учителей. Конечно, скандал бы закончился тем, что все пришли бы к мнению, что Гарри сам это на себя навлек, а к новой порции унижения тот был не готов. Поэтому оставалось только надеяться, что зелье, которое осталось в его запасах, полностью уберет шрамы. По крайней мере, пугающих видений двойника в отражении больше не было и Гарри окончательно убедился, что всё это ему и правда привиделось.

Возвращая своё внимание к игре, Поттер вдруг понял, что к нему обращается Майлз.

— Что? — нахмурился он, скосив глаза на вратаря.

— Я сказал, — вздохнул Блетчли, — что пора объявить результаты.

— А, да, — Гарри растерянно взъерошил свою и без того лохматую шевелюру и протянул Майлзу блокнот, где всё это время делал пометки.

— Хм, — изучив точку зрения Поттера тот задумчиво нахмурился, глянув на ожидающих кандидатов. — И всё же мне кажется Крэбб и Гойл…

— Серьёзно, Майлз, — Гарри закатил глаза, — ты же и сам видел, как они играют. Ты уверен, что они вообще способны в полной мере осознать, что от них требуется? Нам не нужны те, кто будут просто махать битой, это и бабуин сможет.

— Ну хорошо, — Майлз нехотя кивнул. — Насчет Нотта… может взять его в состав запасных?

— Нет, — твердо решил Поттер. — Даркер играет куда лучше, ты же сам видел.

— Тогда зачем делать его запасным? — Уоррингтон нахмурился.

— Затем, что из Малфоя выйдет лучший охотник, он и летает прилично и голы забивать умеет, правда же, Майлз? — Гарри ехидно глянул на вратаря.

Блетчли, который пропустил один из мячей Драко во время отбора, угрюмо взглянул в глаза капитана.

— Ему просто повезло, — проворчал он.

— Забини на роль загонщика? — с сомнением нахмурился Эдриан, тем временем изучающий заметки Гарри вместе с Майлзом и Кассиусом. — Тебе не кажется, что он слишком, хм…

— Непредсказуемый? — весело подсказал Гарри.

— Да.

— Так в том и прелесть, — радостно объявил он.

— Но если даже ты, как капитан, не будешь знать, чего от него ждать…

— То что говорить о других командах? — лукаво улыбнулся Поттер, потом встретившись с мрачным взглядом Уоррингтона, пожал плечами: — В конце концов, если он будет слишком уж своевольничать, мы всегда можем заменить его на Хигсса, тот в плане субординации просто пример для подражания.

— Таким образом, — заключил Майлз, — Малфой — охотник, Забини и Харпер — загонщики, Даркер, Хигсс и Урхарт запасные?

— Ага, — Гарри кивнул. — К тому же они универсальные игроки. Драко вполне может сыграть за ловца, Мартин — за вратаря, а Ринна, Блэйз и Теренс за охотников.

Члены команды переглянулись между собой.

— Что ж, хорошо, — наконец, решил Блетчли. — Действуй, — он отвернулся, но Гарри заметил, что уголки его губ подрагивают, словно тот пытается сдержать одобрительную улыбку.

«Ага! — весело подумал Поттер, поднимаясь на ноги, чтобы объявить результаты участникам. — Не так я тебя уже и раздражаю, да?»

* * *

Первое собрание факультетского кружка оказалось на удивление многолюдным и многие явно пришли сюда не просто для того, чтобы потешить своё любопытство. Похоже, в этот раз собралась весьма противоречивая аудитория. Некоторые определенно планировали оспорить право Арчера возглавлять слизеринский клуб. Были здесь и те, кому хотелось узнать, какой позиции придерживается их староста и как теперь с ним себя вести. Сам же Арчер расположился за столом главы клуба и, сцепив пальцы замком, обозревал прибывающих слизеринцев с раздражающей уверенностью.

«Чёртов самоуверенный гадёныш», — Драко откинулся на спинку своего кресла и нахмурился. Судя по предвкушению в обсидиановых глазах старосты, тот готовил какую-то особенную речь сегодня. Самодовольный засранец. Умный, изворотливый, самодовольный засранец. А теперь ещё и староста. Что ещё нужно Арчеру, чтобы его заоблачное эго взлетело ещё выше?

