Разум и чувства (гет)

Дорога в Дартмур

Утром Холмс и Ватсон проснулись от того, что их начали щекотать заглядывающие в окно лучики рассветного солнца. Через несколько минут в комнату вошла Дара. Она была ещё миловиднее, чем вечером. Такая свежая, улыбающаяся. Она уже успела искупаться и начала готовить завтрак.

— Поднимайтесь, джентльмены, Кирк починил вашу машину, а дорога в Дартмур неблизкая! — весело сказала она.

Джон и Шерлок зачарованно смотрели на неё и не могли пошевелиться.

— Пока я готовлю завтрак и собираю нам в дорогу перекус, вы вполне успеете сходить и забрать вашу машину. Ну же! Или вы остаётесь в Овечках слушать соловьёв? — она звонко рассмеялась и убежала хлопотать на кухню.

Джон и Шерлок молча переглянулись и начали нехотя вылезать из постелей. Завтрак и сборы прошли быстро, утренний весенний сад оглушил их своим птичьим многоголосьем, но нужно было отправляться в путь.

Как только машина тронулась с места, Ватсон с интересом обратился к Даре.

— Ну и всё же, Дара, ведь вам наверняка есть, что ещё рассказать о себе, кроме того, что вчера о вас поведал Холмс? — спросил он. — Что всё это значит, почему Овечки? Как вы умудрились променять Лондон на эту дыру? С вашими рассуждениями, что мы вчера слышали, лекции надо в университете читать, а не огород копать. Одна? Как вы здесь живёте одна? И что делаете? Ведь не может быть, что только растите овощи и танцуете с сельскими детьми?

— Конечно, Джон, я охотно расскажу о себе, если только наши разговоры не помешают Шерлоку думать о деле, — отозвалась Дара. Она уютно устроилась на заднем сидении машины и с интересом смотрела в окна на проезжаемые путешественниками окрестности.

— Валяйте, — отозвался Шерлок. — Я скажу, когда всем нужно будет замолчать.

— Не сомневаюсь, — вздохнул Ватсон.

— Итак, с чего же начать? — спросила Дара. — Что вам именно интересно?

— Начните с Лондона. Что вы там делали, кто вы по специальности, что у вас была за работа? — спросил Ватсон.

В ответ Дара без особого увлечения, но подробно и обстоятельно стала рассказывать:

— Как и сказал Шерлок, я — коренная лондонка и прожила там всю жизнь, кроме этих двух лет. Мои родители — врачи. И у меня есть ещё младшая сестра. По образованию я инженер. Работала в разных отраслях: авиации, строительстве, медицине. Но это было скучно. В основном бумажная работа, цифры, расчеты, протоколы, отчёты. И, кстати, вы угадали — я в том числе немного преподавала в университете. Но я всегда понимала, что всё это не то, не моё. И тогда я начала искать своё. Помните, вчера мы говорили о том, как найти своё дело, свой талант? — немного оживилась она. — Вот примерно я так однажды и начала его искать.

— Искали то, что вам особенно нравится, то, что вдохновляет и мотивирует, то, что будет вашей песней? — спросил Ватсон, вспоминая их вчерашний разговор.

— Да. И это оказалось не очень-то просто, мне понадобилось время, чтобы это найти. А потом я нашла — и вот, я здесь, — улыбнулась Дара.

— Что нашли, Овечки? — спросил Ватсон и рассмеялся.

— Не сразу Овечки, но я нашла главное, — пояснила Дара. — Я очень чётко ощутила, что хочу жить где-то на природе, хочу заниматься природой. Изучать её, учиться общаться с ней, взаимодействовать, помогать ей. А ещё хочу вырастить свой большой и прекрасный сад. Хочу жить там, где воздух чист, где в ручьях журчит живая вода, где по лесам гуляют большие красивые животные. Хочу делать что-то действительно большое и настоящее.

— А то, что вы делали в Лондоне — это не большое и не настоящее? Работа инженера в авиации, преподавание в университете — это не настоящее? — непонимающе спросил Ватсон.

— Нет, — уверенно ответила Дара. — Ну, мне нравилось преподавать, и у меня это неплохо получается, надо сказать. Но вот мне совсем не нравилось то, что я преподаю. Это всё было скучное, неживое. Вот природа — она живая, настоящая. Она живёт под моими руками, развивается, даёт цветы, плоды, семена. Рождает, растёт, меняется. Она — вся наша жизнь, она — то, что по-настоящему владеет и движет всем миром. Ведь это природа, а не человек, что бы он о себе не думал, стоит во главе всего. И она действительно важна, жизненно важна для всех нас, а мы все от неё по-настоящему зависим. А те бумажки, формулы, задачки и громоздкий пустой научный груз, что были в моей прежней работе — это всё фикция, пустота, иллюзия, которая ничего по сути дела не значит. Ну, это трудно объяснить горожанину, никогда не задумывающемуся о таких вопросах, — улыбнулась она, глядя на Ватсона.

— Хотя, вот помните, Джон, — быстро продолжила она, — помните, что вы сказали, когда только лишь вошли в мой сад? Вам тоже захотелось жить в таком! Вот и мне также захотелось, просто я решила не откладывать это своё желание до пенсии.

— Да, я согласен, природа действительно важна для нас, — ответил Ватсон, выслушав её. — Но ведь в жизни есть ещё столько других важных и интересных вещей… Неужели вот так просто? Вам действительно так сильно этого захотелось, что вы бросили всё, чем занимались в Лондоне, чего достигли, своих друзей, свой прежний уклад жизни? Вы ведь наверняка были там вполне успешной, — недоумевал он. — Да, меня прельстил ваш сад, но я вот ни за что не оставлю Лондон сейчас даже ради самого райского уголка на свете.

— И я не сразу решилась и не сразу оставила Лондон, — продолжала рассказывать Дара. — Даже после уже принятого решения я ещё готовилась к этому два года. Морально и физически. Мне нужно было подготовить свою семью, они ведь тоже совсем не понимали меня и даже противились. Холмс всё правильно угадал. Они хотели, чтобы я сделала себе хорошую карьеру, а не растила помидоры, и сейчас они очень не довольны тем, что я выбрала, — рассмеялась она. — И потом мне самой нужно было подготовиться, завершить дела, определиться с местом, всё организовать.

— И как вы нашли свои Овечки? — осведомился Ватсон.

— Ну, вообще-то, моя мать родом из этой деревни, — пояснила Дара. — Правда, она уехала из неё в город с семьёй ещё в детстве. Но, видимо, это зов ген или что-то ещё. Я ведь долго искала место, где бы мне захотелось остановиться. Даже ездила в другие страны. Но в итоге вернулась в Овечки. Это место отзывается в моей душе, я здесь чувствую себя, как дома. Хотя, наверное, оно самое неказистое из всех, что я посетила. Но оно ощущается мне родным, и я осталась здесь.

— Ну и как вам тут живётся? — Ватсон продолжал с интересом расспрашивать, но всё, что говорила Дара, звучало для него как-то отстранённо, далеко и непонятно. Он считал её, мягко говоря, странной.

— Ой, вы знаете — замечательно живётся! Я знаю, многие не верят, но это действительно так. Я здесь нашла всё, что мне было нужно, — радостно ответила Дара. И её вид и настрой ни в коем случае не подавали поводов для сомнения в том, что то, что она говорила, было чистой правдой. Может, что-то и было непонятно из её рассказа, но то, что эта девушка абсолютно кайфует от того, как она живёт — сомнений не вызывало ни на минуту. Столько энергии, задора, свежести и красоты в женщинах Ватсон, кажется, ещё не встречал. Она беспрекословно очаровывала и заставляла собой любоваться каждую минуту.

— Но как же вы справляетесь со всем одна? — недоумевал Ватсон. — Жизнь в деревне — нелёгкий труд!

— О, это несложно, — возразила Дара. — Сельские жители привыкли жить на полном самообеспечении, если что-то нужно — я всегда прибегаю к их помощи, и они мне не отказывают. Они очень душевные и добрые, мне с ними легко, и они хорошо ко мне относятся.

— Но здесь же глушь, неужели вам не скучно? — продолжал сыпать вопросами Ватсон.

— Совсем нет. Я занимаюсь здесь всем, что мне нравится, скучать не приходится ни минутки. Вот про общение Шерлок сказал верно — мне его здесь не особенно хватает. Но, если подумать, то и в Лондоне, по сути, было то же. Там просто больше людей, но вот близости и понимания между ними нет... — грустно сказала Дара.

— Согласен, истинная близость и взаимопонимание — это редкость. Но в Лондоне, по крайней мере, вы можете в любое время выйти из дома, пойти куда-то развлечься, познакомиться с кем-то, — заметил Ватсон. — А здесь и податься некуда, кроме лесов и полей.

— А смысл? Я жила так. Заводила десятки знакомств, развлекалась. Но, если нет настоящей близости и взаимопонимания в общении, эти знакомства пусты и бессмысленны, как бы блистательны они ни были. А развлечения… после развлечений ты вновь возвращаешься к собственной пустоте. Так какой в этом толк? — пожала плечами Дара.

— Ну, не знаю. Там, по крайней мере, есть шанс, что что-то изменится, что вы всё-таки встретите кого-то, что что-то произойдёт. А здесь в глуши, мне кажется, тут будто время остановилось, — сказал Джон, поводя рукой в сторону проезжаемых безлюдных пейзажей.

— Это уж зависит от вас, от того, чем вы наполняете свою жизнь, — вновь улыбнулась Дара. — А насчёт шансов — с уровнем развития современных средств связи познакомиться и пообщаться с кем-то хоть с другого конца света при необходимости совершенно не проблема. Я всё также продолжаю общаться с сотнями людей, многие из них приезжают ко мне. Да и я сама выезжаю куда-то время от времени. Нет, Ватсон, жизнь совершенно не стоит. Скажу, что, напротив — здесь я чувствую то, что она кипит гораздо более бурно, чем это было в Лондоне.

— Ну, значит, вы действительно нашли то, что искали, раз вас так всё удовлетворяет, — сдался Джон. — Так и чем вы здесь занимаетесь, как проходит ваш день?

— О, очень много чем. В основном — вовсю наслаждаюсь жизнью на природе, — рассмеялась Дара. — Здесь всегда прекрасно: и зимой, и летом. А из дел? Ну, во-первых, сейчас учусь растить огород. Я ведь только начала этим заниматься и пока в этом полный профан. А это ещё та наука! И она, поверьте, не менее интересна, чем химия или физика. И исключительно практична. В наш век, когда магазины завалены продуктами неизвестного происхождения, знать, как выросло то, что у тебя на столе — очень актуально. Я учусь у местных и экспериментирую. Потом — я заложила обширный питомник деревьев. Я говорила, что хочу посадить большой сад. Я выращиваю для него саженцы и пересаживаю их в этот сад. Думаю, через несколько лет это будет прекрасно! Я ещё занимаюсь различной деятельностью, связанной с охраной и защитой природы. Моё преподавание также теперь связано с этой темой, и я, наконец, удовлетворена этим. Я общаюсь с большим количеством экологических добровольцев. Мы вместе проводим посадки деревьев, убираем мусор, организуем экологические фестивали и другие мероприятия. Я езжу помогать им, они приезжают ко мне. Это очень весело и вдохновляюще! Ну, это вкратце основные мои занятия на данное время. Вообще они всегда меняются в зависимости от времени года или развития процессов…

— Да, теперь понятно, что за гости к вам приезжают, — сказал Ватсон.

— Да, это в основном они. Холмс был прав — гости приезжают ко мне чаще, чем моя родная семья, — с грустинкой улыбнулась Дара.

— Что ж, да, теперь я вижу, что ваша жизнь и вправду очень активна и насыщенна. Ну, хорошо, если вам всё это нравится, — сказал Ватсон и, немного помявшись, спросил ещё. — А-а-а.. м-м-м.. а как же с личной жизнью? Вы же собираетесь заводить свою семью?

Ему было неловко задавать этот вопрос, но очень хотелось узнать, свободно ли сердце у этой очаровательной девушки.

— Да, мне бы этого очень хотелось. И надеюсь, что я обязательно её заведу, — улыбнулась в ответ Дара.

— Что ж, я не сомневаюсь, что у вас это получится, вы очень милая девушка. Мечта любого мужчины. Жаль, что с женихами в таких деревнях напряжёнка, наверняка вас бы оторвали с руками, — пошутил Ватсон, чтобы как-то выпутаться из неловкой ситуации.

