Потомки лорда Каллига (джен)

Тремейн расправил спину и лениво посмотрел на монитор. До Бисса оставалось ещё три часа — отличная возможность ещё раз переворошить всё, что у него было на три его цели: Дарта Анграла, Насана Годеру и Око Один. А было, увы, меньше, чем хотелось бы.

— Годеру оставь пока, — Икс появился, на удивление, не заставив спину взвыть от боли. — С ним совсем ничего не ясно. И Анграла оставь, раз его будет Избранный гонять.

— Ты на сей раз как-то незаметно...

— Я модернизировал систему, — пожал тот плечами. — Мне хочется больше общаться; физический дискомфорт этому препятствовал бы. Так вот, я предлагаю сосредоточиться на моём бывшем коллеге; он наименее опасен, наиболее доступен анализу и наиболее непредсказуем. Кстати, кое-что я уже нашёл. Одновременно с ним пропал без вести агент Тень Четыре.

Тремейн прикрыл глаза, припоминая.

— Код личного дела 34-66-99-97. Должен лежать в моей папке: биометрика, биография, вот это всё.

— Дубликат?

— Отсутствует. С тех пор, как я вскрыл наши архивы, ничего важного в них не хранится, — пояснил он. — На случай моей смерти есть указания забрать данные и перевшить новому командующему, а так... лучше исчезнут, чем будут украдены.

На Око Один (код личного дела 12-55-77-21) у него тоже было дело. И на Око Икс (34-12-77-32). И много, много на кого ещё; вживлённый под кость черепа центральный кристалл Чёрного Кодекса исправно берёг тайны сотрудников Ситской Безопасности.

— Хм, Гаталента... — пробормотал Икс. — Любопытно, любопытно...

Голографическая иллюзия человеческой фигуры исчезла, уступив место метрике некоего Триниаса Роу, двадцати пяти лет от роду, политэмигранту и кандидату в республиканские сержанты спецкорпуса. В метрике были красным выделены совпадения с данными Тени Четыре.

— Вероятность случайного совпадения — один к трём миллиардам случаев внутри вида, — осведомил Икс. — А катаров, благодаря любезному вмешательству маршала Фетта[1], всего-то два с половиной миллиарда, причём из них данного подвида — около миллиона.

«Собственно, а следует ли называть его Око Икс? Или правильнее — по имени? И считает ли он это имя своим? Надо будет спросить».

— Да, если учесть, что оба с Гаталенты, и пропажу нашего Четвёртого... плюс, заметь, он называет себя Триниас. А имя Четвёртого — Ниниан.

— И что? — недоумённо уточнил Икс.

— Это одно и то же имя. А ещё Финниан и Вивиан, если что. Так звали то ли просветителя катаров, то ли первого джедая этой расы, — улыбнулся Тремейн. — Обычно он упоминается как магистр Ниниан Уайтхорн, но варианты тоже используются. А помнишь указание — использовать как оперативный псевдоним что-то похожее на родное имя, чтоб звучало привычнее?

Когда ему было шестнадцать, он бунтовал против родительской воли тем, что гулял с катарской певичкой Вивьен Редмейн. Её зарезали в пьяной драке в третий год оккупации, и остались от неё несколько любопытных этнографических фактов, странная песенка на непонятном языке — «А кудха дэн солна, а кудха дэн солна» — и красивое лицо, ставшее одной из множества масок неуловимого Девятого.

— Я попробую найти его позывные, — сказал Икс. — Если это и правда наш агент, то что он делает в школе сержантов? Операция внедрения? Но не слишком ли рискованно?

— Первый поехал крышей, — вздохнул Тремейн. — Мы не можем даже представить, что пришло ему в голову. Так что поищи. Попробуем связаться.

* * *

— Ученик, а теперь — пока молодой человек бегает за свидетельницей — давай-ка подробно: что ты знаешь про "Эсселес"?

Риан склонил голову набок. Вопрос был, прямо сказать, не из лёгких.

— Как я уже говорил, номинально это просто общественный транспортник, — ответил он, наконец. — Но СИС использует его для скрытной перевозки ценных кадров, обычно политэмигрантов, беглых преступников или дезертиров, ну и иногда ценных грузов.

— Несмотря на то, что вражеская разведка устраивает на корабль рейд за рейдом?

— Да, потому что рейд на гражданское судно устроить очень сложно, — пояснил Риан. — Из сорока рейсов десять будут "красными", но только один из них Империи удастся перехватить. По мнению СИС, статистика вполне успешная. Плюс, вполне вероятно, что параллельно с "Эсселесом" используются какие-то другие суда, которые проходят незамеченными... здесь я ничего сказать не могу, это не моя сфера работы.

— А какая — твоя?

— Полевое сопровождение агентов, — «хочешь знать правду — знай; и видь, что я не стыжусь своего прошлого». — Скрытное проникновение и любые услуги силового характера.

