Избранные судьбой (джен)

В стане же их противников, с которыми, на счастье, повезло не встретиться дракону-хранителю со товарищи, царила иная атмосфера, пусть и тоже далекая от праздничной. Но... все же гуннам посчастливилось выжить, хотя бы шестерым из целой армии. Они выбрались... почти что выбрались из проклятого места, ставшего могилой многих их товарищей. Многих, но не всех. Надежда на встречу с последними, пусть и не столь скорую, теплилась в сердце каждого из воинов — а значит, был шанс на реванш, на иной исход начатой войны. И, главное, с ними был их повелитель — что шансы эти существенно увеличивало.

Мало-помалу доступный всем ветрам перевал остался позади, и воины спустились в низину. Ту самую, что прошли ускоренным маршем после сражения с армией генерала, торопясь устроить ловушку их недалеким товарищам по оружию. Вместе с горным разреженным воздухом, ветрами и морозом остались в прошлом и больно жалящий ступни снег, и опасность лавины. Сменившись опасностью быть застигнутыми врасплох врагами.

Именно по этой причине Шань Ю, жестом созвав воинов, вполголоса приказал им вести себя крайне осторожно и первым, положив ладонь здоровой руки на рукоять меча, скользящим неслышным шагом исчез в небольшой рощице. Приглушенное журчание ручейка, стекавшего из подтаявшей снеговой шапки, скрадывало его передвижение. Воины последовали за ним, стараясь не отставать и опасливо оглядываясь на каждый неожиданный звук.

Как потом выяснилось, совершенно напрасно. На их счастье, крестьяне, напуганные прошедшим сражением и разорением соседней деревни (а уж гунны постарались оставить после себя весьма запоминающиеся развалины), разбежались по окрестным лесам. Вот только лошадей в их скудных поселках не нашлось совсем, самым лучшим приобретением стали две повозки и упряжные волы, на которых обычно вспахивали поле. При виде медлительных животных Шань Ю раздраженно сплюнул, однако пренебрегать даже такой неважной помощью не стал. Все же состояние их оставляет желать много лучшего (хоть признался бы в этом он даже под пытками), а до Стены еще идти и идти.

С трудом разместившись в двух захваченных повозках, связанного пленника они бросили себе под ноги, гортанно усмехаясь при каждой встряске, когда потрепанные подошвы заезжали тому в бок или спину. Тот лишь вздрагивал, что-то приглушенно бормоча на своем языке, но глаз не открывал.

Привал устроили на значительном расстоянии от гор и места прошедшего сражения, в стороне от поселков и проторенных троп, не разводя костра, дабы не выдать свое местоположение раньше времени. Закаленным воинам не впервой было ночевать на открытой местности, укрываясь небом и огораживаясь полем, а после пронизывающего холода перевала воздух казался особо мягким, напоенный запахами трав. Найденные в деревушке коренья и засохшие лепешки были поделены между путниками (с непременным выделением лучшей доли командиру), а поставленная на ночь стража окончательно успокоила и придала веры в то, что злоключения их окончились там, на перевале. Ныне же все будет иначе.

* * *

Ночь прошла без происшествий, а ближе к полудню, когда скрытое пеленой облаков мутное желтое пятно солнца начало клониться к закату, а вдали замаячила смутно великая Стена, в одном из селений им повезло: воины встретили маленький отряд — все, что уцелело от резервного полка, оставленного в засаде. А те, в свою очередь прочесывая лес, нашли и привели в стан нескольких лошадей. И один из скакунов привлек особое внимание повелителя.

Черный, как ночь, длинноногий и крепкий, совсем не похожий на крестьянских приземистых лошаденок и почти наверняка благородных кровей. И преданный лишь хозяину — попытки пленить его стоили гуннам жизни одного из них, и еще нескольким — разбитых голов и помятых ребер.

— Красавец! — вполголоса проговорил Шань Ю, обходя коня вокруг, держась, однако, на почтительном расстоянии. Жеребец напомнил ему сгинувшего во время лавины Мараха, правда, тот был крепче и кряжистей. Может, боги в милости своей послали ему замену любимцу?

Услышав чужой голос, вороной вновь попытался подняться на дыбы, и двое воинов едва удержали его под уздцы.

— Такой конь достоин ханского седла.

Жеребец перестал артачиться и недоверчиво повел ухом, раздувая ноздри.

— Ты и сам, словно хан среди подданных, — заметив реакцию коня, Шань Ю довольно усмехнулся. — Тебе ведь нравится это имя, верно? Стало быть, ты и станешь так зваться.

