Потерянные факты, имеющие отношение к моей жизни (джен)

Ненавижу порталы! Они и в стабильном-то состоянии словно перемалывают тебя в мясорубке, а уж внезапный переход через портал закрывающийся — не что иное, как изощренное издевательство над организмом.

Вывалились мы удачно, ничего себе не сломав и не подвернув, но отнюдь не благодаря нашим усилиям — просто на той стороне встретил нас не каменная мостовая, а мягкая лесная подстилка. И на дерево во время наших лихих перекатов мы не налетели только потому, что принявшая нас в свои объятия поляна была достаточно большой. Едва нас перестало вертеть, я вскочил на лапы и встряхнулся, а Вачовски, отплевываясь и бормоча о том, что всю жизнь мечтал с мохнатиками обниматься, сел и принялся вертеть головой, осматриваясь. Кощеева нигде не было видно, но я чуял его запах. Да что там чуял! Я видел его следы так, словно он от души потоптался по флуоресцентной краске, а потом шел, старательно отпечатывая каждый шаг. Я подергал зубами за рукав куртки Вачовски, в общем-то, не особо надеясь, что он меня поймет. Однако он вскочил и воскликнул:

— Вперед, о мой мудрый проводник!

И я повел — сначала трусцой, потом бегом, а потом понесся стрелой, ибо Вачовски безо всякого труда поспевал за мной, держась ровно на один шаг позади. Кощеева я заметил первым, не раздумывая, распластался в мощном прыжке, уже предвкушая, как вопьюсь ему в ногу… и словно налетел на каменную стену. Я заскулил, покатившись по земле, и забился в судороге насильственной смены облика, но все же успел увидеть, как с пальцев Вачовски срывается пронзительная белая молния.

Когда я сумел разлепить глаза и приподняться, я увидел Кощеева с воздетыми руками. Его фигуру окутывало полупрозрачное марево, колыхающееся и истончавшееся при каждом попадании молний, летевших из ладоней Вачовски. Я заметил, что губы Кощеева шевелятся, а между обращенных друг к другу ладоней медленно растет огненный шар…

С рук человека срывается поток пламени, расплескивается о тонкую фигуру эльфа, и тот горит, в тщетном усилии пытаясь произнести какие-то слова…

Я с трудом поднялся и, сфокусировав взгляд на Кощееве, прыгнул на него, вкладывая остаток сил в это движение. С пронзительным звоном щит осыпался тающими осколками, Кощеев стал опускать руки, и в этот момент я сбил его с ног. Струя пламени устремилась вверх, а мы рухнули на землю. С тихим рычанием Кощеев отпихнул меня в сторону, резко перекатился, вскакивая и выкрикивая слова нового заклинания. Сквозь мутную пелену я видел, как из его ладоней несколько раз вылетали багровые сполохи огня, как он уворачивался от ответных заклинаний, а потом его окутало мерцающее облако, и он застыл, воздев руки и полуоткрыв рот.

— Живой?

Вачовски плюхнулся рядом и мазнул холодными пальцами по моему лбу.

— Не дождешься, — прохрипел я и стал вставать.

— Давай помогу.

Он поднялся первым и протянул мне руку, но я придавал телу вертикальное положение, упрямо игнорируя предложенную помощь.

— Что я еще раз с тобой куда-нибудь пошел, — устало промямлил я и взглянул на Кощеева. — Он жив?

— Все в этом мире относительно, — развел руками Вачовски и, подойдя к Кощееву, щелкнул его по лбу. — Кажется, я все же слегка перестарался. Кошмар! — он вздохнул. — Теперь тонны две бумаги на рапорты придется извести.

Я вытаращил на него глаза, пытаясь понять — не ослышался ли я, а потом меня прорвало. Я выплескивал на него всю усталость этого дня, все накопившиеся обиды и злость. Я выплескивал, а он отвечал, и вскоре мы уже стояли друг напротив друга и самозабвенно орали. Кощеев, стоявший между нами и безмолвно внимавший скандалу, внезапно пошел трещинами, а потом и вовсе с печальным звоном осыпался к ногам.

— Еще и этот! — в сердцах выкрикнул Вачовски и пнул кучку осколков.

— Уважительнее бы относился к старому товарищу, — буркнул я и поморщился: горло ощутимо саднило после всех сегодняшних подвигов.

— Мой товарищ, как хочу, так и отношусь, — скривился Вачовски и встряхнул кистью руки.

Останки Кощеева тут же вспыхнули и разлетелись по ветру легким пеплом.

— Тебя действительно беспокоит только то, что теперь придется рапорты писать? — угрюмо уточнил я.

— Рапорты мне писать пришлось бы в любом случае, — не менее угрюмо откликнулся Вачовски. — И переживаю я не только из-за них. Но в данный момент меня больше всего волнует наше местоположение.

— А что с ним не так? — насторожился я.

— Я понятия не имею где мы оказались, — признался Вачовски. — А учитывая то, что не слышу отклика на свой зов, мы как минимум милях в тридцати от моей машины. Или любой другой моей вещи.

Я устало опустился на землю и выругался.

