Флеш-драйв (джен)

На этот раз он пришёл в себя значительно быстрее. То ли начал привыкать, то ли сработала заложенная перед прыжком установка. Или может быть, полная "перезагрузка" всех трёх мозгов (необходимая для сохранения максимально полной нити воспоминаний) способствала восстановлению. Сбросив чересчур яркие впечатления на ленту РНК, Мордин на время избавился от них.

Правда, этот переход получился ну совсем нетипичным — и его научная ценность была под сомнением. Из воспоминаний Зума он знал, что каждый прыжок был тяжёлым испытанием для психики... но ни разу в прыжке он не ощущал чужого присутствия рядом. Даже если был на корабле не один.

Тем не менее, аномальный результат — тоже результат. А прыжки без болтовни с воображаемыми гостями он записать ещё успеет. Их впереди много.

Следующие две недели Мордин потратил, чтобы замести следы. Уход на Ретранслятор в отдалённой системе — сборка простейшего передатчика — отправка этого передатчика через Ретранслятор в совсем другую систему, чтобы стереть последний адрес прыжка.

А также, разумеется, поэкспериментировать с анабиозом. Яхта имела характеристическую псевдоскорость в шестьдесят световых, а физическую скорость — всего 450 километров в секунду, даже меньше, чем у саларианских рейсовых "утюгов". То есть по системе она могла гонять весьма шустро (для чего и создавалась), а вот на дальних переходах "сдохла" бы почти сразу. Хорошо ещё, главного регенератора кислорода хватало почти на месяц без перезарядки, а когда он откажет, есть ещё резервный. Азари свои жизни ценили, и не хотели умереть от удушья из-за какого-то случайного сбоя.

Оружие на основе высокочастотного эффекта массы он воссоздал легко. Два пистолета, получившие кодовые обозначения "Тепловая Волна" и "Капитан Холод", достаточно эффективно воспроизводили эффекты "Воспламенения" и "Заморозки", которые Мордин в будущем применял с помощью своего омнитула.

А вот с безвредным анабиозом для живых организмов получалось гораздо хуже.

Вся проблема в такой штуке, как водородные связи. Все живые существа в значительной степени состоят из воды. А молекула воды содержит целых два атома водорода. Который постоянно обменивается электронами с другими атомами водорода.

Эти самые связи являются дополнительными носителями тепловой энергии — как электронный газ в металле. Вернее, даже не дополнительными, а основными — они способны принять в себя в шесть раз больше тепла, чем собственно молекулы воды. Поэтому, уменьшая массу молекул воды, но не трогая водородные связи, вы измените её температуру весьма незначительно. Молекулярная масса у неё и так очень маленькая — азот, имеющий молекулярную массу в полтора раза больше, но не имеющий водородных связей, кипит при температуре почти на триста градусов ниже.

Чтобы "высосать" тепловую энергию водородных связей, нужно создать ещё более высокочастотное поле эффекта массы — такое, чтобы оно влияло даже на отдельные атомы. В принципе, Мордин мог бы получить даже такое поле... но в нём начинают происходить разные неприятные вещи с молекулярной структурой. Живой организм такого издевательства не выдержит точно.

Можно, конечно, подождать, пока охлаждённые молекулы отнимут тепловую энергию у водородных связей (по меркам макромира это много времени не займёт), потом ещё раз охладить их, потом опять выждать... Проблема в том, что при резком отключении поля эффекта массы лёгкие, но быстрые молекулы превратятся в тяжёлые и быстрые — и добрая половина организма превратится в раскалённый газ. А если отключать его медленно — привет, клеточные повреждения, которых мы так хотели избежать.

То же самое и с обратной техникой — нагревом водосодержащих веществ посредством увеличения массы молекул. При использовании "Воспламенения" по живым целям в практике Мордина не раз бывало, что броня плавилась, а разумный внутри этой брони отделывался неопасными для жизни ожогами и тепловым ударом.

Он мог бы синтезировать добавки-катализаторы, которые нейтрализуют водородные связи. Вода в сосуде с такими добавками застывала мгновенно от одного выстрела "Заморозки". Вот только пить её не рекомендуется — водородные связи играют огромную роль в метаболизме и структуре молекул живого вещества.

Можно ввести в организм гены, обеспечивающие безопасную дегидратацию. Навыками вирусной генной инженерии Мордин владел, оборудование себе мог изготовить сам. И даже не очень долго — с его-то сверхскоростью. Только понадобится очень много живых подопытных — а где их взять?

То же самое касалось введения в организм любых веществ с достаточно высокой молекулярной теплоёмкостью и теплопроводностью. В принципе это должно работать... но чтобы перейти от принципа к эффективной и безопасной системе охлаждения — нужно угробить множество подопытных.

В крайнем случае можно высадиться на планету с интродуцированной саларианской биосферой, наловить там крупных животных, привить каждому из них модификацию саларианских коммандос, а выживших последовательно гонять через заморозку. Но это займёт явно больше двух недель.

Прошло уже почти два часа — больше недели по его субъективному времени — а он всё ещё не нашёл ответа, хотя перебрал уже много тысяч вариантов. Наконец учёный решился — проблему анабиоза можно ещё немного отложить, на следующий этап плана, когда у него будет больше ресурсов. А эти недели передышки, раз уж они выпали, потратить на что-нибудь более продуктивное.

Например, собрать себе настоящий генный конструктор, позволяющий производить любые операции с ДНК — секвенировать геном, вставлять и удалять гены, сшивать и расчленять хромосомы, создавать вирусы и векторы. Пользы от этого пока что немного, но вот вред, если бы захотел, он мог бы уже сейчас причинить огромный. Создать аналог генофага для любой расы, в том числе и ещё неизвестных? Вирус, разрушающий высшие нервные структуры и превращающий свои жертвы в полуживотных? Для всех сразу, или избирательно, по расам? Сколько угодно. Ломать — не строить.

Через неделю после угона "Синий дельфин" (именно так называлась угнанная яхта) представлял собой самое страшное оружие во всём пространстве Цитадели. Но только вместе с мозгами своего пилота — хранить пробирки с вирусами он нигде не собирался.