Драко бы в жизни никому не признался, но, даже несмотря на то, что его буквально корежило от зависти, в душе он понимал, что лучшего кандидата на пост префекта Слизерина, чем Арчер, было не найти. Всегда собранный, воспитанный, спокойный, уверенный, умный, опасный… блестящий студент, тайный объект воздыханий половины женского населения Хогвартса… да он — Мордред бы его побрал! — был идеален до отвращения. Даже эта его абсурдная привязанность к Поттеру не портила картины. Наоборот придавала хладнокровному, сдержанному образу неповторимую нотку живых человеческих эмоций.

Томаса Арчера Драко ненавидел всей душой. И боялся. И до чёртиков уважал. И восхищался. И завидовал. И… да будь он проклят, этот Арчер!

Тем временем, поток желающих посетить клуб наконец иссяк и последний вошедший тихонько закрыл дверь. Арчер взмахом палочки наложил на кабинет заглушающие чары и окинул обращенные к нему лица цепким взглядом.

— А у нас сегодня аншлаг, как я посмотрю, — иронично заметил он. — И чем же, интересно, мой скромный клуб удостоился такого внимания?

— Меня куда больше интересует, Арчер, с чего это ты взял, что имеешь право называть этот клуб своим? — ощерился Монтегю.

Драко скосил глаза на несостоявшегося капитана квиддичной команды. Он так и знал, что тот первым возьмёт слово. С самого начала года было ясно, что этот парень будет бороться за негласное лидерство на факультете. Слишком уж рьяно тот стремился услужить Тёмному Лорду… которого ни разу в жизни даже не видел, но которым восхищался большую часть осознанной жизни. И в целом Малфой его понимал. Он бы и сам с радостью попробовал как-то проявить себя, чтобы привлечь внимание Волдеморта… если бы так не боялся.

— Я этот клуб создал, и я же его возглавляю, поэтому называю своим, что логично, Грэхем, — невозмутимо протянул Том, и Драко снова обратил внимание на происходящие вокруг события. — Ещё глупые вопросы будут?

«Арчер с ним разговаривает, как с ребенком», — невольно восхитился Драко, сам бы он не стал так вести себя с Монтегю, тот все же был совсем не безобидным оппонентом, впрочем, как и сам Арчер, если уж на то пошло.

— Какая цель у сегодняшнего собрания? — спросил Нотт, поднимая руку.

— А, мелочи, как обычно, — буднично отмахнулся Том. — Мелкие сплетни и погода. Поговорим немного о политике, обсудим возрождение Тёмного Лорда. Ну, знаете, всё как всегда.

После этих слов в кабинете повисла звенящая тишина. Драко пораженно уставился на главу клуба. Он не ожидал, что тот так открыто поднимет этот вопрос.

— Собираешься убеждать нас не обижать твоего шрамоголового дружка? — снова заговорил Монтегю.

«Хороший, кстати, вопрос», — мысленно заметил Малфой.

— Да ты просто оракул, Грэхем, — холодно улыбнулся Том. — Я ещё не произнёс ни слова, а ты уже знаешь, о чем пойдет речь. Ещё немного в подобном духе, и я решу, что тебе на собраниях присутствовать совсем необязательно, коль скоро ты всё знаешь наперед.

— И с чего ты решил, что можешь принимать такие решения? — опасно сощурился Монтегю.

— Я вообще много чего могу, — любезно улыбнулся Арчер. — А теперь будь добр, закрой рот, пока я тебе его не зашил. Итак, — он снова обвел взглядом мрачных сокурсников, которым совершенно не нравилось ни его поведение, ни угрозы. — Прежде чем мы начнём наше первое собрание, мне потребуется нерушимая клятва от каждого из вас, — он повел рукой, и с его стола поднялась в воздух стопка пергаментов, которые разлетелись в разные стороны, останавливаясь возле опешивших участников. — На этих свитках под текстом клятвы вам нужно поставить свою подпись.

Драко поймал предназначенный ему лист пергамента и потерянно уставился на текст. Такого он не ожидал. В клубе частенько поднимались щекотливые темы, но раньше договоров о неразглашении никто не подписывал. Что же такого собирается рассказать им Арчер, раз в ход пошли подобные методы? Малфой поджал губы. С одной стороны ему было чертовски любопытно. С другой же… бездумно давать магическую клятву было дурной идеей.

