Сущая нелепица (гет)

— Ай! — Адриан дёрнулся, когда иголка в очередной раз уколола его, и Маринетт едва успела подхватить подол.

— Ты можешь не двигаться? — возмущенно спросила она, пытаясь подшить юбку.

— Если ты прекратишь тыкать меня иглой, то да.

— Перестань крутиться, и я не буду тебя тыкать! — парировала Маринетт, быстро набрасывая стежки.

Адриан вздохнул, покорно застыв на месте. Он уже битый час стоял посередине её комнаты в длинном женском (не приведи господь, кто увидит!) платье, и был добровольной моделью для подруги.

— Боже, и это я делаю для своей жены! — пафосно заявил он.

— Вообще-то, я ещё не дала своего согласия. Стой смирно, милый, — проворчала Маринетт, не отрываясь от работы.

— Я не сомневаюсь, что добьюсь его, принцесса, — промурлыкал Адриан и снова ойкнул, когда иголка уколола кожу.

Прошло полтора месяца с их соглашения о «перемирии». А точнее сорок четыре дня, каждый из которых преподносил Маринетт новый сюрприз. Адриан очень старался. Дарил цветы, водил в кино, стоически выдерживал фотосессии с Пьером. У него не всё получалось, и иногда его начинания приводили к хихиканью со стороны Маринетт (как, например, недавно испеченное наполовину сгоревшее печенье). Но ей всё равно было приятно.

Их ночные патрули тоже стали своеобразной традицией. Когда Нуар первый раз постучал в окно комнаты и предложил прогуляться, спросонья Маринетт едва не запустила в него подушкой. Но ночь была теплой и звёздной, чуточку романтичной, и они всё же пробежались по крышам, охраняя спокойствие города. А на следующую ночь остановили мелкого воришку. Ещё через неделю Нуар неловко поскользнулся, и Ледибаг едва успела перехватить его в полёте йо-йо. Подала руку, помогая подняться. И в тот момент почувствовала — всё вернулось на круги своя.

Они снова стали напарниками и лучшими друзьями, снова делились друг с другом самыми важными впечатлениями и воспоминаниями. Только теперь их лица не скрывали маски.

— Ну вот, готово! — Маринетт закончила подшивать платье и довольно смотрела на своё творение. Нежного розового цвета, с подолом в несколько слоев, в виде лепестков, платье должно было стать финальным штрихом в новой коллекции, показ которой был запланирован на следующей неделе.

— Как я выгляжу? — паясничая и жеманничая, кокетливо захлопал глазами Адриан.

— Восхитительно! Позволь, я тебя сфотографирую, — хитро усмехнувшись, полезла за телефоном Маринетт.

— Эй, ты ведь этого не сделаешь? — забеспокоился Адриан. С места ему было не сдвинуться, иначе всю работу Маринетт пришлось бы начинать сначала. Но и давать подруге постоянный повод для шуток… А ведь с неё сталось бы переслать фотографию Алье, а той — опубликовать в блоге!

Однако получить компрометирующее фото она не успела.

— Маринетт, мне срочно нужна твоя подпись, — дверь распахнулась, и на пороге комнаты появился Габриэль с кипой бумаг. Уставился на сына в платье и, Адриан был готов поспорить, на секунду улыбнулся. Правда, быстро взял себя в руки.

— Решил сменить имидж? Тебе идет, — иронично заметил модельер, проходя мимо сына и передавая Маринетт нужные договора. Она подписала не глядя, и старший Агрест поджал губы. Это качество в ней предстояло искоренить. — Ты бы хоть смотрела, что подписываешь, — укоризненно сказал он, глядя то на сына, то на Маринетт. Маринетт ойкнула, вчиталась в бумаги — и побледнела.

— Так ты всё знал?

— Сложно не заметить, когда такие страсти разворачиваются прямо под носом, — вполне миролюбивым тоном ответил Габриэль.

— Но почему тогда…

— Я хочу, чтобы вы были счастливы.

— Эй, да что происходит? — не выдержал Адриан, пытаясь со своего места посмотреть, что же такого в бумагах, но естественно, ничего не увидел.

Габриэль развернулся к нему.

— Ничего особенного. Просто Маринетт только что снова стала Дюпэн-Чэн. Надеюсь, ненадолго? — он хлопнул сына по плечу и вышел, прикрыв за собой дверь. Сейчас «детишкам» стоило побыть вдвоём и серьёзно поговорить. Или не только поговорить, судя по тому, какой радостью и надеждой вспыхнули глаза влюблённых. Придерживались приличий они в последнее время исключительно из вежливости к нему.

Лишь бы платье не испортили.

Габриэль задумчиво покрутил на пальце обручальное кольцо, а затем снял и положил в карман. В конце концов, этот брак с самого начала был сущей нелепицей!