— Спасибо, Джон, вы очень милы, — ответила Дара.

Холмс слушал их разговор довольно отстранённо. То, о чём говорила Дара — все эти сады, овощи и защита природы, было ему малоинтересно. Клеиться к девушке, как Ватсон, он, понятное дело, тоже желания не испытывал. Поэтому половину разговора он пропустил, как пустой трёп, периодически уходя в свои собственные мысли.

За окном равнины сменялись лесами, встречались небольшие возвышенности. Дара с интересом смотрела на проносящиеся мимо окрестности, улыбалась этому всему и будто старалась вобрать всё это в себя и обласкать своим взглядом.

К полудню они подъехали к Дартмуру, предварительно остановившись обозреть его окрестности с небольшой возвышенности. С неё открывался обширный вид на близлежащие деревни, базу, болото и злополучный овраг. Дара внимательно и как-то печально всматривалась в местность. Холмс это заметил и спросил:

— Что скажете, Дара, как ваше впечатление?

Дара ответила не сразу.

— Пока ничего определенного, мистер Холмс. Что-то в общем, но деталей пока озвучить не могу. Вряд ли информация, которую я могу вам сейчас сказать, будет вам как-то полезна.

— Говорите всё, мне всё интересно и важно! — настаивал Холмс.

— Прошу прощения, но всё же немного позже. Я не люблю болтать зря.

— Что ж, позже, так позже. Едем в Дартмур! — скомандовал Холмс.

Расследование

— Итак, с чего начнём? — осведомился Ватсон, когда они остановились у уличного кафе в Дартмуре.

— Пройдёмся по улицам, послушаем, пообщаемся с людьми, узнаем, кто что говорит, — ответил Холмс. Охота началась.

(Далее события развивались так, как и показано в серии «Собаки Баскервилля». Мы не будем их описывать, а расскажем лишь о тех эпизодах, в которых принимала участие Дара Олсон.)

Итак, расследование началось, и Холмс, казалось, забыл о существовании Дары и Джона, полностью уйдя в процесс. Дара шла немного в стороне и наблюдала, как работал Шерлок. Как и обещала, она ни словом, ни вздохом не мешала ему. Он был совершенно непредсказуем. То он стремительно летел вперёд так, что Ватсон едва поспевал за ним, то резко останавливался и что-то рассматривал. Заговаривал с какими-то людьми, на мгновение уходил в себя и потом снова куда-то летел. Дара присела за столик кафе и тихонько дожидалась своих спутников. Через какое-то время они подошли к ней.

— Ну, как ваши успехи? Обнаружили что-нибудь любопытное? — с улыбкой поинтересовалась она.

— Да, разумеется, всегда есть что-то любопытное, — ответил Холмс. Было видно, что в его мозгу уже вовсю идёт мощная работа. Ватсон тоже выглядел весьма довольным.

— Полагаю, теперь вы захотите посетить секретную базу? — спросила Дара.

— Да, следующим пунктом маршрута у нас будет именно она, — ответил Холмс.

— Что ж, думаю, мне лучше не мешать вам в этой экскурсии, — улыбнулась Дара. — Поезжайте, а я подожду вас в Дартмуре.

Пока Холмса и Джона не было, Дара прогулялась по улицам Дартмура, послушала бесчисленные истории местных о его чудесах, но ничего конкретного из них вычленить было нельзя. Кто-то клялся и божился, что видел что-то самолично, кто-то ничего не видел, но просто боялся, а кто-то абсолютно не верил и считал всё выдумками. В общем, интересного было мало, а пытаться определить, где кончается правдивый рассказ и начинается чья-то выдумка, ей быстро наскучило. Ясно было одно — ничего хорошего в этом городке не происходит. Напуганные взгляды, странные фантазии и легенды. Те, кто решил сделать на этом бизнес. Те, кто решил ни во что не верить, но в глубине души продолжал чего-то бояться, и потому яростно высмеивал тех, кто продолжал верить и бояться в открытую. Дара нашла местечко, где ей никто не мог помешать.

«Дартмур, почему Дартмур? Что это за место?» — думала она, сидя на скамейке в городском сквере. Неприятный холодок бежал по её спине, мышцы будто начинало тянуть и давить. История этого места уходила глубоко в века… Это не первое и не последнее чудище, что появлялось здесь. Насилие, страх. Здесь было полно этого. Она с печалью оглядела окрестные улочки и дома.

Вскоре позвонил Джон, они с Холмсом возвращались. О событиях, произошедших на базе вы уже знаете.

— Теперь мы едем к Генри Найту, — сообщил Холмс.

— Это тот самый человек, который нанял вас провести это расследование? — спросила Дара.

— Да, это он, — коротко ответил Холмс.

Генри Найт гостеприимно встретил всех троих на пороге своего дома. Он же любезно пригласил всех остановиться у него на ночлег. Как оказалось, Генри был богат и жил в большом роскошном доме, и места всем там вполне хватило. После короткого чаепития Холмс огласил свой следующий план. Это была разведка — он хотел посетить то самое злополучное болото, и сделать это он предлагал ночью. Ватсон и Генри были явно не в восторге от этого плана, но лучшего никто из них предложить не смог.

— А что скажете вы, Дара? — словно вдруг вспомнив о её присутствии, осведомился Холмс.

— Думаю, так и следует поступить. В вашем случае это вполне логично сейчас. Что до меня, я бы не стала делать этого ночью, не вижу в этом особого смысла. Если позволите, я не пойду с вами. Я бы предпочла вначале осмотреть это место днём.

— О, только не вздумайте ходить туда одна, мисс Олсон! — обеспокоенно сказал Генри.

— Не волнуйтесь, Генри, я не попаду туда, где есть какая-то опасность для меня, — уверила его Дара.

Пока сыщики дожидались заката, Дара разговорилась с Генри. Извинившись за причиняемую ему боль, она попросила его ещё раз рассказать о том, что с ним произошло. Генри вновь в сотый раз поведал свою болезненную историю.

— Вы посещаете психотерапевта, она проводит с вами регрессивную терапию, насколько я понимаю? — спросила Дара.

— Да, это так. Она помогает мне погрузиться в мою травму, чтобы разобраться с ней, — ответил Генри.

— Но это вам не очень-то помогает, так? — уточнила Дара.

— Да, я… — Генри начинал очень нервничать, когда углублялся в свои мысли и с трудом формулировал фразы.

— Вы очень напуганы, постоянно на нерве. Скажите, какие наркотики вы принимаете? — спросила Дара.

Это вопрос вызвал у Генри нескрываемое удивление. Холмс, ходивший в задумчивости в соседней комнате, замер и весь превратился в слух.

— Наркотики? О чём вы? Я не принимаю никаких наркотиков… — ответил Генри.

— Может, ваш терапевт что-то прописала вам, какие-то успокоительные? — продолжала расспрашивать Дара.

— Я пил сначала успокоительные, но мне от них только хуже, и я от них отказался, — ответил Генри. — Я решил разобраться в этом деле раз и навсегда. Поэтому я и обратился к мистеру Холмсу.

— Вы одиноки, вы не строите свою личную жизнь из-за этого? — поинтересовалась Дара.

— Да, я весь на нерве. Постоянно боюсь. Какая тут может быть личная жизнь? Моя голова сейчас занята другим. Я боюсь умереть, мисс Олсон, понимаете? Постоянно боюсь. — Генри был крайне беспокоен. Он прерывисто дышал и теребил свои руки.

— А ваш отец? Он боялся? — спросила Дара.

— Отец? Я не знаю... Возможно, да... Тут многие постоянно чего-то боятся, чёрт знает, что происходит на этой базе. Отец был довольно замкнут всегда.

— Понимаю. Генри, вы позволите мне встретиться с вашим терапевтом? — спросила Дара.

— Вы хотите спросить у неё что-то обо мне? — спросил Генри.

— Да, чтобы не причинять вам лишнюю боль, от неё я возможно быстрее узнаю вкратце те факты, которые меня интересуют, — пояснила Дара.

— Отлично, мисс Олсон, это отличная идея! — воскликнул Холмс, с огромным интересом наблюдавший за разговором Генри и Дары. — Думаю, мы не зря вас взяли, и вы действительно будете полезны нам в этом расследовании.

— Хорошо, — сказал Генри. — Я позвоню ей и попрошу рассказать вам всё, что вас заинтересует.

На закате Генри, Холмс и Ватсон отправились на болото, а Дара провела час за беседой с Луизой Мортимер — психотерапевтом Генри. В своём блоге Джон рассказывает о том, что на встречу с Луизой отправился он, но по своей оплошности, ничего особенно выяснить не смог. Дело лишь в том, что на этой встрече была Дара, и она без труда разузнала всё, что её волновало по поводу Генри. Она расспросила её о семье Генри, всё, что он рассказывал ей о своём детстве. Затем она перешла к вопросам о том, часты ли подобные случаи среди жителей Дартмура.

— Да, — ответила Луиза. — Генри далеко не единственный мой пациент здесь с подобной травмой. Я — специалист по глубоким детским травмам и регрессивной терапии, я сейчас провожу исследование по этой теме. И Дартмур стал для меня отличной площадкой для исследования.

— Вы сами не местная, родились не здесь? — спросила Дара.

— Нет. Я переехала сюда пару лет назад именно для работы над своим исследованием. Меня пригласил сюда мой шеф, сказал, что здесь я найду обширную базу для него, и он оказался прав.

— Что за тема вашего исследования? — поинтересовалась Дара.

— Понимаете, когда в детстве с человеком происходит какая-то травмирующая ситуация, с которой он не может справиться и которую он пытается забыть, часто сознание играет с ним злую шутку, оно придумывает какую-то фантазию, сказку, за которой пытается скрыть правду. Меня интересует именно этот механизм — каким образом рождаются эти фантазии, как они работают, и всё, что далее с ними связано, — рассказала Луиза.

— И в Дартмуре много таких людей, которые страдают такими фантазиями? — спросила Дара.

— Да, здесь я встретила довольно много таких случаев, — кивнула Луиза. — Часто бывает, что последствия детской травмы проявляются лишь в психосоматике, каких-то навязчивых бытовых страхах и прочем. Но вот Генри, например, рассказывает о том, что гибель его отца была связана с нападением гигантской собаки, и он сам до ужаса боится этой собаки, хотя подтвердить её существование так до сих пор никто и не может. И здесь много такого. Кто-то рассказывает о собаках, кто-то — о чудовищах, живущих под их кроватями или выходящих из стен.

— А в других местах вы с этим не сталкивались? — спросила Дара.

— Сталкивалась, но здесь всё это особенно проявляется. Видимо потому, что место исторически обросло легендами, и люди цепляются за них. Поэтому для исследования я приехала именно сюда, — пояснила Луиза.

— А у них есть что-то общее, у этих случаев? — поинтересовалась Дара. — Может, какие-то места, которые эти пациенты могли посещать, или занятия, продукты, которые они едят?

— Я пыталась найти какие-то закономерности, но ничего особенного не обнаружила. Они все живут в разных частях города, друг с другом не знакомы, да и никаких общих дел у них не просматривается. Закономерности — это то, что меня волнует в первую очередь, я уделяю им большое внимание, но ничего определённого не нашла. Кроме того, что это Дартмур — место, обросшее легендами в связи с этой секретной базой. Которые, впрочем, ничем конкретным не подтверждаются. На этом я основываюсь, — пояснила Луиза.

— Понятно. Спасибо вам большое, Луиза, вы мне очень помогли! — подвела итог их беседы Дара. — Последний вопрос — скажите, какие медикаменты принимает Генри?

— О, совершенно никаких. Я прописала ему успокоительные, но он через какое-то время наотрез отказался их принимать, — ответила Луиза.

— Вы не подозреваете его в приёме наркотиков? — уточнила Дара.

— У меня были такие подозрения, но я проверяла его, он чист, — уверенно ответила доктор.

На этом они расстались, и Дара вернулась в дом Генри.

События же, произошедшие на болоте (нападение хаунда на Генри и Холмса), показаны в фильме.

