Декабрьская фантасмагория (джен)

Хидан, так и не дождавшись ответного выпада со стороны казначея, развернул длинный лист бумаги и, стряхнув с него крупинки песка, начал читать вслух, давясь хохотом:

«Здравствуйте, уважаемый Дед Мороз!

Я знаю, что обычно к Вам принято обращаться на «ты» — то есть так, как многие люди привыкли обращаться к Вам с детства. Но лично я в детстве, к сожалению, понятия не имел о Вас, поэтому сейчас буду называть Вас на «вы». Тем более что при моей нынешней должности мне и не подобает обращаться к кому-либо иначе. На «ты» я теперь называю только своих родных да ее — ту самую девушку, которая рассказала мне о Вас. Ту девушку, которую я люблю.

Собственно говоря, именно из-за нее я и обращаюсь к Вам. В ее глазах мне особенно не хотелось бы выглядеть плохим. А между тем сложилась неприятная ситуация, в связи с которой я выгляжу не лучшим образом не только перед своей девушкой, но и перед всей нашей деревней…

Как Вы, наверное, знаете, мне приходят письма от поклонниц со всего света. Раньше это мне нравилось, я даже завел хобби — делать мебель из писем (у нас, в Скрытом Песке, катастрофическая нехватка леса, так что деревянная мебель стоит дорого). Я связывал письма бечевкой в пачки, а затем пачки между собой, составляя из них разные фигуры. Таким образом я сделал себе диван, два кресла и три шкафа для писем.

Брат и сестра иногда брали у меня некоторые письма — почитать. Что поделаешь, если родные просят… Конечно, мне это не нравилось, так как я не люблю, чтобы кто-либо читал письма, которые пришли мне. Если я сам их не читаю, почему это должны делать другие? Хорошо еще, что брат и сестра никогда не обсуждали со мной, что там написано. Когда они один-единственный раз все же попытались это сделать, я начал складывать печати Песчаного Гроба… Брат остановил меня, однако с тех пор они оба больше не беспокоили меня изложением глупостей, которые пишут мне малолетние девицы.

Итак, у меня была самая оригинальная мебель во всей деревне. Можно даже сказать, уникальная. Конечно, Наруто, Саске и Итачи поклонницы беспокоят своими письмами намного чаще, чем меня, так что любой из этих троих при желании мог бы еженедельно создавать себе новые комплекты такой же мебели. Однако Саске и Итачи при получении очередного мешка писем просто-напросто активируют Катон. А Наруто часть писем отдает Извратному отшельнику, в качестве материала для его исследований, а часть раздает Кибе, Чоуджи, Ли и другим малопопулярным молодым шиноби, у которых нет восторженных поклонниц. По слухам, Киба благодаря этому уже нашел себе подругу по переписке.

Однако с некоторых пор мне пришлось завести себе нормальную мебель. И дело вовсе не в том, что я теперь казекагэ, а значит, должен иметь роскошный кабинет. Наоборот, теперь, когда я стал казекагэ, я мог бы все свои покои целиком заставить мебелью, сделанной из писем — и кто бы мне помешал? Мне и по более важным вопросам возражать боятся. Это может делать только она — моя любимая Мацури…

Так вот, тут все дело как раз в ней. Она была моей ученицей. И очень нравилась мне — не только как ученица, понимаете? Но я боялся открыть ей свои чувства. Ведь я ее сенсэй, а с недавних пор еще и занял пост казекагэ… Наверное, она смотрит на меня с почтением и равнодушием, как на какого-нибудь важного старика, думал я. Потом все же решился пригласить ее на свидание — и она согласилась! У нас была пара свиданий, а потом… Я в первый раз привел ее к себе, усадил на диван, угостил шампанским и попробовал было обнять. Она откинулась на спинку дивана и нежно протянула: «Ах, Гаара-кун…» Я едва успел обрадоваться тому, что она впервые в жизни назвала меня не «Гаара-сенсэй», а более задушевно, как вдруг она вскочила и вскрикнула с негодованием и презрением: «О, нет! Что это?»

Когда я в недоумении спросил у нее, в чем дело, она указала на диван и взвизгнула: «Это же письма!» Я не понимал, что она имеет в виду. Ну, письма — и что? На них очень даже мягко сидеть. Да и лежать — тоже… «Может, она недовольна тем, что у меня нет дорогой мебели из всякого там венге и красного дуба? Неужели она такая меркантильная? — подумал я. — Значит, ей был нужен не я, а все те блага, которые дает звание казекагэ…»

Вне себя от гнева, я начал было произносить: «Песчаный Гро…», но тут заметил, что она плачет. А я не могу видеть ее слез. Просто не могу, понимаете? Я спросил, что случилось, и она, всхлипывая, ответила: «Ты хранишь письма поклонниц… Значит, тебе нужны они, нужна вся эта дешевая слава… А я для тебя всего лишь очередная игрушка!»

Я обнял ее и стал успокаивать, как мог. Постепенно она затихла, утерла слезы… Я даже подумал, что она останется, и всё у нас еще получится, но она попрощалась и ушла. И с тех пор больше никогда не приходила ко мне. Более того, мы вообще перестали встречаться.

Что мне было делать? Я сжег этот диван, да и всю остальную свою старую мебель, и заказал новую — из венге и красного дуба. А вскоре с интересом прочел свежий рапорт отдела внутренней разведки. Оказывается, раньше жители нашей деревни посмеивались надо мной из-за моей самодельной мебели — мол, у нашего казекагэ все еще детство кое-где играет. Теперь же, узнав о покупке новой дорогой мебели для моих апартаментов, они засудачили, что казекагэ, мол, загордился и оторвался от народа. Но их ропот я как-нибудь стерплю. Точнее, это им придется терпеть меня таким, какой я есть…»

На этом месте Хидан не выдержал и, прервав чтение, загоготал. Сасори нахмурился, а Какузу нетерпеливо проворчал:

— Ближе к делу! Что казекагэ этот тянет резину, что ты — сил никаких с вами нет! Ну, так что он там хочет в подарок?