К чему приводит надзор (гет)

Продрогшая до костей Гермиона злобным взглядом сверлила фасад Малфой-мэнора. Казалось, что серая громадина смотрит ей в ответ, брезгливо прищурив неправдоподобно яркие в свете тусклого январского солнца стекла многочисленных окон. Гермиона опять перенесла вес с одной ноги на другую.

«В конце концов, это смешно, — гневно подумала она. — Я — служащая Министерства и обязана войти, какие бы воспоминания ни вызывал во мне вид этого дома!»

После трех лет работы, в которых хватало межведомственной грызни и проявлений предрассудков против всего, что олицетворяла собой Грейнджер — пол, возраст, происхождение, ей таки удалось добиться надлежащего порядка (надлежащего, по ее мнению, разумеется) в надзоре за обращением с домовиками. Была учреждена отдельная служба, в обязанности которой входили ежемесячные проверки домов тех семейств, представители которых были замечены в дурном обращении с ушастыми существами.

Гермиона снова вздохнула, на сей раз глубже. В свежеиспеченной службе она пока что числилась единственным работником, а это означало постоянные трансгрессии по всей Великобритании (раз в месяц ее нога ступала даже в Белфаст, несмотря на перестрелки). Хуже этого были только кривые ухмылки, коими Гермиону щедро одаривали владельцы посещаемых ею домов, и откровенно пренебрежительный тон, граничащий с издевательским. Не зря визит в Малфой-мэнор она откладывала, сколько только смогла. Однако тянуть дольше было нельзя, и в середине января месяца, спустя почти пять лет после войны, она стояла перед оградой поместья. Стояла уже добрых десять минут, замерзая и негодуя все больше. Когда гнев достиг высшей точки, Гермиона рванула на себя украшенную вычурной резьбой по металлу ручку на калитке. Последняя поддавалась неохотно, обозначив свою неприязнь к посетительнице противным скрипом.

Тропинка повела себя ничуть не лучше: сквозь тонкие подошвы Гермиона ощущала все мелкие камушки, каждый из которых так норовил впиться в холодные ступни.

«Надеюсь, хоть дверной молоток не попытается укусить меня за руку».

Однако ей не пришлось подвергать опасности еще и руки. Перед парадной дверью возникла знакомая фигурка в полотенце с гербом. Гермиона скривилась.

«Интересно, трусы у этого спесивого индюка тоже с вензелями?»

— Добро пожаловать, мисс! Добби так рад вас видеть, так рад… — огромные глаза домовика налились слезами, и сердце Гермионы сжалось в тугой комочек: неужели этот паршивец Малфой до сих пор обижает своего домовика? Если так, то ему не поздоровится!

Добби тем временем продолжал частить:

— Проходите, мисс Гермиона, хозяин сказал, что непременно спустится!

«А перед этим промурыжит меня в прохладном холле, как же, узнаю малфоевское гостеприимство!»

Вопреки опасениям натерпевшейся порывов северного ветра Гермионы, в холле был затоплен камин. Она чуть ли не бегом направилась к источнику тепла. Выложив свои бланки на каминной полке, она развернулась к Добби и ободряюще улыбнулась.

— Расскажи, как вам тут теперь живется? — попросила она, втайне надеясь на откровенность, а как следствие — возможность прижать Малфоя-младшего к ногтю. Ничто не было забыто, а тем более — прощено.

«Посмотрим, как он будет выкручиваться, когда папенька в Азкабане, а мать, которую после битвы зауважал Гарри, переехала к сестре и, судя по всему, в дела сыночка не вмешивается».

Гермиона обвела взглядом холл. Так и есть — отсутствие цветов и наличие паутины.

— Мисс думает, что хозяин Драко обижает Добби? — вкрадчиво спросил домовик, и Гермиона вздрогнула. Она не ожидала, что ее задумку раскусят, по крайней мере, не с первого же предложения! — Все не так, мисс Гермиона! Добби долго думал, да. Гарри Поттер приглашал Добби к себе, мисс! — подбородок домовика от гордости чуть приподнялся. — Но хозяйка Нарцисса попросила, чтобы я жил тут. Хозяйка говорила, что Добби больше не будут обижать, и так и есть, мисс Гермиона!

Означенная мисс, наморщив нос, принялась заполнять бланки, изредка задавая уточняющие вопросы.

«Информация с первых рук, так сказать. Как жаль, что не та, на которую я рассчитывала».

