Сладости (джен)

Песок. Песок оказался той ещё заразой. Он был везде: в сандалиях, в штанинах, в рукавах водолазки, под протектором, забивался под жилет, был в волосах, казалось, даже в носу и ушах. Стоило только небольшой группе из трёх человек вступить на территорию этого невозможного демона — горячей пустыни — как всё стало дико раздражать. Больше всех психовал черноволосый парнишка, тащивший на спине огромный свиток: с ним и так было не споро идти, а их нежелательный сыпучий попутчик так вообще всё испортил.

— Мне одному кажется, что песок назло эти мелкие вихри вокруг нас крутит? — наконец не выдержал молодой чуунин.

— Тебе вечно что-то кажется, Шира, — усмехнулась Мэй, прищурив внимательные светло-карие глаза.

— А тебе, я так посмотрю, вечно всё равно, — пробурчал Шира.

В ответ она кинула нечитаемый взгляд на товарища, и под фырканье третьего участника их похода все они прибавили шаг. Сколько раз Шира бесился при таких переходах? Постоянно.

В Суну прибыли под вечер. Хотя с момента, когда группа покинула стены родной деревни, прошло чуть больше двух суток, они не задерживались на привалах и потому немного устали. Встречающие шиноби, после соответствующей записи, пропустили гостей за ворота, возвращаясь к лёгкой дремоте и прерванным на самом интересном месте сплетням.

— Идите отдыхать, я доложу Казекаге о нашем приходе. А завтра займемся делами, — Мэй глянула на своих спутников.

Парням явно не хватило сил на споры, и они, кивнув, побрели привычным маршрутом в место их квартирования, что не поменялось с их прежних визитов. Мэй же отправилась в резиденцию Каге. Пожалуй, тоже не новый путь и знакомая дорога.

На ходу она едва различимо что-то бормотала: внимательный слушатель разобрал бы названия сладостей, что в изобилии продавались в местных лавках. Не то чтобы Мэй была жуткой сладкоежкой, но здешние экзотические лакомства пленили её душу ещё в самый первый визит в Деревню Скрытого Песка.

Так, в розовых мечтах о скором наслаждении тающими вкусными конфетами, Мэй добралась до своей цели. Её уже ждали и без промедления проводили к кабинету Казекаге, возле которого девушка очнулась от своих фантазий окончательно. Короткий уверенный стук в дверь, и гостья вошла в кабинет.

— Приветствую вас, Казекаге-сама, — Мэй вежливо, но сдержанно поклонилась молодому правителю Суны.

— Доброго вечера, Мэй-сан, — так же вежливо и сухо ответил ей мужчина, кивнув.

Он сидел за столом и деловито просматривал бумаги. Она, как ни старалась иной раз, не могла представить его за другим занятием. В каждый визит их команда наблюдала одну и ту же картину: Казекаге, заваленный кипами бумаг, что-то изучал, исправлял и подписывал.

— Мы доставили документы, — Мэй шагнула ближе к столу, протягивая свитки. — Здесь союзные контракты за два месяца. И Хокаге-сама направил список нарушений, допущенных вашими уполномоченными шиноби, тогда, при последней совместной миссии.

Сама она тогда участия, но слышала разговоры про зарвавшихся союзников.

— Благодарю, я рассмотрю это позже, — Гаара поднял взгляд ярких глаз на гостью. Привычные тени под ними не сошли, даже несмотря на то, что бывшего джинчурики больше не беспокоил демон, столько лет мешавший ему спать.

Он был необычно бледен, странное дело для человека, проживающего в такой местности, но болезненным не выглядел. Цепкий взгляд бирюзовых глаз, красиво сочетающихся с яркими волосами, внимательно изучал Мэй, стоящую напротив. Она прекрасно знала, что он видит: невысокая, слишком прямая и слишком серьезная.

— Ты ведь из АНБУ, — это не прозвучало вопросом.

Не подав виду, что удивилась, Мэй ответила, неумело улыбаясь краешками губ:

— Верно, Казекаге-сама. Я из Корня.

— Хотя, это объясняет многое, — сказал он скорее себе, чем собеседнице. Затем вновь склонился над бумагами, показывая, что не имеет желания продолжать разговор. — Отдыхай, завтра обсудим ваши претензии.

Мэй легко поклонилась и вышла из кабинета правителя Суны. Следовало присоединиться к ребятам, чтобы хорошо отдохнуть. С утра запланировано много дел, которые она никак не могла пропустить. Главное из которых — поход на рынок.

