Выбор (джен)

Беллатрикс удалилась, от души хлопнув дверью, и Родольфус наконец позволил себе беззвучно рассмеяться. Лёжа в обжигающе-горячей ванне, он обдумывал этот странный разговор с женой и нашёл подспудно царапающую нестыковку.

Оборотни. Во множественном числе. Беллатрикс сказала «оборотни», а не «оборотень» — значит, их было, как минимум, двое. Две любовницы? Он плохо знал Мальсибера, так что судить, насколько это на него похоже, пока не брался, а уж сексуальные пристрастия оборотней его и вовсе никогда не интересовали. Слишком темпераментным Мальсибер не выглядел, но ведь их род из римлян — его мать была итальянкой, а значит, южной крови в нём немало. Впрочем, даже если так, то зачем тащить их в дом и, что намного интереснее, почему вдруг и Нарцисса, и Люциус поддержали такой каприз?

Очень странно.

Разумеется, они оба могли отказать Беллатрикс просто для того, чтобы подчеркнуть свой не слишком-то очевидный в последнее время статус хозяев этого дома и поставить её на место — это он бы вполне понял. Ну а если дело ещё в чём-то? Допустим, Люциус после возвращения из Азкабана вообще едва выносил невестку, а уж после того, как Лорд лишил его ещё и палочки, крайне болезненно воспринимал любые указания на его безрадостное положение. Должно быть, поэтому он и не упустил случая продемонстрировать власть там, где ещё был на это способен, но Нарцисса? Она ведь тоже поддержала мужа, пойдя против сестры. Впрочем… Если выводы Родольфуса были верны, его зятю в браке повезло гораздо больше, нежели ему самому, и они с женой действительно любили друг друга. В этом случае Нарцисса просто не могла не поддержать его в этом споре.

Вопрос в том, к кому прежде пришла Беллатрикс — Родольфус был уверен, что не к зятю. Ну а если так, то у Нарциссы была другая причина отказать сестре, и ему хотелось знать, какая.

Он вылез и ванной, оделся и только тут понял, что страшно голоден. В этом не было ничего странного: он ведь в своих поисках пропустил и обед, и ужин, да и сил потратил много. Можно было вызвать эльфа, но Родольфус решил пройтись до кухни, заодно заглянуть к Мальсиберу и, если выйдет, посмотреть сквозь стену, что там у него творится.

Малфой-мэнор спал — Родольфус не спеша шёл по тёмным коридорам, тихо ступая своими мягкими кожаными туфлями по идеально сложенному паркету. В глубине души он сочувствовал Малфоям и благодарил богов и Мерлина за то, что Лорд избрал своей — и их всеобщей — резиденцией именно их дом, а не Лестрейндж-холл, хотя последнее бы было удобнее: тот был больше и стоял куда уединённее. Как удачно, что в момент его возрождения они все сидели в Азкабане, а затем Милорду уже не хотелось ничего менять! Нет, определённо, терпеть всё это в своём доме было бы невыносимо. Родольфус чётко это понимал и последнее, что собирался делать — умножать страдания хозяев неуместными требованиями.

Хотя, конечно, оборотни в доме… Его передёрнуло. Чувства Беллатрикс были вполне объяснимы, тем более что для неё эта тема вообще стала особенно болезненной с тех пор, как Нимфадора Тонкс вдруг вышла замуж за этого Люпина. Тоже оборотня. Да уж, получить такого зятя... ведь если у них будут дети, Беллатрикс окажется двоюродной бабкой полуоборотня. Вполне понятно, почему выходка Мальсибера должна была её взбесить. Так для чего он всё-таки это сделал?

Родольфус свернул по коридору и, дойдя до комнаты Мальсибера, предпринял самое простое: сделал стену комнаты прозрачной. Чар на той не оказалось, и Родольфус увидел освещённую лишь горящим камином комнату с тремя кроватями, обитатели которых заставили его высоко вскинуть брови.