«Итак, Луиза и Генри отрицают то, что Генри принимает наркотики или ещё какие-либо медикаменты. Но для меня очевидно, что он находится под воздействием какого-то психотропного препарата, — думала Дара. — Значит, он сам не знает об этом. Списывает на свой страх, невроз. Это точно какое-то вещество, и оно присутствует в его организме. Есть ещё версия о том, что это может быть какое-то электромагнитное облучение. Но тогда логично было бы, что источник такого облучения должен находиться в доме, где он сейчас проводит большую часть своего времени. Но, если бы это было так, я бы тоже почувствовала его воздействие. Но ничего нет. Нужно выяснить, посредством чего происходит воздействие на Генри», — размышляла Дара.

Когда мужчины вернулись, Холмс, ничего не сказав, тут же отправился в ближайшее кафе. Он был явно очень напряжен и взволнован. На Генри тоже не было лица. Дара попросила Генри и Ватсона рассказать о том, что произошло во время их разведки.

— Мы видели его, мисс Олсон, видели! Я и мистер Холмс! — воскликнул Генри.

— Что вы видели? — спросила Дара.

— Собаку, огромную собаку! Я не сумасшедший, она существует! — возбуждённо говорил Генри.

— Но Холмс сказал, что ничего не видел, — перебил его Ватсон.

— Я не знаю, почему он так говорит! Но он видел её, точно видел, также, как и я! — Генри был крайне взволнован и нервно прохаживался по комнате. Его буквально трясло.

Дара усадила его на диван, склонилась над ним и стала успокаивающе гладить по плечам. Ватсон ощутил, что внутри него шевелится какой-то маленький червячок ревности, когда он видел это.

— А вы, Ватсон, что видели вы? — обратилась к нему Дара.

— Я не спускался с ними в овраг. Я отвлёкся и немного отстал. Встретился с ними, когда они уже поднялись из оврага, — рассказал Ватсон.

— Куда ушёл Холмс? — спросила Дара.

— В кафе. Я схожу за ним, мне нужно ещё кое-что ему рассказать, — ответил Ватсон и направился к выходу.

— Хорошо, идите. Я побуду с Генри, — сказала Дара.

Генри трясло. Дара заварила каких-то трав, уложила его на диван и накрыла пледом, продолжая гладить его и успокаивать. Но, однако, это мало помогало. Даре необходимо было срочно поговорить с Холмсом. Она пошла в кафе и встретила по дороге Ватсона. Он был явно не в духе. (Этому моменту предшествовала сцена ссоры Ватсона и Холмса в кафе).

— Что случилось, Джон? Где Холмс? — спросила Дара.

— В чёртовом кафе. Он бывает просто невыносим! — Ватсон был разгневан и обижен.

— Что случилось, что он вам сказал? — расспрашивала Дара.

— Мне бы не хотелось повторять это, мисс Олсон. И ещё — он не в себе, — резко выпалил Джон.

— Что это значит? Что с ним? — требовательно спросила Дара.

— Он сказал... сказал, что тоже видел это чудище, — пожал плечами Джон.

— Что? Но ведь вы только что говорили, что он это отрицал! — напомнила она.

— А теперь вот оказывается, что нет. И у него, кажется, ум за разум зашёл из-за этого! — возмущённо взмахнул руками Джон.

Дара обеспокоенно посмотрела на него и сказала:

— Я иду к нему!

— Я бы вам не советовал! — прокричал ей вдогонку Джон, но Дара уже летела к кафе.

Холмс сидел у камина с бокалом виски. Дара подошла и села в кресло напротив него. Холмса трясло.

— Холмс! — тихо окликнула она его.

Холмс не поднял на неё глаз.

— Холмс, как вы себя чувствуете? — спросила Дара.

— Не особенно хорошо, мисс Дара, не особенно, — проговорил Холмс себе под нос.

— Вас трясёт, у вас испарина, почему, Холмс?

— Потому, что мне страшно, чёрт побери, Дара, страшно! — выпалил он.

— Нет, это не страх, — уверенно сказала Дара.

Холмс удивлённо поднял на неё глаза:

— Не страх? А что это, по-вашему?

— Наркотик. Вы находитесь под воздействием наркотика, — чётко чеканя слова, произнесла Дара.

— Что? Что за бред, какого наркотика? — Холмс смотрел на неё немного мутным взглядом.

— Думаю, того же, под которым находится Генри Найт, — ответила Дара.

— Да, я слышал, вы спрашивали его о наркотиках, но он отрицает их. Что сказал его психотерапевт? Вы общались с ним?

— Да, я пообщалась. Выяснила всё, что меня интересовало. Она тоже отрицает то, что Генри принимает наркотики.

— И? — вопросительно смотрел на неё Шерлок.

— Холмс, у вас же есть опыт употребления наркотиков, неужели вы не ощущаете, что вы под ними? — удивлённо спрашивала Дара.

— Мне просто очень страшно, мисс Олсон, — повторил Шерлок.

— Нет, не просто. Холмс, уверяю вас. Пожалуйста, пойдёмте со мной в дом Генри. Ватсон возьмёт у вас и Генри кровь и мочу на исследование, а я заварю вам травяной чай, который поможет вам поскорее вывести наркотик, и уложу спать, — спокойно объяснила Дара.

Холмс удивлённо посмотрел на неё. Иногда ему казалось, что она просто с другой планеты. От её слов он ощутил некое успокоение. Она была так спокойна, уверенна и чутка, что ему очень захотелось дать ей руку и пойти туда, куда она его поведёт. Он медленно поднялся и как завороженный пошел за ней.

Дома Дара проделала с Холмсом все те же процедуры, что и с Генри. Чтобы ему было спокойнее, она села у дивана, на котором он лежал, положила одну руку ему на лоб, а вторую на грудь. Она тихонько гладила его, что-то пела и шептала. Холмс почувствовал, что от этого по его телу разливается волна спокойствия. Она будто рождалась под её руками, росла и окружала его невидимым коконом. Все беды и тревоги куда-то уходили, и становилось так хорошо-хорошо. Ему не хотелось шевелиться, чтоб не спугнуть этот покой.

— Пожалуйста, не уходи, — пробормотал Холмс, будто в забытьи. — Не уходи.

— Я не уйду. Я останусь рядом с тобой на всю ночь. Я буду держать тебя за руку и петь тебе песню, тебе так лучше?

— Да, делай так… — ответил он, не открывая глаз.

Проснувшись с утра, Холмс обнаружил Дару, лежащую на полу на матрасе подле его дивана.

Она тут же открыла глаза и спросила его:

— Шерлок, как твоё самочувствие?

Он удивлённо смотрел на неё.

— Ты что, спала на полу? Всю ночь?

— Да, а что такого? Не переживай, я не ощутила никакого дискомфорта. Матрас вполне мягкий, мне важно было следить за твоим состоянием. Так как ты себя чувствуешь?

— Будто пыльным мешком по голове ударили. Отвратительно, — потряс головой Холмс.

— Ты ещё сомневаешься в том, что вчера это был наркотик? — осведомилась Дара.

— Почему ты так уверена в этом? — настойчиво спрашивал Холмс.

— Для меня это очевидно. Вчера ты и Генри были под воздействием наркотика. Генри под воздействие этого наркотика попадает уже неоднократно, — отвечала Дара.

— Что сказал Ватсон, анализы что-то показали? — спросил Шерлок.

— Нет, всё чисто. Наркотики в них не обнаружены. Никакие известные наркотики не обнаружены, — уточнила Дара.

— То есть ты полагаешь… — начал Холмс.

— Холмс, здесь секретная база, они могли наразрабатывать кучу всего секретного и доселе неизвестного. Какие-то мудрёные наркотики уж точно не проблема, — ответила Дара.

— Но как он попал в организм? — спросил Холмс.

— Пока точно не знаю. Ясно только то, что вчера ночью его воздействию подверглись ты и Генри.

— Блестяще! — Холмс вскочил с постели, как ни в чём не бывало. По его виду было понятно, что версия Дары полностью совпала с его, и он был доволен.

— Я могу узнать, каков твой план? — крикнула Дара ему вдогонку.

— Я еду на базу, мне нужно провести кое-какой эксперимент! Ватсон едет со мной, — на ходу выкрикнул Шерлок.

(Далее идёт сцена эксперимента Холмса над Ватсоном на базе).

Дара поднялась и пошла проверить Генри. Он был в гораздо более удручающем состоянии, чем Холмс. Дара напоила его чаем и уложила вновь.

— Генри, мне нужно отлучиться на несколько часов, ты сможешь побыть один?

— Да, конечно, не беспокойся обо мне, всё в порядке. Если что — я позвоню мисс Мортимер, — ответил Генри.

— Хорошо. Я на связи и вернусь как можно скорее, — сказала Дара и направилась к выходу.

Дара направлялась на Гринпенское болото. Отпустив такси, она не спеша пошла к лесу.

— Мисс, вам точно не следует делать этого! — выслушала она напутствие таксиста вослед.

Шаг за шагом она прислушивалась к местности и своим ощущениям. Они были не из приятных. Она ощущала слишком много чего-то вредоносного, искусственного в этом месте. Оно было как бы неживым. Птицы? Они почти не пели. Редкие голоса птиц доносились из леса. В это время года они поют на разные голоса в огромном количестве. Что-то было не так. Было ощущение, что все будто сбежали из этого леса, что оставили его. И, чем глубже в лес, тем в нём становилось всё тише. Дара направлялась к оврагу. За несколько метров до него она остановилась. Вот оно. Это ощущение жуткого страха. Она резко развернулась и побежала прочь. Выйдя на открытое место, она глубоко отдышалась и постаралась успокоиться. Дара набрала номер Холмса. Он не отвечал. Она позвонила Ватсону.

— Ватсон, где Холмс? — спросила она.

— О, Дара, с ним всё в порядке, он... эм-м… в чертогах разума, — ответил Джон.

— Что это значит?

— Он думает, размышляет, ищет ответ. В такие моменты его нельзя трогать.

— Я поняла. Попроси его связаться со мной сразу же, как он освободится, — попросила Дара.

— Что-то случилось? — спросил Джон.

— Да. У меня есть версия, что наркотик распыляется в этом лесу, и в особенности около оврага, — сказала Дара.

— Что? Распыляется? Где ты сейчас? Ты что, на болоте? — обеспокоенно затараторил Джон.

— Да, я же сказала, что хотела бы сходить сюда днём.

— С кем ты там? С Генри? — выпучив глаза, кричал в трубку Ватсон.

— Нет, Генри всё ещё плохо, я оставила его дома, — ответила Дара.

— Ты там одна? Одна на болоте? Немедленно уходи оттуда, это опасно! — Ватсон не верил своим ушам.

— Не волнуйся, Джон, я уже вышла. Я у дороги и сейчас вызову такси, — успокоила его Дара. — Скажи Холмсу про распыление наркотика! Это какой-то дурацкий эксперимент, видимо. Здесь лес будто вымер от этих паров. Возможно, есть ещё какие-то излучатели.

— А как ты? Как ты себя чувствуешь? — немного успокоившись спросил Джон.

— Я почувствовала воздействие наркотика, и, как только это началось, я сразу же покинула это место. Думаю, я надышалась им, но не сильно. Самая большая концентрация его в овраге. Думаю, там находится источник. Поэтому Генри и Холмс отравились, а ты не пострадал тогда. Генри же приходил в овраг неоднократно, поэтому его состояние сейчас намного хуже, — пояснила Дара.

— О боже, я понял, я всё передам Холмсу! Немедленно возвращайся домой! — прокричал в трубку Джон.

Как только Холмс вылетел из лаборатории, Ватсон направился к нему.

— Не сейчас, Ватсон, не время! — выкрикнул он, стремительно бросаясь к компьютеру.

— Звонила Дара, она просила передать тебе кое-что срочное, — успел вставить слово Джон.

— Дара? Что она передала? — остановился Холмс.

— Она сказала, что у неё есть версия о том, что наркотик распыляется вокруг оврага, что это какой-то эксперимент, — сообщил Джон.

Холмс посмотрел на Ватсона дико вращающимися глазами и рванул к компьютеру.

Разгадав пароль майора Беримора, они получили доступ к информации о проекте ХАУНД. О наркотике, распространяемом аэрозольным методом, вызывающем у человека чувство неконтролируемого страха и других явлений.

— Как, откуда она это узнала? — казалось, Холмс начнёт сейчас искриться. — Где она?

— Она позвонила мне с болота, она была там, — сообщил Джон.

— О, боже! — выпалил Шерлок.

В этот момент раздался звонок от Луизы Мортимер, которая рассказала о том, что Генри стрелял из пистолета и затем убежал. Холмс, Ватсон связались с Лейстредом и тотчас рванули на болото.