На лестнице послышались шаги.

— Как часто ты будешь являться, Грейнджер?

«Даже не поздоровался, балбес!»

— Согласно предписанию — раз в месяц. То есть каждого пятнадцатого числа, — отчеканила Гермиона, с интересом разглядывая Малфоя, который схватился за бланки, быстро прочитал их и небрежно расписался. Потом Гермионе была предъявлена стремительно удаляющаяся спина потомка славного рода Малфоев.

— Добби проводит мисс до двери, — подобострастным тоном зашептал домовик. — Мисс Гермиона должна извинить хозяина…

— Чего? — Гермионе показалось, что она ослышалась. — Я должна…

— Да-да, — поспешно подталкивая служащую министерства к выходу, подтвердил Добби. — Хозяин устал, он обычно не такой…

Во время произнесения сей адвокатской речи Гермиона была благополучно выпровожена за дверь. Ей не оставалось ничего другого, как покинуть поместье, тайно надеясь, что в следующий раз удача будет на ее стороне. Ведь единственным стимулом, заставившим мисс Грейнджер переступить порог треклятого Мэнора, была уверенность, что Малфой-младший отнюдь не стал законопослушной чистокровной овечкой. Гермиона прищурилась и мечтательно улыбнулась. Наверняка она что-то, да и откопает, продолжая регулярно посещать белобрысого гадину.

* * *

— Я думал, что магглы умеют пользоваться календарями, Грейнджер, — лениво процедил Малфой. В этот раз он сам встретил Гермиону перед входной дверью и даже провел в холл.

— Прошу прощения? — Гермиона вскинула брови. Весь ее вид говорил о том, что фразу ни в коем случае не стоит воспринимать буквально.

— Календари, Грейнджер, — уже не скрывая отвращения, произнес Малфой. — Такие, знаешь ли, бумажные изделия с циферками. Вот ты просыпаешься утром, с трудом освобождаешь глаза от этой своей мочалки на голове, и видишь — четырнадцатое. Не пятнадцатое, которое Драко Малфой обвел в своем календаре траурной рамочкой, а, Мерлин тебя разрази, четырнадцатое! — он почти сорвался на крик, но потом резко умолк, продолжая буравить лицо Гермионы свирепым взглядом.

Ситуацию слегка разрядило появление Добби.

— Где ты шлялся, позволь тебя спросить? — гнев Малфоя нашел себе другого адресата. — Почему я сам должен впускать гос… Грейнджер?

— Добби работал в кабинете, хозяин Драко! Добби там все подготовил! — гордости домовика, казалось, не было предела.

— Так почему ты притащилась сегодня? — внезапно уставшим голосом переспросил Малфой.

— Если ты более внимательно посмотришь на календарь, то после некоторых не свойственных тебе умственных усилий заметишь, что пятнадцатое — суббота! — огрызнулась Гермиона. Мысленно она добавила также обращение «олух».

— Пойдемте, Добби там все подготовил, — чуть ли не подпрыгивая от возбуждения, повторил домовик.

— Мерлин, не хватало мне на сегодня Грейнджер, еще домовик, пожалуй, с ума сходит, — со страдальческой миной произнес Малфой. — Ну пошли, что ли, этот, — небрежный кивок в сторону лучащегося счастьем Добби, — все равно не отстанет. Если уж что-то взбрело в голову…

Гермиона пожала плечами и направилась вслед поднимающейся по лестнице странной парочке. Портреты в коридорах глядели на нее кто с изумлением, кто со злостью, но предпочитали хранить молчание. Ковер под ногами создавал ощущение, как будто она шагает по густой траве. На какой-то миг Гермионе даже почудился свежий запах июньского луга, но наваждение быстро схлынуло. Идущий впереди Малфой открыл массивную темно-коричневую дверь, но, заглянувши в помещение, встал как вкопанный, причем повернулся так, чтобы заслонить собой вход в кабинет.

