Scarlet storm (гет)

И пусть мир вокруг неправилен и жесток,

Пусть тебя порой кусают его шипы,

Я иду за тобой след в след, не жалея ног.

Так иди вперед.

Никогда не сходи с тропы.

Будь бесстрашной двадцать четыре на семь.

И пусть тьма впереди,

Пусть зубы оскалил зверь.

Знай, что в каждой секунде дня

Я стою за твоей спиной,

Я охраняю тебя.

Джио Россо

От крыльца дома Бартонов до того места, где заканчивается песок и начинается бескрайнее море, совсем немного. «Интересно, сколько тут шагов? — проносится в мыслях Ванды совершенно невпопад. — Лила точно знает это. Ее отец наверняка тоже».

За ее спиной слышны дружные голоса отца и дочери под редкий стук посуды. Когда-то и семья Максимофф по вечерам собиралась за столом, родители любили слушать рассказы Пьетро и Ванды про их школьные дни — в семейных посиделках было столько любви и тепла, но Ванда давно запретила себе скучать по тем дням. Родителей давно нет, а теперь и Пьетро… Она осталась совсем одна, и он так и не узнает правды.

Ванда сидит на крыльце в одной футболке, но не замечает прохлады вечернего ветра, что гуляет по ее босым ногам. В ее руках картонная папка с документами. «Это предназначалось для твоей вербовки», — сказал Бартон, отдавая ей папку после ужина.

Оснований не верить этим документам нет. Штрукер всегда говорил, что оружие Старка закупали повстанцы, но ему переворот в Соковии был выгоден едва ли не больше, чем им.

А может, и к лучшему, что Пьетро не знает. Эти документы разрушили бы весь фундамент под его ногами. Ванде же просто странно осознавать, что вовсе не Старк виновен в гибели ее семьи. А барон — всего лишь одним пунктом выше в списке ненависти.

Ванда слышит шаги, и через мгновение Бартон садится рядом с ней. Места на крыльце немного, и ее рука почти соприкасается с его кожей. Чувствовать чужое тепло приятно, и Ванда немного медлит, прежде чем отодвинуться.

— Старк будет здесь через полчаса.

— Хорошо.

Вдалеке оранжевое солнце тонет, отражаясь в синей воде, — зрелище такое красивое, в другое время захватило бы дух, но сейчас Ванду совсем не трогает.

— Твоя одежда в гостевой.

— Хорошо, спасибо. — Собственная немногословность начинает раздражать, но в мыслях такой сумбур. Все так логично, что в голове не укладывается. Жаль только все те годы, что Пьетро жил в обмане, следуя за Штрукером и доверяя ему.

— Тебе будет нелегко встретиться с Тони, но теперь, когда знаешь правду…

— Я не собираюсь встречаться со Старком. — Ванда поворачивается к Бартону — он не кажется удивленным. — Я не лечу с вами. Прости, Хоукай, но твоя вербовка провалилась. Алая Ведьма бесполезна, моей силы больше нет, я не чувствую ее.

— Я так не думаю. — Понимающие, мягкие интонации окутывают Ванду, и хочется пододвинуться обратно и снова ощутить его тепло. — Еще не время сдаваться. Однажды твоя сила уже подвела тебя.

— Я не смогла влезь в твою голову, — Ванда чуть усмехается. Как это было давно, семь лет прошло — для Ванды как целая вечность.

— Я думаю, дело в том, что ты этого подсознательно не хотела. Ты боялась столкнуться с эмоциями, которые там нашла бы. И сейчас то же самое. Ты так боишься боли от потери брата, что, подавив эмоции, вместе с ними подавила и свою силу.

— Ты проходил курс психологии в перерывах между работой на Фьюри? — Алая Ведьма пытается отшутиться, но выходит не очень правдоподобно. Бартон понимает ее, кажется, больше, чем она сама, и, скорее всего, он прав.

— Ты твердо решила остаться? Если Штрукер не поверит, он убьет тебя. — Мысли Клинта так очевидны, и не нужно читать их, чтобы понять: он хочет отговорить ее.

— Да, я должна закончить начатое.

— Отрубаешь гидре голову, вырастают две. Тебе ли не знать? — Он смотрит ей прямо в глаза, и Ванде хочется отвести взгляд, но она не может. Будто неведомая сила заставляет ее смотреть на Бартона. — Вот что. Ты ведь помнишь, проблемы с генератором, перебои с электричеством. Если я смог сбежать с базы Штрукера, то смогу и проникнуть туда. Мы все.

Не нужно переспрашивать, чтобы понять, о ком он говорит. Мстители. Шанс покончить с бароном, шанс Ванде уйти от него живой.

— Ты мой лучший враг, ты знаешь это? — Ванда невольно улыбается, понимает, насколько это не соответствует обстановке, но удержаться не может. Бартон, напротив, абсолютно серьезен:

— Ванда, я никогда не был твоим врагом.