(Далее следует сцена с разоблачением на болоте)

Ближе к ночи, когда всё закончилось, Холмс, Ватсон и Генри вернулись домой. Дара не спала и ожидала их. Она обеспокоенно осмотрела всю троицу.

— Ого, ребята, вижу, вас нехило накрыло на этот раз всех троих, — констатировала она. — Ну, раз все живы и относительно здоровы, предлагаю выпить чайку и отправляться по кроваткам, а завтра мы поговорим.

Это было лучшим предложением за этот непростой день.

На утро все собрались на кухне у Генри. Выглядели все не очень, разговаривали того меньше. Дара занялась завтраком. Наконец, Холмс прервал молчание:

— Как ты узнала про туман? — спросил он Дару.

— Туман? — переспросила Дара.

— О том, что наркотик в тумане, — уточнил он.

— Вчера днём я отправилась на разведку в болото и ощутила его воздействие. Расскажите, что случилось с вами вчера? — спросила Дара.

— Это всё я, — подрагивающим голосом отозвался Генри. — Не знаю, что на меня вчера нашло. После того, как ты ушла, я позвал доктора Мортимер, мне было совсем худо. Она пришла, мы разговаривали… я вспоминал что-то, а потом выхватил пистолет и начал стрелять. Я жутко напугал её, а потом побежал в овраг. Я хотел покончить с этим всем, я хотел застрелиться. Но тут появились эти джентльмены и они не дали мне этого сделать. Это был Боб, Боб Фрэнкленд, друг моего отца. Это он ставил этот эксперимент и распылял этот газ. Это он убил моего отца потому, что тот узнал об этом и хотел ему помешать.

— Боб был там, вы его схватили? — спросила Дара.

— Нет, Боб погиб. Подорвался на мине, когда убегал.

— О, боже. Это была жуткая ночь. — Дара помолчала и продолжила. — Что с этим наркотиком, Холмс? Каковы его свойства, он выводится? Каковы отдалённые последствия?

— Говорят, всё выводится без последствий, — ответил Шерлок.

— Что ж, хорошо. Генри, надеюсь, что теперь твоя жизнь постепенно наладится, — сказала Дара.

— Да, я очень на это надеюсь. Спасибо вам огромное, мистер Холмс, доктор Ватсон, Дара…

Дорога домой

Занимался рассвет, и пора было отправляться назад.

— Ну что, обратно по той же дороге? — спросила Дара, когда они с Холмсом вышли на улицу, готовясь к отъезду. — Завезёте меня в Овечки?

— Да, без проблем. — Холмс отвечал будто на автомате, пребывая в глубокой задумчивости.

— Ты чем-то ещё озадачен, что-то не так, не даёт тебе покоя? — осведомилась Дара, глядя на него.

— Да, не даёт. То, что ты раскрыла это дело быстрее меня, — хмуро пробурчал Холмс.

— При том, почти не выходя из дома и не ставя жестоких экспериментов на своих собственных друзьях? — чуть мрачновато ухмыльнулась она, вспоминая рассказанную обиженным Джоном историю.

— Да, чёрт! Да! — выпалил Шерлок. — Как тебе это удалось? Первое — ты мгновенно определила то, что Генри под наркотиком. Мне приходила в голову такая версия, но это была лишь одна из версий, она нуждалась в проверке. Ты выдала её безоговорочно, лишь завидев Генри. Потом. Мы оба были в том лесу. Но ты сразу определила, что источник наркотика находится там, определила его действие. Мне для этого понадобилось дважды штурмовать секретную базу, проводить... эм-м... эксперимент, думать несколько часов, взламывать их компьютер... А тебе было достаточно всего лишь ... прогуляться по лесу! — возмущённо перечислял Шерлок.

Дара внимательно выслушала его и ответила:

— Ты не прав, Шерлок. Взломав базу, ты вычислил преступника, и ты схватил его. Ты вычислил детали, я лишь поняла ситуации, но в общем. Да, для меня было очевидно, что Генри находится под воздействием наркотика. Далее я выяснила, что сам он об этом не знает, списывает свой психоз на последствия детской травмы. Но убивала его не травма. Я поняла, что кто-то целенаправленно травит его. А потом вы вернулись из леса, и я увидела, что ты отравлен тоже. Я предположила, что дело в том лесу. Если б ты не сделал этой разведки, я бы не смогла так быстро этого понять.

— Что ж, возможно, — Шерлок немного успокоился. — Наверное, ты права. Черт, дурацкая мысль мне пришла сейчас в голову, — ухмыльнулся он.

— Какая?

— Что мы могли бы быть неплохим дуэтом. Твоя помощь была бы неоценима, — сказал он, прямо глядя на неё.

— Действительно, дурацкая мысль, — засмеялась Дара.

— Эй, ну почему? Ведь я практически был серьёзен! — обиделся Холмс.

— Скажу сразу: даже не думай, Шерлок, — продолжала улыбаться Дара.

— Так категорично? Но почему? Ты потрясающе сработала, я никогда ещё ни у кого такого не видел, даже у Майкрофта. Ты соображаешь быстро, как ветер! С тобой я почувствовал, что... что… ну, неважно. В общем, это было очень стимулирующе!

— Я поняла тебя, Холмс. Это... это и вправду было необычно. Я никогда не участвовала в таких приключениях. Но ты должен знать — я никогда не буду заниматься ничем подобным, — вымолвила Дара.

Холмс непонимающе смотрел на неё:

— А чем ты будешь заниматься? Продолжать копаться в огороде и мастерить поделки с сельскими школьниками, неужели всё-таки это более интересно, чем то, что ты испытала сегодня? Да-да, ты объясняла, что это тебе очень помогает в твоём... эм-м... развитии, но ведь здесь — жизнь, здесь загадки, они ведь дают куда больше пищи для саморазвития! Да и зачем, зачем тебе всё это развитие, где ты будешь применять его результаты в своей деревне? Ты же собираешься где-то использовать то, что ты можешь?

Дара помолчала и задумчиво посмотрела куда-то вдаль.

— Понимаешь, Шерлок, то, что ты делаешь — это всё как стрельба из пушек по воробьям, — медленно проговорила она. Потом она быстро повернулась к нему и возбужденно заговорила: — Ну вот что толку, что ты вычислил этого Фрэнкленда? Что толку, что обнаружил этот газ? А дальше что? Да их сотни таких Фрэнклендов работают на этой базе и создают различные изуверские вещи, которые будут убивать и калечить людей дальше так или иначе! Будет новый газ, новый наркотик, излучатель, монстр или что-то ещё, новый заговор, новое преступление, новый бедный Генри или тысяча их. Их и сейчас туча в этом городе, психотерапевт Генри мне рассказала. И этим можно заниматься бесконечно, а толку будет ноль. Ты ищешь зацепки, ты цепляешься уже за последствия и пытаешься их убрать! Это лишь отголоски, лишь отдельные отблески, но они ничего не решают и ничего не меняют. На борьбу с ним можно потратить всю свою жизнь, но так ничего существенного и не добиться!

— А чего бы ты хотела добиться? Что ты предлагаешь взамен этого? — спросил Шерлок, ошеломлённый её бурной речью.

— Шерлок, неужели тебе никогда не хотелось подумать о том, как работает вся эта система целиком? — ответила вопросом на вопрос Дара.

Эта её фраза заставила шевельнуться в Шерлоке одного неприятного червячка, который уже давно и не раз начинал его грызть. Да, чёрт возьми, ему бы очень этого хотелось. Понять, как всё это работает, просечь все взаимосвязи, научиться предотвращать преступления, угадывать их заранее, а не раскрывать то, что уже совершилось. Но это ему удавалось крайне редко. Обычно приходилось иметь дело с уже состоявшимся убийством, кражей, обманом и всем остальным прочим. Вычислить заранее — но как? Видит бог, он пытался, но это было слишком сложно. Поэтому он избрал другой путь — именно так, как она сказала: выискивать зацепки и распутывать цепочки, надеясь по цепочке выйти туда, как можно выше и убрать паука, который плетёт паутины. Других способов он не видел. Хотел бы увидеть, но не мог.

— Какая система, о чём ты говоришь? — спросил он.

— Система нашей жизни, всё то, как мы живём, — пояснила Дара. — Ведь в ней всё устроено по определённым законам, есть некий механизм, устройство, всё как-то работает, функционирует, крутится. Кто-то теряет, кто-то находит, кто-то падает на дно, кто-то занимает вершину пирамиды и имеет всех. Ты думал о том, каким образом всё это работает? Почему кто-то поднимается и выигрывает, а кто-то падает и погибает? Почему с кем-то происходит именно то, что с ним происходит? Ведь ты умеешь определять много взаимосвязей, можешь предугадывать поступки многих людей и последствия этих поступков, и ты не можешь не видеть того, что ничто не происходит просто так.

Дара смотрела на Шерлока и задавала ему вопросы, но в глазах её не читалось никакого непонимания. Наоборот, она будто хотела ему что-то донести, объяснить. Но как это возможно понять? Она что, сама всё это понимает? По её виду читалось, что это было именно так.

— Да, я определённо понимаю многие взаимосвязи и что-то могу предсказать, — ответил Шерлок. — Я могу это делать вследствие того, что хорошо изучаю человека или какой-то вопрос. Мой ум может удержать и обработать много информации и простроить комбинации. Но я не всесилен. То, о чём ты спрашиваешь, ты правда считаешь, что человеку под силу понять такое? Здесь слишком много условий, всё объять невозможно!

— То есть вытащить волшебным образом со дна закоулков твоей памяти какую-то случайно много лет тому назад увиденную газетную строку возможно, а это вдруг невозможно? — порывисто спросила Дара. — Почему ты так решил?

— Ну, в конце концов, всему, видимо, есть разумные пределы, — пояснил Холмс. — Да, мы многое можем, если захотим, но мы не всесильны. Можно научиться летать под куполом цирка, но нельзя спрыгнуть с крыши высотного дома и не разбиться.

— Что? — переспросила Дара и как-то рассеянно продолжила: — Да, с крыши нельзя... Хотя всё зависит от того, как прыгать, как приземлиться... И приземляться ли вообще… Но не в этом дело, я про другое! — вновь оживилась она. — Вот есть люди, которых ты считаешь тупыми, так? Ты умеешь соображать гораздо лучше их, и ты изнываешь от того, что они так не могут, так?

— Ну.

— А для этих людей совершенно непостижимо то, на что ты способен! Они считают это невозможным. А для тебя это возможно.

— И?

— Почему ты не допускаешь, что возможно и нечто ещё намного большее? И что оно просто пока не получалось у тебя? Просто потому, что ты не пробовал, не смотрел под другим углом, другим способом. Ты смотришь на мир по-другому, не так, как большинство людей, и поэтому можешь видеть то, чего не видят другие. Но ничто не сокрыто вообще, всё зависит лишь от того, как мы смотрим! — Дара говорила пылко и испытывающе смотрела в глаза Холмсу.

Её слова заставили его смутиться. «Ничто не сокрыто вообще, всё зависит от того, как мы смотрим!» Как часто ему хотелось бы, чтобы другие увидели то, что видит он, но они не могли, а ему было непостижимо — как этого можно не видеть и не замечать. Это же очевидно — вот эти капли грязи на колготках у девушки, говорящие о том, что она везла чемодан, или история нескольких лет жизни человека, читаемая по царапинам на его мобильном телефоне. Но читает почему-то её только он, а остальные смотрят на это, как на чудо, и не верят своим глазам. Но что же видит Дара и что хочет показать ему? И важнее — почему он сам не видит этого? Эти мысли быстро пронеслись в его голове, но ответов на вопросы не последовало.

— Такое впечатление, что ты хочешь взять меня на «слабо», — рассмеялся он в ответ, чтобы снять напряжение.

Дара вопросительно посмотрела на него и вновь как-то рассеянно ответила:

— А может это и неплохая идея…

Она вдруг резко будто заскучала. Также пылко, как она секунду назад пыталась с чем-то до него достучаться, сейчас она полностью ушла в свои мысли и будто вообще перестала его замечать. Она смотрела вдаль и думала о чём-то своём.

— И чего ты от меня хочешь? Чтобы я просёк всё то, как устроен мир, уподобился бы богу? — продолжал веселиться своим мыслям Шерлок.