Заодно он наконец вывел культуру водорослей, восстанавливающих кислород, и получил практически неограниченную автономность по дыханию. Подумав, Мордин разделил их на две породы — короткоживущие, но с более быстрым метаболизмом (для личного скафандра, десяти поколений хватало на пять дней), и долгоживущие, но с более медленным метаболизмом (для корабля, популяция в большом баке была полностью стабильной и могла производить воздух для одного скоробиотика практически вечно — пока хватало света).

Вывел он и культуру микроскопических грибов, перерабатывающих почти любую органику в съедобную для саларианца биомассу. Саларианцы были чистыми хищниками (точнее, насекомоядными), и растительная пища для их коротких кишечников не годилась совсем, а крупные куски мяса им было нечем разжевать.

Поскольку экспериментальные культуры в пробирках делились достаточно медленно (с его точки зрения, по крайней мере), Мордин успевал одновременно вести пять-шесть экспериментов, отслеживая две сотни генетических линий — просто переходя от одного стенда к другому.

На крайнем справа стенде зрела ярко-жёлтая культура. Бактерии, производящие вещество, подобное пластику. В идеале ещё через несколько недель это должно дать ему скафандр, который будет самостоятельно затягивать повреждения и блокировать кровотечение носителя. Но эволюция столь сложных генетических программ шла очень медленно, даже с подсказками Мордина.

Теперь следовало решить проблему топлива. Само собой, оборудования для добычи гелия-3 и дейтерия на корабле не было. В тех районах, где предполагалось его использовать, всегда можно купить топлива по сходной цене.

Пришлось ещё немножко попиратствовать. В атмосфере газового гиганта Шаммар работают десятки дирижаблей, сепараторные установки которых постоянно извлекают до пятидесяти граммов гелия-3 в секунду. Что важно — совершенно автоматических. Причём грозы на планете такие, что связь с ними регулярно пропадает. А учитывая силу местных штормов, пропаже парочки аппаратов никто не удивится.

Охранять их никому пока не приходит в голову. Специализированный корабль, способный плавать в атмосфере водородных гигантов, обойдётся предполагаемым похитителям в сто раз дороже, чем он сможет "наловить". А о том, что добрая половина кораблей азари может изображать из себя подводные лодки при необходимости — саларианцы этого времени пока не догадываются. Да и вообще, у азари этого века — возвышенный и романтичный имидж. Мало кто может представить себе прекрасную синекожую деву, промышляющую мелким воровством промышленного оборудования...

Конечно, остаётся ещё вопрос подхода к Шаммару. На орбите находится один патрульный фрегат и одна ракетная платформа. Весьма солидный флот, по нынешним меркам. Никакого вреда они причинить не смогут, если только Мордин не будет достаточно глуп, чтобы самому сунуться в радиус их действия. Слишком велика разница в скорости. А вот курс — запомнят. И с пропажей дирижабля его наверняка свяжут.

Он мог бы выдать себя за сбившуюся с курса прогулочную яхту, и совершенно законно попросить заправки. Вот только здесь "морзянкой" не отделаешься. Потребуют видеосвязи. А саларианец, пилотирующий корабль азари — слишком невероятное зрелище.

С другой стороны, на "Синем дельфине" не написано, что его сделали на Тессии. Вернее, написано, но не таким крупным шрифтом, чтобы его можно было прочитать за несколько астрономических единиц. Для пассивных инфракрасных сенсоров фрегата и многочисленных спутников наблюдения он представлял собой всего лишь "подвижный источник тепла определённой мощности". И если не выходить на связь и не развивать более высоких ускорений, чем доступны саларианским кораблям в этом веке — он таким и останется.

Можно ли не попасть фрегату на мушку, не дать себя рассмотреть в телескопы, и при этом не гонять по системе подозрительно быстро? Легко. За пять минут после выхода из Ретранслятора Мордин рассчитал добрый десяток таких курсов.

С точки зрения экипажей фрегата и добывающего комбайна, их систему посетили банальные "джентльмены удачи" из враждебного клана. Пиратство в Саларианском Союзе в эти дни не так распространено, как в Батарианской Гегемонии времён Мордина... но встречалось, встречалось, что греха таить. К счастью, грабить ничего не стали — то ли побоялись связываться с боевым кораблём, то ли имели планы на добычу побогаче. Так что они просто заправились и полетели дальше. Параллельно были потеряны два дирижабля, но нет чётких доказательств, что пираты к этому причастны. Возможно, собирателей просто занесло в грозу. Рапорт отправлен. Ассоциаций с рейсовиком азари, который две недели назад ушёл на Тессию — никаких.

То, что ему было нужно, Мордин мог бы найти на Илосе или на Эдене Прайм. Увы, проход к Илосу возможен только через Ретранслятор Мю, а его координаты знали только рахни — это была одна из немногих вещей, которые не изменились за две тысячи лет. Когда Шепард проходила этот Ретранслятор, Мордина с ней не было, он присоединился намного позже. А чтобы допрашивать королев рахни... он, увы, далеко не СПЕКТР.

Значит, Эден Прайм? Скопление Исхода сейчас практически необитаемо — люди там появятся ещё очень нескоро. Туда есть прямое реле из Бассейна Аннос. Оно сейчас неактивно, но запрет на активацию первичных Ретрансляторов будет введён Советом ещё очень нескоро.

И даже оборудование для активации он мог кое-где спереть.

Проблема совсем в другом. Система в Исходе, где находился первичный Ретранслятор в Аннос — только его и содержала. То есть, чтобы войти во внутреннюю сеть вторичных Ретрансляторов — нужно пролететь немало световых лет на собственном сверхсвете.

Теоретически, "Синий дельфин", после модернизации системы жизнеобеспечения, которую произвёл Мордин, был способен на такой бросок — но потери времени становились ну совершенно неприемлемыми. На полной псевдоскорости — год-два полёта, а ведь нужно ещё чем-то тормозить. А анабиоза у него ещё нет...

Были два обходных пути — через туманности Змеи и Лошадиной Головы. С переходом из Змеи — та же проблема (не считая того, что прорваться в окрестности Цитадели — само по себе задачка высшего уровня сложности). А вот через туманность Лошадиной Головы — переход практически не охраняется, и на другом конце его есть вторичный Ретранслятор. То, что доктор прописал! Доктор Солус...

