Глаз волка (джен)

Моя вина. Это я во всём виновата. Я всё надеялась, что мой амулет убережёт тебя. Прости меня, доченька.

Мои магические способности пугали моего отца. Поначалу он гордился мной и считал, что у шамана непременно должна была родиться именно такая дочь. Я себя ещё плохо помнила, а обряды его хорошо впечатались в память. К нему приходили люди. Наш гордый народ продолжал придерживаться своих вековых традиций, поклоняться своим богам, а ритуалы, которые проводил отец, на самом деле совершали чудеса. Когда я впервые разожгла огонь просто силой своей мысли, он долго молился и взывал к предкам. Но моя магия вырывалась наружу и пугала его. В конце концов, он смирился с тем, что я не стану его последовательницей. Он молча благословил мой брак с Персивалем, когда я пришла к нему после долгих лет, проведённых вне дома. Я помню его взгляд. Он протянул мне мешочек и сказал, что дух предков защитит меня в далёкой стране. Я знала, что там, но взяла подарок скорее из уважения к отцу, чем из осознания значимости оберега. Глаз волка, умершего своей смертью, — самый сильный талисман. Я знала, что глаз этот будет оберегать меня и мою семью от сглаза, от всего дурного, но я забыла о нём. Много лет он пылился в моих вещах, которые и выбросить было жалко, и толку от них было, как от фальшивого кната.

Когда тебе исполнилось шесть лет, я впервые вспомнила о наследстве отца. Его уже не было в живых, а голос его так и звучал в моих ушах.

— Зов свободы. Дочь моя, тобой движет зов свободы. Я смиренно прошу у предков дать тебе благословение. Не забывай, кто ты и откуда.

Я забыла. Совсем позабыла о далёких предках северо-американских племен. Мой Персиваль был моим богом, моим шаманом, моим счастьем. Альбус и Аберфорт, два побега нашего дерева... Они подрастали, тайком заставляя меня гордиться ими. А ещё была ты. Моя отдушина, моя отрада...

Папа не смог пережить потрясения. Он всегда был горячим. Он наказал этих подонков, а я молилась Небесному Отцу.

— Великий Дух! Закопай топор войны, не дай пострадать невинным. Прости неведающих, которые не понимают, что натворили. Дай покоя моему Персивалю.

Персиваль долго не протянул в Азкабане. А я, взяв Альбуса и Аберфорта, прихватив тебя, уехала в новое место, чтобы начать всё сначала. Разве могла я позволить, чтобы твои дни закончились в Мунго? В этом безумном месте с билетом в один конец?

Теперь я часто доставала подарок отца. Глаз волка, наговорённый отцом, взирал на меня, а я просила его, чтобы ты поправилась. Когда случались приступы, он мутнел. Я знала, что он вбирает в себя негатив. Навахо избавлялись от такого глаза. Они сжигали его как можно дальше от племени, а я верила, что всё будет хорошо...

В тот день ты с утра была рассеянной. Я чувствовала, что это повторится снова. Тебе уже было четырнадцать. Хрупкая тростинка, нежная и беззащитная. Как же хотелось мне обнять тебя, прижать к себе и укрыть от всех невзгод. Но ты не доверяла мне. Из всех ты доверялась лишь Абу. Я не ревновала тебя, нет. Я лишь переживала, что никак не могу достучаться до тебя. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Я верила, что кровь предков мне поможет. Что Великий Дух меня не оставит. Шушуканья соседей за спиной не трогали. Я гордо выпрямляла спину и проходила мимо, буквально чувствуя, как взгляды прожигают мне спину. Одна Батильда, мне кажется, догадывалась обо всём и жалела меня. Но я боялась кому-либо довериться.

Помню тот день до мелочей. Я достала мешочек. Талисман был мутным. Я положила глаз волка на столик и стала молиться.

— Великий Дух. Пожалуйста, снизойди до моей печали. Моя доченька, она не ведает, в каком мире находится. Верни её в мир Солнца, избавь от пребывания в мире Луны. Я всё сделаю, чтобы она поправилась. Небесный Отец, я жизнь отдам за то, чтобы моя Ариана жила.

Я не заметила, что ты подошла сзади. Бесшумно так. Вздрогнула я от твоего крика. Ты напугалась. Ты показывала пальцем на глаза волка, а в твоих глазах был неподдельный ужас. Амулет засветился красным, словно вбирая в себя все твои страхи и невзгоды. Я хотела спрятать его в мешочек, но приступ твой уже начался. Глаза закатились. Ты начала мелко дрожать, словно лютый озноб пробрал до костей. А потом глаза распахнулись. Чёрные, огромные зрачки, совсем не твои, моей кроткой Арианы. Ты начала хохотать. Я схватила тебя за руку, а ты вырывалась и кричала. Аберфорта не было дома, уж он тебя точно бы успокоил, ему это всегда удавалось.

И тут я увидела вспышку. Сначала это было чёрное облако, которое закрутилось вихрем в центре комнаты, а потом из середины этого хаоса вылетел зелёный луч. Я знала, что он смертельный. Почувствовала... Луч пролетел по всей комнате, ударился об потолок, разбил вдребезги зеркало, старинное, которое подарил мне отец на нашу свадьбу, и метнулся к тебе. А ты замерла. Глаза твои стали вновь голубыми, в них вмещалось сейчас столько ужаса и понимания, что мне стало больно. Я увидела, что ты всё прекрасно осознаёшь, поняла, что этот луч сейчас убьёт тебя, и тогда я метнулась вперёд. Краем глаза успела увидеть, что мой амулет, подаренный отцом, вспыхнул, превратившись в горстку пепла. Только бы Аберфорт догадался выбросить пепел из дома...

Доченька. Всё ещё можно поправить. Ты прости меня. Я очень люблю тебя...