Маг и его Тень. Рождение Мага (гет)

С самого утра все глазели на Кубок огня, уделяя ему куда больше внимания, чем завтраку. Словно основной всегда была пища для глаз, но организм в момент насыщения не слишком следил, что попутно отправляется в рот. Кубок обегала начерченная на полу золотая линия, образуя окружность радиусом три метра. Бумажку просто так не докинуть, но если во что—то завернуть… Гарри усмехнулся. Хотелось остаться и посмотреть, догадается ли кто из волшебников использовать настолько примитивный маггловский метод.

«Крис, ты смог бы обойти линию?»

«Легко. Набрасываешь поверх простенькую рунную структуру, защита воспринимает ее как нарушителя — а в результате имеем прожженный кое—где пол и свободный доступ».

Ага, Крису очевидный вариант в голову не пришел.

«А я бы удочку взял, — поделился Гарри. — Может, еще и другие бумажки повытаскивал бы, чтобы конкурентов не было. Нигде в правилах не написано, что в Кубке запрещено ловить рыбу».

Расталкивая младшекурсников, к линии подскочили смеющиеся Фред с Джорджем.

— Свершилось, — Фред энергично потер руки. — Мы выпили зелье старения!

— Всего по одной капле, — подхватил Джордж. — Нам до семнадцати не хватает совсем чуть—чуть.

Гарри хмыкнул, склонившись над золотой линией. Посмотрел на редкие завитки, откусил кусок бутерброда с ветчиной и присел, чтобы дотронуться до пола у защитной черты. Холодный, но чувствуется легкая вибрация в паре миллиметров от начертания. Будто внизу что—то движется.

— Вы о том зелье, что с перетертыми жабьими шкурками? На пенсию собрались?

— Что бы ты понимал!

— Смотри и завидуй! — рассмеялись близнецы, одновременно шагнув к артефакту. Не колеблясь, с абсолютной уверенностью, что ничего не произойдет.

Сначала ничего и не произошло. Ровно до тех пор, пока Фред не оказался в метре от Кубка. Затем раздался громкий хлопок, у присутствующих на мгновение заложило уши, а на глазах седеющие гриффиндорцы вдруг очутились вне золотого круга. Неверяще подергав друг друга за длинные бороды, близнецы повернулись к Гарри в поисках объяснений.

— Замыкающий полоз многократно усиливает действие попавших в область зелий, если в составе использовался хоть один органический ингредиент…

— … Варить не содержащие органики модификации учат только в Греческой и Восточноевропейской академиях, а старящих чар еще не придумали, — лукаво улыбнулась Алиса.

Светлые волосы девушки, как это часто бывает, с возрастом чуть потемнели и теперь уже не казались серебристыми как на первом курсе. Скорее они стали светло—русыми. Рукава ученической мантии были заляпаны темными маслянистыми пятнами, кое—где виднелись пропалины. В иное время Гарри был бы не против с ней поболтать, но только не в Хеллоуин. Нехитрая логическая цепочка, основанная на личном опыте, подсказывала, что ничего хорошего из этого еще не выходило и, возможно, никогда не выйдет. Скомкано попрощавшись, Гарри отправился на трансфигурацию. Он не слышал, как слизеринка задумчиво произнесла:

— Уверена, Гарри мог бы обойти полоза не менее чем пятью различными способами. Я бы на вашем месте сразу к нему обратилась.

* * *

Время. Людям кажется, его еще так много осталось, что можно никуда не торопиться. К несчастью, они слишком поздно понимают, что ничего уже на самом деле не осталось, ни лишнего года, ни лишнего дня, ни даже лишнего часа.

Он только надеялся, что понял это не слишком поздно, что еще успеет сделать хоть что—нибудь. Пусть не все запланированное, но хоть что—то. Хоть как—то. Нельзя умирать сейчас, нельзя оставлять их одних, они не готовы. Никто из них. А значит, нельзя умирать.

Дамблдору хватило бы и шести—семи лет, он до последнего надеялся, что Хогвартс даст ему это время. Нет. Школу строили тысячу лет назад, во времена, не отличающиеся вторыми шансами. Директор, который не справился с арканами, слишком слаб. Его еще воспринимают как хозяина этого напоенного магией места, но недовольство течет в камнях и скапливается в подземельях. Следующий ритуал обновления он переживет лишь при наличии невероятного везения, коим никогда не обладал.

Дети не сводили с Кубка жадных взглядов, с директорского кресла зал казался заполненным мутной дымкой. Он взмахнул палочкой, и свечи погасли, оставив голубые языки пламени единственным источником света в Большом зале. Его хватало на то, чтобы прочесть имя на пергаменте, поднеся его к самому лицу, но не на большее. Директор не видел даже ближайших к нему учеников, лишь слышал плохо сдерживаемый гомон.

Зрение восстановится, сказали целители. Дайте только время. Время, время, время… Нет у него времени!

— Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам.

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

Почему ловушка, основанная на сочетании древнейшей магии и его собственных разработок, не сработала? Почему Том не пересек границу между жизнью и смертью, а сумел остаться в этом мире? Он просчитал все, все возможные варианты раскрытия лепестков, все заклинания, которыми умирающий колдун мог бы попытаться выторговать для себя несколько драгоценных секунд жизни. И ни один из вариантов не подразумевал ничего похожего.

