Apprentice (джен)

— Так, пятый курс, кто же мне скажет, как называется венчик?

Профессор, поджав губы, обвела собравшихся суровым взглядом.

— Смелее. Детский вопрос. Если вы этого не знаете, как вы собираетесь сдавать СОВ в конце года? И нет, Уизли и Баркер, вас я не спрошу, опустите руки.

В тропической, двенадцатой оранжерее, было жарко и влажно, от земли, кажется, шел пар, а группа пятого курса потела в мантиях и фартуках.

— Мистер Лестрейндж?

Эльфард молчал, задумчиво разглядывая зацветающие орхидеи. Они росли в стороне, вокруг искусственного пруда, и роняли туда листья и лепестки. Некоторые из них издавали тонкий свист и звон, а одна, похожая на пушистого паука, и вовсе гудела, как вредноскоп.

— Мисс Браун?

— Трубчато-воронковидный, мэм.

— Вот именно, — профессор покачала головой. — Вы бы просыпались уже, Лестрейндж. Эти образцы очень интересные. Приглядитесь, пожалуйста, и ответьте мне, что это. Только руками не трогайте, МакЛагген, соблюдайте технику безопасности.

— Листья остроконечные, стебель четырехгранный...

Нэт вздохнул. Со своего места он видел, что Уизли тоже вздыхает и закатывает глаза.

— Ну же. К пятому курсу пора научиться брать в руки определитель.

Черри Браун копалась в конспекте.

— Я узнала! — воскликнула она наконец.

— Кто-нибудь еще? Вы, мисс Уилкс?

— Ясменник красильный, мэм, — протянула Саломея. — Asperula tinctoria. Не понимаю, что в нем такого интересного.

— Это не просто ясменник, — профессор Спраут надела маску и, нежно приобняв горшок, выставила его повыше на стол. — В этом году мы начнем изучать подвиды, выведенные с помощью магии. Кто мне скажет, что в этом растении необычного?

Кустик в горшке потряс цветочным зонтиком и совершенно отчетливо фыркнул.

— Потеря времени, — ворчал над своим образцом Нэт. — Ни в зелье тебя, ни даже в порошок от моли. И цветешь ты в сентябре, зачем-то, и фон нестабильный, и удобрять раз в неделю. Только и годишься, диверсию где-нибудь в кладовой устроить.

Несмотря на успокаивающий тон, ясменник его, совершенно очевидно, боялся. Вытянув листочки, он замер в своем горшке, притворяясь обычной полевой травой.

— Читал, магически выведенные подвиды — неплохие детекторы темной магии, — со своего места усмехнулся Уизли.

— С таким фоном, как у этого красавца, — откликнулся Нэт, — будешь детектором чего угодно.

— Вообще ты прав, конечно, — Билл пристроил пергамент поудобнее. Его куст тряс цветами, будто отплясывал танец, отчего зарисовать его становилось непросто. — У меня тетка их выращивала, на подоконниках. От стихийного волшебства у них листья отваливались.

Весь класс был занят, а профессор вела беседу с орхидеей-пауком, уговаривая ее не кусать соседку.

— Слушай, Уизли, — Нэт на минутку отложил перо. — Дело к тебе есть.

— Не верится как-то.

— Честно. Один знакомый хочет переписываться с кем-то из нашей школы. Только не с моего факультета.

— А почему ты ко мне с этим? — спросил гриффиндорец, но было видно, что он польщен.

— Он арифмантику любит. Ты, вроде, тоже. Он из Бразилии, из Бодокены, это там самая большая школа.

— Здравый смысл подсказывает мне, что в любом предложении слизеринца всегда есть подводный камень...

Билл ухватил стебель рукой в перчатке и быстро принялся копировать цветок.

— И если я этот камень не вижу, я должен его искать, — кустик у Уизли затрясся, как бешеный. — Нет, ну зачем вырываться-то?

— Отпусти его. Вот так. Ты смотришь неправильно, — Уизли разжал пальцы. Под тяжелым взглядом Нэтана ясменник перестал выделывать кренделя и застыл. — К каждому надо иметь свой подход.