Не отводя своего взгляда от дали и будто обращаясь не к нему, а задумчиво рассуждая сама с собой, Дара серьёзно проговорила:

— А ты никогда не задумывался над строкой в Библии «И создал Бог сына своего человека по образу и подобию своему». Что это значит? Ведь прямо говорится, что человек — сын Бога, созданный по образу и подобию его, то есть — обладающий всеми его качествами и возможностями. Так в чём проблема?

Шерлок непонимающе смотрел на Дару. Она шутит? Он ведь просто пошутил. Но её слова вызвали в нём двоякое чувство. Он никогда не верил в бога, его всегда бесили церкви, верующие и всё, что связано с религией. Он считал это несустветной глупостью, которую только можно было придумать в жизни, мешающей людям жить трезво и мыслить логически. Но он никогда не слышал того, чтобы кто-то вот так говорил о боге. Без мистического трепета и придыхания, а вот так просто, будто она сегодня за утренним чаем эдак по-приятельски обсуждала вместе с ним проблемы мирового устройства.

— Так, а если я не верю в бога? — спросил он.

Дара обернулась и взглянула на него, пожав плечами:

— Ну, ты же сам первый о нём заговорил.

В это время вышел Ватсон, и пора была садиться в машину.

Дара продолжала оставаться в своих мыслях и будто не замечала ничего вокруг. Шерлоку же что-то продолжало не давать покоя. Сев за руль и немного отъёхав, он продолжил их разговор с той же весёлостью:

— Так, окей, значит, ты не любишь стрелять по воробьям, а сидишь в своих Овечках и вынашиваешь планы по ликвидации какого-то глобального мирового заговора?

Дара вынырнула из своих раздумий и ответила:

— Шерлок, я не могу тебе ответить, ведь ты даже не понимаешь, о чём спрашиваешь.

Он в ярости ударил по рулю:

— Класс, а ты, значит, понимаешь? Что ты там понимаешь?

Вместо ответа Дара заговорила о другом.

— Шерлок, скажи, как ты работаешь со своими «Чертогами разума»?

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно, и Шерлок немного растерянно ответил:

— Ну… Я просто погружаюсь в себя и отыскиваю среди огромного количества хранящейся в моей голове информации необходимую. Сопоставляю, анализирую, комбинирую…

— Скажи, ты пользуешься только той информацией, с которой ты сам лично когда-либо сталкивался в своей жизни? — прервала его Дара.

От этого вопроса Холмс вздрогнул. Иногда ему казалось, что… Он посмотрел на неё через зеркало заднего обзора, пытаясь понять, что она хочет сказать дальше.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила Дара. — Ты можешь мне ответить?

— Почему ты задаёшь такой вопрос? Что ты хочешь сказать? — подозрительно спросил он.

— Господи, да ничего я не хочу сказать, я спрашиваю тебя, как и какой информацией ты пользуешься. Что тут такого? — пожала плечами Дара.

— Что такого? Ну не знаю пока, что… — хмыкнул Шерлок.

— Эй, да в чём дело? Ты будто напуган или что? Что такого ужасного я спросила? Ты же хорошо ориентируешься в ... эм-м… своих чертогах, ты же можешь сказать, где ты в них гуляешь — только лишь в своих личных чертогах или выходишь за их пределы? — Дара говорила спокойно и обстоятельно.

— Ты так спрашиваешь об этом, будто это просто выйти из дома погулять! — выпалил Шерлок.

— Ну, в общем, примерно так и есть, — невозмутимо ответила Дара.

— Что — есть? — не понял Холмс.

— Информация. Есть информация, которая записана в нашей голове из нашей сегодняшней жизни. Эту информацию можно достать, она никуда не девается и не пропадает. Её можно просматривать как на киноплёнке при умении. Чем ты примерно успешно и занимаешься, так? — спросила Дара.

— Ну?

— Ну и есть ещё вся остальная информация, которая тоже копится всеми людьми на протяжении всей истории жизни человечества. Она тоже никуда не исчезает, её можно достать в любое время, — продолжила она.

— Ты это серьёзно? — спросил Шерлок, вновь кинув на неё взгляд через зеркало.

— Слушай, только не мути мне мозг тем, что ты ничего об этом не знаешь или не пользовался этим! — возмущённо сказала Дара.

— Ну, я не знаю... — задумчиво проговорил Шерлок. — Иногда... Иногда мне кажется, что я действительно что-то такое беру, не совсем то, что я сам мог когда-либо знать... Но это было лишь предположение, это лишь…

— Почему? Почему предположение, почему ты не пошёл исследовать это дальше? — удивлённо прервала его Дара.

— Потому, что это уж как-то слишком невероятно. Меня и так все считают психом, — ответил Холмс.

— Ты не псих. И вся эта информация существует, и ею можно пользоваться, — спокойно, как само собой разумеющееся объясняла Дара.

— Ты откуда это знаешь? — спросил Шерлок.

— Я? — переспросила Дара. — Да какая разница, откуда. Сейчас хоть и в интернете об это можно прочитать, кто чего только не выкладывет. Вопрос в том, как им пользоваться и почему его не используют.

— А что, ты пользуешься этим пространством информации?

— У меня это пока не очень хорошо получается, — чуть печально ответила Дара. — Но бывает. При большой необходимости, — уточнила она.

— И что ты оттуда узнаёшь? — спросил Холмс.

— То, что мне нужно здесь и сейчас, — ответила Дара.

— Информацию о свежих мировых заговорах? — вновь пошутил Холмс.

Дара не ответила, она посмотрела в окно на окрестности, по которым они ехали, и сказала:

— Шерлок, останови машину.

— Что? — переспросил он.

— Останови.

Шерлок остановился.

— И зачем мы встали? — спросил он, повернувшись к ней.

— Пойдём, выйдем, — сказала ему Дара.

— Зачем?

— Пойдём, я хочу кое-что проверить, — коротко ответила она.

— Что?

— Ну, пойдём, не всё тебе одному эксперименты над друзьями проводить, — рассмеялась она.

Шерлок уже даже не пытался предугадать, что ещё она выкинет в следующий момент, и решил подчиниться:

— Ладно, пошли.

Ватсон, за всю эту беседу не проронивший ни единого слова, с тоской наблюдал за происходящим. Мало ему было одного психа на его голову, теперь ещё эта девчонка не понятно что вытворяет. А ведь изначально она показалась ему такой симпатичной. С каких это пор все симпатичные ему люди стали оказываться полными психами?..

За обочиной дороги начиналась большая равнина. Она была пустынна. Покуда хватало глаз, расстилались пустые поля без единого деревца, а вдалеке возвышались небольшие холмы.

Дара решительно углубилась в поле на сотню метров от дороги.

— Куда мы идём, далеко ещё? — спросил Шерлок.

— Можно здесь, — остановилась она.

— Что можно, зачем мы здесь? — не понимал он.

— Посмотри вокруг, — повела рукой в воздухе Дара, очерчивая жестом равнину.

— Ну? — вслед за ней обвёл взглядом местность Холмс.

— Нет, не так. — Дара повернулась к нему лицом и посмотрела в глаза. — Посмотри на неё, на эту равнину, как на человека.

— На человека? — не понял Холмс.

— Да, чёрт, на человека! — выпалила Дара, и спокойно продолжила: — Как на человека, который пришёл к тебе просить помочь провести расследование. Ты видишь этого человека от кончиков пальцев до кончиков волос, ты читаешь его, как раскрытую книгу, а, если необходимо, ты можешь углубиться в чертоги своего разума и достать оттуда информацию ещё более глубокую. Сделай то же сейчас с этой равниной. Вот она живая, она пришла к тебе, она стоит перед тобой во всей её красе, или некрасе, но стоит. И ты смотришь на неё, и что ты видишь?

Шерлок будто впал в небольшой транс от спокойного мелодичного голоса Дары. Её задание очень заинтересовало его. Он никогда ранее ничего подобного не делал. Нет, он, конечно, изучал различные местности, на предмет улик или ещё чего-то, но вот чтоб смотреть на равнину как на человека... Ему очень захотелось это попробовать сделать. Он улыбнулся и...

Равнина лежала перед ним, как живая. Она шелестела своим травами на ветру, колыхалась, будто дышала. Казалось, от неё исходил некий звук. Что это за звук? Какая-то мелодия. Она будто гудела, пела... Или это ветер шуршит? Она будто тоскует. Равнина тоскует? Что за бред. Почему она тоскует? Конечно, ведь она пуста. Здесь давно никого не было, её так давно не касалась рука человека, не звучали голоса. Только ветер гуляет в поле и колышет травы. Да гулко звучат склоны тех далеких холмов. Шерлок вздохнул вместе с равниной. «Что ты хочешь, равнина, что за дело тебя ко мне привело?» — мысленно задал он ей вопрос. «Ты слышишь меня?» — вдруг отозвалась равнина. Холмс вздрогнул и обомлел. Но стал продолжать, немного оправившись. «Да, я слушаю тебя!» — отвечал он ей. «Почему ты так долго шёл ко мне, человек?» — спросила равнина. Шерлок стоял и не знал, что ответить. «Я... я не знал, что ты звала». «Я всегда зову» — отозвалась равнина. «Чего ты хочешь?» — спросил Шерлок. «Рассказать свою историю, — гулко отозвалась равнина. — Сядь, прикоснись ко мне». Шерлок опустился на колени, положив обе ладони на землю. И долина заговорила. Перед его глазами один за другим вставали образы. Он увидел радугу и светлое голубое небо, в котором светило яркое солнце. Он увидел, как по равнине текут искрящиеся речки, как плещется рыба в чистых прудах. Он увидел, что склоны гор и сама равнина покрыты лесами и цветущими деревьями. Он услышал многоголосье птиц и увидел пасущихся животных. Услышал детский смех и увидел резвящихся детей и весёлых поющих людей. Долина была наполнена жизнью и радостью. «Что ты мне показываешь, что это? — спросил Шерлок. — На тебе ведь нет ни рек, ни лесов!» «Сейчас нет, — тяжко вздохнула равнина. — Но всё это было, я цвела!» «И куда же всё пропало, почему?» — спросил Шерлок. «Смотри» — проговорила равнина. И он увидел. Увидел кровь и мечи, увидел воинов и доспехи, увидел смерть и слёзы. Увидел лесорубов, вырубающих леса, увидел, как стонет равнина и пустеет, как мелеют реки и уходят под землю, превращаясь в пустые овраги. «Что всё это такое, что произошло?» — спросил он. «Это люди. Зачем-то им понадобилось сотворить всё это, — отвечала равнина. — Ведь и сейчас происходит всё ровно то же самое везде.» «Что происходит, что это, где происходит, что всё это значит?» — Шерлок ощущал, что видение уходит, что он не может удержаться дальше, что его будто выбрасывает из «чертогов». Он открыл глаза. Перед ним лежала пустынная равнина.

— Чёрт побери, что это было? — ошалело глядя на Дару, спросил он.

— Что — это, что ты видел? — спросила она.

— Я слышал её, она пела, потом говорила, потом… потом она показывала мне образы, — взволнованно рассказывал Шерлок.

— Потрясающе! — Дара была в восторге. — Что за образы, можешь рассказать?

— Я видел здесь много деревьев, леса, сады, реки. Видел людей и животных. Потом видел, как их всех убили, а деревья вырубили, и всё опустело.

— Да, так, всё верно! Всё именно так и происходило! — кивнула Дара.

— Что происходило, что это было? — не понимал Шерлок.

— Какие-то исторические события этой местности, по всей видимости. Она рассказала тебе свою историю, — пояснила Дара.

— Ты тоже это видела? — спросил Шерлок.

— Нет. Не так. Я лишь слегка чувствую это. Я не слышу её голоса, я не слышу её песен. У меня так пока не получается. У меня нет таких способностей, как у тебя. И образы у меня не такие яркие и чёткие. Я так и думала, что у тебя получится это круче! — Дара радостно прокружилась вокруг себя на месте.

— Но как это произошло?

— Шерлок, хватит задавать мне вопросы, — наморщила лоб Дара. — Ты можешь разобраться в этом гораздо лучше, чем я. Детали и логические схемы — это твой конёк!

— Я не могу поверить тому, что видел и ощущал, — мысленно уносясь к увиденному, проговорил Шерлок.

— Придётся, — пожала плечами Дара.

— Нет, это слишком невероятно. Одно дело — вытаскивать из чертогов разума много лет назад мельком увиденную газетную строчку, и другое — вот это вот всё! — Шерлок описал рукой в воздухе широкий полукруг. — Я должен это проверить.