Первый чемпион исчез в соседней комнате.

— Чемпион Шармбатона — Флер Делакур! — возвестил Дамблдор.

Нет, он не радовался победе в этот самый день тринадцать лет назад. Слишком хорошо знал Тома, чтобы не верить, будто тот не найдет способа вернуть себе и тело, и силы. И слишком хорошо понимал, что свой шанс он упустил тогда же, тринадцать лет назад. В обмен на защиту Хогвартс пьет последние силы, директор для него — такой же камень в основании как и все остальные, ничего больше. Сейчас он еще мог бы сразиться с Томом, но что будет через год или два? При условии, что у него вообще будут эти два года.

Мысли медленно вращались по кругу, громыхали как гоблинские вагонетки, вновь и вновь возвращались на колею отчаяния и сомнений. Темного Лорда не убить сейчас, это невозможно. Неизвестны даже самые общие принципы его бессмертия, не говоря уже о том, что убивать просто некого.

— Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори.

Крайний слева стол взорвался криками. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. И только Дамблдор все это время не сводил глаз с Кубка.

Гарри все равно рано или поздно придется это сделать. Жаль, что у мальчика совсем не будет времени на подготовку. Но либо так, либо Англия будет еще больше не готова к войне лет через десять. Сейчас у него, по крайней мере, есть надежные союзники и помощь старого, но все еще могущественного мага. После школы мальчик останется совершенно один. И это тоже упущение директора: не подумал, что у Дурслей Гарри не научится ни заводить друзей, ни удерживать их подле себя, а привыкнет держать дистанцию даже с самыми близкими людьми. Том пока тоже не готов к игре, вот еще одна причина начать ее сейчас, подтолкнуть его в нужном направлении. Лишь бы в скором времени не пришлось воевать на два фронта: с Риддлом и неизвестным заклинателем, чьи цели и силы до сих пор оставались тайной за семью печатями. Какая же невероятная сила нужна, чтобы для ее отражения понадобилась активация древних арканов! И насколько же безумен и непредсказуем неведомый маг, без видимых причин наложивший на детей темный огонь? Как бы он ни попадал на территорию замка, последствия его вмешательства обнаруживались то там, то здесь. Неизменно странные и хаотичные, не позволяющие даже примерно судить о его планах и желаниях.

Магов третьего октана насчитывалось не больше пяти, и всех их Дамблдор знал лично. У двоих были ученики, впрочем, не дотягивающие до уровня учителей. Список достаточно сильных магов верхнего предела второго октана насчитывал почти сотню человек, в Англии постоянно проживало шестеро из них. Всех их Грюм тоже проверил по личной просьбе директора. И ничего. Никаких зацепок. Предположение, что неизвестный всю жизнь скрывал свое истинное могущество, было слишком нелепо. Невозможно просто взять и спрятать такой колоссальный уровень без глубоких познаний в ментальной магии. Все хоть на что—то годные менталисты на острове проверены и перепроверены — это лето было поистине изматывающим. Гений—самоучка? Это даже не смешно.

Его тоже следует как—то спровоцировать и вытащить из подполья сейчас, пока Дамблдор еще способен дать бой. Сложно устраивать ловушку, когда не знаешь, что может послужить приманкой, и все же…

С потолка в кубок плюхнулся сгусток магии, видимый лишь директору. Разноцветные разводы осели на деревянных стенках и быстро впитались внутрь. Кубок огня при всем желании не мог спорить с Хогвартсом. Посыпались искры. В воздух послушно взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент.

Дамблдор протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и долго смотрел на имя. Зал напряженно затих.

Еще не поздно сжечь пергамент и уйти к чемпионам. Еще не поздно, надо только не читать имя. Не это ли его Рубикон? Как же тяжело смотреть на молодого Поттера, который уже который раз будет рисковать жизнью ради планов, о существовании которых и не подозревает. И совершенно невозможно смотреть в завораживающе—глубокие зеленые глаза.

— Гарри Поттер, — выдохнул он. В сердце болезненно кольнуло.

Выживи, Гарри. Несмотря ни на что, выживи и победи. Любой ценой закончи мою затянувшуюся игру.

В зале поднялся невообразимый гвалт, все до единого торопились высказаться, вставали со скамеек, ища взглядом четвертого чемпиона. В ментальные щиты билось море изумления, злости, зависти, гнева, веселья, разочарования. Радость и гордость оказались теряющимися во тьме тусклыми всполохами. Дамблдор утомленно опустился в кресло.

— Гарри, ты должен присоединиться к остальным, — напомнил он, усилив голос заклинанием.

— А… его нет, господин директор, — выдавил подбежавший староста. — Никто не знает, где он.

* * *

Грабцверг с неудовольствием оглядел потрепанную мантию юного лорда, в которой тот регулярно лазил по кустам и пыльным уголкам замка, катался по земле, уворачиваясь от заклинаний Гриндевальда, или просто лежал где-нибудь на теплом песке, но о неподобающем виде распорядитель и словом не обмолвился. Гарри пришлось хорошо постараться, чтобы не заерзать в кресле и не отвести смущенно взгляд. Как бы ни были искусны домовики, какие-то следы вроде потертых ниток, видно, оставались и были хорошо заметны зоркому гоблину. Придется все же подумать о парадной мантии, которую он не будет выгуливать в лесу с Саашшесс. И вообще не будет выгуливать без особой надобности, а то опять сгорит прямо на нем от неизвестного заклинания.