* * *

Рынок в Суне — это практически сердце деревни. Здесь царит особая магия: смесь ароматов благовоний, специй и сладостей придают каждому походу чуточку сказочной атмосферы. Здесь почти нет крикливых торговцев, над рынком стоит однотонный мелодичный гул: так торгуются покупатели, и уговаривают продавцы. Мерный гул немного гипнотизирует, добавляя загадочности в и без того необычный для иноземца мирок. Яркие ткани, яркие прилавки, стеклянные поделки и витрины с ручной работы побрякушками… Рынок…

По узким улочкам торговых рядов и брели трое гостей Суны.

— Я все понимаю, Шира. И все запоминаю. В следующий раз ты не полчаса в уборной проторчишь, а всю оставшуюся жизнь. Обещаю, — Мэй говорила спокойно, отчего её слова ещё больше коробили спутников.

Шира покосился на друга, а тот, сделав страшные глаза, лишь тряхнул кудрявой головой в сторону товарки.

— Я всё вижу, Инари, — она даже не повернула голову в их сторону.

Парни смирившись с тем, что они сегодня точно получат люлей до вечера, вяло плелись за своей предводительницей. Которая, стоило им повернуть вправо и оказаться в ряду с всевозможными экзотическими угощениями, зарделась и даже немного повеселела с виду. Ещё бы! Взору троицы открылись прилавки, щедро заставленные рахат-лукумом, лаззатом, щербетом, а ещё орешками, обильно приправленными всевозможными сиропами, медом и просто сахаром.

Цены на сладости внушали уважение. Некоторые ингредиенты привозили из других стран, но только тут их делали по уникальным старинным рецептам, и вывозились эти козинаки, помадки и цукаты в разных обсыпках во все уголки мира.

Затарившись небольшими порциями лакомств нескольких видов, команда, наконец, отправилась по делам.

В кабинет Казекаге, помимо шиноби Конохи были приглашены начальник полиции, по совместительству брат правителя, Канкуро, и советник, отвечающий за дипломатические отношения между деревнями, Ватору-сан.

В течение нескольких часов все присутствующие тщательнейшим образом обсуждали недопустимое поведение представителей Песка при проведении совместной миссии: превышение полномочий, оскорбление коллег и просто хамское поведение. Все материалы излагала Мэй, безэмоционально выдавая сухие факты, не стесняясь повторять нецензурные выражения, что сыпались от обеих конфликтующих сторон, ни добавляя от себя ни единого лишнего слова, комментирующего её отношение к ситуации.

Если Ватору-сан и Гаара выслушивали все без явных проявлений эмоций, то Канкуро не мог спокойно усидеть на месте. Он удивленно вскидывал обведенные ритуальной краской брови, иногда хмурился, недоверчиво вглядывался в непроницаемое лицо бывшего члена АНБУ. Когда Мэй закончила, кукольник усмехнулся. Потом заговорил сам Казекаге. Он в той же тональности указал на некоторые нюансы поведения, неподобающие для шиноби, со стороны дружественной Конохи, заострив внимание на предшествующему потасовке инциденту. Мэй, не дрогнув лицом, ответила своими вескими доводами.

Канкуро наблюдал со сложной смесью разочарования и восхищения за диалогом двух сторон. В кабинете никто больше не говорил. Когда закончились обвинения и доводы, и Мэй, и Казекаге, не сговариваясь, скомкали оставшиеся факты и сошлись на мирном варианте. Будут наказаны в соответствии со своими внутренними порядками обе стороны, и всё на этом. Советник и сопровождающие конохскую посланницу шиноби с облегчением вздохнули и засобирались на выход.

* * *

Правителю Суны нужно было рассмотреть и другие вопросы, посему после утверждения окончательного решения, гости из Конохи, попрощавшись, отправились на отдых перед возвращением домой. Советник Ватору, толком не понимающий смысл его вечного присутствия на данных встречах, устало вздохнув и вслух понадеявшись на скорую аудиенцию, тоже ретировался. Канкуро дождался, когда за последним выходящим закроется дверь и обратился к брату:

— Эти встречи с Конохой с каждым разом становятся все более и более абсурдными, тебе не кажется, Гаара?

— Они не абсурднее самой первой, после войны. Сейчас другое время, Канкуро, — Казекаге встал со своего привычного места и отошёл к круглому окну. — Все неуловимо изменилось, не находишь?