— Как бы он от такого подхода не сдох совсем, — с сомнением протянул Билл, но цветы срисовывать стал.

Орхидея-паук от похвалы запунцовела, как роза, и довольная профессор Спраут тихо пошла вдоль рядов, проверяя работу.

— Так что, дать тебе его адрес, или ты все еще боишься данайцев?

— Каких данайцев?

— Каких-каких, приносящих дары.

— Да будет тебе известно, невежда, мы, гриффиндорцы, не боимся никого и ничего. Тем более данайцев. Давай свой адрес.

Асперула засопела, замечая отсутствие внимания.

— Ари Таварес. А откуда ты его знаешь? — запоздало поинтересовался Уизли, засовывая обрывок с адресом в карман.

— Это важно?

— Ничего. Секретов мы тоже не боимся.

— Вы тут, кажется, разговорились, Билл, — нахмурилась, проходя мимо, профессор. — Ну-ка сделайте мне реакцию на базовый набор. И вы не сидите, Нэтан. Тех, кто закончит раньше, я пущу в вольер с крылатым плющом.

* * *

В Хогсмид идти Нэт не собирался — зачем? Все парочки отправлялись туда первым делом — они, да еще голодные до сладостей третьекурсники. Он предпочел бы отсидеться в подземелье, и даже придумал, как именно это сделать, жаль только, план не сработал.

— За вытяжкой прослежу сам, — бросил профессор из-за стопки эссе. — В аптеку доставили последний заказ, а мне еще нужно зайти к директору.

Спрятав список в кулак, Нэт отправился прочь из замка, обгоняя не особо торопившихся студентов.

В аптечной лавке было, как всегда, пыльно и темно. Битком набитый ящик уже стоял на прилавке. Вздохнув, Нэт принялся выкладывать оттуда склянки — одну за другой.

— Мистер Баркер, как в первый раз! Тритона на свет зачем-то выставили! — скрежетал зубами хозяин.

— Тритона? Это же не голубой тритон! Это жабьи глаза, по эпителию видно. Еще и не свежие!

Нэт был возмущен до глубины души.

— Вы что же, юноша, считаете, я вам вру?

— Вот именно.

— Да пожалуйста, — продавец подвинул ящик к себе. — Не хотите брать, не надо. Найдем клиентов и поприличнее.

— Что значит, не хочу? Вы обещали собрать заказ.

— Он и был собран!

— За такое я платить не стану. Замените их или вычитайте.

— Слушайте, — ящик вернулся обратно, а пухлые пальцы терзали перо, — последнюю партию тритонов арестовали на границе, так их и так было мало. Никто не станет переводить их вам на глаза. По свойствам ведь почти то же самое.

— То же самое?! Вы берете за них вдвое больше, чем они стоят. Вычитайте и скажите спасибо, что я еще про киренскую паутину ничего не сказал.

— Что с паутиной-то? — набычился аптекарь.

— Она в пыль пересохла, это, по-вашему, нормально? А кедровый экстракт? Ему, наверное, не меньше пяти лет!

Дверь за спиной скрипнула, открываясь, и в лавку хлынул поток холодного воздуха. Хозяин, бросив мимолетный взгляд на нового посетителя, как-то сразу уменьшился в размерах и потерял боевой задор.

— Надо ж. Вот это встреча.

Нэт развернулся на месте, нащупывая палочку. Он не ошибся, когда узнал голос: перед ним стоял не кто иной, как Лео Брок собственной персоной.

Он был страшно худ, одежда на нем превратилась в отрепья, а заросшее щетиной лицо казалось грязным. Но он не выглядел ни ослабевшим, ни потерявшим волю — напротив, в его глазах горела недобрая искра, а пальцы с неожиданной силой сжимались в кулак.

— Давненько не видались, племянничек.

Плевок впечатался в пол, заставив аптекаря вздрогнуть.

— По мне, так еще бы сто лет вас не видать.

Лео сделал шаг вперед — Нэт подвинулся к прилавку.

— Поговорить хотите? Если позволите, я сначала здесь закончу, — старясь сохранять самообладание, выдавил он.