"Учитель" почесал затылок и кивнул:

— Отлично. Можешь предположить, кто стал причиной имперского интереса на сей раз?

— Вы же сами сказали: та тви'лечка, которая поднимала панику.

* * *

«Полевое сопровождение агентов».

Звучало достаточно двусмысленно и невинно, чтобы додумать всякие ужасы; но ведь тот, кто творит ужасы, едва ли захотел бы раскаяться. И, что важнее — едва ли смог бы. Если Кейну было сложно снова приучить себя честно платить за еду и топливо в автоматах — что говорить о монстрах, которые убивали людей ради развлечения?..

— И кем она может быть? — спросил он, мало надеясь на ответ.

— Кем угодно, — ученик пожал плечами. — Я давно оставил службу и плохо знаю их нынешний ассортимент, а обе разведки владеют достаточным количеством маскировочных техник, так что она на самом деле она вполне может быть, например, мужчиной-деваронцем или какие там экзоты сейчас в моде здесь в Республике...

Тем временем солдатик доконвоировал до них тви'лечку. Невзрачная голубая деваха, лекку даже не татуированы, одета в бросовые тряпки. Сошла бы за продавщицу с нижних уровней Шаддаа, и то со скрипом.

— Я — Вюн Асара, — заявила она немедленно. — Полномочный посол Республики, и я требую, мастер джедай, проводить меня к капитану этого корабля.

— Посол?! — Кейн иронично скривил рот; от её густого рилотского акцента вяли уши. — Ну так представьте свои верительные грамоты, что ли. А то назваться много кем можно, я вон вам скажу, что я — ситский император, тоже поверите?

— Не время для шуток, мастер джедай! У нас чрезвычайная ситуация, и вы обязаны...

— Она правда посол, — неожиданно вмешался рыцарь Редвин. — Я... я её видел. Она правда посол.

И от него повеяло такой жуткой, глубинной ненавистью, такой глухой жутью, что Кейн предпочёл чуть подвинуться в сторонку. А вот ученичку его было, как видно, не привыкать — он поспешил уточнить:

— Где?

— На Джурио, — ответил мириаланин, и в голосе его послышалось что-то вроде вызова. — Я видел её восемь лет назад на Джурио, падаван Джет. Мы там были... с учителем.

И Кэнан отчётливо понял, что он что-то важное упускает, потому что теперь той же жутью и ненавистью повеяло от ученика.

* * *

Рану ничего не говорило имя "Вюн Асара"; тогда эта женщина называлась Хелидоной. Но он хорошо помнил её лицо — на Джурио оно было повсюду. На плакатах — «Республика ждёт своих детей» и распахнутые объятья, — на объявлениях о розыске, на листовках — «Расскажи Хелидоне о своём горе». На голопроекции, с которой говорил учитель.

— Да, я была на Джурио, — гордо сказала Хелидона-Асара. — И на многих других планетах. Я — полномочный посол и склоняла населения в пользу союза с Республикой, мастер джедай. За это имперские свиньи назвали меня террористкой и преступной агитаторшей. За это меня преследует мофф Килран, корускантский мясник.

Ран хорошо помнил, как всё начиналось; учитель как раз болтал по голо с дядюшкой Тремейном, когда на параллельной линии возник Дарт Соверус и попросил завернуть на Джурио, потому что там "начались беспорядки" после открытия республиканского посольства. Учителя часто гоняли разруливать мелкие конфликты; благо, тот всё ратовал за мир и дружбу и в общем успешно ухитрялся успокаивать рвущихся в драку — что своих, что чужих.

В общем-то, никто настолько не ожидал ничего дурного, что Рану даже позволили поехать с учителем — вместо Ашары, счастливо умотавшей куда-то навстречу то ли личной жизни, то ли коррибанской библиотеке.

— Вы, значит, натуральная героиня, если так, — с уважением сказал солдатик-катар. — Мастер, сэр, может, правда её к капитану отвести?

— Да какая она героиня! — выкрикнул Ран.

Ему надо было придумать что-нибудь, что видел на Джурио Редвин, но вместо этого он вспоминал то, что Редвин видеть не мог, никак не мог.

— Вы ведь осознаёте, господа, что, восставая против Империи, вы восстали и против сердца её — ситов? — голос учителя холоден, как утренняя роса в Долине Погребений, и Рану жутко видеть, как меняется этот человек... забрак, всегда такой тёплый и живой.

— Вы учите нас, что прав тот, кто сильней, — ухмыляется Хелидона, её огромное лицо нависает над ними бледным голографическим призраком. — В таком случае, свою правоту мы доказали более, чем достаточно. Империя должна покинуть Джурио в течение трёх суток — вот наше требование.

Учитель качает головой. Толпа, вооружённая и довольно агрессивная, только и ждёт конца представления с проектором, чтоб обрушиться на одинокого сита, который отчего-то не спешит тянуться к оружию. За спиной у них виден распятый на стене участка капитан городской охраны.

