Трудно быть отцом (джен)

Дни шли своим чередом. Отчёты, переписка, миссии — всё, как обычно. Приятным исключением было то, что удалось договориться о союзе с главой одного мелкого клана. Изначально Хамура привлекли внимание как раз своей малочисленностью: Таджима рассчитывал, что они согласятся на покровительство клана Учиха. Интерес оказался взаимным: использование шиноби Хамура их секретных техник делало невозможным изучение иных, более пригодных в бою. Трудно сказать, что было тому причиной — сложность изучения или же изменения чакрасистемы, в подробности вдаваться пока не хотелось. Важнее было найти этому клану своё место в планах. И оно было. Кто, если не они, могли бы помочь поддерживать идеальный порядок в селении?

Шаринган позволял подмечать мелкие детали, жизненный опыт — и достаточно точно выстраивать по ним картину произошедшего. Хамура могли в буквальном смысле этого слова показать прошлое. Таджима видел, как это происходит: с десяток нестандартных печатей — и вокруг мечутся тени, и тени становятся призраками. Обычно молчаливыми, но на что тогда умение читать по губам? Жаль только, показывать далёкое прошлое Хамура не могли: пара дней, редко больше, но для большинства расследований этого должно было хватать.

Дело оставалось за малым — договориться об условиях и особенностях совместных миссий. Это требовало времени.

Времени требовали и приёмные дети. Таджима приглядывался к тому, как ведёт себя Тобирама. Он послушно шёл поесть вместе со всеми, молча сидел за столом, молча уходил обратно к себе. Он вообще почти всегда молчал. Если бы не необходимость уделять много внимания остальным Сенджу и тем, кто их приютил, Таджима предпочёл бы его растормошить. Но, увы, пока что было не до этого. А сыновья, скорей всего, сделали бы только хуже. Хорошо ещё, что Мадара, выслушав ирьенина, полностью взял на себя заботу о Хашираме — и это помимо обязательной как для шиноби, так и для наследника главы клана учёбы.

Таджима успокаивал себя: Тобирама боится за брата, он достаточно осторожен, чтобы не совершать глупости, к тому же уверен, что все вокруг — его враги, разубеждать в чём было преждевременно. Следовало дать ему привыкнуть. И всё же младший Сенджу был ещё слишком ребёнком.

Вернувшись домой, чтобы не спеша поесть вместе со своей семьёй, Таджима обнаружил, что Тобирамы нет ни в доме, ни рядом, на улице. Это означало, что тот уже влип в неприятности. Вряд ли соклановцы были готовы видеть свободно разгуливающего по улицам Сенджу. За каких-то четыре дня ненависть не рассеется.

— Изуна.

— Да, отец? — он тут же отложил свиток. Таджима мельком глянул на текст, зацепил взглядом названия стихийных техник и одобрительно кивнул. Сын просиял.

— Отыщи Тобираму.

— Хорошо.

Изуна аккуратно свернул свиток, положил его в стороне и сорвался с места.

Полчаса — ровно столько ему потребовалось, чтобы выполнить поручение. Таджима потратил это время, чтобы, сидя прямо на мягкой траве, быстро просмотреть бумаги. Отчёты о происходящем в стране заставляли хмуриться — и он не сразу взглянул на вернувшихся мальчишек. Тобирама, заметив его, опустил голову, всем своим видом демонстрируя раскаяние. Изуна был странно задумчив.

— Ты справился, — Таджима сложил бумаги и протянул их сыну. — Отнеси в мою комнату, положи на стол и позови Мадару, будем обедать.

— Сейчас! — он подхватил листки и, скинув обувь, забежал в дом.

Таджима немного подождал, пока шаги стихнут, и, никак не показывая своё раздражение, спокойно поинтересовался:

— Скажи мне, Тобирама, зачем ты ушёл, несмотря на мой запрет?

Сенджу присел чуть поодаль, опустил голову. Судя по тому, как он напряжён, сейчас прозвучит много лжи. Любопытно, догадается ли, что ему лучше будет недоговаривать, чем прямо лгать?

— Я просто хотел помочь. Женщина, которая приходит сюда… Она слишком много должна была унести.

— Она сама попросила тебя помочь?

Тобирама покачал головой, не поднимая взгляда.

— Н-нет, — через силу произнёс он. — Я сказал…

— И? Рассказывай.