В это время Блэйз, который, как и он сам, хмурясь, читал условия магического контракта, поднял напряженный взгляд на Тома:

— А если я не хочу ничего подписывать? — спросил он.

— Боюсь, на данном этапе секретность — необходимое условие участия в клубе, — с притворным расстройством вздохнул Арчер. — В силу того, что на собраниях мы можем обсуждать весьма компрометирующие вещи, в ваших же интересах обезопасить себя от того, что кто-либо из присутствующих передаст содержание наших разговоров в нежелательные руки по неосторожности или злому умыслу. Если после наших встреч кто-то из вас примет решение доложить об этом, — Том развел руками, — то с удивлением для себя обнаружит, что не помнит ни слова из того, что было на собраниях.

— И всё? — не выдержал Драко. — У нас просто исчезнут все воспоминания?

— Да, — кивнул Том. — И как небольшой бонус, все участники клуба будут знать, кто тут у нас, — он язвительно улыбнулся, — ябеда.

После этих слов в аудитории повисла тишина. Собравшиеся слизеринцы молчаливо переглядывались между собой, хмурились и перечитывали условия контракта, терзаясь сомнениями и опасениями.

— Дабы немного вас успокоить, предлагаю компромисс, — оценивающе разглядывая лица сокурсников, протянул Том. — Подписать контракт вы можете в конце собрания.

— И ты не боишься, что те, кто откажутся, разболтают «нежелательным личностям» содержание сегодняшней беседы? — с насмешливой издевкой уточнил Монтегю.

— Я, Грэхем, боюсь только того, что однажды ты захлебнёшься в собственном презрении, — безразлично бросил Арчер. — А вот сохранность информации меня не слишком беспокоит. Видишь ли, порог, который каждый из вас сегодня переступил, проходя в этот кабинет, зачарован особым образом. Вы не сможете никому рассказать о том, что услышите от меня, более того, истинные воспоминания об этой встрече продержатся ровно сутки, чтобы у вас было время принять решение. И если по истечении этого срока вы не захотите подписать договор, то все, что вы запомните, это маловнятную, скучную беседу, после которой вы, как вам будет казаться, решили более не участвовать в наших собраниях.

«Умно», — оценил про себя Малфой, попутно размышляя, где Арчер раскопал столь могущественные чары, и что за мода такая развилась на заколдованные двери. Буквально этим летом он случайно подслушал разговор своих родителей, в котором отец вскользь упоминал какое-то заклинание, которое Тёмный Лорд наложил на двери в день первого собрания Пожирателей Смерти. Как только эта весьма пугающая параллель появилась в его сознании, Драко невольно содрогнулся. Не может же Томас Арчер, лучший друг Гарри Поттера, быть связан с Тёмным Лордом?! Абсурд. Нет. Нет. Быть такого не может! С другой стороны… о чем же тогда они здесь будут разговаривать, раз Тому вдруг понадобилась такая секретность?

«Дьявол!» — скривившись, Драко вытащил из сумки перо и поставил подпись под контрактом, в это же мгновение пергамент на миг вспыхнул алым огнём, скрепляя договор магией и исчез.

Малфой поднял голову, с вызовом оглядев сокурсников. Блэйз посмотрел на него, словно тот свихнулся и, покачав головой, отвернулся. Тем не менее, некоторые слизеринцы, последовав примеру Драко, подписали договоры и обратили вопросительные взоры на Арчера.

— Что ж, — начал он, заключив, что большая часть ребят примет решение позже. — Полагаю, на этом формальную часть мы закончим. Итак, — он поднялся на ноги, неторопливо обходя стол. — Думаю, ни для кого из вас не секрет, что несколько месяцев назад Тёмный Лорд вернулся из небытия и готовится начать войну в магическом мире. В связи с чем всех нас ждут весьма серьезные перемены. Мне также известно, что многие семьи чистокровных волшебников готовы встать на его сторону. Но что насчет вас? Какого мнения придерживается каждый находящийся здесь волшебник?