Против ожидания, мужчин за стенкой было двое, а лежащей на кровати у окна девушке, похоже, даже не исполнилось семнадцати. А ещё она была больна — очевидно, поражена каким-то заклинанием, почти уничтожившей нижнюю левую часть её лица. Так что на любовницу она никак не походила — предпочтения у всех, бесспорно, бывают разные, но уж очень это не вязалось с Мальсибером.

Но тогда кто она ему? И кто этот мужчина? Впрочем, эти волосы Родольфус, похоже, видел — слишком уж приметные. Если он не ошибается, это адъютант Грейбека — и какого Мерлина понадобилось от него Мальсиберу? И что это за девица? Вроде экспериментаторства за Мальсибером не водилось… хотя Мордред его знает. Нет, определённо, Родольфус был обязан выяснить, в чём дело — может статься, что новая компания Рабастана ещё хуже прежней: прежние хотя бы туповаты и уж точно не привыкли лезть в чужие дела.

Вернув стене прежний облик, Родольфус спустился на кухню и, подвесив по потолком светящуюся сферу, огляделся. Вопреки сложившемуся о нём мнению, он ценил вкус еды, просто пища ему нравилась простая и по минимуму обработанная — жареные на огне рыба или мясо с каплей соли с перцем, свежевыпеченный хлеб, овощи… Соусы он недолюбливал: они забивали настоящий вкус еды, а Родольфус любил именно его, а не неуёмную фантазию повара. Сейчас ему повезло: в холодном шкафу обнаружилась запечённая курица, и он, оторвав ножку, положил её на тарелку рядом с отрезанным от утреннего хлеба куском и, налив в стакан простой воды, с удовольствием приступил к неспешной трапезе, обдумывая, чем займётся завтра. Продолжить искать кольцо или разобраться сперва с оборотнями? Первый вариант был соблазнителен тем, что Родольфус был абсолютно уверен насчёт поведения жены — она не успокоится, и спокойной жизни никому в ближайшие дни не будет. Но второй был актуальнее — значит, придётся потерпеть её истерики… и, возможно, ещё раз сыграть в покер.

Скандал начался уже за завтраком: Беллатрикс явилась раньше всех, и, едва в столовую вошёл — одним из последних — сонный Мальсибер, демонстративно поднялась.

— Я не буду сидеть за одним столом с тем, кто якшается со всякой падалью, — заявила она.

Нарцисса сдержанно вздохнула, но не стала говорить ни слова, Люциус недовольно сжал губы — и Родольфус, видя заинтересованные взгляды остальных, решил вмешаться:

— Я велю принести завтрак к тебе в комнату, дорогая, — сказал он невозмутимо и, щелчком пальцев вызвав эльфа, отдал соответствующее распоряжение.

Беллатрикс метнула в его сторону возмущённый взгляд и поинтересовалась, оглядывая остальных сидящих:

— Я так понимаю, остальных всё устраивает?

— Они нам союзники, — сказал Родольфус примирительно. — Я не думаю, что кто-нибудь из нас готов оспаривать решение Повелителя.

— Это значит, что их надо тащить в дом?! — зло спросила Беллатрикс.

— Это значит, что их можно приглашать к себе, — подчёркнуто мирно произнёс Родольфус. — Если уж Милорд не видит ничего зазорного в том, чтобы принимать Грейбека, нам ли воротить лицо?

— Принимать — одно! — не желала она сдаваться. — Но не жить же с ними под одной крышей!

— Если чуть расширить понятие «дома» и считать им всё поместье, а не только это здание, — Родольфус сделал неопределённый жест, — то вполне можно считать, что мы и так делим с ними дом.

На протяжении всего этого диалога Мальсибер стоял возле своего места, не садясь, и лишь только теперь, с огромной признательностью поглядев на Родольфуса, улыбнулся и сел за стол.