— Что?

— Правда ли то, что я видел.

— Как ты это собираешься проверить? — спросила Дара.

— Покопаюсь в исторической литературе, почитаю, что известно об истории этих мест.

— Попробуй, но думаю, что это — напрасный труд.

— Почему?

— Шерлок, понимаешь... все люди — лгут, — ответила Дара, сделав паузу.

— И? — не понял Холмс.

— Все. люди. лгут, — повторила Дара, чётко отделяя каждое слово.

— Ну и дальше-то что? — Холмс непонимающе смотрел на неё, а Дара продолжила:

— Лгут как на бытовом уровне, так и на глобальном. Лгут кухарки, лгут юристы, лгут политики, лгут учёные. Все лгут в каких-то своих интересах, все ведут какие-то свои игры. В основном от страха. Ты это знаешь. А что делают люди? Люди делают всё. Они создают нашу жизнь, всю нашу жизнь. Её устройство, порядок, всё наполнение. Понимаешь, о чём я, Шерлок? Вся наша жизнь основана на вранье. Вся. Абсолютно. Начиная от супружеских измен, рекламы в телевизоре, речей политиков, вранья школьников об оценках, болтовни на кухне между соседками, газетных статей, ну и заканчивая учебниками по истории в том числе. Мы даже сами себе врём с утра и до вечера. Врём о том, что любим свою работу, жену, друзей. Просто кто-то делает маленькую ложь, а кто-то — создаёт ложь большую. На одной лжи держится гнилой брак, а на другой лжи — вся государственная система. Понимаешь?

Шерлок ощущал, что его мозг сейчас начнёт закипать. То, что говорила Дара, было так логично, так очевидно, лежало на поверхности, но в то же время он никогда не задумывался об этом, не смотрел на это так глобально. Чем он занимался всю жизнь? Распутывал единичные ниточки различных историй лжи. Сколько их было, и как они все были изощрены. Но ведь верно — из этих ниточек соткана вся наша жизнь. И нет никаких правдивых ниточек. Он никогда и нигде их не встречал. Только ложь, лишь ложь. Лгали все, всегда и везде. О своих интрижках, комплексах, преступлениях. На каждом шагу, порой не задумываясь о том, что лгут. Пытаясь выглядеть лучше, чем они есть на самом деле, люди лгут. Пытаясь сделать свою жизнь богаче и комфортнее, люди лгут. А люди всегда хотят выглядеть лучше и жить комфортнее. Он распутывал какие-то из этих ниточек лжи, но вместо них появлялись сотни новых. Ему доставляло удовольствие выводить кого-то на «чистую воду», решать загадки, но он никогда не задумывался о том, чтобы посмотреть на весь клубок разом. И сейчас то, что она ему сказала, накрыло его невероятным осознанием. Он живёт в мире лжи. В мире громадной, навороченной, тысячеслойной, многократно переиначенной лжи! И он ни-че-го не знает о том, какой этот мир на самом деле…

Дара молча ожидала, пока в нём произойдёт осознание.

— Есть только одно место, где можно найти правдивую информацию, — сказала она.

— Где? — ошалело спросил он.

Дара подняла руку и постучала сначала пальцем по своей голове, а потом ладонью похлопала по груди.

Шерлок в растерянности топтался на месте, глядя себе под ноги. Дара терпеливо ожидала в стороне. Их отвлёк голос Ватсона.

— Эй, вы долго собираетесь там стоять? — кричал он. — Кажется, надвигается туча, собираетесь промокнуть под дождём?

С холмов правда начал дуть прохладный ветер, и небо потемнело. Дара и Шерлок вернулись к машине.

— Что произошло, что вы там делали? Я уже успел выспаться, — сообщил Ватсон.

— Джон, не сейчас, — мрачно произнёс Шерлок.

— Если хочешь, я поведу машину, — предложила Дара. — Ты можешь пока подумать.

— Подумать? Над чем? Что за очередную загадку ты ему придумала в поле? — рассмеялся Ватсон.

— Загадка на миллион, — промычал Холмс.

Всю дорогу до Овечек все трое провели в молчании.

Когда машина остановилась, и Дара стала выходить из неё и собирать свои вещи, Холмс выскочил и разгорячено заговорил:

— Так, и что? Что дальше ты предлагаешь со всем этим делать?

— Пока ничего. Полагаю, тебе нужно для начала это всё хорошенько обдумать, — спокойно отвечала Дара.

— Ты уже, насколько я понимаю, уже кое-что обдумала?

— Да, у меня было больше времени, поэтому я уже знаю, что мне следует со всем этим делать, — сказала она, захлопывая дверцу кабины.

— Ты. знаешь. что. с этим. делать? — отчеканил Холмс.

— Ну да.

— Потрясающе. Может, скажешь, а ещё в мире кто-нибудь знает, или ты одна такая умная?

— Нет, конечно, не одна, — улыбнулась Дара. — Многие уже много что поняли и нашли, что нужно делать.

— И кто эти многие? Где они? Почему я их никогда не встречал и не слышал о них?

— Да всё ты слышал и видел, и встречал, — отвечала Дара. — Просто не замечал, потому, что не понимал, ну и вообще. Ты ведь занимался другим. Это лишь детали. Сейчас, если ты начнёшь целенаправленно над этим думать и копать, ты всё поймёшь. Повторюсь — это обычное дело, такое же, как и все твои, что ты так успешно распутываешь. Просто… н-ну… немного помасштабнее, что ли.

— Да, совсем немного! — саркастически бросил Холмс.

— Но от того оно и проще на самом деле, — сказала Дара. — Шерлок, ты сейчас очень взволнован. Тебе нужно просто хорошенько об этом подумать, и всё устаканится. Не старайся сделать всё как можно быстрее. Всё произойдёт естественно и в своё время. Просто думай над этим, размышляй.

— Да, мне нужно. Нужно подумать, — сказал он, уходя в свои мысли.

Перед отъездом Шерлока и Джона Дара сказала:

— Шерлок, у меня есть ещё одна просьба.

— Какая? — встрепенулся он.

— Шерлок, эм-м... Я так понимаю, что ты связан не только с рядовой полицией. Уверена, твои способности востребованы людьми самого разного положения и различными спецслужбами.

Шерлок опять начал пучить на Дару глаза. Она продолжала.

— Также уверена, что ты имеешь с ними тесную связь и доступ к самой различной информации.

— С чего ты это взяла?

— Шерлок, я умоляю тебя. Догадалась, — махнула она рукой. — Частный сыщик, который проходит на секретную исследовательскую и экспериментальную базу, как к себе домой... Так вот, это я к чему. Наверняка по приезду в Лондон ты начнёшь искать какую-то информацию обо мне, ну и всё такое прочее. Я вижу, что слишком почему-то впечатлила тебя.

— Действительно, почему бы это...

— Так вот, — продолжала Дара. — Слушай, как будешь у них, ты бы не запускал все эти речи об... ну, о ложности всего нашего государственного устройства. Они этого очень не любят, будут переживать, нашлют на меня всякие проверки. Ты можешь взмутить такую воду. Не делай этого. До тех пор, пока не разобрался во всём сам. Если будешь говорить с кем-то обо мне — озвучивай только то, что понял сам, сможешь? То, что не понял — сначала пойми, разбери, а потом принимай решение, что с этим делать! Иначе... ты совершишь ошибку. И навлечёшь проблемы на себя и на меня. Ты должен сам понять, что есть правда и что с ней делать. И только ты сам можешь это сделать, только ты! Помни — все остальные лгут, и каждый лжёт в своих интересах. И побеждает просто тот, кто сделает это ловчее, кто окажется сильнее или удачливее. Временно побеждает. Но всё это рано или поздно загнётся, как и любая ложь. Правда, перед тем, как загнуться, она может попортить немало крови окружающим. Это ерунда, конечно, но бывает довольно неприятно. А в итоге только тот останется вечен, выйдет настоящим победителем, кто нашёл правду и живёт по правде. И вот это уже самое интересное — какая же она, правда, и как по ней жить. Открой её, найди. Не увязай в бесконечном распутывании козней лжи, не борись с ней.

— Что. ты. такое? — только и смог выдавить из себя Холмс.

Тут Дара не выдержала и рассмеялась самым искренним и заразительным смехом, на который была способна.

— Да божечки, Шерлок, ну не нагнетай! Работа в криминальном мире тебе явно идёт не на пользу. Даже боюсь подумать, что за фантазии бродят сейчас в твоей голове! Тебе везде мерещатся злодеи и заговоры. Скорее, прошу тебя, разберись с этой «загадкой», и ты увидишь, как всё просто и хорошо на самом деле. И помни, помни то, о чём я тебя попросила. Ну всё, дай обниму и поцелую тебя и Ватсона на дорогу. Ребята, огромное спасибо вам, что вытащили меня в эту поездку, это было потрясающе!

— Да уж, мягко сказано…

Они попрощались, и сыщики уехали в Лондон.

Как только машина отъехала, Ватсон первым делом с нетерпением спросил:

— Ну, так что ты думаешь об этой девушке, Холмс?

— Джон, ты неимоверно предсказуем, — скучающе ответил Шерлок.

— И, тем не менее, ведь она тебя зацепила, признайся, и сильно. Я ещё никогда не видел тебя таким зачумлённым. Знаешь, мне она чем-то напомнила историю с Ирен Адлер… — сказал Ватсон, ухмыляясь.

— Что, Ирэн? О-о, нет, Джон, я тебя умоляю, — Холмс сморщился и отрицательно помотал головой. — Даже рядом не стояло. Ирэн проста, как три цента. Да, вначале она загадала мне хорошую загадку, и это было интересно. Но потом, когда загадка была разгадана... Мне стало скучно, как всегда. Она умна, бесспорно, но она просто играет в игры. Знаешь, почему я не выхожу с ней на связь? Я знаю, чем это всё закончится. Я читаю людей надолго вперёд. В конце концов, её загадки иссякнут, она сдастся. И — ничего не останется. Зачем ждать разочарования, когда всё так очевидно? Пусть играет с кем-то другим. Мне хочется загадок помясистее.

— А что тогда Дара?

— Дара… — Холмс задумался. — Это нечто принципиально иное. Такое впечатление, что она хочет привести меня к самым лучшим загадкам, которые мне когда-либо приходилось разгадывать... Я чувствую, что теперь мне надолго будет, чем заняться. Понимаешь ли, она всколыхнула во мне те вопросы, на которые я уже поставил крест в поиске ответов. Забыл их, понимаешь? Вычеркнул из своей жизни. Но они, тем не менее, от этого никуда не исчезли. И вот она их вновь подняла для меня, заставила вспомнить. И она утверждает, что ответы на них не только возможно найти, но и совершенно необходимо это сделать! Представляешь, Джон! Я ни от кого никогда не слышал ничего подобного. Может, и правда — ничего случайного не бывает? Даже там, где мы не видим никаких взаимосвязей. Но она напомнила мне о том, что пора заняться тем, что я так долго откладывал, что я даже мечтать перестал сделать. И знаешь, она ведь не просто напомнила, не просто сказала! Она нигде не разводит пустых бездоказательных надуманных философий, о чём бы она ни говорила, но она будто твёрдо знает, как всё работает, как и что нужно делать и как раз подталкивает к этому. Ты заметил, в чём её главная фишка? В том, что никакой загадки она не загадывает! Наоборот! Она даёт ответы, она готова дать любые ответы, и очень хочет их дать, и не просто дать, а от всей души хочет помочь их понять. Она даёт в руки сам ключ и даже готова разжевать весь ответ и положить его в рот — только глотай!

— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, Шерлок… Какие вопросы, что она всколыхнула? — запутался Ватсон. Шерлок вздохнул и по обыкновению промолчал, понимая, что сейчас не сможет объяснить всего этого своему другу. Его интеллект просто не сможет этого воспринять. А Ватсон понял, что объяснений опять не будет.

— Ладно, хорошо, — перевёл разговор он. — Пусть я чего-то не понимаю опять, но ведь и ты, по всей видимости, далеко не всё понял из того, что она пыталась, как ты говоришь «разжевать»! Я, пожалуй, ни с кем тебя не видел таким озадаченным, как за разговорами с ней!