Не знал, что хуже — оставить при себе деньги, или взять, все же, заказ. С сомнением посмотрел на хозяина лавки — но тот был явно настроен выжать из обстоятельств все.

— Я зайду еще раз, позже? Вы как раз экстракт замените...

— Вы или берете, или нет, — толстяк нервно сглотнул. — Никаких «позже», у меня на этот товар уже очередь.

— Сколько без глаз?

— Галлеон шестнадцать сиклей.

Судя по тому, как у дядюшки при виде монет дернулся подбородок, выбор был сделан отчасти верный.

Аптекарь схватил деньги и тут же спрятал: было видно, что у него вспотел лоб. Ухватив ящик за ручку, Нэт ему кисло улыбнулся и вышел из лавки.

— Ну, что вам? — бросил он, не оглядываясь. Запах немытого тела и волны злости, как от камня, расходилось от дяди во все стороны.

— Что мне нужно? Ты еще спрашиваешь? Ты щенок, еще смеешь спрашивать!

Лео говорил своим грозным тоном, нависая сверху и играя желваками — только, вот беда, тон этот больше грозным Нэту не казался. Он был даже смешон, здесь, за много миль от Лютного переулка.

— Если вы думаете, что палочка у меня в руке для украшения, вы очень ошибаетесь.

— За идиота меня не держи, — зубы у дяди изрядно поредели, и теперь его усмешка производила впечатление скорее отталкивающее, чем устрашающее. — Рядом с пилюлями своими ты чаровать не станешь.

Веселый ветер играл полами мантии, слабеющее осеннее солнце согревало выцветшую траву. Славное утро для прогулки — улицы Хогсмида пестрели школьными мантиями, и отовсюду слышался смех.

— Хорошо, поговорим, — согласился Нэт. — Только не здесь.

До «Кабаньей головы» добрались в молчании, изредка прерываемом ругательствами, сыпавшимися у дяди с языка: внутри же Лео сразу оттеснил племянника в угол, к паутине и к тусклому окошку.

— А теперь выкладывай, где она. Где Мелисса с детьми?

Чем больше Нэт приглядывался, тем лучше видел, как дядя постарел.

— Вы из-за этого явились? Не знаю я.

— Ты же с ними был, как ты не знаешь?

Тень, возникшая над ними справа, откашлялась в бороду:

— Что пить будем?

— Виски. Племянник платит, — ощерился Лео. — Я же видел, — подмигнул он Нэту почти по-родственному, — у тебя куры не клюют.

— Это не мои.

Монетку все же выложил, из другого кармана: надеялся решить дело миром.

— Тетя меня с собой брать не стала, ясно? — продолжил Нэт, как только стакан появился перед дядюшкой. — Ушла вместе с малыми.

— Что так? Эта тряпка тебя всегда жалела.

— В этот раз вот не пожалела. И если вам интересно насчет наследства что-нибудь, то, на всякий случай, пока дед болел, она все распродала и за долги вернула. Так что ничего у нее нет.

Огневиски дядя прикончил одним глотком и отдышался в рукав.

— Тебе-то с чего ее защищать, раз она тебя бросила, а?

— Может, я не ее защищаю?

— А кого тогда? Да мне в той же «Мантикоре» все рассказали. И как она к себе свою сестрицу-сквибку зазвала, и как все отцово богатство спустила, курва. Про тебя вспомнили. Она ведь не одна была, так? Вместе с родственницей своей, так?

Глаза у дяди покраснели.

— Куда ушла? Ты ж знаешь, змееныш? Вижу, что знаешь. Куда она детей увела? А что у нее нет ничего, сказки мне не рассказывай! — голос стал совсем хриплым и каким-то сухим, как растрескавшееся дерево. — Аптеку продала ведь? Или и тебе перепало, вот вы и сговорились? Потому что, смотрю я, для ублюдка неплохо ты тут устроился!

— Да думайте что хотите, — исподлобья поглядел на него Нэт, — она мне не отчитывалась.

Пустой стакан подскочил от удара — дядюшка встал, расправляя плечи. Нэт продолжал смотреть на него с какой-то странной надеждой, но не видел ничего, кроме абсурдной, бессмысленной злости.