— Я понимаю ваши опасения, милорд, — кивнул гоблин. — И вы, как всегда, вольны распоряжаться имуществом Поттеров. Если желаете заморозить активы или перевести золото за океан, я сделаю это сегодня же.

Для гоблина на пороге разорения Грабцверг был слишком уж спокоен, не только внешне, но и на всех слоях ауры. И от этого Гарри почувствовал себя паникером, мешающим профессионалу работать. Грабцверг поощряющее улыбнулся, готовый выслушать любые идеи, но как раз идей у Гарри не было. Ни одной. Он вообще плохо представлял, как должно работать золото Поттеров или что в данный момент творится в экономике страны. Идиот, мысленно обругал себя он, надо было учить не только магию. Или брать с собой не Крысолова, а Крауча, который умел распоряжаться деньгами. Но Крауч-Каркаров готовился к чествованию чемпионов и как директор одной из школ не мог пропустить праздник. А Гарри до сих пор только и умел, что снимать деньги со счета и ничего больше. Впору почувствовать себя тупицей, бездумно транжирящим семейное состояние.

— Как вы оцениваете перспективы? — сдался он.

— Беспокоится не о чем. Если министерство будет вести себя разумно, грядущий спад не перерастет в инфляцию, и мы сможем восстановить экономику за каких-то два-три года. Это в лучшем случае. Но если возникнет угроза банкротства, боюсь, придется запечатать некоторые сейфы, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Кентавры говорят о войне, — он скупо усмехнулся, будто отмерял эмоции для каждого представителя разумных рас отдельно.

— Кентавры всегда говорили о войне.

— Последние двадцать лет — да. Но сейчас к ним присоединились и человеческие пророки. Война, лорд Поттер, великолепная возможность озолотиться… или разориться. Мы с вами можем как рискнуть, так и переждать неспокойные времена.

— Что со счетами? — от осознания, что он может потерять все, кружилась голова. Голодная смерть магу третьего октана не грозит, но о всякой самостоятельности придется забыть.

— На данный момент ваше имущество оценивается в шестьдесят семь тысяч галлеонов плюс Сердце мира, за последние три года вы потратили четыре тысячи галлеонов.

Четыре тысячи галлеонов?! Куда? Неужели все ушло на редкие книги? Он и подумать не мог, что успел потратить такую баснословную сумму. Да за три тысячи галлеонов можно было купить небольшой домик в хорошем районе! А у него до сих пор не появилось ничего такого, что нельзя было бы скинуть в браслет-хранитель.

Сердце мира… останется в тайнике сейфа. Точка.

«Крис, что с твоим хранилищем?»

«Если ты спросишь, это будет выглядеть по меньшей мере странно. За определенный процент в год гоблины готовы не использовать чужое добро в своих махинациях, что меня вполне устраивает. Из-за того же процента мой сейф будет заморожен одним из первых, что меня категорически не устраивает, — лениво размышлял он. — С другой стороны, я что, денег при случае не достану?»

Пережив первую магическую войну, наставник несколько скептически ставился к беспокойству Барти о финансовом состоянии Поттеров, по опыту зная, что прогнозы пророков и аналитиков никогда не сбываются согласно ожиданиям. Либо все будет не так уж плохо, и тогда сейф с золотом в безопасности, либо вы выйдет еще хуже, и им и без того будет о чем позаботиться. Кроме того, у хорошего боевого мага в военное время всегда была возможность пополнить счет не просто на тысячу-другую галлеонов, но бывало что и на десяток-другой тысяч, не считая артефактов. Гарри просто еще слишком молод и неопытен, чтобы понимать, как главы древних родов ценят жизнь и власть и сколько готовы платить за их сохранность. Истинных пророков (впрочем, насколько он знал, в этом поколении в Англии пророков не было вообще, а прежние не проявили особых дарований во время первой войны) и менталистов выше второй ступени в такие времена правительство вообще предпочитало прятать незнамо где. Так что о сумме на их счетах в ноябре восемьдесят первого даже Крис мог только догадываться.

— Предпочту довериться вам, — каждое слово с трудом протискивалось сквозь горло.

Гарри и сам не до конца верил, что действительно сказал это. Доверяет он, как же. Ему редко приходилось ощущать такую слабость и некомпетентность в вопросе, чтобы целиком переложить его решение на чужие плечи. Ни о каком контроле над ситуацией и речи идти не могло, и от этого Гарри чувствовал себя слабым и уязвимым. Это раздражало, но винить он мог только себя.

Грабцверг управлял финансами семьи почти полвека и если не умножил, то хотя бы сохранил большую его часть во время первой войны. Остается надеяться, что этот опыт сыграет ему на руку.

Тишина музыкального магазина и горячий чай постепенно успокоили Гарри, отвлекли от мыслей о поисках всевозможных кладов — что поделать, надо же думать о будущем, которое ему никто не собирается устраивать. Впрочем, Барти бы постарался, заметь он хоть один намек, но давать ему волю Гарри точно не собирался. Роль тщательно охраняемого полчищами мертвых сокровища его почему-то не устраивала.