— Да, ты прав, — согласился Холмс. — Она многое пыталась мне объяснить, но далеко не всё сразу получается понять. Такое со мной впервые. Она показала мне другие способы, другие углы, под которыми можно смотреть на вопросы. И я чувствую, что они все рабочие. Не даром у неё самой получается так шустро работать. Это всё ещё нужно тщательно обдумать и разобрать. Это нечто принципиально новое для меня. Она и ведёт себя совершенно нелогично с моей точки зрения. Непонятно. И, тем не менее видно: всё, что она делает — она делает абсолютно осознанно. При том — совершенно искренне и мягко с одной стороны. Но одновременно — с несгибаемой уверенностью и силой с другой. При всей её мягкости — она непоколебима, её невозможно ничем сбить! Она кажется нежной и мягкой, как пух, но ты видел, как она в одиночку пошла в это Гринпенское болото? Откуда только накануне вылезли трое насмерть перепуганных мужиков?

— Двое!.. — попытался уточнить Ватсон, но Холмс продолжал:

— А она, как ни в чём не бывало, идёт туда на разведку на следующее же утро совершенно одна, и даже бровью не ведёт! Без оружия, без провожатых, даже никого не предупредив! Такое я видел только у одержимых маньяков, но здесь ситуация не та-а-а, нет. Это просто настоящая здоровая уверенность и чёткое видение своих действий. Она не будет подвергать себя пустому риску. Помнишь, с нами ночью она не пошла? Ей не нужен адреналин и приключения. Ей нужен результат, и она точно знает, что нужно сделать, чтобы его достичь, и делает это. Такое нечасто встретишь у людей. Все всё время сомневаются. Даже я. Сомневаются, думают, решают, колеблются, боятся, выбирают, меняют своё решение, снова ошибаются... Она — будто бы нет. Она чётко знает, что и как нужно делать. Ни у кого ничего не спрашивает. Просто идёт и делает то, что считает нужным.

Холмс задумался и помолчал немного, потом продолжил:

— Но вот что ей нужно — я понять пока не могу. Её жизнь — вроде бы проста как чистый лист бумаги, с другой стороны... я ощущаю нечто грандиозно большее за всем этим. Все эти огороды, посадки — это всё ерунда. Ты заметил — она совершенно свободно рассуждает на любые темы, притом в таком ракурсе, в котором я никогда об этом не задумывался? Она будто бросает вызов, вызов всему тому, на чём держится сама жизнь. При этом делает это не впустую, не ради болтовни, но явно с глубоким пониманием вопроса. Рабочим пониманием! Она может показать и доказать всё, о чём говорит. И затрагивает всё — начиная от самого основания и заканчивая верхушкой. Хотите поговорить о дедукции или чертогах разума? — Легко! О психотерапии? — Пойдём! О солнечной системе или государственном устройстве? — Давайте! Каков этот вызов моей теории о необходимости освобождения от чувств! И это не просто вызов, она показала мне то, что я уже никогда не смогу забыть. Ватсон, но это совершенно нечто в корне противоположное тому, на основании чего я вообще строил всю свою жизнь, понимаешь?! И она с лихвой показала, что её теория вполне рабочая. Она обошла меня, Ватсон, обставила! Даже не моргнув глазом, даже не напрягаясь! Майкрофт не справился бы лучше! И для неё это, похоже, не предел. Попадись ей вместо меня астроном, она бы пошатнула его веру в то, что земля, как вы все говорите, вращается вокруг солнца! Она свободно рассуждает об устройстве государственной системы так, как будто видит её всю насквозь. И даже! О-о-о, если бы ты слышал, что она сказала мне о боге! — рассмеялся Шерлок. — Не дай бог какому-нибудь святоше встретить её на своём пути, чувствую, она перевернёт ему мозг и поставит с ног на голову всю его систему верований.

Она показала мне, как расширить границы чертогов разума.

Не может, понимаешь, не может человек с таким развитым умом просто так делать то, что она делает. Там явно есть что-то, чего я пока не вижу.

Ватсон мало что понял из пространного монолога Холмса, но решил высказать предположение:

— Может, это какое-то прикрытие? Что это за многочисленные гости, что к ней наезжают?

— Я думал об этом, Ватсон. Первое, что я сделаю по прибытию в Лондон — наведаюсь к Майкрофту на её счёт. Думается мне, он что-то об этом знает.

Две встречи Шерлока и Майкрофта по поводу Дары

По приезду в Лондон, Шерлок немедленно отправился к Майкрофту. Майкрофт принял его в своём кабинете.

— Это твоих рук дело, Майкрофт? — с порога выкрикнул Шерлок.

— Что, о чём ты Шерлок? — недоуменно поднял на него брови Майкрофт.

— Эта девчонка, Дара из той деревни с дурацким названием!

— О чём ты говоришь, я не понимаю тебя? — Майкрофт вопросительно смотрел на брата, внимательно изучая его.

— Правда не понимаешь? — Шерлок, немного успокоившись, опустился на стул. — Майкрофт, я встретил женщину.

— Это не очень правильное решение, братец мой. Ты знаешь, чем это чревато, — проговорил Майкрофт, испытующе глядя на Шерлока.

— Нет, ты не так понял. Она... Мне кажется, что она умнее меня и тебя вместе взятых. Она раскрыла дело, которым я занимался, быстрее меня самого и практически не выходя из дома, — рассказывал Шерлок, активно жестикулируя.

— Гм. Как её зовут, ты говоришь? — задумчиво осведомился Майкрофт.

— Дара. Дара Олсон.

— Дара Олсон. Я узнаю всё, что можно о ней.

— Узнай и немедленно! — Шерлок сидел столом, барабаня по нему пальцами.

Через полчаса полное досье на Дару Олсон лежало перед братьями. Майкрофт внимательно изучал его.

— Любопытно, ничего не вижу, — сказал он, перебирая листы. — Коренная лондонка, тридцать шесть лет, родилась в семье врачей. Есть сестра. Закончила институт по специальности инженер. Вот оно — отличная успеваемость, лучшая ученица школы за десять лет, красный диплом. Но это, пожалуй, всё из выдающегося. Есть второе высшее образование — психолог-консультант. По этой специальности, впрочем, никогда не работала. Занималась обычной офисной работой и преподаванием в университете на кафедре физики и электротехники, имела средний доход. Два года назад переехала жить в … эм-м, правда дурацкое название — какую-то глухую деревню Овечки. Ага, эта деревня — родина её матери. Однако, мать переехала из этой деревни ещё в детстве, родственников в самой деревне больше у них никаких не осталось. Мать с десяти лет живёт в Лондоне, закончила медицинский институт, в котором познакомилась со своим будущим мужем, после института свадьба, потом двое детей. Совершенно ничего примечательного. По работе отличные характеристики. Работу она, кстати, оставила, на взлёте карьеры. Всё шло хорошо, и ей сулили неплохие перспективы, но она всё бросила и уехала в Овечки, чтобы работать там за гроши в сельской школе. Очень любопытная история, Шерлок. Как ты её нашёл?

— У нас сломалась машина, — коротко пояснил Шерлок. — Прямо на въезде в эту деревню. Она помогла нам найти автосервис, потом пригласила переночевать и напросилась поехать с нами на расследование. Постой, ты сказал, ей тридцать шесть? Готов поклясться на чём угодно, я бы не дал ей больше двадцати пяти лет!

— Очень, очень любопытно, Шерлок. Впрочем, я пока ничего не могу тебе сказать. Не думаю, что это что-то значимое, но я установлю за ней наблюдение, если хочешь, — довольно безразличным тоном произнес Майкрофт.

— И обо всём докладывай мне! — потребовал Шерлок.

— Ну, непременно! — успокоил его брат.

Спустя выяснилось, что наблюдения, впрочем, ничего не дали. Дара всё лето до осени безвылазно провела в деревне, занимаясь огородом, работой в питомнике, посадкой деревьев и заготовками. Всё, как она сама и рассказывала. Иногда к ней приезжали волонтёры, чтобы помогать в посадках. Среди этих волонтёров побывали и люди Майкрофта, но ни с чем иным, кроме как с полевыми работами, они не ознакомились.

— Так, и что? — Холмс требовательно смотрел на брата. — Ничего? Совершенно ничего? Клянусь, Майкрофт, если ты что-то скрываешь, я придушу тебя собственными руками!

— Слушай, почему тебе так не даёт покоя эта девчонка? — недоумевал Майкрофт. — Что она такого там реально сделала? Ну, сообразила неплохо в деле ХАУНДа, как я понял, что-то там о тебе наплела. Она психолог, среди них попадаются довольно проницательные. Говорю тебе, мои люди отследили всю её историю шаг за шагом. Она никогда не была связана ни с чем примечательным. Совершенно обычная девушка, с некоторыми странностями, но кто без них. У меня вот теперь другой вопрос к тебе, братец, и, видит бог, мне в нём весьма нужна твоя помощь! Следить за ней по твоей милости я послал двух своих довольно неплохих агентов, и я до сих пор не могу объяснить им, какого чёрта им пришлось три месяца кормить клещей, комаров и осваивать различные виды сельхоз работ в этой богом забытой дыре. Помоги мне с этим, будь добр! — саркастически закончил он.

— Что они говорят о ней, есть отчёт? — словно не заметив сарказма Майкрофта, спросил Шерлок.

— Да, вот, почитай, наслаждайся! — кинул Майкрофт перед ним на стол папку. — Мне ещё долго придётся краснеть за этот опус.

Шерлок открыл папку и быстро стал бегать глазами по тексту, но действительно ничего необычного там не нашёл.

— Они рассказывали что-то ещё, может было что-то, какие странности ты имеешь ввиду? — не унимался Шерлок.

— Странности? Да, там было до черта странностей. Не знаю, чем тебя так зацепил её интеллект, судя по их отзывам — она тупа, как пробка. Она ничем, кроме своих растений, не интересуется. Не читает никаких книг, блогов, не смотрит фильмы, даже не слушает музыку. Правда, играет сама время от времени на каком-то старинном музыкальном инструменте и исполняет под этот жуткий аккомпанемент народные британские напевы. А в общем им с нею и поговорить-то было не о чем. С утра до ночи она либо копается в земле, либо собирает урожай и занимается его заготовкой, либо торчит в поле или лесу. Понимаешь, Шерлок, она может несколько часов кряду проторчать в чёртовом поле. Одна. Просто задумчиво бродит там или сидит и смотрит в одну точку или в небо. Потом вдруг вскакивает, носится, поёт, исполняет какие-то кульбиты, а потом снова замирает или идёт купаться. Но в общем, в этом, конечно, нет ничего странного, когда привыкаешь жить с ещё более странными людьми. Знаешь, кого мне это всё чем-то напоминает?

— Кого? — Шерлок слушал всё, что говорил Майкрофт, с большим интересом.

— Тебя! Только в эдаком эко-сельхоз варианте, и без наркоты. Хотя судя по её поведению, это весьма сомнительно. Кстати, с сексуальной жизнью у неё тоже полное зеро. Я дал одному из агентов такое задание — соблазнить её.

— Что-о-о? Ты совсем сдурел, Майкрофт, я о таком не просил! — выпучил глаза Шерлок.

— Ну уж, если следить — то по полной программе, братец. Мне нужно было найти хоть что-то ради оправдания всего этого цирка, и я решил пойти на крайние меры. Даже прослушка её телефона ничего не дала. В основном она общалась только с двинутыми защитниками природы, они обсуждали вопросы экологического просвещения общественности и посадки лесов на побережье. Мои агенты, кстати, поучаствовали и в этом мероприятии. И таки да — там люди просто сажают леса на побережье, поют песни и каждый раз ходят встречать рассвет, разговаривая, чёрт их дери, с солнцем. Ни заговоров, ни тайных обществ, ни даже наркоты, хотя по их поведению этого опять же не скажешь. Да, мне нужно было найти хотя бы что-то для отчёта. Но расслабься, если тебя это так волнует — между ними ничего не произошло.

— Что он рассказал, тот агент? — спросил Шерлок.

— А ничего, она его отшила, вот и всё. Что тоже, конечно, странно. Он вообще мастер по этому делу, осечек у него никогда не бывало. Но, на неё его чары не подействовали, — пожал плечами Майкрофт.

— Что между ними произошло? — допытывался Шерлок.

— А ничего. Он даже объяснить толком не может. Всё было очень вежливо, она была бесконечно мила и нежна, как он рассказывает, но в итоге вынесла ему мозг какой-то несусветной беседой, содержания которой он так и не смог повторить, и дала понять, что стопроцентно надеяться ему не на что. Боюсь, она разбила ему сердце. Мне не понравился его вид, когда он отчитывался мне об этой работе. И, после этого, он настойчиво попросил отправить его на какое-нибудь забористое задание, сославшись на то, что очень заскучал в деревне. Но чует моё сердце, дело тут не в скуке, а в дурацких сантиментах, чёрт их дери, — негодовал Майкрофт.