Этот человек только что вышел на волю из тюрьмы и думал, что у него сломана жизнь. А между тем, его впереди ждали долгие годы, омраченные разве что последствиями разгульной молодости. Ему не грозила медленная смерть, ему не приходилось заниматься темной магией, и у него даже (где справедливость?) была своя семья.

— Вот не надо этого, — урезонить дядю все же стоило, или хотя бы попробовать. — Если очень нужно, то колдовать я как раз смогу. А вам ни к чему, у людей на глазах. Здесь Хогсмид, не Лютный. Тут и авроров могут вызвать.

Кулак разжался, но жилка на шее все еще билась. Нэт краем глаза заметил, как выпрямился бармен. Против воли трепыхнулась где-то внутри, в глубине, волна давно подзабытого страха, но в нем же самом встретила только усмешку: рука покрепче сомкнулась на рукояти.

В конце концов, если бросить исключение на ящик, ничего страшного не произойдет. А кедр потом в земле отстоится...

— Если вы тетю найти хотите, почему вы ей не напишите? Думаете, она вам не ответит?

Дядюшка расхохотался — хриплым смехом, переходящим в кашель.

— Так же, как она мне в Азкабан писала?

— Вы ее не знаете совсем. Когда у нас обыск был, она прямо на аврора бросилась! Из-за вас! Ревела потом ночами. А что она ушла, так ей надо детей содержать как-то. Между прочим, ваших же.

Дядя сразу рассверипел.

— Скажи, где она!

— Пусть сама вам скажет.

— Ты ведь знаешь! Знаешь! Выродок.

Нэт молчал.

— Что молчишь? Лучше всех себя считаешь?

— Ничего я не считаю. Но вам стоит отправить это письмо.

— Еще учить меня собрался? А? — Лео оскалился и подался вперед. — Учить собрался? Да ты кто есть-то? Шлюхин сын!

Единственная, драгоценная секунда ушла на исключение. Первым же ударом Нэт был сбит с ног, и упал все на тот же ящик. Потом вспышка заклятия осветила комнату — Лео, хватаясь за табурет, тоже упал: ноги его больше не слушались.

— Я же вам по-хорошему предлагаю, — правая скула горела огнем.— Хотите, даже за сову заплачу.

Дядя пытался подняться, но не мог. В потоке слов, лившемся из него, «ублюдок» было самым ласковым.

— Эй там, — рявкнул бармен из-за прилавка, — в моем заведении не дерутся. Выметайтесь оба. И лучше по одному, пока я кого надо не позвал.

— Кого это здесь надо позвать? — спросили от двери. Голос, к несчастью, опять был знакомый.

Обладатель голоса шагнул внутрь: его высокие сапоги выглядывали из-под серой, короткой мантии.

— Finite, — бросил Нэт в сторону дядюшки.

Повторять было без нужды.

— Мистер Баркер, — удивился профессор Кроули, на ходу вынимая палочку. — Что это с вашим лицом?

Палочка, неожиданно, смотрела прямо на Лео. Тот вскочил на ноги и огляделся в поисках обходного пути: профессор закрывал единственную дверь.

— Если вы здесь из-за заклятия, то это я применил, сэр.

— Полагаю, мы должны разобраться, — мистер Кроули быстрым взглядом окинул паб и снова уставился на Нэта. — Вряд ли вы себя сами так украсили?

— Это я... ударился об стол, сэр.

Бармен вздохнул, но ничего не сказал и принялся протирать полку.

— Об стол? А потом, надо полагать, ваша палочка нечаянно запустила обездвиживающим заклятием в проходившего мимо посетителя?

— Да. Ошибся я. Думал, он меня толкнул, — Нэт кивнул на «посетителя». — А это все случайно. Так что приношу свои извинения.

Дядя, похоже, не верил, что племянник станет его выгораживать. У него даже веко задергалось.

— Возможно, стоит послушать других свидетелей, — настаивал аврор.

