Синсэнгуми: время перемен (гет)

Тяжелые будни капитанов Синсэнгуми пролетали быстро. После того как отряд сорвал планы клана Тёсю по похищению императора с целью заставить его упразднить сёгунат, авторитет безродных ронинов значительно возрос. Резня в гостинице Икеда-я доказала высокий уровень военной подготовки Синсэнгуми. Повторно изгнанные из Киото представители клана Тёсю вернулись в свою провинцию, чтобы перевооружиться и пойти штурмом на столицу через год. Другие империалисты в лице клана Сацума союзника не поддержали и временно объединили силы со сторонниками бакуфу. Военные действия у стен императорского дворца закончились полным разгромом Тёсю. Во многом победе поспособствовали Синсэнгуми, которые в тот жаркий августовский день вдоволь насмотрелись на человеческую трусость и глупость. Следствием стало дополнение ранее принятого в отряде устава и ужесточение требований к мастерству каждого воина...

Взбешенный Саноске явился к замкому и, не обращая внимания на его грозное выражение лица, выпалил:

─ Хиджиката-сан, я был в патруле всего лишь вчера вечером и сегодня с утра до полудня, а вы за это время уже казнили подчиненного Санджиро-сэнсея и приговорили его самого к сэппуку! Что они натворили?

─ Харада, ─ невозмутимо произнес Хиджиката. ─ Санджиро-сан не справился с обязанностями кайсяку во время сэппуку своего заместителя-дебошира. Синсэнгуми не нужны такие воины. А уйти из отряда можно только мертвым.

─ Вы нанимали Санджиро-сэнсея в качестве копейщика, а не мечника. Назначая его кайсяку, вы знали, что он может не справиться просто потому, что совершенно не владеет катаной, а теперь хотите его за это убить! ─ настаивал на своем Харада, не желающий мириться со смертным приговором учителя.

─ Санджиро-сан не прорубил шею до середины, усилив предсмертные страдания своего подчиненного! До середины, Харада! Я до сих пор не могу понять, как можно настолько оплошать, ─ Хиджиката начинал всерьез злиться. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, и мне тоже совсем не хочется его смерти, но капитан одного из подразделений Синсэнгуми не имеет права совершать подобные ошибки.

Харада злобно заскрипел зубами и сжал кулаки. Он понимал, что замкомандира во всем прав. Каждый из них знал, на что шел, когда вступал в ряды Синсэнгуми и принимал устав.

— Ему придется совершить сэппуку. Он пожелал, чтобы ты стал его кайсяку. Помоги сэнсею умереть достойной смертью, — намного спокойнее произнес Хиджиката и, понаблюдав за реакцией Харады, которому выпала нелицеприятная и даже опасная честь, добавил: — Насколько хорошо ты владеешь мечом?

— Вполне прилично, — мрачно бросил в ответ Саноске.

— Значит, справишься, — заключил Хиджиката. — Иди, Харада. Ты должен подготовиться.

Сано молча встал и вышел. Спорить в этой ситуации было не о чем. Тани Санджиро опозорился, как мальчишка, впервые взявший в руки меч. А Саноске предстояло отрубить ему за это голову. Здравый смысл Харады боролся с эмоциями, переполнявшими все его существо. Настолько тошно ему было в тот момент, что хотелось самому вспороть себе живот вместе с сэнсеем. И лишь одна непостижимо мощная сила держала Сано за горло и не позволяла ему так же бездумно бросаться на клинок, как прежде.

Сано нашел Санджиро-сэнсея сидящим на массивных ступенях храма Ниси-Хонган-дзи, где отряд был расквартирован уже несколько месяцев. Молча остановившись напротив учителя, Харада подождал, когда тот удостоит его мутным взглядом, и только потом заговорил:

— Вы — истинный воин, сэнсей. Зачем вам кайсяку в моем лице?