Саларианцы осваивали эту туманность, но в основном их экспедиции были исследовательскими, а не колонизационными. Вообще это скопление было редкостным капризом природы... или Жнецов? Вроде бы в нём присутствовало всё, что нужно для быстрого и эффективного заселения.

Много пригодных для жизни планет? Есть. Много планет, богатых полезными ископаемыми? Есть. Многочисленная сеть вторичных Ретрансляторов с широким покрытием? Есть. Проблема заключалась в том, что всё это ни разу не совпадало по расположению. Системы с Ретрансляторами были в основном бесполезны. А самые лакомые для колонизации кусочки — находились вне сети.

В итоге получалась классическая ситуация "видит око, да зуб неймёт". Прилететь посмотреть на все эти богатства? Пожалуйста, хоть завтра, если вам топливо и космонавтов некуда девать. Наладить более-менее регулярное транспортное сообщение? В нынешнюю эпоху — вообще нереально. Во времена Мордина — в принципе возможно, но коммерчески невыгодно.

Ну, было, по крайней мере. Пока на галактической арене не появились люди.

Четверо есть, что всегда недовольны.

С дня, как впервые упала роса:

Глотка шакала, рука обезьяны,

Коршуна клюв, человека глаза

В жадности эти существа могли сравниться только с волусами. Но это была жадность совершенно разного рода.

Волусы жаждали владеть всем, что приносило прибыль. Люди, похоже, до таких мелких нюансов не опускались — они просто жаждали владеть всем. Неважно, насколько убыточным могло оказаться новое имущество или предприятие. Если человек до чего-то мог дотянуться и схватить, он это уже не выпускал.

Именно люди придумали и реализовали концепцию полностью экономически независимых колоний — которые ничего не получали из метрополии и ничего ей не поставляли. Не то, чтобы никто до них не мог подобного сделать — никому не приходило в голову, ЗАЧЕМ.

Даже кроганы в период перенаселения предпочитали стравливать избытки в междоусобных и внешних войнах, но не выкидывать их куда-то за пределы цивилизации. Даже кварианцам, которые были готовы осваивать и непригодные для жизни планеты, лишь бы ощутить почву под ногами — не приходило в голову поискать их за пределами общей транспортной сети.

Зачем разумные летают в дальние экспедиции? Логика подсказывает, что либо из соображений эгоистических (желание выгоды или власти), либо из альтруистических (патриотизм или желание помочь другим разумным). Но дальние колонии не удовлетворяли ни первому, ни второму критерию. Для тех, кто уходит, такие вылазки слишком рискованы (вероятность выживания колонии без поддержки в течение трёх поколений после запуска — около десяти процентов). Для тех, кто остаётся — совершенно бесполезны. Исключение — колонии кроганов и ворча, которые физически выживали почти где угодно, благодаря естественным активам, но скатывались в дикость. После чего, не контролируя размножение, истребляли биосферу и... опять же вымирали, полностью или до небольшой горстки, которую опустошённая планета ещё могла прокормить.

Только две расы заселяли всё, до чего могли дотянуться — рахни и люди. Но у рахни-то хотя бы была мгновенная телепатическая связь и уникальная биология. А люди, млекопитающие — чем руководствовались?

Поскольку таким колониям было совершенно плевать на транспортную связность, они быстро распространились в довольно большом секторе, как эпидемия. Конечно, больше половины поселений оказались нежизнеспособными, их пришлось свернуть и эвакуировать, заново тратя на это ресурсы (к чести Альянса стоит отметить, что он своих не бросал, хотя миграция "оттуда" зачастую стоила ещё дороже, чем "туда").

Уцелело не больше десятка колоний в каждом скоплении, и больше половины из них с Землёй не имело ничего общего. Тем не менее, человеческим властям этого хватило, чтобы считать соответствующие скопления своими владениями целиком. В итоге на галактической карте "территория Альянса" занимала едва ли не четверть Галактики, грозно нависая над маленькой Батарианской Гегемонией и лишь немного уступая пространству Цитадели. По факту же, все поселения, которые реально контролировались вооружёнными силами Альянса и были частью его экономики, можно было собрать в системе одной звезды, на трёх-четырёх крупных обитаемых планетах. Если добавить к этому неконтролируемые колонии... ну, ещё от силы три системы можно занять. Даже на одно скопление не хватит.

Нет, конечно ВСЕ цивилизации Цитадели представляли собой тонкие паутинки, наброшенные поверх огромной и по большому счёту малоизвестной Галактики. Бревенчатые домики, соединённые еле заметными тропками, в огромном, тёмном и страшном лесу. Ни одна из рас не могла претендовать на полное владение даже своим домашним скоплением. А уж что творилось в пространстве за пределами сетей Ретрансляторов, а также за неактивными первичными реле — вообще трудно было даже представить. Огромные звёздные империи могли рождаться, достигать могущества и с грохотом рушиться буквально в сотне светолет от ближайшего форпоста. Жнецам не было нужды приходить из Тёмного Космоса за пределами Галактики. Они могли бы дремать или заниматься своими делами под самым боком у Цитадели, и никто бы ничего не заподозрил до самой Жатвы.

У всех так. Но у Альянса эта паутинка влияния была особенно тонкой. Они вполне могли бы написать на своём знамени девиз "не съем, так понадкусываю".

Но пока что люди тихо сидели на собственной планете, и туманность Лошадиной Головы оставалась совершенно пустой — в окрестностях Ретрансляторов, во всяком случае. Главной проблемой с проходом через неё будет необходимость выдержать несколько прыжков, с короткими интервалами. В том числе два прыжка через первичные — космические дорожки длиной в десятки ТЫСЯЧ светолет. Если на каждой ему придётся общаться с невидимыми собеседниками...

Не пришлось.

Более того, едва корабль дематериализовался, вытягиваясь в космическую струну, Мордин внезапно осознал, что вместо ужаса чувствует... уверенность и удовольствие. Непонятно откуда пришло понимание, что он КОНТРОЛИРУЕТ процесс. Это была ЕГО дорожка, и он САМ решал, как по ней бежать.