Очевидцы либо поспешили убраться из бара подальше, либо клевали носом в стакане. Никто не хотел пролить свет на происшедшее. Даже бармен попробовал скрыться, звеня стеклом на кухне, но Кроули его перехватил на полпути.

— Эй, мистер?

— Я ж не видел, — буркнул в бороду старик. — Отвернулся, а тут готово. Потом вы зашли.

— Существуют простые предметные чары. Если свидетелей нет, применяют их.

— Пожалуйста, сэр, не надо больше магии, — взмолился Нэт. — У меня здесь заказ из аптеки! В самом деле никакой необходимости... я ведь вам все и так расскажу.

Аврор помрачнел, а взгляд его стал цепче и жестче.

— Имя-фамилия, — бросил он дяде, не убирая палочку.

— Не ваше дело, — сквозь зубы ответил Лео.

— Но школа должна отправить вам официальные извинения, совой, — одними губами улыбнулся Кроули.

— Ничего, обойдусь.

— Что ж, идите. А этот молодой... нарушитель сейчас последует за мной.

Вдохнуть спокойно получилось только тогда, когда дядя пропал за дверью.

— У вас еще есть здесь какие-то дела? — в вопросе неожиданно прозвучало участие.

— Нет, сэр, — ящик с заказом весил, казалось, вдвое больше, чем раньше.

— Применять атакующие чары средь бела дня, в общественном месте? Вы более склонны к риску, чем кажется на первый взгляд, мистер Баркер.

Нэт смотрел под ноги и ничего не ответил. Что это было? Похвала? Кроули совсем ничего не знал, раз мог такое сказать.

* * *

На улице все то же солнце отражалось в оконных стеклах и резвилось в траве. Как будто ничего и не изменилось.

— Кто он вам?

— Никто.

Аврор поудобнее устроил нерабочую руку в кармане.

— Бросьте. Вы с ним даже похожи, — возмущенный взгляд его только посмешил. — Надбровные дуги и уши, — он показал на себе. — Никогда не лгут.

Ветер ерошил Нэту волосы, пытался выбить прядь из хвоста, но тщетно: не добился даже усмешки.

— Что ж, не хотите, не говорите. Узнаю сам.

Они остановились у «Трех метел», где, отыскав профессора Синистру, Кроули предупредил ее, что должен прервать, как он выразился, «патрулирование».

Ликующие третьекурсники (среди них была и группа по арифмантике) на улице пускали поющие пузыри. Золотые, бирюзовые, алые, они кружились вокруг ребят, издавая разной высоты звон. Хизер выбирала золотые. Нэт обошел собравшихся по самому краю улицы, будто боялся запачкаться.

— Не любите компаний?

Аврор поддерживал беседу, игнорируя провожавшие их любопытные взгляды.

— Я все еще несу заказ, сэр.

— Если мне память не изменяет, вы только что сами колдовали, да еще и в непосредственной близости.

— Под исключением, — сдался Нэт.

«Хотя, конечно, ничего хорошего...»

— Значит, на исключение у вас времени хватило, когда вас «случайно толкнули», — Кроули немного замедлил шаг. — Так, может быть, это было вовсе не случайно? Может быть, вы знали, что он собирался вас ударить?

— Зачем гадать, сэр? Я же вам все сказал.

— Просто интересно. Вы не производите впечатления человека, который бросает заклятием в случайно толкнувшего его прохожего. Если честно, вы вообще не похожи на человека, который станет применять магию без крайней на то необходимости.

— Тем не менее, я ее применил, а исключение — это рефлекс, — возразил Нэт, но Кроули все равно не понимал.

— Обычно, рефлексы призваны спасать своим обладателям жизнь, а не подвергать ее опасности.

Во многих случаях вовремя брошенное исключение могло спасти и жизнь, но Нэт не хотел объяснять это профессору защиты. Вместо этого он проигрывал в уме всю ситуацию снова и снова, пытаясь понять, что сделал не так.

«Во-первых, палочку не надо было трогать. Ну увернулся бы. Или бармен бы вмешался, на худой конец. Рефлексы у него, видите ли — а выдержка, спрашивается, на что? А голова?» — корил он себя.