— Вы готовы идти против нас? — спрашивает учитель у толпы, словно не замечая собеседницу. — Готовы сражаться с нами? Если на большее, чем запытать до смерти обычного капитана городской стражи, вас не хватает, сдайтесь сейчас, и вас будут судить по справедливости. Виновные будут казнены, но невинные смогут вернуться в свои дома и жить, как прежде.

— Тот, кто просит — всегда слаб, — говорит Хелидона. — Ситх, пожалей этого ребенка, если не жалеешь себя: сдайся. Беги прочь. Отдай Республике то, что эти храбрые люди взяли своей волей и своими руками.

Её слова встречают одобрительные крики, и Ран плотнее сжимает кулаки. Ему страшно, ему очень страшно, но он должен превратить этот страх в силу. Тем более, что учитель спокоен. Но от этого только страшнее.

— Как вы можете позволить руководить собой паре сотен наёмных улыбашек и лживой декламаторше? — удивляется учитель. — Разве они могут превзойти тридцать лет мира и покоя, которые мы подарили вам?

— Смотрите, как он трусливо блеет, — смеётся привидение. — Смотрите: он ничего не может сделать, потому что у меня заложники. Но это он считает их заложниками; потому что они наши пленники. И мы казним их за преступления против Республики. Смотрите: он, угрожающий вам — он бессилен помешать мне!

И крупный план сменяется общим, и республиканские солдаты ставят к стенке немолодую женщину.

— Начнём же с коллаборационистов! — весело объявляет Хелидона. — Она была имперской подстилкой и рожала детей для Империи. Ситх, помни, она умирает потому, что ты отказался сдаться. Это ты убил её.

Залп — и от женщины остаётся уродливая обгорелая туша. Учитель впервые оборачивается к голограмме.

— Нет, — говорит он тихо, но все его слышат. — Её убила ты. Я убил их, — он поводит рукой, и первый ряд собравшихся валится на землю, как тряпичные куклы, бесшумно и страшно. — И вот их, — второй ряд следует за первым. — И этих тоже я, — третий ряд беззвучно кричит, охваченный белым пламенем молний.

Глаза у учителя пустые и холодные.

— Вы всё ещё свободны сдаться и уйти, — напоминает он собравшимся. — И принять имперское правосудие.

Редвин ничего такого не помнит, он не может помнить ничего подобного. Но он может помнить призрак, который приказывал убивать стариков, детей и домохозяек. Может помнить распятого на воротах участка старика-капитана. Головы чиновников, выставленные в окнах посольства. И то, что когда разбираться с восставшими прибыл представитель Тёмного Совета, Хелидона висела на орбите соседней планеты и ничем не рисковала.

* * *

— Учитель, на пару слов, — прошептал ситх.

— Эскортируйте госпожу посла до мостика, лейтенант, — самым уверенным тоном приказал Кейн.

Дождавшись, когда они уйдут, он кивнул ученику, позволяя говорить.

— Учитель, эта женщина... я кое-что о ней слышал. Если она та самая, и падаван Редвин не ошибается, обвинения в терроризме совсем не беспочвенны.

Голос у него дрожал от сдерживаемых эмоций, а Редвина прямо потряхивало, и Кейн чувствовал, как его краем задевали какие-то жуткие картины: кого-то волокут по улице, привязав за ноги к спидеру; отрубленные головы выставлены в окнах, как цветочные горшки; старуху с опухшим от побоев лицом ставит к стенке отряд в рыжих доспехах...

— Тактики, которые она применяет, чтобы добиться выхода планеты из Империи, — старательно подбирал слова ученик, — сложно назвать стандартными. Обычно она инициирует полномасштабные бунты даже на самых мирных и довольных планетах. Сначала её люди начинают террор против чиновников и видных сторонников режима; потом следует "революция" и массированная пропаганда — и вот уже через неделю или две, планета тонет в крови и хаосе, к которому частью с перепугу, а частью из стадного чувства присоединяются местные жители...

— Я знаю, это прозвучит странно, — подал голос Редвин, — но, может, выдадим её имперцам, если она им так нужна? Вдобавок, мы этим спасём "Эсселес" от стычки с мясником Килраном...

Кейн решительно мотнул головой:

— Никакого самосуда, вы что. Я понимаю, рыцарь Редвин, вы видели ужасные вещи, но не обязательно в ответе за них была эта женщина. Мятежи и бунты против угнетателя часто ужасны и кровавы, это их природа.

Помолчал и добавил, потому что червячок сомнения его всё же точил:

— По крайней мере, никакого самосуда, пока мы не убедимся в том, что она именно такова, какой вы её считаете.

[1] Первым актом агрессии мандалорцев против Республики был геноцид катаров, на, собственно, Катаре, совершённый маршалом Кассусом Феттом. Выжило небольшое число представителей расы, жившие в диаспоре.