Однако, когда это мисс Грейнджер могли остановить мелочи наподобие тощих (очевидно, плохо питающихся) надзираемых! Она решительным движением плеча отпихнула изображающего ледяную скульптуру Малфоя и засунула голову в помещение. Скульптур в коридоре стало две. Взгляд Гермионы сразу запнулся о блестящее ведерко, по всей видимости, со льдом, из недр которого торчало горлышко бутылки из зеленого стекла. Рядом на столике стояли два изящных бокала, тарелка с клубникой, вазочки с сливочным мороженым… у Гермионы закружилась голова. Она подняла глаза выше и сдавленно ахнула. Под потолком, подчиняясь звукам неслышимой музыки, кружили толстые шоколадные ангелочки, оснащенные луками и колчанами со стрелами. Один как раз задумчиво целился в светловолосую макушку рядом с гермиониной. В воздухе витал одуряющий запах роз, и не мудрено: лепестки красного, бордового и алого цвета плыли по помещению, то и дело образовывая два сцепленных сердечка.

— Убью паршивца! — Малфой наконец-то оттаял и начал вращать глазами в поисках провинившегося домовика. Гермиона внутренне возликовала. Это выражение хорошо впишется в картину, тщательно создаваемую ею для служебных нужд.

— Добби все сделал правильно, хозяин Драко! — послышался возмущенный писк предполагаемой жертвы маньяка. — Добби знает, какое сегодня число, да, знает.

Малфой схватился за голову, едва не попав локтем по носу Гермионе.

— Так… — заплетающимся языком произнес он. — Что же теперь… а, ладно, пошли! — приглашающий жест в сторону столика с шампанским и остальными излишествами.

— Прошу прощения? — гермионин безусловно богатый словарный запас оказался бесполезным в такой ситуации.

Лицо Малфоя украсила кривая ухмылка:

— Пошли, присядем, заполним эти твои бумаги, — повторил он. — Зачем добру пропадать-то? Добби так старался… — сарказмом от этих слов веяло просто убойным. — Не ломайся, Грейнджер, все равно наверняка ты сегодня ни с кем не встречаешься.

Гермиона почувствовала, как кровь приливает к щекам, ушам и даже шее. Откуда этот зараза узнал…

Меж тем Малфой отодвинул один из стульев рядом с местом пиршества, и она решила воспользоваться приглашением: разнообразия ради бланки ведь можно заполнить и сидя. И она чопорно опустилась на самый краешек стула. Тихонько подошедший Добби откупорил бутылку, наполнил бокалы и придвинул поближе к сидящим мороженое. Потом домовик с умилением осмотрел получившуюся картину и был таков, даже не успев предъявить им всю ширину своей постепенно расползающейся радостной улыбки.

Гермиона, решив не терять времени даром, уже внесла ответы на вопросы в своих бланках, после чего она придвинула их ближе к Малфою. Легкое мановение руки последнего, и его бокал вылился точнехонько на драгоценные министерские бумаги.

— Что ты сделал? — вскрикнула Гермиона, на долю платья которой тоже пришлось немало искрящейся жидкости.

— Прошу прощения, — глумливо протянул Малфой, не делая при этом никаких попыток исправить положение.

Гермиона вскочила, опрокинув стул, сгребла в кучу несчастные документы и рысью бросилась вон из Мэнора, в очередной раз наградившего ее не самыми приятными впечатлениями.

«Интересно, я смогу это преподнести как покушение на должностное лицо при исполнении им служебных обязанностей?» — по дороге домой почти с удовлетворением стала прикидывать мисс Грейнджер.

* * *

Что может быть хуже понедельника, начинающегося с Драко Малфоя? Правильно, понедельник, заканчивающийся посещением его поместья! Гермиона медленно шла по направлению к серому недружелюбному зданию. Похоже, за садом ухаживали лучше, чем за помещениями. Интересно, кто? Неужели Малфой посмел взвалить столько работы на Добби? Она знала, что в Мэноре остался один-единственный домовик, и искренне считала, что такая ноша тому не по силам.

Она слегка наклонила голову: лучи закатного солнца слепили глаза. Тропинка сделала резкий поворот и вывела к белой беседке.

«Странно, я же ходила этой дорогой прошлые два раза, ничего такого точно не было!» — она какое-то время простояла неподвижно, разглядывая потрескавшуюся местами краску на деревянных столбах, увенчанных покатой крышей, покрытой не видимым под слоем мха материалом. Потом глянула на часы и охнула — уже начало восьмого! Дальнейшее передвижение было выполнено весьма бодрым шагом.

Дверная ручка выскользнула из руки. Вернее, была из нее вырвана. За дверью обнаружился злой Малфой.

— Это какое-то дополнительное наказание? — осведомился он, не приглашая Гермиону внутрь. — То, что меня посещаешь именно ты, а также то, что приходишь как попало? Сегодня уже семнадцатое. Я ждал тебя в пят… — он запнулся.