"Захочу — и это продлится годами — столько, сколько нужно, чтобы преодолеть расстояние между Ретрансляторами со скоростью света. Причём всё это время реле будет заблокировано для всех остальных пользователей. Для меня же субъективное время будет варьироваться от нуля, как для всех остальных прыгающих, до полного срока перехода... при этом корабль и моё тело не состарятся ни на секунду!"

Если это правда... если не очередное видение... то анабиоз не нужен! Вообще! Любая пара Ретрансляторов может использоваться, как односторонняя машина времени, позволяющая прыгать в будущее на срок вплоть до дистанции между ними. На десятилетия во вторичных, на тысячелетия — в первичных.

Более того, он мог захватить с собой в "безвременье" что угодно! Разумных существ, животных, корабли, грузы... главное, чтобы это находилось внутри того же канала Ретранслятора.

Проверить? Нет ничего проще! Прыгать на годы в будущее пока рано... но для эксперимента вполне достаточно "опоздать" в туманность Лошадиной Головы на относительно незначимый срок. В норме переход занимает одну секунду Цитадели на каждый световой год Цитадели. Десять минут Цитадели на тысячу световых лет, почти точный час Цитадели для реле, на котором он находится сейчас. Попробуем растянуть это время так, чтобы оно заняло для внешнего мира два часа, а для самого Мордина субъективно... скажем, две секунды.

Для этого нужно всего лишь бежать по дорожке чуть-чуть медленнее... субъективно, конечно. В переводе на физические понятия это значит — немного ослабить эффект массы в канале, так чтобы скорость света в нём упала в два раза.

"Стоп! Идиот старый, ты о чём вообще думаешь?! Забыл, кто строил Ретрансляторы? Как, по-твоему, они должны отреагировать, если концентрация тёмной энергии в канале вдруг спонтанно изменится? Хочешь, чтобы на выходе тебя ждал комитет по встрече из десятка кораблей класса "Властелин"?! Или думаешь, что раса возрастом в миллиард лет так глупа, что не снабдила свои устройства функцией сообщения о неполадках?!"

Хорошо, что это пришло ему в голову вовремя... Значит, с субъективным временем поиграть можно (от нуля до часа), а вот с объективным — и думать не сметь! Допустим, одна-две помехи для Жнецов не станут причиной запускать полномасштабное вторжение, но скорее всего, они пошлют парочку хасков посмотреть, что там творится. А если такое будет происходить регулярно...

Если бы лица саларианцев были такими же выразительными, как у людей, Мордин сейчас скорчил бы гримасу обиды. Только что получил доступ к универсальной машине времени... ну, пусть не совсем универсальной, односторонней... и вдруг вспоминаешь, что у неё совсем другой владелец, и отнюдь не склонный отключать сигнализацию!

Получается, что единственная пригодная для безопасного использования машина — это Канал. Единственный Ретранслятор в Галактике, построенный не Жнецами. Но до него ещё попробуй доберись... и он слишком мал, корабль в него не пропихнёшь, максимум бронемашину с несколькими пассажирами...

Но что ещё хуже — до самого Канала он так и не сможет проверить на практике — реально у него есть такая способность, или это просто очередное безумное видение, навеянное ядром эффекта массы... Очень неприятно — особенно для учёного.

Ему повезло дважды. Во-первых, в системе, которую через два килогода назовут Утопией, присутствовал вторичный Ретранслятор (именно потому её освоение прошло у людей так легко и быстро). Это избавило его от необходимости тратить время на межзвездные перелёты. Впрочем, это "везение" было запланированным — Мордин заранее знал об этом.

А вот активно ли в этом веке реле, соединяющее скопление Исхода с туманностью Лошадиной Головы — он знать не мог. Ни саларианцы, ни азари эту линию ещё не открыли. Если бы этот первичный Ретранслятор оказался спящим — экспедицию пришлось бы отложить почти на год, пока он не сможет добыть мощный научно-исследовательский корабль, способный самостоятельно активировать реле.

Но это одновременно и настораживало. Ретрансляторы переходят в спящий режим примерно через пять тысяч лет от последнего использования. Спрашивается, кто мог через них ходить относительно недавно (по историческим меркам), если самые развитые расы этого цикла только-только вышли в космос? Или Жнецы решили устроить профилактический обход своей транспортной сети?

"Синий дельфин" вошёл в атмосферу плавно, как пушинка. Внизу под ним разворачивалась зелёная "подстилающая поверхность". Сейчас планету нельзя было назвать раем — скорее уж болотом.

С Эденом Прайм людям просто невероятно повезло. Дело в том, что протеане успели терраформировать планету по полной программе. Они развернули реки и морские течения, насыпали острова, растопили часть ледников и сгладили часть гор — так что пустынных регионов на планете практически не осталось — все получали свою долю воды в естественном круговороте. Затем на планету запустили генетически модифицированные микроорганизмы, которые начали перерабатывать голые скалы в плодородные почвы. Следующим шагом должен был стать завоз крупных жизненных форм... но тут началась Жатва, и протеанам резко стало не до того.

В итоге планета осталась спелым яблоком, готовым упасть в руки кому угодно. Ну хорошо, кому угодно из жителей планет с левосторонними аминокислотами.

Самое главное, что машины-терраформеры продолжали всё это время добывать нужные минералы и распылять их в виде удобрений, а микроорганизмы-терраформеры — превращать эти удобрения в органику.

За пятьдесят тысяч лет здесь накопились не только толстые слои плодородных почв, но и солидные отложения углеродных соединений — газа, нефти и угля. Конечно, в качестве топлива их использовали редко, после открытия термоядерной энергии это стало попросту глупым. Но дешёвое сырьё для химической промышленности никогда не лишнее. Даже во времена Мордина пластмассы были одним из основных компонентов омнигеля.

Разумеется, состав местного гумуса не в точности совпадал с земным. Протеане вовсе не собирались работать на каких-то кроманьонцев. Одних элементов многовато, других — наоборот, нехватка. Органика, опять же, местами незнакомая, местами наоборот, знакомой не хватает. Но ни одно из местных широко распространённых соединений не оказалось для землян ядовитым или аллергенным. Так что — небольшая генная коррекция, самая капелька собственных удобрений сверху — и пошло, заколосилось, только успевай собирать по пять урожаев в год.