— И ты ожидаешь, что мы тут же бросимся тебе признаваться в своих взглядах? — поразился Теодор, изогнув брови. — Тебе?! Лучшему другу Гарри Поттера! Чтобы ты тут же сдал нас с потрохами? Мы, по-твоему, что, совсем дауны?

Арчер с легкой полуулыбкой пожал плечами.

— Приятно знать, что я ошибался, — мурлыкнул он.

— А не много ли ты на себя берешь?! — прорычал Грэхем. — То, что тебя сделали старостой, не означает, что мы будем рисковать собственной безопасностью, выбалтывая тебе свои тайны. В отличие от нас, ты никаких контрактов, как я вижу, не подписывал. Вряд ли кто-то здесь станет верить тебе на слово.

Несколько мгновений Том буравил Монтегю тяжелым взглядом. Драко даже мысленно забеспокоился, не закончится ли всё это дуэлью, но вдруг по губам Арчера скользнула усмешка. Он присел на стоящий позади него письменный стол и скрестил руки на груди, принимая нарочито расслабленную позу.

— Справедливо, — согласился он. — Что ж, тогда, пожалуй, начну я. Мне не нравится нынешнее мироустройство магической Британии. Мне не нравится слизняк-министр. Не нравится убогая, жалкая система образования, которую предлагает наш «многоуважаемый» директор, — он презрительно скривился. — Мне не нравится, что почти любой чистокровный маг, если только он не магглолюб, конечно, априори воспринимается негативно магическим сообществом. Мне не нравится влюблённое в себя по уши Министерство магии. Мне не нравятся их законы и порядки. Но больше всего мне не нравятся магглы и то, что мы вынуждены скрываться от них, как кучка запуганных слабаков. И так удивительно совпало, что взгляды мои разделяет… — он обвел насмешливым взглядом притихших слушателей, — Лорд Волдеморт.

Как только с его губ сорвалось это имя, по аудитории пронёсся едва слышный ропот — мало кто решался называть Тёмного Лорда по имени. Не обращая внимания на удивленные взгляды, Том продолжал говорить:

— Он хочет изменить этот мир. Сделать его лучше, чище, справедливее. Он хочет создать мир, в котором не будет места магглам. Мир, в котором нам не придется скрываться и прятаться. Он хочет сделать нас свободными. И я присоединяюсь к его желанию, о чем, — тут на губах Арчера появилась нехорошая усмешка, — я сообщил ему лично.

После этого заявления повисла гнетущая тишина. Никто больше не шептался и не переглядывался. Все взгляды были устремлены только на Арчера, и в этих взглядах смешалось невообразимое количество эмоций: от неверия и шока, до зависти и восхищения.

— Ты хочешь сказать, — едва слышно произнёс Монтегю, презрительно глядя на Тома, — что говорил с Ним?

— Да. Говорил.

— Ложь! — вскакивая на ноги, рявкнул Грэхем. — Отвратительная, наглая ложь! Ты думал, что я хоть на секунду поверю в это враньё?! Ты! Из всех людей! Так просто пришел к Тёмному Лорду?! Согласился служить ему?! Да он убил бы тебя на месте, чёртов ты сопляк!

Всю эту тираду Арчер слушал с едва заметной усмешкой, словно ситуация невообразимо его забавляла.

— Даже не знаю, чего больше в твоих словах, Грэхем, недоверия или примитивной зависти, — заметил он.

— Я в жизни не поверю, что ты, шавка Поттера, решил встать на сторону Тёмного Лорда! — Монтегю шагнул вперед, в его глазах полыхала такая ярость, что даже Малфою стало не по себе, но Арчер, вопреки тому, что вся эта злость была направлена на него, даже не шелохнулся, продолжая насмешливо рассматривать оппонента.

— Осторожнее, Грэхем, — всё так же спокойно произнёс он, — кто-то здесь может подумать, что ты ведешь себя недостойно представителю уважаемой семьи чистокровных волшебников.

— Да пошел ты к Мордреду в пасть! — рявкнул Монтегю, наступая на невозмутимого Тома.