Может быть, дело было в том, что они шли обратно к школе, и теперь ветер дул в лицо — от этого становилось зябко, но скула продолжала гореть, заглушая все остальное.

Профессору, похоже, надоело молчать.

— Я знавал ребят вроде вас, Баркер.

«Ребят...»

— И сам в Лютном бывал. Видел, как там обитают.

«Есть большая разница меду тем, что ты видишь, и тем, что проживаешь», — вспомнил Нэт когда-то сказанные ему слова.

— Оттуда выбраться непросто. У нас работал в отделе один оперативник, Торрел. Парню повезло, приметил кто-то из наших, подкинул рекомендацию на курсы подготовки. Так он жилы рвал. На что угодно был готов, чтобы обратно не вернуться.

К чему были все эти истории, Нэт понимал не очень. Просто шел вперед.

— Слышал, вы сирота.

На секунду даже пульсирующая на поверхности боль не смогла скрыть другую — выстрелившую внутри.

— Наверное, очень благодарны профессору Снейпу. Чувствуете себя обязанным?

— К чему это вы ведете, сэр?

— К тому, что даже из самого тяжелого положения есть не один выход, а несколько.

— У кого, у меня?

— У всех. У вас тоже.

Нэт поглядел на профессора Кроули с сомнением.

— Вы сказали «работал».

— Что?

— Тот аврор из Лютного переулка. «Работал», а не «работает».

— С тех пор много чего случилось. Приоритеты меняются. Он ведь добился, чего хотел.

Дорога до школы казалась в два раза длинней, чем от школы до Хогсмида.

— Фамилия знакомая, — заметил Нэт. — Это не тот герой, у которого сестра в «Мантикоре» промышляла? Дебби Торрел. Где-то я такое слышал.

— Родственников, увы, не выбирают, — печально усмехнулся Кроули.

— Она еще удавилась потом, потому что брат в синие мантии пошел. Понимаете, люди ей доверять перестали.

Вместо того, чтобы вести его сразу в подземелье или к директору, Кроули зачем-то свернул к больничному крылу.

Пристроив ящик у двери, Нэт вздохнул и шагнул внутрь вслед за профессором.

* * *

Мадам Помфри, скучавшая над медицинским журналом, была рада их видеть, хоть и встревожилась.

— Мистер Баркер! — всплеснула она руками. — Что такое с вами стряслось?

— Ударился об стол, — признал Нэт, вздрагивая от диагностирующего заклятия.

— У стола неплохой хук правой, — добавил профессор Кроули. — А вы что скажете, мадам Помфри?

— Ссадина, — отмахнулась та, и принесла банку все той же заживляющей мази. — Кстати, Нэтан, передайте-ка профессору Снейпу, что это была отличная партия, но запас подходит к концу.

— На две недели раньше срока, — заметил Нэт. — В теплицах еще змеиный мох не вызрел, а летний сбор уже не пойдет.

— Так испытания были, в гриффиндорскую команду, — с какой-то особенной любовью к квиддичу сказала колдомедик. — Я, что могла, конечно, чарами закрыла, но на одних чарах далеко не уедешь.

Она наклонилась к нему поближе и продолжила, уже тише:

— Кстати, давно вашего журнала не видела. Сколько у вас по Уорплу? Судя по реакции на диагностику...

— Все в порядке.

— Мистер Баркер, — укорила она. — Я не для того спрашиваю, чтобы спровадить вас из школы в больницу.

— А зачем тогда? Вы все равно ничего не сделаете, — Нэт покосился на Кроули, но тот, если и прислушивался, не подавал вида.

— Я должна знать правду, — Мадам Помфри огорчилась, и не на шутку. — В конце концов, я несу ответственность.

— Не волнуйтесь. Рецепты у меня есть, и если мне придется перейти на зелья, я вам первой сообщу.

Он видел сомнение в ее глазах, но, к счастью, настаивать она не стала.

— Ну вот, все в порядке, — объявила, разглядывая результат своей работы.

Скула больше не болела, зато руку Нэт теперь чувствовал куда лучше. Он предпочел бы наоборот. Но ему не хотелось расстраивать мадам Помфри, и потому он даже улыбнулся.