— Она согласилась. Я дошёл до её дома. Там девочка из моего клана…

— Помню её, — кивнул Таджима и поймал изумлённый взгляд. Похоже, ребёнок не ожидал, что глава враждебного клана Учиха будет помнить какую-то Сенджу. — Продолжай.

— У неё сломана рука. Она с трудом ходит — и она вышла со мной за ворота. А там пришли другие.

Ребёнок замолчал, замер в демонстративно расслабленной позе. Сложенные на коленях руки, чуть вздрагивающие пальцы, тщетные попытки скрыть страх. Происходящее всё больше напоминало допрос, а не разговор отца с сыном, как хотелось бы.

— Кто пришёл? — Таджима подавил желание вздохнуть и как-то ещё выразить своё нетерпение. Изуна наверняка уже всё приготовил к обеду, и сыновья только их и ждут. — Сколько их было?

— Ровесники и старше, — Тобирама дёрнулся, будто хотел отвернуться. — Как брат… А было… М-м-м… Четырнадцать.

Что было дальше, Таджима понимал уже и так. Наверняка начали с оскорблений, а потом уже должна была случиться драка. Судя по тому, что одежда цела, Изуна появился вовремя, и до этого дело просто не дошло.

— И что дальше было? — всё же уточнил он.

Тобирама напрягся ещё больше — даже руки чуть вздрагивали. Должно быть, едва сдерживается — и это хорошо. Покажет свои чувства — будет яснее, что с ним делать и как.

— Окружили, зажали в угол. Та девчонка — не боец. Была за спиной. Собирались драться. Пришёл Изуна, всех прогнал, привёл меня сюда.

— Если бы не пришёл — как бы ты поступил?

— Не знаю. Если бы не стал защищаться — они убили бы и меня, и её. Если бы стал драться — меня убили бы вы.

Таджима хмыкнул. Тобирама вскинулся — и шарахнулся от протянутой руки. Учиха замер, медленно опустил руку и столь же медленно поднялся. Он хотел всего лишь взъерошить ребёнку волосы, как своему сыну. Похоже, снова слишком торопится.

— Идём. Твоё наказание я определю чуть позже… И можешь успокоиться: твоему брату я ничего не сделаю.

Тобирама склонил голову ещё ниже и не двигался, пока Таджима не переступил порог. Только тогда он поплёлся следом. Можно было подумать, что его ведут не обедать, а на казнь. Или — Учиха чуть не споткнулся от этой мысли — ребёнок уже уверен, что он и станет обедом?.. Знать бы, что Сенджу рассказывали своим детям про враждебный клан. Сам Таджима помнил страшные истории о деревьях, прорастающих прямо сквозь тело ещё живого пленника. Вот и ещё одна пометка на будущее — как-нибудь расспросить об этом… Будет хотя бы знать, чего боятся Сенджу. Или лучше выдать Изуне такое поручение? Повертев в мыслях эту идею, Таджима всё же отказался от неё: пусть младший сын и умеет располагать к себе людей, вряд ли у него получится в этот раз. А неудача превратит дом в поле битвы, и с такими последствиями сталкиваться не хотелось.

Обед вызвал у Тобирамы неожиданно сильные эмоции. Впрочем, чтобы заметить его заинтересованный взгляд, брошенный на жареную рыбу, требовалось иметь шаринган. Таджима улыбнулся этой мысли.

— Она ещё утром плавала, — небрежно сказал Мадара. — Пока учил мелких по воде ходить, поймал. Приятного аппетита!

Тобирама, в отличие ото всех, снова смолчал, принимаясь за еду. Таджима поджал губы, но не сказал ни слова, видя, что ест ребёнок с удовольствием. Похоже, рыба ему по нраву, стоит запомнить. Будет, чем порадовать при хорошем поведении.

А обед, стоило это признать, оказался действительно вкусным. Крупные кости, нежное белое мясо, хорошо поджаренная шкурка, ставшая хрустящей корочкой. От рыбы быстро остался только один скелет.

— Наведи здесь порядок, — сказал Таджима, глянув на Тобираму.

Сенджу молча кивнул. Складывалось впечатление, что он специально пытается вызвать гнев тем, что так невежлив. Ведёт себя, как дикарь-Инузука… Наверное, Тобираму просто настораживает, что его не считают врагом, он этого не понимает и всё ждёт подвоха. Ничего, скоро будет время на разговор.

Отбросив пока эти размышления, Таджима вышел на улицу. Изуна сразу уселся на тёплые доски и потянулся к свитку.