Тут со своего места вскочил встревоженный Блэйз, вставая между Арчером и Грэхемом:

— Господа-господа! Давайте-ка немного успокоимся?! Кровь плохо отстирывается, а мне совсем не хочется объяснять предкам, почему мне нужна новая мантия, если вы тут устроите кровавую баню и всё заляпаете кровью, — он обернулся к Монтегю. — Грэхем, давай просто его выслушаем и спокойненько разойдемся? — он нервно улыбнулся, напоровшись на опасный блеск в карих глазах старшекурсника. — Знаешь, как всегда говорила моя бабка? «Хочешь кого-то уложить в могилу, делай это без свидетелей».

Ещё мгновение Монтегю прожигал Забини пылающим взглядом, потом медленно выдохнул и вернулся на своё место, с ненавистью глядя на Тома.

— Что ж. Давайте послушаем, какую ещё ложь выдумает этот самодовольный недоносок, — он сощурился. — И клянусь Мерлином, Арчер, если бы не твои чёртовы фокусы с дверью, я бы лично доложил Тёмному Лорду о твоей жалкой лжи.

— Докладывай, — спокойно сказал Том.

— Ч-что? — невольно растерялся Грэхем.

— Я даю тебе, — он взглянул на Монтегю, после чего обвел взглядом остальных слизеринцев, — и каждому из вас разрешение передать то, что я вам рассказал, Лорду Волдеморту. Лично или через своих ближайших родственников, на которых распространятся условия контракта, как только вы посвятите их в содержание этого разговора, — он усмехнулся. — Конечно, всё это будет возможно лишь при условии, что вы подпишете контракт и запомните, о чем тут вообще шла речь.

С тихим рычанием Монтегю рывком схватил свою копию контракта и поставил размашистую подпись. Контракт тут же вспыхнул алым светом и исчез. Том довольно улыбнулся.

— Прекрасно, — заключил он. — Ещё немного поскандалим? Или обсудим какие-нибудь более важные вопросы?

Драко сам не заметил, что практически перестал дышать, наблюдая за разыгрывающейся перед его глазами сценой. Он не знал почему, но верил каждому слову Арчера. Если кто и мог преспокойно войти в резиденцию Тёмного Лорда и выйти оттуда живым, так это он. Но, дьявол… Томас Арчер на стороне Волдеморта?!

— Так что же? Тёмный Лорд собирает рекрутов в Хогвартсе? — подал голос Нотт.

Том чуть скривился.

— Не совсем, — сказал он. — У нас тут скорее, хм, кружок единомышленников. Никого не заставят присоединяться к Лорду Волдеморту против воли, и уж тем более ему ни к чему кучка несовершеннолетних недоучек. Каждый из вас вправе сам принять решение. Всё, чего я хочу, это подготовить каждого из тех, кто решит остаться к грядущей войне.

— А что если кто-то из нас захочет с этими знаниями примкнуть к Дамблдору? — сощурился Кассиус Уоррингтон.

Том лишь неопределённо повел плечом.

— Ваше право, — ответил он. — Не думаю, что кто-то здесь многое от этого потеряет.

— Что насчет Поттера? — громко спросил Малфой. — Он тоже поддерживает Тёмного Лорда?

— А ты видишь, чтобы он здесь присутствовал, Драко? — насмешливо уточнил Том.

— То есть, он не в курсе, что ты его предал? — негромко произнёс Блэйз и Драко готов был поклясться, что в его словах прозвучал упрек.

— Ну конечно не в курсе, — Том пожал плечами. — Иначе это было бы совсем не весело.

— Не весело?

Малфой вздрогнул, узнав этот голос, и обернулся, удивленно разглядывая сокурсницу. Выпрямив спину и положив локти на подлокотники, она неподвижно сидела в своём кресле, гордо подняв белокурую голову. Её красивое лицо походило на мраморную маску, а в фиалковых глазах, что были обращены к Тому, не читалось ни единой эмоции. Драко даже не заметил, что Дафна в этот раз тоже пришла на собрание, которые до этого игнорировала.

— Что во всем этом весёлого, Том? — тем временем холодно уточнила она. — То, что каждый раз глядя в глаза друга, ты лжёшь? Или то, что ты решил присоединиться к убийце его родителей?

— Всё это в целом весьма забавно, — ответил Арчер. — Что конкретно так тебя расстроило, Дафна?