— Ты — ученик, который превзошел меня в свои двадцать четыре года. Помоги мне избежать возможного позора. Как оказалось, мои эмоции не всегда поддаются контролю. У братьев тоже нет такой выдержки, как у тебя, — честно признался сэнсей. На его губах появилась печальная улыбка, которая доводила Хараду до бешенства. — Прости, что вынуждаю тебя принять роль палача. Но только ты не позволишь мне струсить в самый ответственный момент.

— Выдержка? Да катилась бы эта выдержка ко всем ёкаям! Вы должны сделать сэппуку самостоятельно, раз уж довели себя до этого! — прорычал Саноске. — Вы сможете поступить так, как подобает истинному воину!

В ответ Санджиро-сэнсей лишь покачал головой. Сано показалось, что у него зачесались кулаки. Он развернулся и направился к воротам, чтобы остаться в одиночестве и собраться с мыслями в своем доме, который быстро рос рядом со штабом. Сано знал, что не смог бы отказаться от возложенной на него ответственности, даже если бы ему позволили это сделать.

— Саноске! — раздался за его спиной голос Санджиро-сэнсея.

Харада резко остановился и обернулся.

— Никогда не бросай Акане, даже если полюбишь другую женщину. Ты больше не найдешь человека, который будет настолько тебе предан.

— Ни о чем не беспокойтесь, — заверил учителя Саноске и вернулся, опустившись на ступеньку рядом с Санджиро-сэнсеем. — Я готов вас выслушать. Что вы не успели сделать для своих друзей и близких?

Сэппуку проводилось на одной из площадок храма Ниси-Хонган-дзи. Тани Санджиро, облаченный в белое кимоно, стоял на коленях и держал в правой руке вакидзаси. Харада во всем черном возвышался за его спиной в полный рост. Он занес над головой приговоренного катану и замер в ожидании нужного момента. В качестве свидетелей, выстроившихся в шеренгу рядом с кайсяку, были приглашены Шинпачи, Сайто и Хэйске. Соджи, которому тоже полагалось присутствовать при проведении ритуала, не явился из-за обострившегося кашля. В стороне за разворачивающимся действием наблюдали Кондо, Хиджиката и свежеиспеченный военный советник Ито Кашитаро.

— Капитан десятого подразделения в состоянии правильно срубить голову? Почему вы, Хиджиката-сан, не доверили обязанности кайсяку мечнику? Будет очень глупо с нашей стороны потерять за один день сразу двух сильных копейщиков и единственного на весь отряд инструктора по фехтованию на копьях, — недовольным тоном высказался Ито.

— Ито-сан, таково желание приговоренного. Его слово — закон, — спокойно ответил Кондо вместо закипающего от злости Хиджикаты, которого не стоило в тот момент задевать упреками и осуждениями.

Ито, прикрывшись веером, недовольно хмыкнул в сторону и замолчал.

Тани Санджиро, собравшись с духом, решительно проколол собственный живот острым лезвием вакидзаси. Из раны потекла кровь. Всеми силами стараясь сохранять каменное выражение лица, он направил клинок по горизонтальной линии выше пупка. Саноске ждал до последнего, предоставляя учителю возможность умереть с честью, и только когда разрез был почти закончен, взмахнул мечом. Отрубленная голова медленно соскользнула с шеи, повиснув на тонком куске кожи. Харада вытер окровавленное лезвие белым листом бумаги и убрал катану в ножны. Шинпачи поспешил убедиться, что его лучший друг все сделал правильно, и первым подошел к упавшему телу бывшего капитана седьмого подразделения. Приподняв голову за волосы, он показал ее свидетелям и троим грозным наблюдателям.

В конце ритуала мертвого Тани Санджиро завернули в белое полотно. Харада шатающейся походкой поплелся прочь, не разбирая дороги.

— Сано-сан, — позвал его взволнованный Хэйске.

Харада не откликнулся. Шинпачи положил тяжелую ладонь на плечо Тодо и произнес:

— Оставь его, Хэйске. Ему нужно обдумать произошедшее и успокоиться.

— Но разве можно оставлять человека одного в таком состоянии? Он качается, как пьяный, — не унимался Хэйске.