Пару раз в двери магазина стучались дети в разномастных рычащих, машущих когтистыми лапками костюмах, окутанных зеленоватыми облачками. Некоторые выглядели смешно и гротескно, некоторые поражали натуральностью. Он ведь и правда выхватил палочку, когда его обнял дементор, уткнувшийся куда-то в шею. Счастье, что не успел покалечить расстаравшегося ребенка.

Сладостей хватало на всех. У Гарри даже сложилось впечатление, что Крысолов либо закупался эдак за полгода до праздника, либо сотворил горы конфет магией грани, и кое-кто наутро будет сильно разочарован в изрядно похудевшем мешке. Как бы то ни было, спрашивать он не стал. Только закутался в легкую искажающую иллюзию и притворно ужасался гостям, не забывая откупаться от нашествия чудовищ. Хеллоуин оказался вполне сносным праздником, если проводить его вдали от Хогвартса и его чудаковатых обитателей.

Гарри, — ворвался в сознание голос Крауча, вибрирующий страхом и негодованием, — Дамблдор только что назвал тебя четвертым чемпионом Хогвартса!

Гарри, не поперхнувшийся чаем только благодаря счастливой случайности, быстро пришел в себя.

Барти… я сейчас немного занят, примеряю темную корону. Как закончу — займусь турниром.

Некромант, помнящий точную дату, когда маги в последний раз лицезрели свою корону или короля, судя по исходившим от него ощущениям, пытался без всякой магии вбить кого-то в стену. Гарри очень хотелось надеяться, что это ему только кажется.

Это не шутки! Старый хрыч закусил бороду и отстаивает твое право — обязанность! — участвовать. Ты нужен здесь!

— Я бы сходил, — пожал плечами Крысолов.

Дождавшись резкого кивка, он протянул руку и столкнул мага со стула. Гарри запоздало поразился вовсе не тому, что он не только не упал, но очутился в замке, а осведомленности существа из-за грани их ментальной беседой.

Из-за двери доносились сотни возмущенных выкриков, недовольных воплей и возгласов. Менталист счел за лучшее убраться подальше от накала противоречивых эмоций. И попал пусть не в больший, но уж точно не менее интенсивный их очаг. В представлении, на первый взгляд напоминавшем дружескую беседу, а на деле являвшейся отчаянной схваткой и отнюдь не дружеской склокой, принимали участие даже портреты. Нарисованные маги набились в рамы так, словно подобного зрелища не видели сотни лет, такую давку и в лондонских автобусах в час пик не встретишь.

— Случилось чудо, — Бэгмен нервно тер гладкий подбородок. — Вы ведь знаете, возрастное ограничение наложили в этом году в целях безопасности. И раз его имя выскочило из Кубка… Думаю, теперь уже ничего нельзя поделать…

— Это противоречит правилам, — строго заметил Крауч-старший.

Его горячо поддержал сын, метавшийся у камина и беспорядочно размахивавший руками. В его пылких речах временами проскакивали слова, кои директору не полагалось произносить в присутствии учеников, а тяжелые полы шубы выметали золу из очага. Одна искра — и серебристый соболиный мех вспыхнет, наполнив комнату удушающим запахом жженой шерсти и клочьями дыма. Но бояться пожара не приходилось. Куда более вероятнее с каждым мгновением становилась перспектива, что Барти сорвется окончательно, и Дамблдор заподозрит Каркарова в несвойственных ему поведении и эмоциональности. Если уже не заподозрил. Тогда от легиллименции директора его уже ничто не спасет. Мадам Максим молча метала взглядом молнии, выпрямившись во весь свой немалый рост. Похоже, поведение коллеги тревожило ее не меньше появления четвертого участника турнира.

— Огва’гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп’гаведливо, — негодовала она.

— Каркаров, это всё проделки Поттера, — вкрадчиво произнёс Снейп, его чёрные глаза зло поблёскивали. — Вины Дамблдора нет в том, что Поттер нарушил правила Турнира. Этот негодный мальчишка с первого дня появления в школе только и делает, что нарушает правила.

— Пе’гесечь че’гту невозможно, — возразила директриса. — Я лично п’гове’гила.

Снейп устало покосился на нее. Не рассказывать же о результатах знакомства Поттера с невозможным, все равно не поверит. Профессор отошел в сторону, предпочтя наблюдать за конфликтом со стороны.

— Мы должны строго следовать правилам. А в них написано чёрным по белому: тот, чьё имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире, — настаивал Бэгмен.

И время сорвалось натянутой пружиной, не давая ни подумать, ни одуматься. События рванулись вперед, точно дюжина перепуганных кошек, нашедшая единственный узкий лаз. Гарри почти слышал отчаянный визг.

Раз — Каркаров кидается на Бэгмена, задыхаясь от гневного: «Ты-ы-ы!..»

Два — Снейп и Грюм выхватывают палочки.

Три — из голубых глаз за тонкими стеклами очков в реальность плеснула волна ментального подавления-проникновения, сменившая пару тонких поверхностных щупов.

Четыре — …

— Я согласен! — завопил Гарри и прыжком, которым по праву мог гордиться, оказался в центре намечающейся драки. — Я хочу участвовать!

«А в этом году мы поучимся прятать трупы», — Крис ласково предложил дополнить школьную программу полезным навыком.