А профессор Кроули почему-то смотрел на нее, как коршун на куропатку. С плохо скрытой неприязнью.

— Что ж, если вы в этом уверены, мэм, нас с мистером Баркером ждут еще дела, — только и сказал он и вышел из больничного крыла первым.

* * *

В лабораторию он тоже вошел первым, без всяких стуков и предупреждений, уверенным шагом человека, перед которым открыты все двери.

Нэт, как вкопанный, стал на пороге.

Печально-синее, сочащееся дымом зелье дремало на маленьком огне — похоже, это был один из тех незапланированных экспериментов, на которые мастер устраивал иногда, к тайной досаде его, в его отсутствие.

«Яснотка, пломпест, диплоцентрус...»

Похоже было на какое-то тяжелое снотворное: леденящий, морозный дух медленно расползался по подземелью. Мастер зелий поднял голову, смерил коллегу взглядом, вернулся опять к котлу — и не произнес ни слова.

— Профессор Снейп.

Вторая волна звучала теплее. «Фузариум, лимонник, маятник виверны...» Снотворное или обезболивающее?

— Я занят, — заметил очевидное профессор.

Он следил за давлением.

— Тем не менее, вам придется уделить мне время.

— Завтра после трех. Сейчас буду признателен, если вы выйдете. Нэтан, почему еще не в кладовой?

Мешалка скользнула вдоль стенки и плавным, отточенным движением разогнала зелье по часовой.

Нужно было сказать правду.

— Дело в том... я ставил исключение на весь заказ, сэр.

— Тогда не стой, а цеди мне кедр.

— Он старше года, сэр, — выдавил Нэт.

— Аптекарь признался?

— Сам видел, по осадку. Угольный фильтр не ускорит, нужно время.

Развернувшись, Снейп посмотрел на ученика в упор.

— Почему ты вообще взял в руки палочку? — спросил он.

Ответил ему не Нэтан, а профессор Кроули.

— Мистер Баркер участвовал в драке, — начал он. — Мадам Помфри...

Но мастеру зелий дальнейшие пояснения были не нужны.

— И что же ты применил после исключения?

Этим голосом можно было резать металл.

— Импедименто, фините. Ничего больше, сэр.

— Щит поднимать не пришлось? Ты... использовал магию первым?

Пламя под котлом не то чтобы дрогнуло, но как-то стушевалось.

— Профессор Снейп, я практически видел, что там случилось, своими глазами. Мадам Помфри...

— Вы все еще здесь, коллега? — Снейп смотрел на ученика, а не на бывшего аврора. — Я, кажется, просил вас выйти.

— Нет.

— Простите?

Синий дым из котла перелился через край и поплыл к дверной щели.

— Я не выйду, пока не буду уверен, что вы полностью понимаете ситуацию, — аврор сверлил профессора взглядом.

Нэт на секунду закрыл глаза и пожелал, чтобы надоедливый Кроули исчез вместе с дымом. Но, конечно, этого не произошло.

— Мистер Баркер не начинал драку первым, я уверен. Мадам Помфри может подтвердить это — ему пришлось защищаться.

Это был даже не стыд. Упрямый мистер Кроули ни словом не заикнулся, что Нэт ему солгал, и про то, что никто, кроме Нэта, в пабе не колдовал.

— Где это произошло?

— В «Кабаньей голове», в Хогсмиде, — сразу сказал Нэт.

— С кем?

— Ни с кем из школы, — влез аврор. — Этот человек покинул Хогсмид при первой же возможности.

Он с намеком посмотрел на Нэта, словно ожидал, что тот, наконец, перестанет заступаться за посторонних.

— Вас не было там, когда все случилось, сэр, — сухо заметил Нэт. — Я же говорил, я ошибся. Никто на меня не нападал. То, что я применил чары — это полностью моя вина.

— Вашу сказку я уже слышал, и ни я, ни мадам Помфри ей не верим. Так что советую вам не появляться за пределами школы без сопровождения. И поверьте, я этого не оставлю. Я найду того человека, которого вы так упорно защищаете, и поговорю с ним сам.