— Ты решаешь на уровне каге конфликт зарвавшегося молодняка, не поделившего что-то на торговой миссии. Да, всё изменилось, ты прав.

Канкуро хмыкнул. Он смотрел на спину брата, стараясь не рассмеяться. Гаара не отвечал, и кукольник изобразив на раскрашенном лице скептическую гримасу, уже было собрался уходить.

— Как ты думаешь, мы идем по правильному пути? — мужчина явно спрашивал не о решении насущного вопроса.

Брат помолчал с минуту, прежде чем дать ответ.

— Наше потомство будет расти в мирное время, — наконец произнёс он.

Казекаге, вопросительно повернувшийся к собеседнику в начале его слов, на секунду прищурился при упоминании «потомства».

— Верно, — тихо согласился он и вновь устремил свой бирюзовый взгляд в окно.

Канкуро решил, что делать в кабинете брата ему больше нечего и, наконец, вышел.

* * *

Инари и Шира, выйдя на свободу из резиденции и переглянувшись, устремили свои взоры на предводителя своего отряда.

— Мэй, мы думаем пройтись по деревне, давно не гуляли тут. Ты с нами? — Шира преувеличенно радостно и быстро начал «обработку».

— Согласен, — поддакнул их немногословный товарищ.

Мэй закатила глаза. Своих сокомандников она изучила достаточно хорошо за прошедшие несколько лет, чтобы понять, что от неё мягко избавляются.

— Да валите уже, — она засунула руки в карманы брюк и неспешно пошла прочь от них. И даже не обернулась, добавив: — Старая кальянная, кажется, переехала на два квартала дальше.

Ребята смущенно вспыхнули, а затем, рассмеявшись, пошли искать любимую кальянную. Мэй же, потратив пять минут на оформление пропуска на посту у ворот, направилась к своему любимому месту — плато, которое обнаружила с год назад.

Путь занял около двух часов. Она шла быстрым шагом, изредка сверяясь в направлении с исчезающими позади стенами Суны и диском солнца, что перевалило за полдень и медленно двигалось к западу. В лучах сверкающего светила песок под ногами искрился золотыми бликами, и колебание нагретого воздуха у поверхности почти не замечалось. Несмотря на приличную жару, она не замедляла хода, пока не дошла до своей цели.

В песчаном море рос огромный каменный стол огромной площади. С одной стороны от него возвышался островок невысоких скал, остальное пространство занимали барханы. Когда поднимался ветер, по ровной поверхности плато пробегали горячие, колючие волны. Мэй забралась на ближайший валун, оглядывая пространство впереди: на ровной напервый взгляд глади то тут, то там были видны глубокие борозды и выщербины. Какие-то из них оставила сама куноичи, другие — кто-то неизвестный.

Ей тут было по душе: Можно выпустить всю свою силу, потренироваться вдали от соглядатаев, послушать песок, поесть конфет. Наверное, из-за этого странного, колкого песчинками спокойствия, ей и нравились здешние края. Поэтому, в очередной раз спустившись на плато, она прикрыв глаза и раскинув руки, стала слушать. Она слушала ветер, шорох барханов, впитывала свет и горячий воздух.

Пару раз глубоко вздохнув, Мэй открыла глаза. Она скинула ненужный ей сейчас джоунинский жилет, сняла сандалии и отвязала с правого предплечья бандану с протектором родной деревни.

Пора оставить несколько меток и в этот визит. Ради хулиганства, она решила похулиганить, начав с нелюбимой техники. Неуловимо быстро сложив печати, она зажала правое запястье левой рукой и начала концентрировать в ладони чакру. Через несколько секунд пальцы правой руки стало знакомо возбуждающе покалывать, по мере скопления электричества. Вот появились голубые ломаные линии, исходящие от кожи девушки, с увеличением их количества в воздухе стало ощутимо пахнуть грозой, и по нарастающей, с каждым голубым всполохом и зигзагом, усиливался звук, напоминающего щебетание стаи птиц. Много чакры вкладывать в технику Мэй не стала. Она напряглась, направив корпус ниже, максимально отвела перехваченную руку назад, и чуть-чуть выждав, сорвалась с места, за секунды преодолевая босиком по горячей поверхности расстояние, что ранее прошла от скалы до плато. Возле цели, Мэй вскинула руку резко вперед, стараясь выпустить Чидори, как раньше, выше точки обзора скалы, но почему-то в последний момент рука дрогнула, и техника разнесла стоящий впереди камень в мелкую крошку.

— Проклятье! — Мэй тряхнула растрепанным хвостом.