Гарри мысленно застонал, поймав на себе полдюжины шокированных взглядов. Идиот! Не мог вовремя спеленать Барти невербальными чарами и не придумал ничего лучше, кроме как влезть в самое пекло! Волшебники пораженно молчали. Дамблдор, вместо того чтобы поправить перекосившиеся очки, вглядывался в четверокурсника так, будто видел впервые или не видел вообще. Каркаров оттолкнул испуганного Бэгмена в сторону, впечатав в картину с одобрительно вопящими охотниками, и бросился к Гарри. Кто бы ни наложил на некроманта силенсио, Гарри был ему благодарен от всей души. Связать бы его еще, чтоб не хватал новоявленного четвертого чемпиона за плечи и не изображал пантомимой невесть что. Первым опомнился уже практически ко всему привычный Снейп, догадавшийся ухватить Гарри за шкирку и вытолкать из комнаты. Следом незамедлительно отправились и остальные чемпионы. Спор за дверью возобновился с новой силой.

— Палец пальцем не стукнул, и чемпион! Мы много месяц т’гудились, мечтали стать чемпион. Такая честь для всей школы. За тысяча галлеон многие готовы отдать их жизнь! — обвиняющее вскрикнула блондинка-вейла, топнув хорошенькой ножкой.

«Хороша!» — восхищенно выдохнул наставник, вблизи оценив все изгибы и округлости.

Гарри ответил расфокусированным взглядом, сосредоточившись на мысленном контроле излишне темпераментного некроманта.

— Нам неизвестно, как это могло произойти, — обратился Дамблдор к присутствующим. — Но иного выхода нет. Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ничего не остаётся…

— Но Дамблёдорр…

— Дорогая мадам Максим, а вам иной выход известен? Буду рад выслушать.

— От участия в турнире еще можно отказаться, — быстро переметнувшийся Бэгмен робко поглядывал на Каркарова, не спеша отклеиваться от стены и поднимать упавший портрет.

— Юный Гарри только что признал свое участие, Людо, — покачал головой Дамблдор. — Признал, как мы все видели, исключительно добровольно.

«Доброволец» старался лишний раз не шевелиться. Каркаров был много выше него, и резкая смена перспективы могла не лучшим образом отразиться на его координации. Конечно, окружающие могут списать и неуклюжесть и недавнюю вспышку гнева на алкоголь, но лучше не рисковать. Может, настоящий директор Дурмстранга в жизни не пил ничего крепче пива.

— Приношу свои извинения, — безрадостно буркнул он в сторону пострадавшего задолго до начала соревнований судьи.

Крауч хотя бы не сопротивлялся, и то хлеб. Бэгмен неуверенно качнул головой и по-прежнему робко предложил дать чемпионам инструкции.

— Да, да… Инструкции, — заговорил Крауч-старший, выходя за дверь. Должно быть, очень хотел оказаться подальше от общего безумия и покончить со всеми предписаниями. — Первый тур… Мы не посвящаем вас в то, какое испытание вам предстоит, — объяснил он ждущим в коридоре участникам. — Для волшебника крайне важно действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах. Первый тур состоится двадцать четвёртого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира воспрещается принимать от учителей хоть какую-то помощь. Единственное оружие чемпиона — волшебная палочка. По окончании первого тура вы получите инструкцию для второго. Учитывая затраты сил и времени для подготовки к Турниру, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов.

— Гарри, Седрик, советую вам сейчас же идти к себе, — улыбнулся Дамблдор своим чемпионам. — Не сомневаюсь, и Гриффиндор, и Пуффендуй горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей отличного предлога устроить шумное и весёлое столпотворение.

Гарри, равномерно деливший сознание между двумя телами, не решался смотреть на директора. Но вот судьи разошлись, и немного успокоившийся Крауч неохотно зашагал к выходу. Гарри велел не останавливаться и не оборачиваться. Все равно до утра с ним точно ничего не случится. До первого тура почти месяц. Седрик бросил гриффиндорцу сухое: «Пока», и двинулся к двери.

Большой зал опустел. Свечи в тыквах догорали, придавая их зигзагоподобным улыбкам мерцающий, жутковатый вид. Хеллоуин, чтоб его!

В гостиную Гриффиндора он не вошел — его втащили десятком рук и толкнули к камину в центре комнаты, на самое видное место, откуда предусмотрительно убрали столы и кресла. Его обступили плотной толпой, где каждый захлебывался словами, торопясь высказаться. От крика, свиста и аплодисментов у Гарри голова пошла кругом. Положительные эмоции вроде восхищения, ликования и отчасти злорадства перекрывали потоки зависти, но Гарри все равно пришлось выставить дополнительный щит. Поймай они его где-нибудь в Большом зале, пока не разошлись ученики, и пришлось бы вспомнить, как на втором курсе он едва не падал в обморок от шквала чужих чувств и ощущений.

— Как ты это провернул? Почему не поделился с нами?! — завопил Фред. Он был и сердит, и потрясён до глубины души.

— А где же борода? Класс! — взревел Джордж. — Надо же, не соврала гадюка!

— Это было до смешного просто, — Гарри небрежно пожал плечами. — Нигде в правилах не говорилось, что участник должен бросить имя в кубок непременно лично.

Если бы он заявил, что никак не причастен к избранию четвертого чемпиона, это выглядело бы как оправдание. Он, во-первых, не хотел оправдываться, во-вторых, ему все равно никто бы не поверил. Так какое ему дело до того, что будут думать о нем школьники или что прочтут их родители в очередной статье «Пророка»?

