Потомки лорда Каллига (джен)

Они оба лежали на склоне горы, высоко над Старым Калефом, и просто смотрели в небо. Позади был обезумевший лабиринт, без хозяина превратившийся в хаотически перемещающиеся стены, лестницы, куски пола и фрагменты потолка. Позади были жуткие твари, населявшие, оказывается, калефские катакомбы. Можно было передохнуть. Можно было дышать.

— Знаешь, — сказал Тремейн, сам не зная зачем, — мне брат рассказывал — а ему рассказывал один долгоживущий, что у Ревана среди реваншистов был один из соратников Экзара Куна. И дескать, вот он рассказывал, что Экзар Кун часто подходил к людям, брал железной рукой за предплечье и просто говорил: «Дыши!». Глубоко так, с чувством, с расстановкой. Потому что это и есть свобода...

Предатель Риан — или просто Риан? — рассеянно кивнул. Он лежал на спине и смотрел в небо.

— Свобода, да... ты давно в разведке, агент Тремейн?

Он спросил, и захотелось смеяться от осознания: его принимают за рядового агента. Может, даже, начинающего совсем. Первое задание, первый эпичный провал, вот это всё... Ещё смешнее было оттого, что он почти захотел ответить честно. Как будто они не враги.

— Давно, — сказал он.

— И никогда не хотелось на свободу? Чтобы без вечной Няньки над душой, без всех этих Очей и Рук, которые никогда не оставят без внимания, без Хозяина, наконец... Помню, когда я там работал, чуть с ума не сходил от ощущения, что каждый мой шаг просчитан и вычислен кем-то умным там, наверху. А мы, ситы, боимся тех, кто наверху...

Тремейн снова мысленно рассмеялся. «Как же по-разному можно видеть мир, если смотреть с разных точек!»

— Нет. Это и есть моя свобода. Делать своё дело, свою работу, выполнять чужие приказы. Быть просто собой.

Он замолчал, потому что хотелось продолжать. Хотелось хоть кому-то рассказать, исповедаться, выговориться, чтобы отгородиться от кошмаров Лабиринта и его хозяина. От своего прошлого.

— У меня была сестра, — промолчать всё-таки не удалось.

Если бы здесь был брат, если бы предатель Риан перебил его, если бы... но Риан молчал. Слушал.

— Старшая сестра и очень, очень хорошая семья. Благороднейшее и древнейшее семейство, которое даже на Старом Тарисе считалось благороднейшим и древнейшим. Но Новый Тарис — совсем другое дело, и денег у семьи осталось как-то маловато. На достойный старт двоим детям не хватало. Поэтому они продали сестру с аукциона...

— У меня тоже была сестра. Даже две, — отозвался предатель. — Их убили джедаи в Первую Войну.

— Мне надо было стать достойным членом республиканского общества, — продолжал Тремейн. — И всё было уже готово. Только завершить образование, и сразу — сначала консорт, потом представитель, потом сенатор, потом планетарный губернатор. А я это всё ненавидел.

— Ты любил сестру? Я вот любил. У неё были желтые яркие глаза — в отца, которого я вообще живым не помню. А посмертные портреты как с Вырика писаны, вообще ни на что не похожи.

— Любил? Не знаю, она была сильно старше и ей было сильно не до меня. Просто... просто. Она потом сбежала, кстати. Получила всё, что ей причиталось по праву.

— А ты?

— Я? Присягнул Империи и, помотавшись некоторое время в чиновничьих рядах, попал в разведку. Мне не хотелось командовать, мне хотелось исполнять приказы. Потому что я должен исполнять приказы. Кто-то из нас должен... — он понимал, что звучат его слова довольно бредово; они и думались как-то бредово. Но уж как есть. — Зачем ты ушёл в джедаи? За свободой?

— Сам не знаю. Я искал правды, а оказалось, что нашёл очередную собственную ложь, — предатель качнул головой. — Меня так ударило тем, что Реван — наш Реван! — хотел убить всех ситов, как этого хотели джедаи, что я ушёл от него... к джедаям. Из которых четверо — я знаю точно — в ответе за смерть моих сестёр и братьев. Люди творят удивительные глупости, когда им больно. Но возвращаться поздно, да я и не хочу возвращаться.