— Оставь пока, — сказал Таджима, присаживаясь рядом. — Расскажи, как ты выполнил поручение и что ты видел.

— Эм? А, сейчас, — он помолчал немного, собираясь с мыслями, затем уверенно заговорил: — Ну, я сразу подумал, что просто так, без какого-нибудь хорошего объяснения, он уйти не мог. Вспомнил, что приходила бабушка Наори, помчался к ней…

Таджима хмыкнул.

— …и увидел, что там целая толпа собралась. И они все хотят драки. А этот Сенджу застыл, как каменный, — и всё. А за ним девчонка какая-то, у неё ещё ожог на пол-лица.

— Толпа?

Изуна глянул в сторону, на небо, прижмурился от солнца.

— Двенадцать их было. По именам назвать?

— Не надо. Что ты сделал?

— Подошёл к этому Сенджу, — прозвучало скорее как «к этому идиоту», — сказал, что его зовут. Ну, и на наших нашипел: сказано же было — не трогать этих Сенджу, сам глава клана сказал, а они… Так и ушли. А та девчонка за ворота юркнула, пока я ругался.

Сын помолчал, совсем недолго, и задумчиво произнёс:

— Отец… он их совсем не боялся. Выглядел спокойным. И моему появлению он не обрадовался, принял как должное.

— Вот как…

Таджима обернулся, услышав шаги. Тобирама замер, ощутив его взгляд, опустил голову:

— Я закончил.

— Отлично, — Таджима жестом предложил присесть рядом, подождал, пока ребёнок удобно устроится. — Я выбрал для тебя подходящее наказание. Поможешь Изуне тренироваться в использовании иллюзий, побудешь целью.

Тобирама вздрогнул, бросил быстрый взгляд на противника, зажмурился — и спустя мгновение уже снова застыл в своём спокойствии. По крайней мере, с чувствами у этого ребёнка всё в порядке. Было бы чуть больше времени, чтобы разобраться…

— Прямо сейчас? — Изуна заметно расстроился. — Я хотел закончить с изучением этих техник, хочется поскорее попробовать.

— Позже. Я хочу, чтобы за этими тренировками присмотрел Мадара, а у него пока свои задания.

Таджима встал, повёл плечами и прошёл в дом. Стоит закончить с теми отчётами и скорректировать планы. Не прошло и пары мгновений, как следом поднялся Тобирама и, держась всё время позади, дошёл до комнаты брата. Немного постояв, но так и не переступив порог, он ушёл к себе.

* * *

К закату Таджима, закончивший наконец большую часть своих дел, решил выяснить, как проходит наказание. Дети ожидаемо нашлись в саду рядом с домом, у ручья. Изуна сидел, привалившись спиной к большому дереву, мрачный Тобирама придвинулся почти вплотную к колючим кустам, Мадара сидел чуть поодаль и вертел в руках светлый округлый камешек. Похоже, старший сын опять был на берегу той реки.

— Как успехи? — поинтересовался Таджима.

— Отец, этот Сенджу совсем не умеет сбрасывать иллюзии, — тут же сообщил младший. — И совсем не умеет их создавать.

И чему их только Буцума учил? При вражде с кланом Учиха это должно было вбиваться в каждого, как элементарное умение, без которого не выжить. Таджима нахмурился. Тобирама, похоже, воспринял недовольство на свой счёт и напрягся, нахохлился.

— Мадара?

— Я не понимаю пока, что не так, — он пожал плечами. — Изуна уже и свою самую крутую пыточную использовал — а у него всё не получается.

— Просто потому, что он не Учиха, — фыркнул младший. — У него и не получится.

— А вот и получится! — мгновенно вспылил Мадара. — Даром, что ли, столько уже возимся?

Сенджу бросил на него быстрый взгляд и снова уставился на траву прямо перед собой. Глупый ребёнок, он, похоже, так и не понял, в чём смысл этого наказания.

— Тобирама, ты сам что думаешь? — Таджима взглянул на солнце, почти скрывшееся за лесом, и присел рядом с Мадарой.

Сенджу только плечом дёрнул.

— Хорошо. Ты знаешь, что тебе нужно сделать, чтобы скинуть иллюзию?

— Понять, что я в иллюзии, и приостановить чакру, — ответ, по-видимому, хорошо затверженный, прозвучал почти мгновенно, — или почувствовать боль в реальности.