Он осторожно приблизился, протянув руку. Жеребец зло захрапел, попытавшись ухватить дерзкого чужака зубами за плечо. Но тот ловко увернулся (хоть помятые ребра и отозвались тут же стонущей болью) и легко потрепал коня по носу.

— У тебя будет время привыкнуть.

* * *

К Стене, как и ожидалось, гунны прибыли на рассвете. Прежде чем выходить на открытую местность, Шань Ю, прищурившись, окинул зорким взглядом ее зубчатое забрало. И, нахмурившись, пригладил ладонью усы.

Что-то в планах его пошло не так. Согласно задумке, нападение самого Шань Ю с отрядом самых ловких и крепких телом воинов было лишь отвлекающим маневром. Как и ожидалось, встревоженный генерал Ли стянул все войско к месту вторжения, стремясь перехватить и остановить его. Войско было невелико — в сравнении с неистовой силой гуннов — оттого часть стражей границы, особенно с дальних рубежей, была присоединена к нему.

По этой причине пролом в стене в локте-полутора от земли, в месте, согласно донесениям лазутчиков, бывшем самым слабым, удалось произвести без помех, а тревога, поднятая оставшейся пограничной стражей, ничего не меняла. Слишком далеко была сейчас от границы армия и слишком вовлечена в преследование. Уж об этом-то Шань Ю позаботился на славу, не скрывая своего пребывания и оставляя позади весьма примечательный след (по его глубокому убеждению, если на месте недавнего сражения могла расти трава, значит, его воины потрудились недостаточно). Не взятие добычи и пленных — лишь устрашение и привлечение внимания было целью, выполненной самым лучшим образом.

Чего нельзя сказать о его союзниках... в первую и главную очередь — о двуличном и коварном Гайтане. Пролом в стене был гораздо меньше, чем повелитель ожидал увидеть. Не удивительно, что обещанная подмога не успела проникнуть за нее прежде, чем спохватилась стража. А также то, что им навстречу выступила столь невеликая армия. Генерал разделил силы, направив часть на подмогу стражам и, проиграв сражение, выиграл войну... почти что выиграл.

Тенгри-хан свидетель, предатель (а в этом Шань Ю был почти уверен) в свое время получит свое. Однако до него еще предстояло добраться. А прежде — выбраться с вражеской территории. Причем по возможности тихо, незаметно убрав троих карауливших не заделанную до конца брешь в стене воинов.

Он молча указал неслышно подошедшему сзади худощавому длинноволосому Беруку, лучшему лучнику отряда, на стражей, сопроводив движение недвусмысленным жестом. Тот кивнул и, обменявшись несколькими безмолвными репликами с товарищем, скользнул в тень дерева. Затем, пригнувшись и почти опустившись на четвереньки, перебрался к ближайшему кусту. Второй воин проделал то же самое, разве что мгновение позже, в другом направлении.

Даже самому повелителю спустя какое-то время были уже не различимы передвижения лазутчиков. Впрочем, он и не присматривался. Напряженный взгляд сощуренных изжелта-карих глаз был прикован к стражам. Те, ничего не заметив и, видимо, не ожидая опасности, лениво обходили по периметру вверенную им территорию. И лишь один из них задержался, в очередной раз скрывшись под сенью стены. На какие-то считанные мгновения, после чего появился вновь, в той же накидке, лишь чуть иной, более настороженной и неровной походкой.

То же самое вскорости случилось и со вторым стражем, а потом и с третьим. Взгляд Шань Ю метнулся в сторону отдаленной башни, потом — ее соседки по правую руку. Пока тихо. Ни сигнальных огней, ни звука трубы. Подмена прошла незаметно, а значит, надо поспешать.

Он махнул рукой воинам и быстро, но стараясь сколько можно держаться в тени деревьев (вот уж его-то наверняка не перепутаешь с одним из щуплых хилых китайцев) проследовал к стене. За ним — двое, ведших в поводу упиравшегося Хана (как Шань Ю и обещал, конь получил это звучное имя). Потом рослый здоровяк в звериной шкуре вместо рубахи и кольцами в обоих ушах, без малейшего затруднения тащивший на плече связанного пленника (тот за эти два дня почти не приходил в сознание). И, наконец, оставшиеся.

Выбравшись за пределы стены, Шань Ю вздохнул облегченно. Врожденная гордость, помноженная на высокий титул, не давала признаться даже себе самому — но вольготно и свободно он чувствовал себя в первую очередь здесь, на просторах Великой Степи. В родном стойбище. Впрочем, кто мешает сделать таким пространство и по ту сторону стены?.. Рано или поздно?

_______________________

* локоть — древняя мера длины (высоты), равная в Азии примерно 45 см