— Они мои гости, — сказал он, твёрдо поглядев в глаза Беллатрикс и совершенно игнорируя заинтересованные взгляды остальных. — И я признателен Нарциссе и Люциусу за это, — он любезно склонил голову, вызвав этим довольный проблеск в глазах последнего.

Это тоже было интересно. Расчёт или искренность? Что бы ни было, Мальсибер, очевидно, умел делать приятные жесты — Родольфус очень бы хотел знать, насколько те случайны.

— Что же, как угодно, — Беллатрикс вскинула подбородок и гордо вышла из столовой.

— Выигранная битва — ещё не война, — пошутил Мальсибер, когда дверь за ней закрылась.

— Когда как, — возразил Родольфус. — Что вы оба, кстати, делаете вечером? — спросил он, обращаясь к нему и сидящему рядом Эйвери. — Не хотите сыграть в покер?

Эйвери охотно согласился, а Мальсибер помолчал, внимательно изучая лицо Лестрейнджа, а затем ответил:

— Если у меня и не очень долго — буду рад.

— Сразу после ужина? — предложил Родольфус. — Басти, полагаю, тоже будет.

Где он, кстати?

Сам Родольфус порой мог проспать завтрак, но ведь Рабастан всегда вставал на заре. И куда он подевался? Это было необычно, поэтому, поспешно покончив с трапезой, Родольфус первым делом отправился на поиски брата. В комнате и вообще в Малфой-мэноре его не оказалось, и Родольфус, чуть подумав, пошёл в Лестрейндж-холл. Там он Рабастана и нашёл — тот стоял над морем, почти на самом краю обрыва, и вокруг него кружили чайки. Одна из них сидела на его руке, и Родольфус с откровенным удивлением смотрел, как его брат гладит перья у неё на шее и, похоже… разговаривает с ней?

Это что ещё за новости?

Мешать Родольфус не стал, но долго стоял у окна, наблюдая за Рабстаном издали и с удивлением понимая, что, пожалуй, никогда не видел того таким расслабленным и… счастливым. А когда тот, отпустив птиц, вернулся в дом, встретил его со словами:

— Никогда не видел такого. Расскажешь, что ты делал?

— Говорил с ними, — Рабастан, увидев брата, мгновенно напрягся, и Родольфус ощутил досаду. Откуда такая реакция? Он же не нападал — просто задал вполне ожидаемый вопрос.

— Говорил с птицами? — Родольфус постарался вложить в голос побольше доброжелательности. — В каком смысле?

— Просто говорил, — Рабастан сложил на груди руки, обхватив локти ладонями. — А в чём дело?

— Мне интересно, — мягко отозвался Родольфус. — Я действительно не видел такого прежде. Расскажи мне — как ты это делаешь?

— Просто говорю, — недоверчиво на него глядя, повторил Рабастан. — Ничего особенного.

— Говоришь на их языке или на нашем? — попытался навести брата на ответ Родольфус.

— Да по-разному, — тот, кажется, чуть-чуть расслабился — впрочем, рук пока что не разжал.

— Где ты научился? — продолжал расспрашивать Родольфус. Мерлин, словно с нервным пятилеткой говоришь — или с Беллатрикс!

— Да я не учился, — дёрнул Рабастан плечом. — Я всегда умел.

— Всегда?

Как он умудрился проглядеть подобное? Ты, Родольфус, идиот — и ведь так и не узнал бы никогда, что брат твой не так прост и уж точно не пустышка, коей ты всегда его считал. Наблюдательность, говоришь?

— Всегда, — Рабастан опять повёл плечом. — Ну, с детства. Что такого?

— Пока не знаю, — Родольфус ободряюще ему улыбнулся и предложил: — Выпьешь со мной кофе?

— Лучше чай, — возразил Рабастан. — Кофе я не пью. Не люблю.

Ещё один сюрприз. Родольфус, ты вообще хоть что-нибудь о Рабастане знаешь?