— Всё это очень интересно, Майкрофт! Я могу встретиться с этим агентом и пообщаться с ним лично? — спросил Шерлок.

— У тебя весьма странные интересы, Шерлок. Увы, в ближайшее время не получится это сделать, он сейчас как раз на этом забористом, по его просьбе, задании и вернётся не скоро, — недовольно ответил Майкрофт и добавил: — Если вернётся…

Шерлок на минуту задумался.

— А что с её переездом? Есть какие-то подробности об этом, как это объясняется? — продолжил расспрашивать он.

— Мои люди пообщались с её близкими, и те рассказали, что в какой-то момент она решила забросить свою работу инженером, получила образование психолога, а потом вообще собрала вещи и переехала в деревню. Они были против, но ничего сделать не могли. — Майкрофту начинала докучать дотошность Шерлока. Что так сильно могло его взволновать? Майкрофт списывал это на обычную излишнюю впечатлительность брата.

— Но почему, что произошло? — настаивал Шерлок. — Должно было что-то случиться!

— Слушай, а ты сам у неё спрашивать не пытался? Почему бы тебе не поехать к ней и не расспросить шаг за шагом, если тебе это так интересно, заодно свежим воздухом подышишь, — зевнул Майкрофт. Заниматься далее этим делом ему было совсем не интересно.

— Не знаю. Я ищу какое-то понятное объяснение. Я ощущаю, что то, что расскажет мне она — я не пойму… — ответил Шерлок.

— Что? Что за бред? Впервые такое слышу. Что ты там не поймёшь, что ты вбил себе в голову? Тот ни черта не понял, теперь ты! Мне что, самому ехать в ту деревню и разбираться с вашими амурными делами?! — Майкрофт начинал раздражаться на эту новую странную зацикленность его брата.

— Что за чушь, Майкрофт, какие ещё амурные дела? Она просто очень много чего говорила, и я до сих пор не могу осмыслить этого… — пояснил Шерлок.

— Что? Что она ещё тебе там говорила? Да объясни ты конкретно!

Шерлок задумчиво смотрел на Майкрофта, перебирая в голове то, что тот ему только что рассказал, и то, в чём ему хотелось разобраться, и вдруг… он увидел!

Вот он — Майкрофт, его брат. Он работает в правительстве, в этом центре интриг и лжи, в самом его эпицентре... Он столько всего знает и стольким крутит... Сотнями, тысячами историй, тоннами информации. Сколько, сколько лживых историй крутятся вокруг него. Зачем? Зачем они нужны? У каждой есть своя цель, или множество целей. Ниточки тянутся туда, сюда, оплетают людей, решают их судьбы. Кого-то убирают, кого-то ставят у руля, потом меняют, как пешки на шахматной доске... Что-то, наверное, делается ради какого-то блага, а что-то — исключительно в чьих-то мерзких корыстных интересах. Сколько их было уже, этих историй, со сколькими Шерлок сталкивался сам? Это бесконечно, и распутать этот клубок до самого его основания нереально. К тому же — только распутаешь один, тут же закрутится другой. Да и зачем распутывать? Зачем уничтожать очередную ложь? Ведь если что-то уничтожаешь — нужно что-то ставить на место него. А что ставить? Вот я, Шерлок Холмс, предположим, что мне удалось распутать все эти ниточки, и я добрался до центра клубка. И вот, его больше нет. Но что делать дальше? Что дальше? Пустоты быть не может, нужно что-то создать на месте этой пустоты. Но что? Нужен тот, кто знает, кто сможет создать. Не очередную ложь и интригу, но правду. Но кто может? И как создать что-то правдивое, если никто никогда не жил в правде? Никто даже не знает, как она выглядит. Вот Майкрофт. Скажи ему что-то по правде в лоб — он тут же превращается в глупого нелепого щенка. Этот царь и бог, держащий в своих руках тысячи нитей, превращается в глупейшего идиотского щенка перед лицом самой малой правды. Да он исчезнет мгновенно, что и мокрого места от него не останется, если исчезнет вся эта лживая система. Но кто придёт ему на смену? А нет никого…

Шерлок с невольным омерзением осмотрелся по сторонам.

— Шерлок, что с тобой, куда ты пропал? — звал Майкрофт.

— Нет, помолчи ещё, я думаю, — ответил Шерлок и продолжил.

«Стоп-стоп-стоп, ответ где-то рядом… — он буквально чувствовал его, он словно летал в воздухе, нужно было только схватить и прочитать. — Ответ там, где нет лжи, где есть место, в котором лжи нет?» И тут — сад… Шерлок увидел сад. В нём просто росли деревья, а птицы пели. Сад источал удивительный аромат и радовал взгляд своими цветами. «Да. В нём нет никакой лжи. В саду никто никому не лжёт. Он просто растёт, цветёт, плодоносит, меняется. И в нём всё по правде. Там чистота. Поэтому она там. Дара поэтому там. Ей не важны детали, ей важна суть. Она хочет правды. И поэтому она не живёт среди лжи. Она нашла место, где есть только правда, и поселилась в нём. Что здесь было в городе? Работа, дела. Всё ложь, всё. А там — там она в полной чистоте. Там она в самом центре клубка. Но только в нём нет пустоты, в этом центре есть сады, равнины, холмы, птичьи песни, запахи цветов, весёлые радостные люди, смеющиеся дети, ароматный свежевыпеченный хлеб и мягкий душистый матрас из сена, есть салат из полевых трав и лесные ягоды. И никакой лжи. Не лгут соловьи, не лгут медведи, даже лисы не лгут. Она живёт там в этой правде и творит правду, ибо не хочет больше никакой лжи. Да, вот оно, именно так! Это ответ!»

— Уф-ф, что ж, с садом всё понятно! — выпалил Холмс.

— Нда, надо же! — саркастически протянул Майкрофт. — И что ты понял?

— Ты смеёшься? Я думал над этой загадкой несколько месяцев, и ты хочешь, чтоб я объяснил тебе за пять минут? Не надейся. Ладно, я пошёл, мне ещё надо это переварить и додумать, — сказал Шерлок, вставая со стула.

— Постой, подкину тебе ещё задачку на второе, — крикнул ему вдогонку Майкрофт.

— Зачем?

— Что значит, зачем? У нас появилась некая большая проблема, братец, надо с ней разбираться, — ответил Майрофт.

— Майкрофт, скажи, вот зачем всё это нужно? Какой смысл разбираться во всех этих проблемах, если они нескончаемо возникают вновь и вновь. Когда мы начнём уже работать над тем, чтоб проблем не возникало в принципе? — выпалил Шерлок.

— Так-так-так, это что-то новенькое! С чего это ты завёл такие разговоры, не ты ли питаешься распутыванием этих проблем, как чёртов наркоман? Не ты ли требуешь их вновь и вновь и лезешь на стены тогда, когда в них образуется хоть малейший перерыв? — спросил Майкрофт.

Шерлок замер.

— Постой, я так сказал? Я ещё сам не понял, что сказал. Но это определённо любопытно. Я пошёл, — сказал он и в задумчивости исчез за дверью.

— Псих, — недовольно пробурчал ему вслед Майкрофт.

Вторая беседа Шерлока и Ватсона о Даре

Ватсон застал Шерлока дома за приготовлением обеда. Ватсон выпучил глаза.

— Шерлок, ты сам приготовил обед?

— Да, а что в этом такого? — Шерлок улыбался лучезарной улыбкой и разливал свежезаваренный чай.

— Постой, что это? Салат из травы? — Ватсон ошалело ковырялся в тарелке.

— Да, я был загородом, насобирал там трав и сделал салат. Помнишь, каким нас угощала Дара?

— Я полагал, ты и думать о ней забыл! — изумился Джон. — С тех пор, как мы вернулись тогда из Дартмура, ты и словом о ней ни разу не обмолвился.

— Нет, что ты. Сегодня, кстати, я, наконец, разгадал одну из её загадок. Вернее, кажется, даже две, — сообщил Холмс.

— Вот так да, и какие же? — Ватсон был явно удивлён.

— Не заморачивайся, просто ешь, — ответил Шерлок, но тут же он продолжил. — Понимаешь, я понял, понял, что она говорила насчёт чувств и того, что они способствуют развитию мысли, а не препятствуют ей, как я всегда полагал! Мне сегодня удалось это почувствовать!

— Да? Замечательно, — ответил Джон, уплетая обед.

— Ты знаешь, я сегодня был очень рад, — Шерлок действительно будто светился. — То, что я понял о ней, оно действительно оказалось никакой не тайной или интригой. Это было так светло, так просто и очевидно, что меня озарило чувство большой радости. Я ещё не понял, не понял, что дальше с этим нужно делать, но чувство радости — оно вдохновило и окрылило меня. Я шёл под этим впечатлением по улице, я поймал такси и поехал загород. Мне захотелось погулять на свежем воздухе, в тишине, на природе. Я гулял там и вспоминал Дару, ту чудесную ночь, что мы провели в её доме весной, ты помнишь?

— Да, да, конечно помню, она очень милая девушка, хоть и немного странная — подтвердил Ватсон, продолжая жевать.

— И вот это светлое чувство, — продолжал Холмс, — оно так прочно поселилось во мне, оно так струилось из меня, но, что удивительно — оно не затмевало мой разум. Нисколько! Совсем наоборот — я обнаружил, обнаружил то, что мой ум начал работать намного острее. Мысль будто летела, как птица, так чётко и легко мне ещё никогда не думалось. Мысль летела, летела, раскручивалась, будто спираль, улетала в самое небо и, казалось, достигала звёзд! Думаю, она имела ввиду именно это, когда говорила о чувствах. Ватсон, мысль достигала звёзд, понимаешь? Я реально почувствовал, что могу перенестись мыслью на любую звезду и посмотреть оттуда на Землю, на нашу солнечную систему, и увидеть её своими глазами! Понимаешь? Вот о чём она говорила, когда предлагала открыть заново то, как Земля вращается вокруг Солнца! Это не просто слова, не просто теории, наш мозг на это способен! И я это действительно сегодня ощутил. Ватсон, чем я занимался всю жизнь? Гонялся за какими-то придурками и ковырялся в дорожной грязи. А ведь я же никогда не смотрел на небо! Почему, Ватсон, почему мы живём, и не замечаем небо? — Холмс говорил пылко и вдохновенно.

Ватсон с опаской посмотрел на него:

— Холмс, ты меня пугаешь. Я вот сейчас вообще не знаю, что лучше: когда ты говоришь о том, что считаешь, что солнце вращается вокруг земли, или то, что собираешься посмотреть на землю со звезды, — проговорил он.

— Я ещё сам не понял, — расслабленно потягиваясь на стуле, сказал Холмс. — Но мне весело, Ватсон, весело!

Холмс и правда искрился улыбкой.

— Удивительно! Скажи, ты с нею общался? — спросил Ватсон.

— Нет, с тех пор мы ни разу не общались, — задумчиво улыбаясь, ответил Холмс.

— Я тоже. Мне много раз хотелось позвонить, но я как-то не находил повода, — сообщил Ватсон.

— Повода? А зачем искать повод, если ты хочешь позвонить? — беспечно спросил Холмс.

— Ну, как-то глупо просто звонить, если не знаешь, что толком сказать, — протянул Ватсон.

— Гм. Так ты хочешь позвонить или нет?

— Хочу.

— А зачем?

— Не знаю... Так, просто поболтать. Что ты пристал, ты сам-то почему ей не звонил? — спросил Джон.

— Но я не хотел. Вернее, я боялся, — ответил Шерлок.

— Боялся?

— Да. Боялся, что не смогу ей ничего толкового сказать. Ведь из всего того, о чём мы тогда с ней говорили, я лишь сейчас начал что-то понимать.

— Стало быть, сейчас ты готов позвонить?

— Ещё нет. А может да. Мне кажется, я ещё недостаточно что-то понял.

— Ты псих, — констатировал Джон.

— Да, мне сегодня это уже говорили, — продолжая беспечно улыбаться, ответил Шерлок.

Но Шерлоку не суждено было позвонить Даре, ибо закрутились события, показанные в серии Рейхенбахский водопад.