Понимание (джен)

Танабата — яркий праздник, но дождь многое портит в этот день. Что мне дело до возлюбленных, оплакивающих разлуку? Я должен найти одного человека, и я совершенно не хочу мокнуть.

Я иду по улице, под ногами хлюпает вода, вода течёт с крыш, от воды потяжелели волосы. Я устал, я раздражён. Легко сказать — найди человека, но сколь просто это сделать, когда никогда его не видел, и знаешь только, что он должен быть где-то в этом селении? У меня есть только смутное описание внешности — но под накидками люди кажутся одинаковыми. Просто стадо, которое чему-то радуется, шумит, бредёт куда-то без цели и пастуха… Устал. И всё же моя ненависть к этому человеку столь же привычна, как тяжесть обоих мечей.

Главная площадь этого небольшого городка. Я оглядываюсь в поисках хоть какой-нибудь крыши над головой. Рамен? Подойдёт, посижу там, передохну. Может, даже поем… Если в этом городке есть хоть что-то пристойное — это меня удивит.

Хозяин оказался стариком, очень спокойным, но раздражающе улыбчивым. По крайней мере, он молчал большую часть времени, расспросил только, что я изволю поесть, и принялся при мне же готовить. Я терпеливо ждал. Как ни странно, еда оказалась достойной моего внимания. По крайней мере, она была горячей, и сытость грела лучше, чем чакра.

Шаги. Я выбрал место у стенки, так что мне достаточно было чуть повернуть голову влево, чтобы скользнуть взглядом по вошедшему. Чуть младше меня, простодушный, улыбчивый… Тоже использует чакру. Я медленно доедаю, присматриваюсь. Кажется, узнаю. Спешить некуда. И если боги ответили на мои молитвы, подарив эту встречу — значит, моя месть свершится именно сегодня. Это должен быть он.

— Эй, что ты меня так рассматриваешь? Тоже не местный, да? — голос звучит весело, дружелюбно, и это не показное. Проникаться симпатией к незнакомцу — странно.

— Верно, — я немного поворачиваюсь к нему, решив поддержать беседу. Думаю, это самый простой способ проверить, тот ли он, кого я ищу. — Меня называют Таро.

Этот человек светится улыбкой — впору заподозрить, что дождь кончился и проглядывает солнце.

— Моё имя — Ичиро, — говорит он и просит ещё порцию. Хозяин расцветает, чуть суетится, спешит. Должно быть, мы вдвоём уже сделали ему дневную выручку.

Мои поиски утомили меня настолько, что хочется спросить прямо. Я изображаю задумчивость.

— Ичиро… Хм-м… Внук того самого Ашуры? — и чуть податься вперёд. Да, я восхищаюсь тем самым Ашурой и с нетерпением жду ответа. Правда.

Он совершенно по-детски поджимает губы, смотрит обиженно.

— Ты тоже видишь не человека, а его знаменитого предка?

Я пожимаю плечами.

— Я о тебе не знаю ничего, кроме имени. И то, не уверен, что верно узнал. Знаешь, мне немного жаль, что ты не связан с ним родством. Я надеялся узнать о нём больше — и скоротать время за приятной беседой.

Некоторое время Ичиро молчит. Я просто жду, лениво размышляя, не взять ли ещё порцию. Если сейчас придётся драться, это будет неблагоразумно. С иной стороны, он не выглядит серьёзным противником. Это меня учили. Он же… У него не видно даже оружия.

— Ты правда хочешь о нём узнать?

Я лениво соглашаюсь и добрых два часа выслушиваю, каким крутым и добрым был его дед, и сколько всего хорошего он сделал, и как его все любили и обожали, и что лучшего правителя люди просто не могли бы найти. Скучно — но всё это время я делал вид, что мне это интересно. А сам — приглядывался. Прислушивался. Как рассказывает, что рассказывает, как держится. Странно, но… Я начинал чувствовать к нему некоторое расположение. Приходится напоминать себе о ненависти и клятве. Я ведь уже умею убивать. Я справлюсь.

Пауза. Ичиро замолкает, уставший от рассказа, озирается — что бы выпить. Хозяин предлагает ему чашку чая — мутного, дрянного, как и весь этот городишко, однако слова благодарности — искренние. Этот человек действительно рад и такому чаю. Своё недоумение я оставляю при себе.

— Интересный ты человек, — говорю я с лёгкой полуулыбкой и усаживаюсь расслабленнее.

— Э? — улыбка Ичиро выглядит глуповатой, он ерошит волосы на затылке, так, что они встают дыбом. Забавное зрелище, но я могу удержаться от насмешливого фырканья.

— Ты очень увлечённо рассказывал про своего деда. А сам чего успел добиться? Не удивлюсь, если ты не менее талантлив.

Странно, но вот сейчас он скорее насторожился.

— Ну, это… Я хорош во всяких фокусах с водой.

— Хм? — приподнимаю бровь.

Ичиро сосредоточенно складывает печати, я на всякий случай запоминаю жесты — и из его чашки вылезает крохотный дракон из остатков чая. Грубовато, но вполне узнаваемо. И он даже двигает длинными тонкими усами! Нетерпеливый жест — и по столу, оставляя крохотные капельки влаги, топчется кабан. Его на пару мгновений прикрывает ладонь — и под ней оказывается изящная хрупкая бабочка, которая растекается неряшливой лужицей.

— Как-то так, вот, — он снова улыбается, но я вижу бисеринки пота у него на лбу. Эти фокусы, как он выразился, дались ему нелегко. — Я хотел превратить бабочку в змею и отправить обратно в чашку, но не получилось.

— Хм, — я в задумчивости. — Тебя за подобное наверняка очень любят дети.

Его взгляд теплеет. Хозяин быстро вытирает лужицу и доливает чай.