Эден Прайм в этом смысле не был уникален. В эпоху Мордина Совет Цитадели уже открыл и заселил десяток таких "недоделанных" миров. Но они всё ещё очень ценились. Сейчас же...

Он мог бы полностью изменить историю цикла парой слов. Заполнить изыскательскую заявку и отправить на Цитадель. Через год он будет богатейшим саларианцем в Галактике, даже минус расходы на легализацию. К тому времени, как люди наконец выйдут в дальний космос, все сливки уже будут сняты, и старая колония превратится в обычный дачно-сельскохозяйственный мир с парой десятков миллионов населения — не на уровне Орста, конечно, но вся серьёзная активность с него уйдёт. Но он станет "семечком", из которого вырастет "куст" вторичных колоний.

Возможно, вся экспансия человечества пойдёт в другом направлении. Сунувшись в скопление Исхода, люди обнаружат в нём весьма плотное заселение — и не желая устраивать большую драку, начнут осваивать... например, Море Теней. Неважно, что до него лететь через полгалактики — важно, что оно напрямую соединено первичным реле с человеческим Местным Скоплением, а значит — рядом. Ретрансляторы творят странные вещи с восприятием расстояний.

Вот только на исход Жатвы это всё повлияет чуть более, чем никак.

Протеанских построек на Эдене Прайм не просто много, а очень много. Чтобы обыскать их все — даже на сверхскорости — понадобились бы годы. Мордин всё-таки был биологом, а не археологом.

Вот только все эти постройки не имели ни малейшего отношения к бункеру, где находился Явик. То убежище было замаскировано настолько тщательно, чтобы даже совершенные сенсоры Жнецов и Коллекционеров не смогли его обнаружить. Глубоко под землёй, полностью автономное, без всяких выходов на поверхность. Да, оно находилось под городом, но не имело с ним ничего общего. Даже шахта лифта, по которой беженцы в него спускались, после завершения консервации была засыпана автоматикой. После пробуждения техника должна была прорыть новые выходы.

Каким образом эту маскировку сумел обойти Цербер — никто не знал. К счастью, сами церберовцы прятались гораздо хуже — их полевой лагерь был отмечен на картах "Нормандии", и Мордин с фотографической точностью запомнил его.

За два тысячелетия Эден Прайм изменился меньше, чем за тридцать лет человеческой колонизации. Тем не менее, хотя здесь не было лесов, полей и садов, которые он помнил, очертания континентов остались прежними, и сориентироваться по расстоянию до побережий Мордин сумел.

Теперь следовало добраться непосредственно до бункера. Глубина, насколько помнил Мордин — около трехсот метров. Теоретически, без тяжёлого шахтёрского оборудования — нечего и пытаться.

Но для скоробиотиков многие "естественные" ограничения не работают.

Конечно, даже со сверхскоростью деградировать до уровня "возьми лопату и копай от забора и до обеда" Мордин не собирался. У него был корабельный реактор, ядро эффекта массы и генератор твёрдого света. Натаскав материалов из ближайших протеанских руин, он за сутки соорудил себе весьма приличную бурильную машину. Облегченные в сотню раз камни вылетали из шахты, как пушинки. Мордину оставалось только направлять тоннель, разравнивать и укреплять его стенки. В промежутках успевая есть и читать — на борту яхты обнаружилась неплохая библиотека.

В полдень следующего дня он добрался до крыши убежища. После этого продвижение замедлилось. Электромагнитные и инфракрасные сенсоры показали, что системы управления всё ещё работают. А значит, тупо взрезать стенки — не вариант. Даже без учёта того, что ни один современный материал не мог сравниться в прочности с протеанскими изделиями. Протеанский виртуальный интеллект "Победа", управляющий убежищем, мог расценить принудительное вскрытие, как агрессию. Какие защитные меры он задействует в этом случае — неизвестно, вероятно вплоть до самоликвидации.

Поэтому пришлось потратить ещё двое суток, чтобы обкопать комплекс вкруговую, пока он не нашёл наконец дверь. Это была массивная плита почти шести метров в ширину. Перед ней возвышалась колонна, отчасти похожая на протеанский маяк, отчасти на терминал архива — но отличная от тех и других.

"Без опасения информационной перегрузки контактировать с протеанскими интерфейсами могут только азари и саларианцы", — вспомнился ему наставительный тон Лиары. Что ж, настала пора проверить, насколько археолог была права.

Его не окутывало сиянием и не поднимало в воздух, как Шепард на этой же планете. У системы просто не осталось энергии на активацию полей эффекта массы. Слабый свет окутал руку, закололо в пальцах, перед глазами всё помутилось... и всё. Неужели система неисправна?

Он замедлил восприятие до обычной саларианской скорости мышления. Постоял перед терминалом ещё минуту... и только тогда услышал еле слышный шёпот прямо в голове:

— Кто ты?

— Саларианец Зум, Лига Единения, — честно ответил он. — Выполняю поисково-спасательные работы. Прошу не препятствовать.

Его изрядно тряхнуло током.

— Ответ неверный. Следующая попытка ввести виртуальный интеллект в заблуждение будет интерпретирована, как признак индоктринации Жнецов и повлечёт за собой активацию системы очистки комплекса!

— И гибель последних протеан, — спокойно сказал Мордин. — Сказал не всю правду. Не значит, что соврал. Зафиксированы следы индоктринации в теле?

— Нет. Насколько могут определить мои приборы, твой организм чист от воздействия Жнецов. Однако мои приборы могут быть неточны после стольких лет бездействия. Твоё поведение подозрительно. Ты слишком много знаешь для существа этого цикла. Ты называешь себя вслух не тем именем, которое употребляешь мысленно. Третий подозрительный признак активирует логический триггер.

— Ты можешь читать мою память?

— Только оперативную. Специфика саларианской памяти не позволяет мне расшифровать твои дополнительные воспоминания.

— Понятно. Загружу их сам. Читай.

Он по очереди вызвал три нити воспоминаний. О своём времени и вторжении Жнецов. О миссии на Эдене Прайм и пробуждении Явика. И наконец, о миссии на Тучанке, смерти и переносе в эту эпоху.