Идти мы решили на запад. Или на юго-запад. Или на северо-запад. В общем, на закат — это было единственное направление, которое не вызывало у нас споров. Я с тоской предчувствовал еще один голодный день, Вачовски же с оптимизмом смотрел в будущее, уверяя, что рано или поздно вы обязательно попадем в места, куда ступала нога цивилизованного существа, и вызовем подмогу. Наши телефоны не выдержали то ли перехода через портал, то ли валяния по земле, но оба пришли в негодность. Свое удостоверение Вачовски оставил (как он надеялся) в машине, а денег у нас на двоих было хорошо если на один полноценный обед — по городским ценам. Постепенно мной овладел пофигизм — выйдем так выйдем, поедим так поедим, умрем — значит так суждено. Мне за мои двадцать семь лет жизни уже случалось попадать в переделки, Вачовски же…

— А сколько тебе лет? — задал я один из мучивших меня вопросов.

— В пересчете на человеческие около тридцати, — откликнулся он.

— А если не пересчитывать?

— Скоро триста пятьдесят восемь. — Он прошел несколько шагов и только тогда заметил, что идет один. — Только не застывай скорбным памятником, — недовольно проворчал он. — Эльфы живут медленнее, так что мы почти ровесники.

За шесть или семь часов пути мы успели обсудить многие вещи. Например, теорию о том, что в нашем случае конфликт магических потоков идет на пользу обоим. Вачовски утверждал, что ему рядом со мной легче даются заклинания огня, на которые обычно он тратит слишком много энергии («Я, знаешь ли, все же не пиромансер. Я, чтоб ты знал, водник и воздушник!»), а для меня он сам выступает усилителем провидческого дара и стабилизатором природы химеры. Даже привел вполне убедительные доказательства, вроде участившихся истинных видений. Я с ним спорить не стал и призадумался.

К жилью мы вышли только когда стемнело — увидели зажегшиеся огоньки окон и пошли на свет как мотыльки. На наше счастье, в крохотном городке нашлось и круглосуточная таверна, где мы сумели купить по огромной порции чего-то обжигающе горячего и невероятно вкусного, и постоялый двор.

— Бери номер на первом этаже, — настаивал Вачовски. — С эльфов обычно дерут втридорога, а тебе оставшихся денег как раз хватит. Главное, чтоб этаж был первым. Ты понял?

Я сдался и пошел добывать нам крышу над головой и кровать. Немного поторговавшись, мне удалось снять крохотную комнатушку с окнами, выходящими на помойку, и одной кроватью. Как только я распахнул окно, в него влез Вачовски.

— Могло быть и хуже, — заявил он. — Даже кровать широкая, как раз вдвоем уместимся.

Я скептически поглядел на притулившееся напротив двери ложе. По моему мнению, на нем комфортно мог разместиться только один человек.

— За нами выслали машину, — обрадовал меня Вачовски. — Если не заблудятся, часа через три или четыре будут здесь.

— Может, тогда просто подождем?

— А если заблудятся? — возразил он. — Не дури, лучше поспать хотя бы немного, чем страдать несколько часов.

Я внял голосу разума и, быстро раздевшись до нижнего белья, устроился рядом с Вачовски.

— Знаешь, а ты был дивно прекрасен в тех красных трусиках, — заявил он.

Я чуть не рухнул с кровати, а потом пожалел, что лежу с краю, иначе с удовольствием спихнул бы его на пол. Впрочем, подушку я у него все же отнял и с тихим рычанием несколько раз огрел по голове.

— Я больше не буду, — покаянным тоном воспитанного мальчика заявил он. — Ради подушки я на все согласен!

Он действительно затих, и вскоре я уснул.

Разбудил нас громкий стук в дверь.

— Тут за тобой полиция явилась, — недовольно кричал хозяин. — Открывай давай!

Я нацепил штаны и побрел открывать дверь. Хмурый хозяин явно хотел добавить еще пару ласковых, но, взглянув за мою спину, расплылся в понимающей улыбке.

— Только никому не говорите, — раздался тихий умоляющий голос. — Если родители узнают, нам конец…

Под надрывные всхлипывания хозяин пробормотал:

— Но с полицией разбирайтесь сами, — и прикрыл дверь.

Я обернулся. Вачовски сидел на кровати, картинно прикрыв одеялом грудь, и нахально улыбался сквозь упавшие на лицо длинные пряди волос. В полутьме его действительно можно было принять за девушку, особенно если учесть что хозяин был уже немолодым человеком.

— Давай мои штаны обратно и топай сдаваться полиции, — велел довольный Вачовски. — Я встречу тебя у машины.

— То есть — твои штаны?

— Ты спросонья мои хапнул, — быстро одеваясь, пояснил он. — У твоих оттенок другой, к моей майке и куртке не подходит.

Он дождался, пока я верну его собственность, облачился и выскользнул в окно.

Сдался полицейским я быстро и без хлопот, особенно если учесть, что Вачовски уже действительно ждал меня, о чем-то тихо переговариваясь с бравыми полицейскими. Он распахнул заднюю дверцу, жестом поторопил меня и полез за мной следом, тихо хихикнув.

— Хозяин решил, что я брат соблазненной тобой девицы, — довольно заявил он и тронул за плечо водителя. — Поехали, Марли, умираю — в душ хочу!