В ответ Шинпачи только сильно сжал плечо Хэйске, который неохотно прислушался к его словам.

Теплая осень окрашивала улицы Эдо в яркие цвета. Красные клены раскинули пышные ветки, открыто демонстрируя свою красоту перед неизбежным увяданием. При сильных порывах ветра большие листья отрывались от веток и стремительно опускались на землю, чтобы лечь под ноги людям и погибнуть.

Акане неохотно заставляла дежурных подметать двор. Ей нравился яркий ковер из красных и желтых кленовых листьев. Но тренировки были важнее. До выпадения первого снега ученикам предстояло заниматься на свежем воздухе. Ни Сингоро-сэнсей, ни Акане не любили замкнутых залов, считая их слишком тесными. Ничто лучше природы не могло вселить в детей чувство гармонии.

— Жизнь — это всего лишь часть природного цикла. Однажды поняв это, воин перестает бояться смерти, воспринимая ее как нечто естественное, и становится по-настоящему храбрым, — говорил Сингоро-сэнсей маленьким ученикам, которые, сидя на энгаве, слушали мудрого старца с открытыми ртами.

Неподалеку Акане, одетая в повседневное кимоно и собравшая волосы в женскую прическу, придирчиво оценивала труды дежурных. Оставшись не слишком довольной результатом, она сказала громко:

— От работы не отлынивать. К любому делу нужно подходить ответственно, в противном случае лучше вообще ни за что не браться. Для себя же стараетесь.

Но ученики ее уже не слушали и смотрели в сторону ворот. На лицах старших читалась радость от узнавания. Акане проследила за их взглядом и обмерла. Во двор вошел Саноске, переставляя яри в такт своим шагам. Ученики с восторженными воплями окружили его, разглядывая грозное оружие.

— Научите нас фехтованию на копьях, — кричали одни.

— Мы тоже хотим в Синсэнгуми, — говорили другие.

Харада на эти возгласы только улыбался и отвечал, что им всем еще нужно подрасти.

— Возвращайтесь к своим делам, пока Акане-сэмпай не рассердилась, — шутливо обратился к ученикам Саноске, чтобы переключить их внимание на что-то другое. Ему нужно было как можно скорее поговорить со стариком Сингоро и добраться до возлюбленной, по которой он безумно соскучился.

Акане подошла к Сано и разогнала учеников:

— Отстаньте от гостя. Он устал после долгой дороги. У вас много дел.

Подростки неохотно разошлись, но постоянно сворачивали головы, наблюдая за красивой парой и интуитивно чувствуя, что Харада-сан пришел именно к Акане-сэмпай.

Акане плавилась под влюбленным взглядом Саноске. Им обоим пришлось проявить всю свою сдержанность, чтобы не начать пылко целоваться на виду у детей.

— Добро пожаловать! — Акане слегка наклонила корпус вперед в знак приветствия. Уголки ее губ дрогнули.

Сано кивнул в ответ и произнес:

— Привет, красавица! Проводи меня к своему сэнсею.

В разговоре с Нэгиси Сингоро Саноске со всем почтением просил разрешения жениться на Акане. Пожилой учитель на тот момент был единственным человеком, отвечающим за нее.

— Я не смею препятствовать вашей любви, хоть и являюсь сторонником взаимовыгодных союзов по договоренности. Ты уже чего-то в жизни добился и можешь позаботиться об Акане. А она только того и ждет. Но должен отметить, что у нее нет ни денег, ни ценностей, ни имущества, — в своей обычной строгой манере произнес старик.

«То, что она может мне дать, не имеет цены», — подумал Сано, а вслух сказал:

— Мне просто нужна Акане, без всего лишнего.

— Твои намерения чисты и бескорыстны. Такое редко можно встретить, — подметил старик. — Времена меняются. Любовь сейчас не ценится, да и воинская честь становится никому не нужна.

Мнение Саноске было точно таким же. Но в тот момент дела сердечные его волновали гораздо больше философских размышлений.