— И все? Так просто? — единодушно выкрикнуло несколько человек, ожидавших услышать как минимум историю о тайном проникновении к кубку и долгих часах колдовства над ним.

— Да, — подтверди он, — очень просто.

— А кто…

— Этого я сказать не могу, — оборвал вопрос Гарри. — Я обещал, что не скажу, иначе его выгонят из школы.

Дамблдора вряд ли выгонят, но, может, это не он кинул его имя в кубок. Дело тут было вовсе не в обеливании старого директора, а в понимании, что недоброжелателей у него хватает, кто угодно мог попытаться убить Поттера во время соревнований. Или еще сможет попытаться. Дамблдор мог просто не успеть подсуетиться вовремя. Хотя вероятнее, что он-то как раз подсуетился первым, но бумажек с именем Поттера в кубке оказалось больше чем одна.

— Это Хагрид, да? — ликовал Колин Криви. — Тебе помог Хагрид!

— Нет, Снейп! — смеялись близнецы. — Хотел тебя делом занять!

— Филч! — выкрикнул развеселившийся Ли Джордан.

Гостиная взорвалась неудержимым хохотом, и Гарри почувствовал, как раскалывается голова. Отпускать героя дня просто так не захотели, пришлось наскоро выпить сока с пирожными и позволить пронести себя вокруг гостиной в круге почета. От последнего голова только сильнее разболелась, и маг в отместку наградил особо шумных такими же ощущениями.

В спальне находился один Рон. Лежал на кровати полностью одетый, листал учебник по азам боевой магии, подаренный Гарри два года назад.

— Поздравляю тебя, — вяло сказал он.

— Поздравишь, когда я получу кубок, — фыркнул Гарри, стягивая мантию.

В самом деле, почему нет? Он не просто хороший для своего возраста маг, он уже едва ли слабее сильнейших из профессоров, о чем прекрасно осведомлены некоторые слизеринцы. Неизвестно, какая подготовка у Крама или Делакур, но Седрик ему точно не ровня. Гарри жаждал не признания, он желал ткнуть кубок в лицо нежданному благодетелю и с несказанно счастливым видом поблагодарить за предоставленную возможность получить тысячу галлеонов. И посмотреть, как тот будет лопаться от злости, конечно.

— Это несправедливо! — Рон соскочил с кровати, напряженно сжимая палочку. — Почему всегда ты? Я ничуть не слабее, я весь год занимался, и мне больше нужны эти деньги!

Гарри даже не озаботился защитой. Только аккуратно застегнул пуговицы на пижаме, уделив им куда больше внимания чем рыжему.

— Да еще экзамены не сдавать. Плохо ли? — продолжал Рон, не спеша доказывать свое превосходство. — Доставай палочку!

— Нет.

Надо признать, в этом есть и его вина. Рон никогда не отрицал, что Гарри хорош, но ему не доводилось видеть ни один его бой с самого первого курса. Уизли, занятый собственными успехами, и понятия не имел, насколько далеко Поттер продвинулся за последние два-три года. Он, должно быть, думал, что для Гарри с тех пор ничего не изменилось. Те, кто мог судить о его уровне на собственной шкуре, при встрече уступали дорогу и порой едва ли не кланялись.

— Доставай! — рявкнул раскрасневшийся Уизли.

Это в любом случае придется решить, пока в спальне нет лишних свидетелей. Гарри задумчиво крутанул палочку меж пальцев. Понадобится или нет?

— Flammatis! — и немного позже. — Roctus!

Нет, не понадобится.

«Какой замечательный праздник — Хеллоуин, — мысленно вздохнул он. — Где проведем следующий?»

«На круизном лайнере в Средиземном море, — не задумываясь, решил Крис. — При постоянном движении заклятья обнаружения дают сбой в восьми случаях из десяти».

Гарри демонстративно откинул одеяло и забрался в постель.

— Продолжай, чего ты. Только потише, пожалуйста. Я спать хочу.

Ни один из них не достиг совершеннолетия, значит, нулевой октан против второго. Бесполезно, слишком велика разница. Если бы Рон мог в будущем надеяться хотя бы на верхний предел первого октана, Гарри, возможно, пришлось бы защищаться, а так… С проклятиями Уизли справятся и природные магические щиты.

Гарри проснулся ранним утром, когда еще не было и шести. Подушка и одеяло пропитались смутным чувством тревоги, но сон вспоминаться не желал. Можно было подумать, что он случайно провалился за грань, но на соседней кровати ворочался Невилл. Кровать Уизли была тщательно заправлена, полог отдернут. Ночевал он явно не здесь.

У него ушло не больше полуминуты, чтобы посчитать разницу в часовых поясах. У Гриндевальда время близилось к обеду. Кто бы мог подумать, что старый маг не просто вознамерится сдержать обещание т привязать его к дереву, но и самолично выберет для этого развесистый дуб.

Примотанному к стволу волшебнику казалось, будто он стоит у шершавой, бугристой стены. Свободными остались только руки, правая сжимала палочку из остролиста. В развилке ветвей над головой удобно устроился Крысолов, отчего-то не желающий знакомиться с Гриндевальдом и по сей день. В результате темный маг не видел существо из-за грани, даже сидя с ним за одним столом. Лишенный возможности уворачиваться, Гарри был рад его присутствию. Какие бы цели ни преследовал Крысолов, смерти мага он не хотел.