Менять радикально ландшафт любимого местечка не входило в ее планы. Побурчав пару минут, она успокоилась и продолжила демонстрацию своих способностей для лучшего зрителя — безмолвной пустыни.

Техника шторма высверлила полутораметровую окружность почти в центре плато. Снова удивившись сегодняшней неуклюжести, Мэй уже думала собираться и иди обратно в деревню. Но что-то заставило её передумать. Наверное, традиция съедать вкусняшки на закате, сидя уставшей на краю плато и смотря на догорающее солнце. Поэтому она, усмехнувшись, вновь начала бой с воображаемыми врагами.

К концу дня Мэй потратила львиную часть своих немалых запасов чакры. Прилично устав, она медленно добралась до скалистой стороны плато, плюхнулась рядом со своими вещами и достала из сумки кулёк с кусочками рахат-лукума. Отправила маленький кубик в рот, зажмурившись от удовольствия и даже, кажется, застонала, счастливо улыбаясь.

— Я думал, что члены Корня начисто лишены эмоций, — голос раздался откуда-то сверху.

Мэй резко вскочила, приняв оборонительную стойку, и осмотрелась вокруг. Сил в теле было ещё достаточно, чтобы дать отпор неожиданному вторженцу. Каково же было её удивление, когда ее взгляд упал на скалу слева от неё.

Казекаге мягко спрыгнул вниз, оказавшись в двух метрах от опешившей Мэй, которая не успела прийти в себя, чтобы сказать что-то внятное стоящему напротив мужчине.

— Я, видимо, напугал тебя, — Гаара, кинув ещё один взгляд в её сторону, развернулся и пошел к противоположному краю плато.

Мэй сжимала в руке бумажный пакетик со сладостями и смотрела ему вслед. Подойдя к определенному месту, Казекаге вскинул в резком жесте обе руки. Тотчас перед ним возникла огромная песчаная волна, переливающаяся медью и золотом в свете уходящего солнца. Волна становилась все выше и выше, заслоняя обзор. Руки мужчины медленно начали расходиться в разные стороны, разделяя на две равные части стену перед ним. Поднялся ветер. Он не трогал песчинки, что были во власти Гаары, но мягко перекатывал мелкую пыль под ногами и трепал его огненные волосы и края бордового плаща.

Она завороженно смотрела на его фигуру. Повелитель песка сделал поочередно два резких движения: ладони сначала опустились вниз, потом, одна за другой руки хлестнули крест на крест по обеим сторонам тела. Пустыня тут же подчинилась: Гаара оказался в коридоре ревущего, несшегося с неимоверной скоростью песка, что с беспощадностью бритвы резал камень под ногами и двигался прямо к Мэй. Диким жаром прошлись два смертельных песчаных лезвия в опасной близости от тела, но ни одна из песчинок не задела её.

Через секунду она поняла, что судорожно выдохнула до сих пор задержанный в легких воздух, пока мужчина возвращался на исходную позицию.

— Я не знала, что это вы — мой неизвестный сообщник, — неожиданно даже для себя сказала Мэй.

— А я не знал, что кому-то хватит смелости тут оказаться, кроме меня, — ответил он ей, взметнув едва заметные брови.

— Будете осуждать?

— Имею право?

Оба замолчали. Мэй отряхнулась от песка, вновь завязала в высокий хвост выбившиеся пепельные пряди, потом начала одевать снятые ранее вещи. Застегнув сандалии, она села на теплый камень, разворачивая опять кулек с рахат-лукумом.

— Хотите? — она протянула лакомство к стоящему рядом мужчине.

Гаара мгновение помедлил, затем, присев рядом, принял угощение, выуживая пару обсыпанных сладкой пудрой кубиков.

— Я не люблю сладкое, — зачем-то сообщил он, отправляя первый кусочек в рот.

— Думаете, я зря это делаю? — спросила Мэй.

Гаара задумчиво катал языком тающую конфету. Не надо было пояснений, чтобы понять, о чём она спрашивала. Он сам часто в последнее время задавался таким вопросом.

— А ты как думаешь? — спросил он, не оборачиваясь.

— Я думаю, мы катимся к закату. Как это солнце, — Мэй указала на угасающий диск перед ними, — Мы погрязли в цифрах, технологиях и дипломатии. Мы добивались мира и получили его.

— И оказались странно инородными в мирное время, — продолжил её мысль мужчина.

