Однажды в другой вселенной (гет)

Тина кутается в своё серое пальто, в который раз сокрушаясь, что не надела тёплый свитер: ноябрьский ветер не жалеет, забираясь за воротник и мурашками разбегаясь по коже. Небо темнеет, зажигаясь уличными фонарями; на улицах полно людей: все спешат домой. Мимо проезжает полицейская машина, на мгновение расцвечивая улицу в красно-синий.

Тина нащупывает пистолет в кобуре на поясе: он прибавляет ей уверенности. Значок не поможет ничем, а вот оружие всегда пригодится.

Особенно когда начальство именно тебя в который раз отправляет на встречу с одним из осведомителей.

Он опасен и, скорее всего, безумен, но в последнем Тина не уверена. Он постоянно курит, поэтому разглядеть его глаза — в них отблеск тлеющей сигареты или сумасшествие? — не представляется возможным. Впрочем, его поступки говорят сами за себя: кто в здравом уме решится передавать полиции сведения об опаснейшей преступной группировке?

Конечно, здравый ум — понятие растяжимое. Вот Куинни считает, что это как раз Тина не в здравом уме, раз пошла работать в полицию — да ещё и в отдел убийств. Тина только пожимает плечами: а куда ещё?

У осведомителя нет имени. Точнее, оно есть, но строго засекречено, поэтому в одну из их встреч он, ухмыляясь, предлагает звать его «дорогой», и Тина фыркает — вот ещё.

«Тебе нравятся розы?» — как-то спрашивает он, и Тина машинально отвечает: да, нравятся. И только потом ощетинивается, нахмурившись и сложив руки на груди: а тебе какое дело?

Он искусный манипулятор и прекрасный лжец. Тина не представляет, почему он стал кротом, да и не особо стремится это узнать. Её дело — получить информацию и уйти. Ничего личного. Ничего лишнего.

«Дорогой» эти рамки с лёгкостью ломает.

Тина поправляет воротник пальто, чтобы хоть как-то спрятать от колючего ветра неприкрытую шею. Её пальцы уже почти заледенели: лёгкие матерчатые перчатки совершенно не подходят для вынужденных прогулок по городу.

Он всё время выбирает для встреч бесконечные переулки Бруклина. Тёмные, закрытые от посторонних взглядов, воняющие бездомными и вызывающие у Тины едкую неприязнь. Она терпеть не может Бруклин, переулки и бездомных — и осведомитель это прекрасно знает, поэтому с каждым разом место их встречи становится всё более тёмным и зловонным.

Скотина, думает Тина, снова нащупывая пистолет.

Идти остаётся совсем немного, когда сильная рука хватает её за локоть, и Тина оказывается прижатой к стене замызганной подворотни, скрытой строительными лесами от остальной улицы.

— Что ты себе позволяешь?! — возмущается она, стараясь успокоить отчаянно забившееся сердце и ни в коем случае не дать понять, что она испугалась. — Какого чёрта?

Осведомитель насмешливо кривит уголки тонких губ и продолжает держать локоть Тины. Он стоит близко, очень близко, но Тина уже почти привыкла к этой его склонности нависать над собеседником.

Тина выдыхает облачко пара и резко отдёргивает свою руку, отходя на пару шагов.

— За тобой могли следить, — наконец поясняет осведомитель, доставая из заднего кармана джинсов пачку сигарет. — Надо было убедиться, что это не так.

Тина фыркает и скрещивает руки на груди. Под натиском страха холод ретируется, но она понимает, что это ненадолго.

Осведомитель щёлкает колёсиком зажигалки, и в его глазах вспыхивает маленькое алое пламя.

— Как тебе букет? — интересуется он после первой затяжки, внимательно глядя на Тину.

— Выбросила, — врёт Тина, не отводя взгляд.

Изящный букет роз, который она сегодня утром нашла под дверью, стоит у неё на кухонном столе.

Осведомитель хмыкает, выдыхая облако дыма, быстро впитывающегося в грязный воздух.

— Пришлю другой, — говорит он. — Тебе идёт румянец.

И всё это — совершенно обыденным тоном.

Тина стискивает зубы.

— А тебе идёт информация, — цедит она, борясь с желанием врезать по ухмыляющемуся лицу.

Осведомитель прикрывает глаза, пряча безумное пламя.

— Я скажу, — обещает он. — Только с одним условием.

Тина демонстративно вздыхает.

— Что нужно? Собственная яхта с твоим именем по всему корпусу? Квартира на Манхэттене? Нормальный парикмахер?

Осведомитель прожигает её взглядом тёмных глаз.

— Поцелуй, — вместе с дымом выдыхает он и небрежным жестом отбрасывает окурок.

Тина моргает, теряя дар речи. Осведомитель молчит; в темноте подворотни он кажется выбравшимся из Ада демоном с глазами из чистого зла.

Шум улицы приглушается биением сердца Тины; в её мыслях — абсолютная пустота.

— Надо же, — усмехается осведомитель, — малышке Тине нечего сказать?

Он знает её имя с их самой первой встречи. Откуда — Тина без понятия.

— А мне вот есть, что рассказать, — говорит он. — Захватывающая история, на самом деле. Ограбление, оружие, много планирующихся смертей, м-м-м, — он чуть качает головой, и прядь его чёрных волос падает ему на лоб.

Тина молча смотрит на него; её ноги будто ватные, а сердце, кажется, собирается покинуть грудную клетку.

— Н-не думаю, что это хорошая идея, — наконец выдавливает она, делая шаг назад и упираясь спиной в холодную стену.

Он усмехается так, что её кожа мгновенно покрывается мурашками уже не от холода.

— Так беги домой, девочка, — он тоже делает шаг, сокращая дистанцию до жалких сантиметров. — Беги домой, — его жёсткие пальцы очерчивают её подбородок, а дыхание обжигает губы.

Они оба знают, что она никуда не убежит.