— Саларианские воспоминания невозможно подделать. Изучай.

— Это выходит за пределы моей компетенции, — заявил "Победа" после долгой паузы. — То, что ты считаешь своим прошлым, физически и логически невозможно. Но ты веришь в правдивость этой информации, что с наибольшей вероятностью объясняется именно индоктринацией. Технический уровень Жнецов позволяет производить искусственные молекулы памяти, неотличимые от настоящих.

— Подделанные Жнецами воспоминания? Случаи известны?

— Нет. Во всех известных случаях они воздействовали только на суждения и восприятие своих жертв. Не на память. Однако возможность ложных воспоминаний предусмотрена теоретиками во время войны. Ты меня не убедил. Уровень тревоги остаётся высоким. Доступ к внутренним системам закрыт.

Мордин снова ускорился и быстро перебрал в памяти возможные аргументы.

— Энергия теряется. Автоматика пробуждения неисправна. Выживших всё меньше. Отключаются ненужные. Только помощь извне. Каковы приоритеты? Лучше убить, чем рискнуть отдать Жнецам?

— Да.

— Почему? У Жнецов уже есть протеане. Коллекционеры.

Он вызвал соответствующую нить памяти — с рейдом на крейсер.

— Если враг — ничего не потеряешь. Если друг — можешь получить многое.

— Не индоктринированные существа этого цикла придут позже.

— Нет. Если я индоктринирован — не придут. Придут Жнецы или Коллекционеры. Одно и то же. Не смогут вскрыть — уничтожат.

— В твоих словах есть логика, — вынужденно отметил "Победа". — Но возможно, у тебя нет прямой связи с твоими хозяевами. И сейчас ты торгуешься, чтобы избежать уничтожения, и получить возможность вернуться к ним.

— Не надо отпускать. Пропустить внутрь.

— Это конструктивное предложение. Ты можешь войти внутрь — но только затем, чтобы активировать системы пробуждения. Оружие и любые высокомощные устройства оставишь перед входом. Любые действия, нарушающие мои инструкции, вызовут твоё немедленное уничтожение. После пробуждения аватар Явик сам решит, можно ли тебе верить, и как следствие — можно ли оставить тебя в живых. Ты всё понял, Мордин Солус, называющий себя Зумом?

— Вполне, — Мордин вынул из-под нагрудной крышки медальон с ядром эффекта массы, осторожно положив его на пол. За ними последовали электрогенератор и излучатель твёрдого света. — Разумное ограничение. Устраивает.

— Ты чист. Можешь войти.

Массивная плита, заменяющая дверь, со скрежетом поднялась. Наружу пахнуло волной жара — словно он ступил в парилку.

В далёком будущем Лиара вводила команду на открытие персональной капсулы Явика через омнитул. Здесь такой возможности не было — и "Победе" пришлось сначала провести Мордина на склад, где он получил протеанский коммуникатор.

Давать ему справку, что именно тут происходило, "Победа" не собирался. Но Мордин сам реконструировал картину — по немногочисленным комментариям интеллекта, сигналам коммуникатора, диагностическим показателям капсул и виду помещений, через которые он проходил.

В качестве источника энергии для убежища был избран термоядерный реактор на высокочастотном утяжеляющем масс-поле, на реакции бора с протием. Большинство деталей конструкции состояло из твёрдого света, то есть износу не подлежали вообще (в случае разрушения они просто повторно генерировались). На крайний случай были ещё и ремонтные роботы. Теоретически такая система должна была питать миллион капсул в течение пятисот лет — или пятьсот капсул в течение миллиона лет. Именно на столько были рассчитаны запасы топлива.

Нейтронная бомбардировка на поверхности не могла причинить этой системе никакого вреда. Триста метров грунта — это, господа, очень нехилая защита.

Правда, система обладала ограниченной масштабируемостью. Производить энергии менее, чем на десять тысяч капсул, реактор не мог. Он бы просто заглох. Но и это давало запас топлива на пятьдесят килолет, что было, по протеанским данным, средней длительностью цикла.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить... Первое отклонение от плана произошло, когда нейтронную бомбардировку пришлось производить ДО эвакуации капсул в подземное хранилище. Обшивка капсул не допустила смертельное излучение к драгоценному живому грузу, но приём сигналов извне стал невозможен. Более того, уровень радиоактивности на поверхности оставался таким, что ремонтные роботы "отдали концы" после небольшой прогулки по этому полю.

Уже после установки капсул в соответствующие слоты обнаружилась следующая проблема — тепловыделение. То есть как — обнаружилась. Конструкторы дураками не были и о ней знали. Реактор на эффекте массы выделял гораздо меньше тепла, чем обычный термоядерный... но в совокупности с ядром эффекта массы и генераторами стазиса — цифры получались все равно приличные.

Банально сбросить тепло наружу через вентиляционную шахту нельзя. Весьма скоро по историческим меркам угаснут пожары, остынут радиоактивные кратеры, остановятся последние механизмы в мёртвых городах — и тогда яркое инфракрасное пятно на шкуре планеты станет отличной приманкой для Жнецов. Во избежание этого теплоотводные каналы из высокотемпературных сверхпроводников были проложены к ближайшим морям и рекам.

Вот эти-то каналы и оказались повреждены в первую очередь, когда снаружи в ходе продолжающейся Жатвы рвануло что-то очень мощное. Возможно, протеанское, а может быть и новое оружие Жнецов. "Победа" оценил энергию взрыва примерно в шестьсот гигатонн. Сверхпрочный склеп выдержал ударную волну и подвижки грунта — а вот сеть охлаждающих кабелей — нет.

Во избежание перегрева склепа, системе пришлось включать реактор в "пульсирующем" режиме. Несколько минут генерации — сутки остывания, чтобы тепло естественным путём рассеялось в горных породах. Поскольку энергии требовалось всего на пару сотен капсул — этого вполне хватало.

Фантастика в том, что сам реактор это издевательство выдерживал. Не выдерживали индивидуальные накопители капсул — которые, как предполагалось, будут работать по несколько часов, максимум несколько дней в год, резервируя мощность в аварийных ситуациях. А не круглые сутки в течение многих лет.