Старк появляется чуть раньше, чем его ждали, и Ванда спешит скрыться в доме, а заодно и переодеться. Кто бы мог подумать, что будет жаль расставаться с футболкой Роджерса, но даже это лучше, чем ее вчерашнее платье.

— Ты не летишь с нами, да? — Лила застает врасплох, тихо заглянув в комнату.

— Нет, милая, у меня есть одно важное дело.

— Папа все время так говорит. — Лила хмурится, а Ванда, повинуясь неожиданному порыву, нежно гладит ее по щеке.

— Я ведь обещала рассказать тебе про твоего биологического отца, — напоминает Ванда, а сама думает, что шанс сдержать это обещание почти равен нулю. Она ни за что не сказала бы что-то такое Лиле.

— Лила, пора, — заглянув в комнату, Бартон зовет дочь, но задерживает взгляд на Ванде. Та обнимает дочь Клинта, но смотрит на него, не в силах отвезти глаз.

— Мы скоро встретимся, Ведьма, — обещает Бартон, когда Лила выходит из комнаты, — и лучше тебе к тому моменту вернуть свои способности, потому как они будут весьма кстати, когда мы столкнёмся со Штрукером. — Слова Бартона звучали бы зловеще, не коснись мимолетная улыбка его губ.

Сложно поверить в это. Непостижимо. Никогда не знаешь, куда приведет тебя твой путь. Ванде должно быть страшно, но страха нет. Скоро все закончится.

Ванда провожает взглядом взлетающий джетт Старка, глядя на него из окна.

Скоро все закончится. Ее путь длиной в десять лет.

К ночи становится прохладнее, но Ванда не замечает перемены температуры. Босыми ногами ощущает шершавость деревянных ступеней — туфли стоят рядом. Штрукер скоро появится, вопрос даже не часов. Только бы Бартон успел улететь как можно дальше. Впрочем, вряд ли джетт Старка возможно засечь. Привыкать к мысли, что Железный человек — друг, гораздо сложнее, чем к еще одной причине для ненависти к Штрукеру. Думать об этом — взрыв мозга, не думать не выходит. Нужно сосредоточиться на бароне, придется отвечать за смерть Пьетро, за пустой дом Бартонов и за отсутствие Кемпбелла в рядах союзников «Гидры».

Ванде должно быть страшно, но страха нет. Бартон играет за нее, и это придает решимости. Еще бы придало сил, но, очевидно, для этого его веры не достаточно. Нужна своя собственная, а ее ни капли. Она как больной анальгезией — кровь хлещет из открытой раны, а боли нет.

Единственное, что теперь нужно сделать, — помочь Мстителям тайно проникнуть на базу, и все будет кончено. Кто бы мог подумать, что однажды настанет момент, когда фразу «помочь Мстителям» она будет ассоциировать с собой. Но перед глазами так и стоят лица Бартонов: очаровательный ангел Лила и ее несокрушимый отец.

Ванда справится, продержится рядом со Штрукером, пока не появится «Щ.И.Т.». Это ее последнее дело, и даже если оно окажется последним в жизни — так умирать не страшно.

Барон фон Штрукер появляется красиво, в своем стиле — на черном мрачном линкольне и с джипом охраны. Посмотришь со стороны — обычный стареющий миллиардер. От его взгляда идет мороз по коже, Ванда внутренне съёживается. Все так и должно быть.

— Ванда. — Барон смотрит на нее сверху вниз, и ей на мгновение мерещится, будто его глаза горят желтым, как у мифической гидры, но Ванда гонит наваждение прочь, обувает туфли и спускается с крыльца. В них она становится ростом со Штрукера и может смотреть ему в глаза. — Ты принесла мне печальные новости. Ни одна из задач не выполнена, и мы потеряли Пьетро. — В голосе барона звучит сожаление, но брата Ванды ему не жаль — жаль лишь потери ручного мутанта.

— Было сложно уследить за Илиной и вербовать Кемпбелла, пока меня пытались убить, — цедит Ванда с нотками раздражения. Штрукеру нужна ее злость, а не боль потери. Последнее она оставляет для себя.

— Что ж, расскажешь все по дороге. Идем, — приказывает Штрукер, и Ванда следует за ним к машине, как и полагается ручной собачке. Охранник захлопывает дверь, когда Ванда опускается на заднее сиденье, и этот стук напоминает ей захлопнувшуюся ловушку. Штрукер не оставит это происшествие безнаказанным, но что он придумает?

«Я выдержу, — говорит себе Ванда, — я все выдержу, а потом придет Бартон. Он ведь обещал». А потом будут теплые вечера с рассказами Лиле о ее отце и никогда — о Штрукере. «Гидру» сотрут с лица земли, и все будет хорошо. В это так отчаянно хочется верить.