Декабрьская фантасмагория (джен)

Стукнув кулаком по подлокотнику, Учиха Мадара скрипнул зубами. Затем устало облокотился на стол и положил подбородок на руки. При этом рукава его черного одеяния скользнули вниз, до локтя обнажив тонкие, но мускулистые юношеские руки. На правой красовалось два синяка. Мадара глянул на них, нахмурил брови, откинул полы плаща и закатал правую штанину. На ноге тоже был синяк. Резко опустив штанину, Мадара откинулся на спинку кресла и раздраженно пробормотал:

— Задолбала уже эта Конан! Нет, она определенно с приветом… Это ж надо — каждый месяц переставлять мебель! А может, она и чаще переставляет, кто знает? Я-то на своей шкуре ощущаю плоды ее трудов только раз в месяц. Правда, мне и того хватает… Ну, зачем ты трюмо это гребаное вертишь по спальне туда-сюда, а, женщина? Да и комод тоже! К ним с Пейном в спальню даже заходить не хочется — вечно натыкаюсь на острые углы… Если бы не ключ да необходимость нашептывать этому дебилу на ушко во сне ценные указания, я бы к ним вообще не заходил. Эх, если бы мой шаринган был силен, как прежде, я бы видел в темноте! А так приходится ходить почти на ощупь — к сожалению, мой розовый туман боится света… Что ж, даже у великих техник есть свои минусы. Но как же это обидно: знать, что никто из них не проснется, пока я желаю, чтобы они спали — и в то же время не иметь возможности включить свет! Хорошо этому придурку, который сменил меня в этом теле, — ему сила шарингана ни к чему, он с ним и управляться-то не умеет. Но кое-что и он ощущает. Например, он ужасно боится темноты, а почему? Да потому что не видит в ней ни хрена! А ведь должен был бы видеть: шаринган — он и это умеет. Но этот инфантильный урод только чувствует, что в полной темноте ему не по себе, а почему — понять не может…

Мадара стал растирать синяки на руке и ноге, а потом бросил это занятие, проворчав:

— А, ладно! Мальчишка все равно заметит — не скроешь ведь. Да-а, тяжело обитать в чужом теле, да и то — всего на одну ночь в месяц. Так одичаешь, что сам с собой поговорить рад!

Мадара встал, снова подошел к шкафу и стал рыться в секретных свитках, захваченных в свое время у разных шиноби. Это была сокровищница, которую он не изучил еще и наполовину — увы, проклятая сковородка в свое время бесцеремонно прервала его научные изыскания… Много ли прочтешь за одну ночь, особенно если речь о сложных, многозначных текстах? Тем не менее Мадара старался не терять времени и выжимать все, что можно, из ночей полнолуния. Просматривая свиток за свитком, он не просто изучал все подряд: он искал способ вновь — уже насовсем — вернуться в тело, к которому так привык.

Выудив один свиток наугад, он стал его внимательно читать. Но надо было помнить о времени… Через пару часов Мадара нехотя свернул свиток, убрал его в шкаф и направился к выходу из комнаты.

— Опять ничего… — бормотал он. — Что ж, может, в следующий раз повезет. Я упрямый!

Щелкнул выключатель, хлопнула дверь, скрипнул ключ в замке... Высокая фигура направилась к спальне Пейна и Конан. Мадара двигался ловко и быстро: он отлично помнил все повороты извилистого коридора. Туман, мерцая розовыми искрами во тьме, ластился к его ногам, как игривый котенок. Мадара на ходу сложил руки на уровне груди, произнес несколько слов — и искры погасли. На сегодня эта техника была ему больше не нужна.

Учиха дошел до нужной спальни и бесшумно проник внутрь. Нужно было вернуть Пейну ключ от обиталища бывшего лидера. Дубликата Мадара себе не делал — это было бы опасно, учитывая, что «выходить» ему удавалось лишь раз в месяц. Тоби ни в коем случае не должен был задуматься над тем, что за ключ внезапно оказался у него в кармане (ну, или под подушкой). Да и зачем так рисковать, если Мадара всегда мог позаимствовать ключ от своей комнаты у Пейна и Конан, даже если их обоих в ночь полнолуния не бывало в пещере — иногда случалось и такое. Ключ лежал в нижнем ящике трюмо Конан, под ворохом бумажных роз. И Мадара прекрасно это знал. Вот только, к его негодованию, само трюмо каждый раз оказывалось в спальне на новом месте — поди-ка найди его в темноте…

Высокая фигура выскользнула из спальни Пейна и Конан и двинулась к комнате Тоби и Дейдары. Из-под маски слышались тихие проклятья в адрес Конан. В течение последнего месяца оригами-химэ решила кардинально сменить обстановку в спальне: она передвинула не только трюмо и комод, как делала это обычно, но и огромную двуспальную кровать! В итоге у Мадары к уже имеющимся синякам добавился еще один — на левом колене…

Влетев в комнату Тоби и Дейдары, бывший лидер акацуки раздраженно захлопнул за собой дверь. Надо было спешить — к горлу уже подступала противная тошнота, говорящая о том, что это тело вновь ускользает из-под его власти. Оставалось совсем немного времени для того, чтобы сбросить плащ и обувь и естественным образом улечься на постели, словно он и не покидал ее в эту ночь. Мадара успел повалиться на бок и натянуть одеяло на голову, прежде чем его сознание погасло.