Избранные судьбой (джен)

Ближе к вечеру небо заволокла тонкая дымка облаков, и вновь пошел снег. Понемногу, словно крадучись, он укрывал собою и место недавнего сражения, и стоянку степных воинов, стирая следы пребывания живых существ. Скоро, очень скоро ничто не выдаст их пребывания в здешних суровых местах, и лишь птицы вновь будут нарушать их покой.

Прозрачные вечерние сумерки начали уже понемногу красить снежный покров склона горы в голубоватый оттенок, удлинняя тени и сгущая краски, когда воцарившуюся после недавней суматохи тишину нарушил гулкий стук конских копыт. Поначалу еле-еле слышимый, он становился все громче и четче, приближаясь, пока, наконец, одолев очередной подъем, на сравнительно ровную площадку не поднялся крупный вороной жеребец с почти неразличимым седоком в седле.

Взмыленный Хан, взбив копытами снег, остановился, и со спины его скатился запыхавшийся Мушу.

— Трусливые кролики, — буркнул дракон себе под нос, имея в виду, должно быть, местных жителей, что шарахались не только при виде его (сам-то Мушу предусмотрительно укрылся под лукой седла), но даже при виде коня, вполне логично предполагая поблизости наличие хозяина-воина. И кто возьмется сказать, в какой армии он служит? А встретившийся по пути небольшой отряд новобранцев — таких же неоперившихся юнцов, что и товарищи по оружию Мулан, — попытался поймать коня, чтобы забрать себе. А вовсе не помочь раненому сослуживцу, проигнорировав старательно составленное послание.

— Где она? — воскликнул дракон, раз за разом оглядывая безжизненные окрестности, а потом и обежал их, заглядывая под каждый куст и камень. — Мулан, детка, негоже так пугать своего хранителя. Выходи, сейчас не время играть в прятки.

Хотя сам уже понимал, что произошло что-то серьезное. Снег на площадке был вытоптан, местами окропленный кровью, то тут, то там валялись сломанные ветки.

Дракон раздвинул заросли, и оттуда на него выскочил Кри-Ки, порядком продрогший и измученный.

— Где она? — тут же напустился на него Мушу.

Сверчок что-то горестно прострекотал и всхлипнул.

— Гунны? — Мушу в ужасе округлил глаза. — Но откуда?.. А что же ты? — гневно оглянулся он на бедное насекомое.

Малыш протрещал что-то тише, затем умолк, прижимая к животу поврежденную лапку. В самом деле, что он мог поделать против двух здоровенных воинов? Нет, он попытался отвлечь одного из них, прыгнув из кустов прямо в глаза, за что и поплатился сломанной лапкой. Помогло ли это Мулан, он не знал. Противник отшвырнул его прямо в кусты, откуда маленький самоотверженный защитник свалился в глубокий сугроб. А когда наконец выбрался, рядом уже никого не было.

— Они не должны уйти далеко, — задыхаясь, Мушу схватил за повод Хана. — Может, она… она еще жива.

Он подсадил на коня сверчка, вскочил в седло следом и шагом направил Хана, ориентируясь по следам крови на снегу, время от времени соскакивая наземь и присматриваясь.

Идти пришлось недолго. Уже на следующем плоскогорье, в двух-трех перестрелах от первого, кровавых следов было больше. Недавно начавшийся снегопад еще не успел спрятать их. Площадка также была вытоптана множеством ног, а возле самого раскидистого кустарника друзья с ужасом обнаружили невысокий холмик из наметенного (а может, и насыпанного намеренно) снега и воздвигнутый над ней шест с надетой на него головой какого-то зверя, кажется, оленя.

— Это… — Мушу замер неподвижно, глядя на шест в немой надежде, что он чудесным образом испарится. Но нет, тот зловещей чертой продолжал рассекать небо на две неровных половины.

Сверчок что-то негромко пискнул.

Выйдя из оцепенения, Мушу опрометью метнулся в сторону, куда удалились пришельцы... чтобы совсем скоро вернуться в самом подавленном состоянии. Далее, вниз по склону снег был чист, и ничто не указывало на то, что раненая пленница побывала там. А это значит...

— Да, должно быть, это она, — сдавленным голосом признал дракон, низко опустив голову. — Я не успел. Мы не уберегли ее… я не уберег.

Голос его сорвался. Малыш сочувственно что-то прострекотал, прижимаясь к его боку. Вороной Хан стоял молча, опустив голову и обнюхивая перекладину. Молчаливое горе накрыло плотным покрывалом всех троих.

— Я никудышный хранитель, — дракон всхлипнул и вытер нос. — Как теперь я смогу вернуться? Что я скажу остальным?

* * *

Впрочем, долго на месте они оставаться не могли: понемногу усиливающийся мороз и снег больно обжигали непокрытые лапки, а дувший с перевала ветер пробирал до костей. За прошедшее время гунны наверняка успели уйти далеко, так что даже порывавшийся догнать их и отомстить Мушу был вынужден в итоге признать, что это не по их силам, даже с помощью Хана. И снег мало-помалу скрыл все следы, лишая их последней зацепки. Да и что, на самом деле, могли поделать они вдвоем?

— Ладно, пошли, — тяжело вздохнув, обратился он к сверчку. И наклонился, снова подсаживая его в седло. — Путь до дома неблизкий, совсем окоченеешь тут.

Затем забрался следом и, перемотав поврежденную лапку маленькому воину извлеченной из сумки тряпицей, дернул поводья.

Хан также шагал не спеша, шагом, низко повесив голову, словно бы ничего не замечая вокруг. Даже когда по морде хлопали задетые ветки или под копыта попадался незамеченный камень. Впрочем, ни один из седоков на тряску не жаловался. Все они мыслями были далеко отсюда и горько жалели о поспешно принятом решении, особенно Мушу. Да что теперь поделаешь?

Чем ниже они спускались, тем более тонким и рыхлым становился слой снега, вынуждая осторожнее выбирать путь, но тем самым и отвлекая от невеселых мыслей.

А тут, откуда ни возьмись, новая проблема. Начало темнеть, когда двое друзей и их конь вновь набрели на поломанный местами кустарник, ставший ниже по склону гуще и выше. И ни один из них даже не задумался о причине этого...

Кроме Хана. Втянув ноздрями воздух, он вдруг громко заржал и ударил передними копытами.

— Эй, ты что? — вскинулся Мушу, поспешно хватаясь за луку седла. Он уже успел задуматься о возможном ночлеге и перекусе (где бы только его добыть?) и едва не слетел на землю от резкого толчка. Сверчок тревожно пискнул, хватаясь за него.

Вместо ответа тот заржал снова, не менее громко и яростно, ни дать, ни взять — увидев перед собой врага. И не успел Мушу оглянуться, как конь поднялся на дыбы и скрылся в густом кустарнике.

— Час от часу не легче, — пробурчал дракон, поднимаясь и отряхивая бока. — Эта корова совсем очумела от горя…

Попытки преследовать Хана, как и следовало ожидать, обернулись ничем. Даже сейчас, утомленный дорогой, он оставался самым быстрым жеребцом китайской армии. Угнаться за ним они не смогли бы и верхом, что уж говорить о своих двоих… или четверых, не суть важно?

— Ладно, пошли, — вздохнул Мушу, покосившись на быстро темнеющее небо. Куда бы ни понесла нелегкая четвероногую скотину, им это никак не поможет. И до дома придется добираться пешком. — Путь предстоит долгий.

Сверчок вскочил ему на плечо.