Гермиона проскользнула в холл. Дошла до уже привычной каминной полки и стала водить пером по пергаменту. Мерное шуршание не перебивало ничего, кроме потрескивания поленьев в камине. Покончив с писаниной, она обернулась к застывшему возле двери Малфою.

— Определись, — голос прозвучал неожиданно громко. — В прошлый раз, когда пятнадцатое выпало на субботу, ты жаловался, что я пришла слишком рано. Теперь, когда я отложила визит до понедельника, ты опять недоволен. Ты сам-то знаешь, чего хочешь?

Он засунул руки в карманы и неспешно подошел поближе.

— Знаю, Грейнджер. — Ленивый росчерк пера в бумагах. — Знаю. Я хочу не видеть твою нескладную фигуру и ужасные маггловские тряпки. Хочу не видеть безобразный нос, который ты суешь где ни попадя. Эти твои большущие глаза, от которых, кажется, не укрылся ни малейший паучок в моем некогда великолепном доме. Твои руки, не знавшие маникюра, которыми ты…

— Обоюдно, Малфой! — выкрикнула она. Слова спесивого надзираемого, рога которому она так и не сумела обломать, задели ее сильнее, чем она хотела показывать. — Я с удовольствием перепоручила бы тебя кому-нибудь другому. Мне, конечно, было бы жалко несчастного… — последовала пауза, во время которой она спешно проглотила признание в чаяньях приструнить мерзопакостного школьного товарища. — Но, видишь ли, я одна в отделе.

Последовал взрыв хохота.

— Как же так, Грейнджер? — с трудом выговорил разошедшийся не на шутку Малфой. — Вся твоя блистательная карьера заключается в возглавлении самой себя? Немногого же ты добилась, вкалывая дни и ночи напролет!

Гермиона почувствовала, что так близка к убийству безоружного (но отнюдь не безобидного!) существа, как никогда ранее в жизни. Силой заставляя себя дышать глубоко и медленно, она мысленно сосчитала до пяти.

— Конечно, Малфой, такая, как я, может только позавидовать твоей карьере, — весьма успешно имитируя его интонации, протянула она.

Глаза стоявшего напротив ясно говорили о том, что в обмене подколками достигнута ничья. Как минимум, ничья. На этой торжественной ноте Гермиона неспешно отправилась к выходу. Склоки склоками, но срочно надо требовать хотя бы одного заместителя. Она, видимо, устала и замоталась так, что Малфой стал казаться вполне себе сносным надзираемым.

* * *

Гермиона застыла на тропинке, борясь с желанием ущипнуть себя за руку. Потом, не удержавшись от соблазна, все же медленно впилась ногтями чуть пониже локтя. Однако видение и не думало пропадать, наоборот, оно разогнуло спину и посмотрело на Гермиону с явным упреком.

— Ну и чего ты уставилась? — спросил Малфой, испачканными землей пальцами убирая волосы со лба. Разводы грязи расплылись по вспотевшей коже. — Да, я работаю в саду. Точнее, работал, пока ты не подкралась и не стала пялиться на меня, как будто у меня внезапно выросли две головы.

Гермиона навострила уши. В ворохе ворчливых интонаций явственно слышалась грусть.

— Мы можем не заходить в дом, — предложила она. Рядом с свежевскопанными грядками и вправду было хорошо — пахло сырой землей и распустившейся медуницей чуть поодаль.

— Да? А свои бланки будешь заполнять у меня на спине? — осведомился Малфой.

Гермиона прыснула. Посмотрела на белую рубашку новоявленного садовода и, представив ее в качестве поверхности секретаря, засмеялась. Весь на редкость паршивый прошедший день как бы уходил, прогоняемый разливами смеха. Вдруг к ее смеху примешались чужеродные звуки. Трудно было поверить как ушам, так и глазам, но Гермиона поняла, что может хоть общипаться с ног до головы — Драко воплощение высокомерия Малфой смеялся вместе с ней.

— В прошлый раз я тут неподалеку заметила беседку, — вспомнилось ей. — Может, там найдется какой-нибудь стол?

Глаза Малфоя потускнели.

— Да, найдется, — кивнул он. — Мама любила там устраивать чаепития.

Гермиона с удивлением обнаружила, что сооружение претерпело изменения к лучшему. Краска была подновлена, мох — убран. Под ним оказалась черепица почти такого же оттенка зеленого. Круглый столик даже был накрыт клетчатой скатертью, подле него имелись в наличии два ротанговых стула.