— Ага. Моим младшим братьям очень это нравится, — он благодарно улыбается старику и жадно пьёт.

— Я со своими часто сражаюсь. В шутку.

Ичиро хмурится, всматривается пристально.

— Сра-жа-ешь-ся? — его взгляд натыкается на рукояти мечей. — Ещё и убиваешь?

— Ну да, — я беззаботно пожимаю плечами. — За это неплохо платят, знаешь ли.

Хозяин, заворожённо наблюдавший за фокусами, бледнеет. На меня он теперь смотрит со страхом, и это раздражает. Я роняю рядом с его рукой пару монет, куда более щедрую плату, чем он заслуживает, и встаю.

— Пройдёмся? Кажется, дождь кончился.

Ичиро соглашается, но медлит, пытается успокоить старика. Я жду на улице.

Ветер остужает моё раздражение, и я могу мыслить ясно. Теперь я уверен, что это тот самый человек, слухи сходятся. Но убивать просто так, на улице, будет глупостью. Стоит уйти куда-нибудь, в какой-нибудь глухой переулок. Подальше от слишком нервных людей. Я вряд ли вернусь в это селение, но лишняя слава мне ни к чему.

— Куда пойдём? — Ичиро озирается, будто впервые в этом месте. При свете солнца, должен признать, оно выглядит немного иначе: всё сверкает. — Может, туда?

Я качаю головой, даже не обращая внимания, куда он показывает, и уверенно говорю:

— Сюда. Я слышал, там есть интересный человек, который торгует всякими редкостями, — облизываю губы. Скоро всё закончится. — Я думаю, тебе тоже будет интересно взглянуть.

Он пожимает плечами и, не чувствуя подвоха, спокойно идёт рядом. Я пытаюсь по мере сил поддерживать беседу, расспрашиваю его о братьях, пытаюсь понять, что он ещё умеет, кроме этих фокусов…

Нападающих я замечаю первым. Отталкиваю Ичиро, сам уворачиваюсь от ножа, выхватываю меч и сразу бью. Минус один. Быстрый взгляд, мир привычно чёток. Ещё трое, одинаково жилистые, быстрые, опасные, ещё один прячется — я чувствую чужой взгляд. Короткий клинок привычно ложится в ладонь, я замираю.

Ичиро быстро складывает пальцы в какую-то хитровывернутую печать — и ближайшая лужа взлетает вверх фонтаном грязной воды, прямо в крысиное лицо противника. Тот шипит неразборчиво, утирается рваным рукавом — и хрипит, булькает, захлёбывается собственной кровью. Минус два. Ичиро отходит к стене, зеленовато-бледный, прижимает ладонь к губам, смотрит на только что убитого мною. Быстрый взгляд на меня, на первый труп — и он сползает на землю. Трус. Я держался лучше, когда впервые убил сам.

Стряхиваю кровь с клинка, оглядываюсь на оставшихся, ухмыляюсь. Они медленно пятятся, отходят — чтобы, ощутив, что расстояние безопасно, просто сбежать. Уходит и ощущение чужого взгляда. Ещё один так и не показался, и в бой вмешаться не осмелился.

Я подхожу к Ичиро, аккуратно переступая через тело, и присаживаюсь на корточки. Смотрю в лицо. Всё ещё бледный, зрачки на всю радужку, губы дрожат.

— У тебя глаза красные, — голос звучит на удивление спокойно, но в его эмоциях нет фальши. — Ты… из этих?

Я киваю.

— Ашура убил моего деда, Индру, подло и предательски, договорившись о встрече и придя с оружием. Твои люди убивали тех, кто мне был близок.

Он облизывает губы.

— Сегодня я убью тебя, — я очень внимательно за ним наблюдаю. — Ты мой враг.

Помимо воли в голосе звучит сожаление. Ичиро тихо выдыхает и отводит взгляд, и чуть сдвигает руки. Взмах — и я отпрыгиваю, я ожидал подобного. На этот фокус с лужей я не попадусь.

Мне очень не хочется его убивать.

Оружия в его руках всё ещё нет, но он и сам, оказывается, — оружие. Двигается иначе, с показной неуклюжестью, будто бы случайно уходит от ударов. Это завораживает.

Я снова чувствую чужой взгляд. Пора заканчивать… Ичиро заканчивает сам. Он кидается вперед, прямо на меня, я успеваю выставить меч и падаю. Ловлю его кривую ухмылку и скидываю с себя тяжёлое, мокрое от крови тело. Он не сопротивляется, он уже слишком слаб.

Взгляд цепляется за предмет, которого раньше не было. Тяжёлый нож с чёрной рукоятью на всю длину лезвия ушёл в землю. Кидали в меня.

Я прислушиваюсь, оглядываюсь. Кто бы это ни сделал, он уже успел уйти. Смотрю на Ичиро. Он всё ещё дышит, зажимает ладонью рану. Я подхожу чуть ближе.

— Зачем?

— Так надо, — он дёргает плечом, жмурится. Даже не хочу думать, насколько ему сейчас больно.

Я пожимаю плечами. Добить — легко. Может, даже из уважения к врагу — подарить лёгкую смерть. Меня учили, но сейчас я был очень неаккуратен.

Становлюсь совсем близко — дотянуться клинком. Как учили, перерезать горло. Пронаблюдать, как тело окончательно покидает жизнь. Брезгливо сбросить грязный испорченный плащ. Сейчас придётся искать замену тряпкам.

Может быть, отыщу того, кто сейчас хотел меня убить. Я пока ещё не решил.

Мне ещё надо найти веер-учиву в подарок младшей сестрёнке.

...Мне не понять, почему он так поступил.

Мне жаль, что он оказался врагом.

Правда.