— Почему?

— Мне нравится их учение, я согласен с их постулатами. Я просто не хочу быть ни рыцарем Республики, ни врагом Империи. Хочу примирить их...

— Глупо. Только создашь новые конфликты.

— Глупо, да. Но попробовать всё-таки стоит, иначе и жить незачем. Скажи, агент Тремейн, а как ты вообще загремел к Радживари?

«Вектор. Вектор! Как я мог забыть?»

Легко, на самом деле. Лабиринт и его хозяин мастерски вымывали из мозгов последние остатки разума и рассуждения. «Немедленно, немедленно действовать! Я... должен...» — план начал смутно вырисовываться, когда у предателя ожил коммуникатор.

— Падаван Риан, падаван Редвин просил передать вам, что он отправляется на встречу с ситхом. Чтобы вы не беспокоились, он непременно разберётся с этим делом.

* * *

Редвин был уверен в себе. Да, лорд Долорус был превосходным мастером клинка — одним из лучших в Империи. Да, он прекрасно проявил себя во Вторую и Третью войну. Но он ведь собирается драться с воином, да ещё джедаем, да ещё весьма начинающим.

А столкнётся он с ситом и чародеем — притом чародеем же и обученным — вопреки имперским правилам.

* * *

Риан удивлённо распахнул глаза, глядя, как агент Тремейн судорожно сдёргивает с плеча кофр. В кофре, ясное дело, лежала снайперка. Потом сорвал с пояса тренировочный посох (будь он проклят), щёлкнул, раздвигая его в боевое положение:

— Ещё секунда — и ты труп, агент, — сурово сказал он. — Я не позволю тебе стрелять по...

Лекку агента недовольно дёрнулись (или он и впрямь тви'лекк, что маловероятно, или это просто отличная работа Отдела Маскировки).

— Каждая секунда на счету, не мешай! — рявкнул он. — Разве ты не понимаешь, что мальчишка ничего не сможет против Долоруса?

— Долоруса?! — Риан охнул. — Да, против него точно не сможет...

— Вот и не мешай!

Агент, вопреки всякой логике собравшийся помогать джедайскому падавану против своего же лорда, открыл кофр. На сбор и настройку снайперки у него уйдёт слишком много времени, как он не понимает?

«Если только...»

Риан повёл рукой. Джедаи собирают себе световые мечи за считаные мгновения — почему не собрать таким же методом и винтовку? В уже настроенном виде?

Нелогичный агент Тремейн растерянно сморгнул, но тут же благодарно кивнул и, выбрав лёжку поудобнее, начал искать цель. Та была далеко внизу; отсюда не то, что не видна — неощутима. «Хотя с оптикой, конечно, дело другое».

— Может, всё же объяснитесь, агент Тремейн?

— Я вас всем сердцем ненавижу, предатель Риан, — огрызнулся тот. — Не мешайте.

— Здесь не меньше пяти километров. Расстояние слишком...

— Не мешайте! — пауза и вдруг: — Но можете помочь. Заставить винтовку находиться в идеальном покое. Здесь миллиметр сбоя прицела может стоить удачи.

Риан кивнул, присел рядом, положил тому руки на плечи, сливаясь почти в единое целое, на краткое время превращая живое тело в безошибочную сталь — и заодно прислушиваясь: ведь он и правда хочет стрелять в Долоруса, но почему?

Под руками пульсировало странное: «вектор, вектор, вектор». И больше ничего. Ну да, весь целиком сосредоточен на стрельбе, тут не до всяких лишних мыслей.

* * *

Комари Шив старался быть тише воды и ниже травы. Разве что осторожненько оттащил магистра Оргуса Дина в сторонку от начавшегося поединка: ещё затопчут. Вектор был уверен, что джедай может ещё пригодиться в дальнейшей операции. Если, конечно, операция сможет продолжиться.

А в провале — нет, нет, только ещё возможном провале, ведь надежда ещё есть — Вектор винил одного себя.

Это он попался в плен маньяку Долорусу.