— Ты умеешь останавливать чакру?

Тобирама кивнул.

— Посмотри мне в глаза.

Секундная заминка — и ребёнок послушался.

Ничего действительно опасного или даже просто болезненного Таджима придумывать не стал: его иллюзия повторяла берег ручья, где они сидели, только с меньшим количеством деталей. Изуна и Мадара для Учихи выглядели лишь белыми силуэтами. Для Сенджу, скорей всего, всё казалось реальным.

— Оглядись.

— Я уже в иллюзии? — неуверенно предположил Тобирама.

— Верно, — Таджима скрестил руки на груди. — Я здесь могу сделать с тобой всё, что угодно. Попытайся вернуться в реальность.

Ребёнок нахмурился. Учиха отметил, что ему уже совсем легко именно так называть Тобираму в мыслях. Пожалуй, даже привычная ненависть ушла, как и не было.

— Уже?

— Нет. Ты всё ещё в моей иллюзии. Приглядись. Что здесь неправильно?

Сенджу осмотрелся снова. Поднялся, прошёлся — Таджима не позаботился о том, чтобы в подробностях представить траву, вместо неё была только зыбкая чёрная муть.

— Не понимаю. Здесь всё выглядит, как обычно.

— Сорви травинку.

Тобирама хмыкнул, наклоняясь, пошарил ладонью, зачёрпывая муть — она стекла меж пальцев. Мальчишка уставился на пустую ладонь. Наконец-то понял.

— Но в бою у меня ведь не будет времени, чтобы дёргать траву?.. Как тогда?

— Прислушивайся к своим чувствам, будь внимательнее. Смотри, — Таджима взмахом руки создал нарочито бесформенный комок, скакнувший к ногам ребёнка. — Если что-то прыгает, как лягушка, — это будет принято за лягушку. Человек всегда готов обмануться. Выбирайся уже из иллюзии. Я продолжу объяснения только в реальности.

Мальчишка кивнул, хмурясь, и сосредоточился. Похоже, он оказался достаточно любопытен, чтобы это обещание помогло ему.

— Вот и всё. Ты справился, — произнёс Таджима, погасив шаринган. — Молодец.

Изуна демонстративно скорчил обиженную мордашку.

— Так вот… Чтобы узнать иллюзию, прислушивайся к своим чувствам. Ты видишь мир иначе, ты воспринимаешь его иначе — и вот эту разницу восприятия невозможно учесть, даже если хорошо знать человека. Никто не сможет смотреть на мир чужими глазами… И ещё сложнее обмануть чувства сенсора. Ты ведь хорошо чувствуешь чужую чакру?

Тобирама чуть замедленно кивнул. Сейчас он был бледнее обычного. Похоже, это наказание, ставшее уроком, совсем его измотало.

— Отец, что за иллюзию ты использовал? — поинтересовался Мадара. — Почему у нас никак не получалось объяснить?

— Воссоздал это место и дал не спеша изучить. Вы, похоже, слишком торопились. Тобирама, пойдём.

Он снова смолчал, но послушался, поплёлся следом. Сыновья предпочли остаться.

— Бра-ат, давай ещё потренируемся? — Изуна потянулся к Мадаре. — Я хочу попробовать новую технику.

— С техниками — на полигон! — прикрикнул Таджима, обернувшись. Тобирама вздрогнул и, споткнувшись, шагнул в сторону. Пожалуй, даже можно сказать — шарахнулся. Оставив это без внимания, глава клана Учиха продолжил путь, наслаждаясь неспешной прогулкой. Ребёнок молчал.

— Если ты хочешь что-то узнать — задавай вопросы, — не оглядываясь, предложил Таджима. Тобирама чуть ускорил шаг.

— Зачем вообще нужно было это наказание? Оно… странное. Вы все меня просто учили.

— Ты привык к иным?

Тобирама отвернулся. Таджима немного подождал и продолжил:

— Я предпочитаю находить такие наказания, которые были бы и неприятны, и полезны. Смотри: Изуна потренировался ловить в иллюзии, Мадара, присматривая, — вытаскивать из них, а ты теперь умеешь их сбрасывать.

Ребёнок тихонько хмыкнул. Это прозвучало так знакомо, будто рядом снова был самый старший сын. Он всегда хотел всему научиться как можно быстрее — и всегда думал, что учится слишком медленно…

— Слишком медленно, да. Но ты впервые это смог сделать, — Таджима коснулся его плеча. — И ты молодец.