Связать Химеру было невозможно при всем желании, положение носителя ей нравилось не больше чем попавшей в капкан крысе. Тренировка в любой момент грозила перерасти в смертоубийство, но старый маг, посмеиваясь, заявил, чт сумеет вовремя остановить клыкастую зверюгу. Гарри на его месте не был бы так уверен. О реальных возможностях магии грани и перерожденного крестража оставалось только гадать, но мнение ученика в данном вопросе не учитывалось. Заблокировать ментальную магию тоже оказалось нельзя, и он дал учителю слово на этот раз сосредоточиться на классических способах обороны и отражения заклинаний при помощи одной только палочки.

— Готов, Гэральд? — судя по стойке Гриндевальда, атака последовала бы вне зависимости от любого ответа.

Гарри едва заметно кивнул, выбросив вперед сверкающий световой щит. Тот принял первый удвр на себя и осыпался снопом белоснежных искр. Сейчас следовало пригнуться, отскочить в сторону или броситься на противника прямо сквозь искристое облако, но ничего такого он сделать не мог. Оставалось лишь сплести следующий щит наугад, не смотря на действия Гриндевальда. Он все равно не позволил бы понять по жестам и движениям природу следующего заклинания, пользуясь отвлекающими уловками и обманными выпадами. А взломать его ментальную защиту, не говоря уж о тайном скольжении внутрь, было бы весьма проблематично даже для Гарри.

Второй же удар выбил воздух из легких. Знакомые чары. Волшебник уровня бывшего нурменгардского заключенного мог бы с его помощью вытянуть легкие через горло, так что легкая боль в груди была скорее благом. Затем прямо перед носом по команде Гриндевальда развеялась стена голубого тумана, издающего стеклянный звон и хруст. Предпринять что-либо Гарри просто не успел.

— Теперь понимаешь? Скорость атаки у тебя куда выше среднестатистической, но менять и преобразовавыть щиты непосредственно во время боя ты не в состоянии. Слишком полагаешься на скорость и везение, — поморщился маг, — а они останутся с тобой не навсегда.

«Ну да, еще пятьдесят-шестьдесят лет как минимум о приближающейся старости и негнущихся суставах можешь не думать», — обиженно фыркнул Крис, любимый боевой стиль которого только что раскритиковали, даже не дав возможности продемонстрировать его по-настоящему.

Раздраженный собственным бессилием Гарри склонен был с ним согласиться.

— Я мог бы легко увернуться, — пробурчал он.

Гриндевальд молча взмахнул палочкой в сторону леса за спиной. Деревья осыпались жирным пеплом, короткий многоголосый скулеж взвился над выжженным пятном и тут же оборвался. По площади воздействия заклинание легко могло посоперничать с размером небольшого сельского городка. Чужое поместье выгорело бы дотла вместе с прилегающими землями за считанные секунды, если бы не имело защитных арканов.

— Что это? — шепотом проговорил Гарри.

— Обычная огненная тропа, переработанная для третьего октана. Увернешься, Гэральд?

От образовавшейся черной пустоши резко тянуло гарью и паленой шерстью, кое-где клубился дымок. В голове у Гарри было странно пусто. Может, Гриндевальд был не так уж и неправ насчет Химеры? Знал ли Крис, что маги третьего октана способны на такое, почему никогда не предупреждал?.. Нет, предупреждал, вдруг вспомнилось ему. Просто ученик тогда по неопытности и самоуверенности не придал его словам нужного значения. Настолько могущественных волшебников во всем мире можно пересчитать по пальцам одной руки. Вероятность битвы хоть с одним из них равна вероятности прямого попадания метеорита в череп. Но только не для Гарри.

К горлу подступила тошнота. Что, во имя Мерлина, он делает и зачем? Дамблдор, Волдеморт, Гриндевальд... Гэральд?! Смешно. Вернее, было бы смешно, не будь так страшно. Лезть в бассейн к акулам из глупых амбиций, обиды и жажды мести, грызться с матерыми хищниками за власть и влияние, которые ему и даром не нужны — ну что за самоубийственный кретинизм. Напрасно он считал, что Дамблдору или Волдеморту придется приблизится к нему хотя бы на несколько десятков метров, чтобы не промахнуться с проклятием. Ему самому, к примеру, было бы не жалко выжечь пол-леса, дабы избавиться от опасного врага.

Наверное, все его сомнения отразились на лице, потому что старый маг отстраненно заметил:

— Никогда я не слышал о таких как ты. Ты уникален, Гэральд. Но слишком молод. Еще лет десять, и вряд ли в этом мире останется хоть кто-то или что-то, что сможет соперничать с тобой. Не могу даже вообразить, кем ты можешь стать, но слишком хочу увидеть это собственными глазами, и поэтому сделаю все, чтобы у тебя были эти десять лет. Приготовься, продолжим.