— Спасибо, что предупредили, сэр, — выдавил Нэт.

Дым почти перестал — на стене рядом собирался конденсат. Зелье остывало, но профессор Снейп о нем как будто забыл.

— Вы очень помогли, — сказал он преподавателю защиты. — Полагаю, дальше мы разберемся сами.

Его голос стал еще холодней и звучал словно издалека.

Кроули взглянул на Нэтана снова — но тот, по крайней мере, внешне, не казался ни испуганным, ни огорченным. Разве что смущенным?

Снейп еще раз с намеком посмотрел на дверь.

Профессор защиты все равно медлил.

— Я хотел бы знать, какое взыскание вы наложите.

— Думаю, это останется между мной и мистером Баркером.

— Даже так?

— Если только вы не считаете нужным поставить в известность директора. В таком случае, я обсужу это с ним.

Когда дверь за Кроули, наконец, закрылась, у Нэта шумело в ушах, от прилившей к лицу крови.

Мастер вернулся к котлу, накрыл его крышкой и полностью погасил пламя. Горький, острый запах маятника виверны остался в одиночестве — он звучал дольше других, и теперь один царапал Нэту нёбо.

— Дядю встретил? — спросил Снейп, закончив сверять температуру.

— Он меня поджидал там, похоже.

— А в пабе ты что забыл?

— Я не хотел разговаривать с ним на улице, при всех.

— Как, поговорил?

Обманчивое спокойствие в голосе заставило Нэта оторвать взгляд от стола.

— Сэр, я знаю, что я не должен был использовать магию, если вы об этом.

— Ты вообще не должен был близко к нему подходить, — прошипел мастер зелий. Он шагнул к ученику, так, что полы его мантии почти задевали Нэту ботинки, повел носом.

— Заживляющая?

— Мадам Помфри говорит, у нее партия на исходе.

Тишина повисла между ними на долгие три секунды.

— Идиот.

«Я знаю».

— Еще доблестного профессора защиты впутал.

— Я не хотел этого, он просто дежурил в Хогсмиде. И, сэр, не понимаю, почему он меня защищал, но по-моему, он относится к вам предвзято. Он думает, что вы... плохо со мной обращаетесь.

— Так может быть, не стоит его разочаровывать?

Профессор отвернулся. Сдвинул крышку в сторону и еще раз помешал зелье — теперь уже против часовой.

— На один вопрос мне ответь. У твоего дяди палочка была?

Это было странное чувство — Нэт словно онемел, и не мог выговорить ни слова, хотя знал, что должен был сказать.

— Я не знаю, сэр.

— Не знаешь?

По темной и блестящей поверхности пошли перламутровые разводы. Дыма больше не было, и запахи, уже не такие яркие, как прежде, смешались в почти неразличимый общий фон.

— Я хотел провести наш небольшой эксперимент сегодня, но если ты не в состоянии себя контролировать, мы его отложим.

— Сэр, я полностью...

— Не обманывай сам себя. Я не спрашивал, во что тебе обошелся твой пернатый гонец, но я вижу, как ты изменился. Где гарантии, что в нужный момент ты сможешь остановиться?

— Я смогу остановиться, — осторожно сказал Нэт. — Обещаю. И Гэмпа напишу, я тренировался.

Профессор покачал головой и открыл ящик со склянками: чистых оставалось не так уж и много.

Нужно было забрать у мадам Помфри тару, прежде чем варить новые партии.

— Ты ведь был в больничном крыле. Она у тебя спросила, сколько сегодня?

— Спросила. Не сказал.

— Больше десяти?

Нэт кивнул.

— Не хотел, чтобы она меня положила до следующих выходных.

Они закончили переливать зелье, и Нэт отнес котел в мойку.

— Одну порцию возьмешь с собой.

— А что это, сэр?

— Тридцать семь — шесть. Анальгетик и релаксант.

Нэт посмотрел на мастера — тот проверял палочку в держателе.

— Кому-нибудь из нас он точно пригодится. Через полчаса жду тебя у ворот.