Если бы у "Победы" сохранились ремонтные роботы, он мог бы использовать накопители пустых капсул для ремонта занятых. Но рабочих рук у него не было.

Хуже всего было первые лет пятьдесят — пока на орбите оставались Жнецы. Именно в это время от износа накопителей и перегрева было потеряно больше всего капсул — около двух сотен.

Потом, когда Жнецы ушли, стало немного легче — он смог направить избыток тепла в шахту лифта, и на минимальной мощности реактора сделать поток энергии более ровным.

Но по мере того, как летели годы, шахту постепенно забивали осадки — а рук, чтобы её прочистить, не было. Терраформирующие бактерии меняли рельеф. Иногда "Победе" везло и проход размывало потоками дождевой воды. Иногда не везло, и она полностью закрывалась. И каждый раз виртуальный интеллект был вынужден проявлять просто чудеса находчивости, маневрируя теми параметрами, что оставались в его распоряжении — теплом, мощностью реактора и резервами ресурса уцелевших накопителей. Как правило, большинство спящих спасти удавалось. Но редко — всех.

Личный накопитель капсулы Явика вышел из строя ещё на двадцатом тысячелетии сна. Теперь он питался энергией из накопителя "менее ценного" солдата.

К моменту прибытия на планету людей и присвоения ей имени Эден Прайм, в стазисе оставалось ещё около пятидесяти спящих протеан. Но вскоре после колонизации шахту закрыл слой дёрна, а затем и корни деревьев — и "пульсирующий" режим установился уже навсегда. То есть, пока накопители не накроются окончательно, что должно было случиться весьма скоро.

За две тысячи лет до колонизации это число было лишь немного больше. Шестьдесят три гарантированно исправных капсулы и ещё восемь предположительно исправных — они не подавали обычных диагностических рапортов о состоянии спящих, но их накопители ещё были исправны, так что "Победа" на всякий случай продолжал подавать в них энергию и отводить тепло.

Именно эти сомнительные капсулы Мордин обследовал в первую очередь. Выяснилось, что живые протеане остались только в трёх из восьми.

После этого он заменил накопители во всех шестидесяти шести капсулах на новенькие, полностью исправные и нетронутые. Плюс к этому вставил в пазы и подключил к общей сети ещё три сотни пустых капсул. Демонстрировать скоробиотику на глазах у параноидальной программы он не хотел, двигаясь с обычной для саларианца скоростью, так что все эти работы по обслуживанию заняли почти час.

— Зачем ты это делаешь? — спросил "Победа".

— Резервирование, — невозмутимо пояснил Мордин. — Протеане — ценный источник информации. Польза для будущих поколений. Должны дожить.

— Но ведь ты собираешься их будить?

— А ты собираешься меня уничтожить. Если допущу ошибку — все равно должны выжить. Моя шахта укреплена. Используй для теплосброса. Параллельно с лифтом. Знал бы — расчистил бы лифт заранее.

— Ты мыслишь, как протеанин... или как индоктринированный. Решение задачи ценнее собственной жизни.

— Комплимент?

— Нет, предупреждение. Уровень опасности, исходящей от тебя, оценивается как очень высокий. Даже в том случае, если ты не служишь Жнецам.

— Правильно оценивается.

— Начинай процедуру пробуждения. Третья капсула слева в ряду.

— Это аватар Явик?

— Нет. Это наименее ценный из выживших. Один из инженеров, проектировавших убежище. Нужно убедиться, что система пробуждения работает корректно.

— Нелогично. Если система вышла из строя — инженер полезнее всего. Сможет исправить.

— Все его знания есть в моей памяти.

— Его знания. Но не его фантазия. Не его находчивость. Виртуальным интеллектам не хватает креативного мышления.

— Верно. Но все остальные намного ценнее, так что другого выхода нет.

— Есть. Можно загрузить эти знания через наномашины коммуникационного интерфейса. Я врач по образованию. Поэтапный контроль выхода. Полное понимание процесса. Вероятность успешного пробуждения повысится.

— Твои примитивные мозги не выдержат знания развитой цивилизации.

— Попробуй. Удивишься. Или ничего не потеряешь. Работа уже сделана.

Протеанский стазис был далеко не просто пафосным названием ледяного анабиоза. Скорее уж ближе к "Стазису", самой удивительной технике биотиков азари. Использовалась она чаще полицейскими для задержания преступников, а также коммандос для захвата пленников, которых требовалось допросить. Мгновенно возникающие вокруг цели поля из твёрдого света сковывали её по рукам и ногам, одновременно защищая от не слишком сильных внешних воздействий.

Но на метаболизм или сознание жертвы эти поля никаким образом не влияли! Пленник полностью сознавал, что с ним происходит, дёргался, пытаясь вырваться, и если бы какой-то садист продержал его в стазисе несколько суток — умер бы от жажды.

Протеане оказались находчивее. Они придумали способ "арестовать" буквально каждую молекулу организма. Белки, из которых состоят живые существа, на микроуровне в основном прозрачны. Отдельную клетку можно просветить лампочкой насквозь. Крупное многоклеточное существо выглядит непрозрачным только потому, что свет многократно отражается, преломляется и поглощается в каждой отдельной клетке, пока от него ничего не останется.

После того, как протеанин ложился в капсулу, его тело заполнялось особой светопроводящей жидкостью, сложным полимером, молекулы которого играли роль световодов. Каким образом они сумели сделать эту жидкость нетоксичной, при этом проникающей в любые межклеточные пространства, и насытить её кислородом так, чтобы не мешать дыханию — это отдельная песня, Мордин, как биолог, искренне восхищался их изобретательностью. Стазисная жидкость в некотором роде сама была живым симбиотическим организмом, или по крайней мере комплексом наномашин.

Когда пропитка завершалась, твёрдый свет подавался через систему микросветоводов буквально в каждую клетку организмов, намертво сковывая все биохимические процессы. Протеане мгновенно твердели, как мухи в янтаре.

Чтобы благополучно пробудить пациента, нужно было сначала отключить твёрдый свет — строго комплексно, во всём теле, а то если крупная часть останется затвердевшей, когда другая оживёт — это равносильно ампутации. Затем ввести в тело антидот, вызывающий распад стазисной жидкости и проконтролировать безвредный вывод её остатков — часть растворяется в крови и потом выводится почками, часть переходит в газообразные фракции и удаляется с дыханием.