В Хогвартс Гарри вернулся только к ужину, но вызвать подозрения не опасался. В другой раз он не решился бы покинуть замок больше чем на пару часов, но сейчас можно было заявить, будто ему хотелось побыть одному в дальних заброшенных уголках, подумать о предстоящем турнире. Спускаться в Большой зал не стал, слишком устал, чтобы хотеть есть или обращать внимание на радостные возгласы гриффиндорцев. Поднялся в пустую спальню, чтобы пораньше уснуть, и долго лежал, не сомкнув глаз. Рука, залеченная зельем, все еще ныла и горела: когда Крысолов был не в духе, он прокусывал плоть почти до кости, а не довольствовался слизыванием капель с кожи. Гарри не стал спрашивать, что разозлило его на этот раз. Пусть кусает, было и больнее. Справедливо, что за дарованную силу приходится платить. Крис пытался развлекать его шутками, но в голове юноши все еще звенела пустота, и голос наставника не мог ее заполнить. Думать ни о чем не хотелось.

— Гарри? — раздался у двери спокойный голос Гермионы.

Что, тоже собралась распекать его за жульничество, неоправданный риск и детский выпендреж?

— Заходи, — вяло отозвался он.

— Я тебе бутерброды принесла, — на край кровати опустился бумажный сверток.

С минуту оба молчали, девушка сдалась первой.

— Гарри...

— Хочешь знать, зачем я это сделал? — перебил он.

— Нет, — последовал твердый ответ. — Ты всегда делаешь что хочешь, но страдают от этого только другие, — образ плавящей кости боли во время полнолуния был слишком ярок, чтобы менталист не смог его уловить, — а тебе до этого и дела нет. Знаешь, я больше не хочу расплачиваться за твои выходки, поэтому что бы ты там ни творил, не впутывай меня в это. Ладно?

В эмоциях смятение, застарелый гнев на виновника ее ежемесячных приступов — если бы Гарри тогда сделал все как надо, она не попала бы в медицинское крыло и не оказалась бы на пути оборотня — усталость, искренность и сожаление от того, что не ушла раньше. Скольких проблем можно было бы избежать!

— Я понимаю. Иди, — медленно произнес Гарри.

Пустота в голове наконец заполнилась ее словами и чувствами. Ты всегда делаешь что хочешь, но страдают от этого только другие... В приглушенном вечернем свете тонкие шрамы на правой руке не виднелись, но тем не менее они все еще там были. И останутся навсегда его соеобразной личной меткой. Подарок от Химеры и вместе с тем расплата за опрометчивый поступок, давший жизнь и силу неведомому чудовищу.

Некогда он был достаточно наивен, чтобы считать Рона и Гермиону своими друзьями. Первый, как бы упорно ни тренировался, никогда не смог бы и приблизиться к его силе и умениям. Непреодолимой пропастью для второй стали двойные стандарты волшебного мира, дающие чистокровным привилегии и возможности, недоступные ей лишь из-за происхождения. Гермиона жаждала справедливости, коей он не мог ей дать. Но и винить их за подобное отношение Гарри не мог. Сам ведь наделал кучу ошибок, с самого начала вел себя так, будто Рон и Гермиона, как и Крис, не имеют выбора и останутся рядом, что бы ни произошло. Зря Гарри решил, что ему не придется платить за собственные действия.

Интересно, если бы у Криса была возможность уйти, не терпеть его выходки и не помогать исправлять ошибки, как быстро бы он ушел? Он слишком боялся ответа, чтобы задать вопрос. Будущий великий маг ощущал себя слабым и полностью истощенным. Устал бороться с бурной рекой за каждый глоток воздуха и боялся остаться в одиночестве, раз за разом невольно прокручивая в голове слова Гермионы.

На месте Дамблдора он не стал бы заставлять ее возвращаться и просить прощения. Толку бы от нее все равно не было бы, шпион не может как следует работать через силу, а отсутствие единственных друзей сделает Поттера немного более уязвимым и заставит задуматься, хочет ли он и в самом деле остаться один. И, возможно, поискать совета у Дамблдора, который никогда и никому не отказывал в помощи. Оставить Поттера одного разбираться с турниром и всеми вытекающими из него последствиями, глядишь, через пару месяцев сам приползет за крохами дружеского участия. Или у директора был совершенно иной план. Гарри не впервой жить среди всеобщих неприязни и равнодушия. Одно толкьо это его не сломает, что и показал третий курс.

Возможно, Дамблдор сделал ставку на турнир и постоянный риск для жизни, способный в кратчайшие сроки вымотать человека до предела. В таком случае первой не выдержит психика, и главным врагом Гарри станет в первую очередь он сам. Иногда казалось, что она уже не выдержала, и изменения сознания зашли слишком далеко. Необъяснимо, но смерть на турнире выглядела примерно как извержение вулкана в Хогвартсе. То есть теоретически магия и не на такое способна, но простояла же школа тысячу лет и дальше стоять собирается. Слишком уж убедителен был Крысолов, говоря, что маги грани не умирают.

Смерть Гарри плыла в воздухе неосязаемыми клочьями тумана, звала тысячью голосов и взращивала алые розы по обеим сторонам нездешних троп. Что бы ни ждало его на турнире, оно будет и вполовину не так опасно и в сотни раз не настолько чуждо, как ласковая улыбка Крысолова.

Гарри вздохнул и заставил себя сползти с кровати, чтобы не оставаться наедине с сомнениями и нелегкими мыслями. Надо было хоть на что-то отвлечься, а Барти всегда радовался его присутствию. Стоило сходить в гости.