— Ты, — сказала она. — До этого мгновения я верила, что в этом отвратительно жестком, несправедливом, аморальном мире существует хотя бы одна незапятнанная и чистая вещь — дружба. Ты эту веру уничтожил. И мне хочется знать, что толкнуло тебя на это? Неужели власть и сила оказались более привлекательной перспективой, чем человек преданный тебе всей душой?

— Один человек или целый мир? — Арчер изогнул брови. — Не кажется ли тебе, что обмен слегка неравноценный?

— Отнюдь, — губы Дафны дрогнули в улыбке, хотя глаза её оставались холодны, как лёд. — Порой один человек стоит целого мира.

— Дафна, милая, ты начинаешь быть похожей на выпускницу Хаффлпаффа, — подал голос Теодор. — Ещё немного и я поверю, что ты что-то испытываешь к нашему Гарри.

Малфой взглянул на Тома и по спине его побежали мурашки. Буквально пять минут назад, когда Монтегю, брызжа слюной, осыпал его оскорблениями, Арчер воспринимал эту истерику с абсолютным безразличием и даже весельем. Но с каждым словом Гринграсс взгляд Тома становился всё тяжелее, словно все её утверждения приводили того в бешенство. Но почему?

— В условиях сложившейся ситуации все твои заявления, Дафна, походят на детский лепет, — от каждого слова Тома веяло могильным холодом. — Любовь, дружба, преданность, жизнь одного конкретного человека — все это ничего не стоит, когда речь идет о целом мире. И меня крайне удивляет, что именно ты из всех людей вдруг придала значение столь жалкой мелочи, — он усмехнулся, и в следующих его словах звучала откровенная издёвка: — Сдается мне, Гарри дурно влияет на тебя, раз в твою хорошенькую голову стали забредать столь странные мысли.

Драко застыл, наблюдая, как старосты прожигают друг друга арктическими взглядами, наконец, Гринграсс пошевелилась и, чуть изогнув бровь, окатила Тома презрительным взглядом.

— Разговор мне наскучил, — высокомерно сообщила она, степенно поднимаясь на ноги. — Пожалуй, я буду рада больше никогда о нём не вспоминать.

С этими словами она с поистине королевским достоинством покинула аудиторию. Ещё несколько секунд Том сверлил закрывшуюся за ней дверь опасным взглядом, после чего вновь обратил внимание на притихших однокурсников и насмешливо поднял брови.

— Есть ещё желающие поговорить о морали? — иронично поинтересовался он.

Желающих больше не было. Драко бросил последний взгляд на закрытую дверь, мысленно задаваясь вопросом, не нажила ли Дафна проблем своим неожиданным выступлением, но мысли эти быстро покинули его разум, когда голос подал Теодор.

— И все-таки, Арчер, утоли наше любопытство, — лениво растягивая слова, протянул он. — Какая во всём этом роль у Поттера?

— По сути — никакой, — пожал плечами Том. — Пока есть возможность, он рад будет придерживаться нейтралитета, и наша с вами задача: на всякий случай убедить его, что единственные союзники, которых он может обрести, находятся на Слизерине.

— Зачем? — нахмурился Нотт. — Хочешь уговорить его присоединиться к Тёмному Лорду?

— А почему бы и нет, раз он ещё не определился? — хмыкнул Арчер. — Гарри будет ценным приобретением.

— Что-то мне мало верится, что он по собственной воле захочет становиться убийцей, — пробормотал Забини. — Поттер слишком пацифист для такого.

— Уже то, что он не станет мешать, будет нам на руку, — заметил Том.

— То есть по факту ты просто хочешь убрать его с дороги, так, что ли? — нахмурился Драко.

Арчер улыбнулся, пожав плечами.

— Возможно.

— Если он выяснит, что ты его предал, то он станет твоим врагом, — сказал Блэйз. — И это, знаешь ли, очевидно.

— Это станет его роковой ошибкой, — Том безразлично взглянул на Забини.

— И что ты предлагаешь? — мрачно осведомился Монтегю. — Играть с ним в друзей?

— Боже, нет, конечно! — делано ужаснулся Том. — Вот уж поистине дурная идея. Всё что от вас требуется — не проявлять по отношению к нему излишней агрессии, пока Лорд Волдеморт не решит, что с ним делать.