Они были уже около дома, и Тобирама замедлил шаг. Понимая его опасения, Учиха заторопился и переступил порог первым, на ходу скинув обувь. Ребёнок чуть задержался, чтобы поставить её ровнее, и проскользнул в комнату к брату.

* * *

Неделя прошла на удивление спокойно, и Таджима несколько расслабился. Со всеми детьми-Сенджу было всё в порядке, соклановцы не пытались их убить, глава клана Хамура отчаянно торговался. Времени неожиданно оказалось больше — удалось встретиться с младшей сестрой и просто посидеть рядом под цветущим деревом. С ней всегда было уютно молчать. Выкроить действительно много времени не получилось, но и эти минуты покоя были драгоценны.

Попрощавшись с сестрой, Таджима поспешил домой. Как он и ожидал, Мадара нашёлся в комнате Хаширамы. Сын разлёгся на полу в окружении свитков и своих записей и, о чём-то размышляя, разглядывал потолок.

— Как он? — Таджима скользнул взглядом по бумагам и тихо хмыкнул: увидеть среди увлечений сына искусство каллиграфии — большая неожиданность. Это занятие куда больше нравилось самому старшему, Кейтаро.

— Всё так же, — Мадара уселся, едва не зацепив чернильницу. — Я с час назад его вымыл.

Таджима подошёл ближе к Хашираме, осторожно переступая через свитки, присмотрелся к его чакре. Изменений практически не было. При обычном зрении старший сын Буцумы казался мирно спящим.

— Ты хорошо о нём заботишься.

— Угу. Но ему не становится лучше. Отец… — Мадара по старой детской привычке комкал край одежды. — Скажи, он вообще очнётся?

Таджима посмотрел ему в лицо. Он прекрасно знал, что позволило сыну впервые активировать шаринган. И пусть сейчас Мадара мог похвастаться уже вторым томое — неплохое достижение в его возрасте! — вряд ли он нашёл в себе силы действительно отказаться от дружбы.

— Должен, — наконец произнёс он. — Сенджу, сын Буцумы… Он не может быть слабым. К тому же ты сам говорил, что он сильнее, чем ты.

Мадара наклонил голову, сказанное его задело. И стоило бы смолчать — и не мог не напомнить, надеясь, что это успокоит. Давая сыну время справиться с собой, Таджима протянул руку за ближайшим листком. Хмыкнул вопросительно, поймал взгляд — прочитал, взял второй, дотянулся до самого дальнего. «У обратной стороны тоже есть обратная сторона», — было написано на нём незнакомым аккуратным почерком. Сын, похоже, брал его за пример, пока искал свою манеру.

— Это написал тот Сенджу, — сказал Мадара. Судя по его напряжённой позе, он предпочёл бы выхватить этот листок из рук и никогда не показывать.

— Того Сенджу зовут Тобирама, — Таджима всё ещё рассматривал надпись. Не шедевр каллиграфии, но всё же красиво. — Тебе удалось его разговорить?

— Не очень, — Мадара опустил голову. — Я только понял, что ему не нравится, что я так часто сижу с его братом. Он об этом не говорил, мне так показалось.

Таджима хмыкнул. Если что-то кажется старшему сыну, значит, так оно, скорей всего, и есть. Такие знакомые чувства… Он напрягся, не позволяя себе соскользнуть в воспоминания, и выронил листок.

— Значит, будет сидеть сам. Хватит ему уже быть без дела. А на следующей неделе… надо будет договориться, чтобы он тренировался с Изуной. Думаю, уже можно рискнуть дать ему в руки оружие.

Другое дело, что Карасу, учивший Изуну владеть мечом, не любил всех Сенджу скопом. И причины у него на то были весомые — как и у самого Таджимы. Остаётся надеяться, что приказа главы клана будет достаточно, чтобы он сдерживался.

Мадара отвернулся, принялся собирать свои черновики.

— Запрещать тебе быть здесь я не буду, — продолжил Таджима. — Сам знаешь, сколько у тебя есть времени.

— Да. Мне сказать ему об этом?

Сын скатал всё в толстую трубку и подобрал чернильницу с кистью. Таджима кивнул, не спеша встал.

— Приходи к закату на полигон, — сказал он, уже переступая порог. — Хочу посмотреть, чему ты научился.

Это был самый лучший способ извиниться — и Мадара это понял.