Для врача уровня Мордина это была совершенно детская задача. Изначальные настройки капсул он, не колеблясь, вышвырнул прочь — грубо, примитивно, оптимизировано под надёжность и простоту эксплуатации техники, а не безопасность пациента. Для каждого из спящих разработал собственный режим пробуждения. Одни должны были лежать в капсуле ещё час после отключения света, получая гемодиализ и различные уколы, другим наоборот рекомендовалось немедленно вставать, чтобы движение активизировало собственные "уснувшие" системы. Благодаря сверхскорости и коммуникатору, принимающему команды напрямую из нервной системы саларианца, он лично контролировал процесс в реальном времени, где-то давая электрическую или химическую стимуляцию, а где-то даже осуществляя срочное микрохирургическое вмешательство.

Наконец первый протеанин поднялся из "гроба" и очень внимательно посмотрел на него, наклонив голову.

— Саларианец в одежде, — задумчиво сказал он. — И с наручным коммуникатором. Суть шутки я понял. Но теперь дрессировщик может выходить.

Мордин понимал его слова вполне ясно — вместе с теорией и практикой стазиса в его мозги было залито знание протеанского языка. А саларианское зрение позволяло считывать малейшие нюансы поведения собеседника. Может, у Мордина и меньше глаз, но зато они по размеру перекроют все четыре протеанских.

— Какое неблагодарное насекомое, — заметил он. — Рекомендую не совершать резких движений. Во избежание пробуждения пищевых рефлексов.

— Что?!

— Саларианцы едят мух, — он нарочито неторопливо облизнул языком глаза. — Ты — большая муха. Много еды. Могу не сдержаться.

— Да что ты несёшь?! — не выдержал протеанин. — Саларианцы всегда были пищей! Деликатесом!

— Были. Сорок восемь тысяч лет назад. Пищевая цепочка... несколько изменилась.

— Сколько?! Не может быть! Только пятьсот лет...

— Нейтронная бомбардировка. Повреждённый интерфейс. Повреждённые ремонтные роботы. Повреждённое всё.

— Не может быть... Невозможно... — протеанин отступил, со страхом глядя на Мордина, словно тот лично воплощал в себе все минувшие тысячелетия. — Так ты... ты действительно разумный саларианец? Вы... эволюционировали за это время?

— Скорее безумный саларианец, — вмешался в их разговор "Победа". — То, что он рассказывает, не может существовать, но он верит в реальность этого. Прикоснись к интерфейсу, Мариан. Прошло много времени. Я должен передать тебе много информации.

— Возможно, стоит подождать пробуждения командующего Явика? — предположил протеанин. — Я... несколько сбит с толку. Мне трудно представить всё, что случилось... я не могу принимать решения за всех, это превышает мой уровень...

— Нет. Я пока не могу доверить этому существу пробуждение аватара. Он ведёт себя слишком подозрительно.

— Что ты имеешь в виду, "Победа"?

— Это долго объяснять устной речью. Используй терминал.

Мариан прикоснулся к колонне. Его окутало светом — и хотя Мордин знал, что это всего лишь передача информации, казалось, что протеанина ударило током. Он инстинктивно отшатнулся и тяжело сполз по стене.

— Не может... не может быть... Нет... Целый цикл совсем впустую...

— Полностью с вами согласен, — холодно заметил виртуальный интеллект. — Показанного этим существом быть не может. Ваших полномочий достаточно, чтобы дать санкцию на его уничтожение. Даёте?

— Погоди... — протеанин поднял руку, — сколько лет прошло по твоему таймеру? Он врёт про эти тысячелетия?

— Нет, в этой части его информация точна. С момента закрытия капсул прошло 19 512 лет Сомарта.

Сомарт — это имя, которое носила планета Эден Прайм в протеанском цикле.

— Больше сорока тысяч лет Цитадели... Нет... всё же было как будто минуту назад... Но... Жнецы ведь ушли?

— Если гипотеза о циклах Жатвы верна, то да. Если сведения так называемого Зума о внешнем мире верны, то да. Я жду вашего решения...

— Мне нужно увидеть своими глазами... Выход на поверхность сохранился?

— Лифт не работает, но есть проход, который, по его утверждению, он проделал с поверхности сам. Однако, если вы последуете за ним, я не смогу гарантировать ни вашей безопасности, ни вашего рассудка. Вполне возможно, что на поверхности ожидают силы Жнецов, чтобы подвергнуть индоктринации всех, кто выйдет. Поэтому, если вы вернётесь живым, ваше мнение по поводу судьбы остальных капсул не будет приниматься во внимание.

Мариан приподнялся. Его тело сверкнуло зелёным биотическим светом, а четыре глаза сфокусировались на терминале.

— В таком случае я приказываю пробудить командующего Явика немедленно. Повинуйся, машина!

Вышедший из стазиса Явик оценил ситуацию гораздо оперативнее, и не стал тратить время на отрицание очевидного.

— Сколько выживших? — деловито спросил он, как только смог говорить и получил краткий вводный инструктаж.

— Шестьдесят шесть. Четырнадцать мужчин, включая вас, и пятьдесят две женщины.

— Слишком мало. Минимальное генетическое разнообразие для возрождения Империи — тысяча двести протеан. Нам осталась только месть.

Мордин мог бы опровергнуть это заявление. Для лучшего в галактике генетика восстановить разнообразие на основании 66 образцов не составляло особого труда. Если, конечно, все спящие не принадлежали к одной и той же кладе — но тогда и плановый миллион не гарантировал получения здорового потомства.

— Нужно осмотреть отключенные капсулы. Возможно, уцелела ДНК умерших.

— При регулярном перегреве? Маловероятно, — качнул головой Явик. — К тому же понадобятся навыки экстракции ДНК, клонирования, и горы специального оборудования, которого на базе нет.

— Оборудование имею. Навыками владею. Каждый полный геном и даже фрагменты генома пригодятся.

Явик только средние глаза к небу поднял — даже у него с трудом укладывалась в уме концепция саларианца-генетика.