— Вам проще, — вздохнула Мэй. — Вы прирожденный лидер, умеете приказывать и управлять. А что делать, например, мне, умеющей только шпионить и убивать?

— Ты не права, — тут же возразил Казекаге. — Уже который год ты, будучи послом Конохи решаешь дипломатические вопросы.

Она коротко усмехнулась. Вынула еще сладкий кубик и, откусив, повернула голову к собеседнику.

— Это не моё. Просто, так мне приказали.

Они помолчали. Гаара сам протянул руку к пакетику, чтобы взять ещё один кусочек лакомства. Слабый ветерок, что дул до этого, стал набирать силу и ощутимо трепать буйную пепельную шевелюру Мэй, собирая возле собеседников быстрые дорожки скользящего песка. Мужчина ограничил взмахом ладони полёт песчинок, чтобы они не засыпали сидящих.

— После нас мир достанется детям, — наконец заговорила она. — Я надеюсь, они не увидят столько ужасов, сколько довелось увидеть нам. Правда… Вы знаете, мне немного стыдно, но иногда я хочу, чтобы что-то случилось.

Ветер очередным порывом открыл от алых прядей лоб обернувшегося Казекаге, и Мэй, задержав взгляд на татуировке, задумалась, что толкнуло сделать её и почему именно это слово? Отвлёк от мыслей тихий голос мужчины.

— Я понимаю тебя. Ты маешься от мнимой бесполезности, но ты можешь направить свою энергию в другое русло. Если ты печёшься о будущем подрастающего поколения, почему бы не пойти в учителя?

— Учитель? Из меня?

— Ты бывший член мощного подразделения, наверняка обладаешь неслабыми способностями. Собственно, часть из них я видел.

Мэй немного зарозовела. Отвечать ей не хотелось. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихими шорохами пустыни. Тем для разговора больше не было. Вечер медленно, но неумолимо угасал.

Они сидели до момента, когда солнце полностью скрылось за горизонтом, и на небе высыпали мелкие точки звезд. К этому времени кулёк опустел, а собеседники так и не произнесли больше ни одной фразы.

Поняв, что посиделки неприлично затягиваются, первой встала Мэй, за ней, нехотя, поднялся Гаара. Она собралась было спрыгнуть с каменного стола, но неожиданно почувствовала, что взмывает вверх: Казекаге молча поднял её на песчаном облаке. Благодарно кивнув, она отвернулась, вглядываясь в темноту. Туда, где должна была находиться деревня. Полет продолжался куда короче, чем пешая прогулка ранее, и уже у стен Суны песок замедлил свой ход. Мужчина, поравнявшись с гостьей, поколебался с пару секунд и произнёс:

— Спасибо за угощение, Мэй.

Она неумело приподняла уголки губ в слабой улыбке:

— Вы всё-таки любите сладкое.

* * *

Шестой Хокаге горестно вздохнул, поглубже зарываясь в папки и бумаги: за ними не было видно надоедливого Нару. Сам по себе тот ещё ленивец, Шикамару, тем не менее, заставлял трудиться свое начальство, настойчиво и с недюжинным рвением, пугая Копирующего Ниндзя до нельзя. Контракты, миссии, списки, кипы финансовых отчетов. Он был готов отдать пост рвущемуся до кресла Наруто хоть сейчас…

Стук в дверь, и что-то рассказывающий вот уже пятнадцать минут Шикамару повернулся ко входу. В кабинет вошла Мэй с вечно непроницаемым лицом.

 — Хокаге-сама, вызывали.

Лицо Какаши заметно вспыхнуло даже через маску, но всего лишь на долю секунды.

— Вызывал, — ответил Копирующий. — Суна. Как обычно по твою душу.Сколько месяцев ты там не была?..

— Прошу прощения, — ровно перебила его куноичи. — Я отказываюсь от миссии.

— Должна быть веская причина, — внимательно вглядываясь в лицо пепельноволосой девушки, медленно произнёс Нара.

— Аллергия на сладости и песок, — чётко ответила Мэй, не сводя карих глаз с Хокаге.

Какаши вздохнул, вновь чувствуя себя виноватым, как и каждый раз, под этим карамельным взглядом. Жестом он отпустил её, под удивленно взметнувшиеся брови Шикамару.

* * *

Выходя из здания, Мэй по-детски скривила губы, понимая, что экзотических сладостей Суны ей ничто не заменит и не вернет того прекрасного чувства удовлетворения, которое она ощущала в этой жестокой жаркой стране.

Как ничто не вернёт и её покой.