— Иди к ней, тебе уже невмоготу тут со мной беседовать, — сквозь улыбку произнес Сингоро-сэнсей. — Эх, бурная молодость. А я толковой помощницы лишился.

Саноске поклонился и вышел из помещения. Он сам не заметил, как оказался в комнате Акане, плотно закрыв за собой сёдзи. Взволнованная девушка явно ходила из стороны в сторону в мучительно долгом ожидании. Увидев Сано, она подбежала к нему и крепко обняла за шею. Обхватив Акане одной рукой за плечи, а другой за талию, Харада властно прижал ее к себе. Первый поцелуй после долгой разлуки был страстным, глубоким, бесконтрольным. Он сводил с ума и разжигал желания. Ненадолго отстранившись, Саноске ласково коснулся рук Акане и опустил их. Девушка подчинилась. Ослабив тугой узел оби, он приспустил плотный материал кимоно, обнажив ее плечи. Губы Саноске умело скользнули к тонкой шее, обжигая горячим дыханием нежную кожу от уха до ключицы. Акане обрывисто вздохнула и обмякла в сильных руках. Сано продолжал настойчиво целовать ее, мысленно приказывая себе умерить пыл. Вновь вернувшись к приоткрытым губам девушки, он накрыл их своими, постепенно снижая градус вожделения. Бережно накинув кимоно обратно на плечи Акане, Сано наконец взял себя под контроль и медленно отстранился от нее. Его взгляд остановился на красивом лице, которое казалось еще прекраснее из-за легкого румянца на щеках.

— Я пришел за тобой, — мягким обволакивающим голосом произнес Сано, обнимая Акане за талию.

Акане, привыкшая плакать в одиночестве где-нибудь в самом темном углу, не знала, куда спрятать настырные слезы счастья. «Соберись!» — мысленно приказывала она себе, но соленые капли уже стекали по щекам. Акане закрыла лицо руками и попыталась освободиться из объятий Саноске, но он ее удержал.

— Тебе не нужно от меня прятаться, — с неподдельной теплотой в голосе произнес Сано. — Мы будем единым целым, — аккуратно, словно боясь нечаянно сломать, он взялся за запястья Акане и отнял ее ладони от лица. Их взгляды встретились, и Сано продолжил: — Ты привыкла быть сильной, такой и оставайся, но не бойся показывать мне свою слабость. Я всегда с тобой заодно, помнишь?

Акане всхлипнула и улыбнулась, а потом прижалась к широкой груди, слушая биение сердца Харады. Постепенно ее накрыла волна спокойствия.

— Я люблю тебя! И никуда не отпущу, даже если ты захочешь уйти, — тихо сказал Сано.

— Именно этих слов я от тебя и ждала, — отозвалась Акане.

Она прильнула к Сано, как ласковая кошка, не желая расставаться с ним ни на миг. Но здравый смысл подсказывал ей, что о путнике нужно позаботиться.

— Ты устал, — сказала она. — Тебе нужны еда и отдых.

Акане отстала от Сано только тогда, когда убедилась, что он сыт, помыт, бодр и рад ее вниманию. Подготовив для него комнату и чистое белье, она попыталась убедить его лечь сразу после ужина, но с этим ничего не вышло.

— Я не устал. Мне не требуется много времени на отдых и практически безразлично, в каких условиях спать, — пояснил Саноске свой отказ, а потом отметил без тени иронии: — Ты очень повзрослела, Акане, и не столько физически, сколько морально.

— Конечно! — ответила Акане, направляясь к выходу из комнаты Сано. — Я каждый день гоняю мальчишек и присматриваю за вредным стариком. Даже не знаю, как я без всей этой оравы буду обходиться.

— Скучать будешь. Но вопрос с детьми можно решить, а без вредного старика, надеюсь, ты сможешь обойтись, — бодро заявил Сано, заставив Акане смутиться и вспыхнуть.

Такая реакция позабавила его.

