Снять маски! (джен)

В зале грянула музыка. Тусклый свет запылённых бумажных фонариков, едва мерцающих своими грязными цветами, наполнил танцевальный зал. Вновь — барная стойка, терпкий, въедливый запах пива, заронивший свои зловонные споры в полированное дерево, стулья и столики позади. Паутина, затянувшая полки с пустыми бутылками.

Нет, они уж не пусты. Ллойд, налей мне, дружище. Наполни мой бокал горечью слёз миссис Мессей и колким её озлоблением — или же жгучим желанием незнакомки, с которой я сейчас пущусь в пляс. Дай мне испить нежности её холодной, гладкой, словно фарфор, кожи и дурманящего абсента её зелёных глаз. Я хочу выпить всё в этом баре. Хочу, чтоб моё горло терзал и жёг алкоголь, чтоб голова шла кругом и позабылось всё, что было. Лишь жмущееся ко мне тело, юное и чувственное, лишь текучая музыка и

(Незрячие тени)

бесцветное моё забвение. Я скоро стану хозяином этого бала и хозяином своей судьбы. Овладею тобой, дорогуша. Может, ты избавишься от своей кошачьей маски и покажешь мне…

— Снимай маску и давай трахаться!

Безумная круговерть огней, слившихся в пламенные круги над моей головой, величественные звуки вальса, хохот. Ничего более не существует.

Два травяных омута абсентной феи в белом сатиновом платье. Шаг, ещё — словно по хрупкому льду, невесомо и стремительно. Я преодолею эту корку мерзлоты и утащу тебя на самое дно, дорогая. Мои объятия подобны хватке спрута.

Мне не помешает никто — ни эта охамевшая сука Виннифред, ни этот маленький выродок. Я заберу их с собой. Окажу им милость. Но им не стать частью моего маскарада. Отелю нужен лишь я. Вам всем нужен только я.

Тяжёлый, дурманящий запах — сырость, затхлость, алкоголь. Серые силуэты без лиц и определённых очертаний. Всё плывет перед глазами. Отпускаю холодные руки чаровницы, бреду к бару, видя всё словно сквозь толщу мутной воды. Изъеденное язвами желтоватое лицо Ллойда, прячущийся во впадинах глазниц остекленевший взгляд. Багровая полоса рта, рассёкшая лицо странной, дёрганой ухмылкой. И рядом я вижу

(Оглянись)

таких же неживых, полупереваренных Отелем людей.

Людей ли?

Или таких же верных псов, как Роджер, скачущий перед Дервентом и завывающий на потеху публике? Или таких же, как сам Дервент, так и не оставивший «Оверлук».

Откуда-то снизу поднимается мерзкое ощущение, похожее на склизкую пиявку, готовую присосаться к моей шее и выпить меня до дна, иссушив и оставив гнить на этом самом месте. Оно уже начало питаться мной.

Мне нужен эксцедрин.

Мне нужен… Выход.

Механическая мелодия часов. Две крохотные фигурки — мужчина с неким подобием биты и непослушный ученик с колпаком на голове. Обе выполнены чрезвычайно точно. На бумажном колпаке различима надпись «Глупец», а лицо мужчины сосредоточенное и хмурое. Мне кажется, что он говорит. Я просто пьян.

— Бьют часы! Полночь! Снять маски, снять маски!

Мне надо идти, но я не могу оторвать от них взгляда. Я вижу, как молот опускается на голову мальчика; тот падает безвольно, дёргается, а затем замирает. Навсегда. На стеклянной стенке появляется багровое пятнышко, ещё одно…

Кровавой рекой смывает кусочки мозга и костей. Купол наполняется алой жидкостью. Но… Часы ведь не работают на крови, не работают на крови…