Это он не смог должным образом скрыть этот факт — и, несомненно, это за ним ушёл в калефские катакомбы Тремейн. Он всегда пытался срезать дорогу, найти какой-нибудь кратчайший путь — и никогда не обращал внимание, что "кратчайший" часто означало "опаснейший".

Из этих катакомб ещё никто не возвращался, сказали ему тви'лекки. Там обитает злой дух, говорили джедаи (это ещё раньше, когда Комари их доставал на предмет местного фольклора). Уж не тот ли самый дух, который жил в голокроне и из-за которого ясный разум Тремейна мутнел с каждым днём?

Это Вектор, ни кто иной, сделал всё, чтобы Ран оказался здесь. Он, конечно, наивно надеялся, что всё будет под контролем, он был уверен, что Нален Ралок ждёт на месте. Потому сначала выполнил приказ Долоруса и только потом собрался докладывать о неожиданном успехе.

Успехе, йольда с два.

Долорус не оставит от Рана и мокрого места.

Ран тем временем отчаянно пытался противостоять врагу тем, в чём был сильнее: чародейством. Его тренировочная палка пульсировала лиловыми и золотыми разрядами, молнии вспарывали воздух в том месте, где он оставлял след на камнях Калефа.

Но Долорус был старше и опытнее. Да, ему было нелегко сражаться, уходя постоянно от молний и мелкого щебня, но у него был настоящий меч и он всё ещё даже не начал уставать — в отличие от его противника, который явно не привык одновременно и фехтовать, и колдовать.

Можно было выдать себя. Вмешаться в бой, попробовать переломить ход сражения — хотя едва ли получится, но всё же это будет шанс.

В конце концов, любая операция вторична перед их Целью — а для этой Цели нужен живой и здоровый Ран.

Он уже поднялся со своего места, как вдруг Долорус запнулся — странно-нелепо, словно налетев на что-то незримое — и припал на одну ногу.

Ран не упустил момент, хороший мальчик: вырвал у него из рук меч, а своей палкой приложил по голове, вырубая. Хороший мальчик... только вот что это была за преграда? Что-то из арсенала Одарённых, наверное.

* * *

Тремейн наконец-то оторвался от прицела и позволил себе выдохнуть. «Успех. Получилось. Ура», — в голове было почти гулко от внезапной усталости.

Вектор был жив — это главное. Ну, и Дитя Предназначения тоже живо, что тоже прекрасно.

— Почему не в голову? — спросил его предатель Риан немного удивлённо.

«Ах, да, надо же ему что-то соврать, объяснить, почему я стрелял по своим».

— Потому что мне жаль молодого человека. Пусть он сохранит иллюзию победы. — «Потому что гордец Ран никогда не должен узнать, что этого врага для него создали мы, и мы гарантировали ему выживание; всё должно быть — с его стороны — по-честному». — Долорус, видишь ли, пошёл против своих. Вздумал быть королём плотоядов назло своему бывшему учителю, — ложь легко ткалась из нитей полуправды.

— А, так ты здесь по его душу? Я думал, вы затеяли восстание тви'лекков против джедаев. А ты их против него хотел использовать? Глупо же, они его боятся хлеще, чем Кресш своего отражения.

— Глупо, — признал Тремейн, охотно соглашаясь с выдвинутой противником версией. — Того глупее было надеяться на помощь Радживари. Но у Долоруса был один из наших людей, — он вздохнул, всем своим видом выражая, что этот "один из людей", вероятнее всего, сейчас украшает какой-нибудь дорожный указатель. — В итоге я оказался в Лабиринте у чокнутого духа, который мне настолько голову заморочил, что я вспомнил о своей миссии только вот почти сейчас.

Риан покачал головой. Тремейн знал это выражение лица: оно называлось "старший сотрудник разведки столкнулся с неизлечимым идиотизмом младшего". В принципе, он не возражал; он определённо заслужил выволочку за некомпетентность — пусть и проявленную совсем не там и не так, как он наврал.

Но предатель только покачал головой, положил руку ему на плечо и сказал:

— Как там Экзар Кун говорил? Дыши. Ты справился. Всё в порядке. Ты ошибался, но вовремя успел исправить ошибки, твоё начальство тоже не оставило тебя без поддержки. Операция прошла успешно. Ну же, давай: вдох, выдох...