— Мне очень нравится, когда твоя колючая оболочка раскалывается и появляется совершенно милая и чистая девушка, которую так легко смутить.

— Эту милую и чистую девушку знаешь только ты. Она не приспособлена выживать, в отличие от той самой колючей оболочки, — серьезным тоном ответила Акане.

Ночью ей не спалось. Впервые за несколько лет Сано был совсем рядом. Акане боялась, что наутро он исчезнет, и все окажется сном. Несколько раз у нее возникало непреодолимое желание пойти к нему, ведь она уже ничего не боялась. Но потом Акане одергивала себя, мечтая о настоящей брачной ночи. «Я должна еще немного подождать, чтобы получить все с лихвой в нужное время и в нужном месте», — мысленно уговаривала она себя. В конце концов глаз Акане так и не сомкнула, в отличие от Сано, который спокойно спал в ту ночь, зная, что его любимая девушка в полной безопасности рядом с ним.

Трудный разговор между ними состоялся во время ранней прогулки по безлюдным кленовым аллеям.

— Акане, я должен тебе кое-что рассказать, — начал Сано. Лицо его приобрело суровое выражение.

Оторвав взгляд от яркого ковра из листьев, Акане настороженно посмотрела на Хараду и молча дождалась продолжения.

— Санджиро-сэнсей уже как год мертв, — сказал он прямо, не пытаясь подбирать мягких слов.

Акане остановилась, как вкопанная, не веря своим ушам. Ей казалось, что ее ударили чем-то тяжелым, и теперь было невероятно сложно держать равновесие. В душу закралась тянущая боль, с которой трудно совладать.

Сано остановился рядом с Акане, с беспокойством наблюдая, как на ее лицо наползала бледность.

— Как это случилось? — не своим, каким-то слишком низким голосом спросила она.

— Его приговорили к сэппуку за профессиональную непригодность, — Саноске уже думал, стоило ли рассказывать ей всю правду. Но Акане, входя в его мир, должна была учиться стойко переносить подобные факты.

Плечи Акане задрожали. Горло сдавило судорогой. Санджиро-сэнсей выкупил ее — совершенно незнакомую девочку — у гейш и дал ей возможность жить так, как она хотела. А теперь он был мертв.

— Он не писал мне год. Я думала, что у него как у капитана Синсэнгуми много дел. Мне даже обидно было, — нервно произнесла Акане. — А он сэппуку себе сделал за профессиональную непригодность!

Сано схватил Акане за плечи и развернул к себе лицом.

— Ты совсем бледная. Лучше реви! — потребовал он. — Я держал тебя от Синсэнгуми настолько далеко, насколько мог. Но став моей женой, ты вынужденно приблизишься к ним. Наши законы непонятны многим, и их сложно принять женщине. Может быть, я эгоист, но, несмотря на все это, отказаться от тебя не могу.

— Я уже говорила тебе, что справлюсь! Не сомневайся во мне! — с отчаянной злостью заявила Акане. — Выкладывай все как есть.

Саноске рассказал ей о своей роли кайсяку. После этого поведение Акане коренным образом изменилось. Она мгновенно взяла себя в руки, вдруг осознав, что Сано было намного тяжелее, чем ей:

— Я даже представить не могу, как ты это пережил.

— Пережил, Акане, потому что у меня нет вариантов, — спокойно ответил Харада.

Они снова пошли вдоль аллеи, взявшись за руки.

На утреннее солнце наползали тяжелые тучи. Подул промозглый ветер, предвещая скорое начало дождя или снега. Сано снял с себя хаори и завернул в него Акане, оставшись совсем налегке. Она пыталась сопротивляться, но он не слушал.

Приближалась чистая белая зима, которая должна была соединить два противоположных начала в одно целое.

Кайсяку (кайсякунин) — помощник в ритуале сэппуку. Выбирался из числа товарищей, друзей или подчиненных. К помощи кайсяку обычно прибегали тогда, когда приговоренный явно трусил или не вызывал доверия. Задачей кайсяку было правильно отрубить голову в нужный момент.