— Поздновато, по-моему, — нахмурился Майлз Блетчли, переглянувшись с остальными членами команды по квиддичу. — Мы ясно дали ему понять, что на Слизерине ему не рады.

— Вы ясно дали ему понять, что вы не рады его назначению капитаном команды, — веско заметил Том. — И это, как мне думается, его проблема. До тех пор, пока вы не пытаетесь его прикончить, меня всё устраивает.

— И куда делась ваша «вечная дружба»? — покачал головой Забини, игнорируя все молчаливые попытки Драко призвать его к молчанию.

— Времена меняются, — спокойно ответил Том. — Приходится чем-то жертвовать.

— Расскажешь, как стать такой же бесчувственной сволочью, а? — тоскливо протянул Блэйз. — У меня вот не выходит.

Том насмешливо хмыкнул.

— Талант и годы практики, Забини, — сообщил он. — Усердно работай и, возможно, однажды тебе это удастся.

— Ценный совет, Арчер, спасибо, — буркнул тот, — пожалуй, я тоже всё больше хочу этот разговор забыть, — признался Блэйз, после чего впал в угрюмое молчание.

— Насколько я знаю, — медленно начал Драко, — Тёмный Лорд планирует убить Поттера.

Арчер остановил на лице Малфоя равнодушный взгляд.

— Насколько я знаю, — сказал он, — в подробности своих планов Лорд Волдеморт никого не посвящал.

— Но если Он все же решит избавиться от Поттера? Ты все равно останешься на стороне Тёмного Лорда? — уточнил Драко. — Даже если тебе придется наблюдать, как он убивает твоего лучшего друга?

Этот вопрос как будто на мгновение поставил Арчера в тупик, хотя, казалось бы, тот и сам должен был им задаться, когда принимал решение поддержать Волдеморта. Драко с подозрением разглядывал сокурсника.

«А не присоединился ли он к Тёмному Лорду, чтобы спасти Поттера, а не предать?» — вдруг подумал он. Тогда становилась понятной реакция на слова Дафны. Если Арчер до сих пор верен лучшему другу, то он пойдет на что угодно ради него. Даже на полное безумство.

«Мерлин всемогущий, — бледнея, ужаснулся Малфой, — если это правда, Арчер сам себе подписал смертный приговор! Как только Тёмный Лорд поймет, что приоритетом Тома является жизнь Поттера, Арчер покойник!»

Драко вдруг пожалел, что заключил треклятый контракт. Сейчас он был бы рад забыть весь этот разговор и выводы, к которым пришел. Но больше всего он хотел забыть осознание, что его вдруг очень обеспокоила судьба этого самоуверенного, отчаянного психа. И судьба Поттера. Чёрт.

— Тёмный Лорд не станет вредить Поттеру без моего согласия, — наконец, ответил Том.

— И кто же ты такой, позволь узнать, раз смеешь заявлять, будто сам Тёмный Лорд считает нужным прислушиваться к твоему мнению? — недоверчиво осведомился Эдриан Пьюси.

— Ах, ну конечно, — едва ли не мурлыкнул Арчер, медленно обводя аудиторию высокомерным взглядом, в то время как по губам его расползалась дьявольская усмешка, — совсем забыл об этой незначительной мелочи, — он сделал паузу, всем своим видом давая понять окружающим, что следующие его слова ни черта не мелочь: — Я не приходил к Тёмному Лорду. Он пришел ко мне и открыл глаза на многие вещи. Вы хотите знать, почему моё мнение имеет значение для Него? — в его тёмных глазах вспыхнула едва уловимая искра безумного веселья. — Потому что я — внук и наследник Лорда Волдеморта, самого могущественного мага современности, и потомок Салазара Слизерина, величайшего из четырех основателей Хогвартса, — он замолчал, обводя шокированных слизеринцев ироничным взглядом. — Вопросы? Комментарии?

Драко в немом ступоре открывал и закрывал рот, не решаясь поверить в то, что услышал и, понимая, что пересмотрел своё мнение насчет контракта. Такую информацию он не хотел забывать, даже если бы от этого зависела его жизнь.