Пейзаж дополнял Добби с серебряным умывальником и ворохом полотенец в руках. Кончики ушей слегка порозовели и подрагивали.

— Что опять? — спросил Малфой. — Преподнесешь нам чаю с Амортенцией?

Домовик вскинулся так, что полотенца по всем законам физики должны были вывалиться из рук, но этого не произошло. Даже из умывальника не пролилось не капли воды.

«Приклеил он их, что ли?»

— Хозяин Драко не смеет так говорить!

Гермиона споткнулась и с опаской покосилась на Малфоя. К ее изумлению, лицо того сохраняло спокойствие. Добби с обиженной миной поставил свою ношу ровно по центру стола и испарился.

— Проявления его любви иногда принимают весьма причудливые формы, — пробурчал Малфой, с видимым удовольствием обмывая лицо и руки. — Но она у него хотя бы есть, в отличие от… — он закашлялся: то ли вдохнул воды, то ли захотел отвлечь внимание Гермионы от только что сказанного. Зря, она все разобрала, и непрошенная жалость сдавила горло.

— Даже не знаю, что хуже, — решила рискнуть она. Ведь ему, скорее всего, не с кем поделиться ее откровениями, правда? — Иметь нелюбящих родителей или отказываться от любящих.

По обе стороны рта Малфоя образовались горькие складки.

— Можешь не продолжать, Грейнджер, — он отодвинул стул, приглашая ее присесть. — Мне известно о твоих потерях. Мы с Добби иногда разговариваем, хоть ты, наверное, не поверишь в такое. — Он примостился напротив, положил локти на стол и поместил подбородок на скрещенные пальцы, взирая на нее с отсутствием эмоций на лице. — Мне действительно жаль, Грейнджер.

Гермиона чуть не выронила перо.

— Но если ты об этом кому-то скажешь, я все буду отрицать.

Она вздохнула с облегчением. Все-таки не перегрелся на солнышке, какое везение. Ведь выплескал всю воду из умывальника, чем бы она остужала его несчастную голову?

Малфой молча проставил подпись и вновь отправился на борьбу с почвой. Гермиона неспешно шла к калитке, наслаждаясь негаданным теплом, когда перед нею выросла фигурка в полотенце. Добби крепко сжимал в руках небольшой букетик аккуратно срезанных стебельков медуницы. Кончики ушей домовика пылали пуще прежнего, когда он протянул Гермионе цветы.

— Хозяин велел передать, мисс! — выпалил Добби.

Гермиона наклонилась и осторожно взяла хрупкие растения. Пушистые головки цветов выглядело умилительно, а ярко-синий окрас придавал презенту жизнерадостности. Гермиона глубоко вдохнула сладкий аромат и смущенно посмотрела на Добби. Тот изменил своим привычкам и не стал удирать, как только ситуация становилась неловкой.

— Добби будет ждать мисс Гермиону, — сморщенная ручка домовика поднялась в прощальном жесте. Гермиона плотно прикрыла за собой калитку и поспешила трансгрессировать. Странное чувство неправильности происходящего скреблось внутри, и ей требовалось об этом высказаться, а для таких целей Живоглот подходил как никто другой.

* * *

— Спасибо! — решив не откладывать дело благодарности в долгий ящик, выдала Гермиона, едва завидев на пороге Мэнора Малфоя.

— За что это? Я вроде как не стал выплачивать Добби жалование, — усмехнулся хозяин домовика.

— За медуницу, — чувствуя, что заливается краской, уже не так уверенно произнесла мисс Грейнджер.

Малфой покачал головой.

— Вроде солнце не то чтобы сильно припекает, — с деланным участием высказался он. — За какую такую медуницу?

— Как же… — Гермиона почувствовала себя на редкость глупо. Непривычное состояние вызывало злобу и растерянность. — Добби мне в прошлый раз при выходе вручил букетик и сказал, что...

— Так, — морщинки в уголках глаз Малфоя стали заметны гораздо лучше. — Он уверял тебя, что я не в состоянии сам вручить девушке букет, если пожелаю, конечно? К тому же, хоть эти сорняки я еще не успел выполоть, я не причисляю к цветам всякого рода медуницу, гадючий лук, первоцвет мелкозубчатый и иже с ними!

Пораженная ботаническими познаниями Малфоя Гермиона где-то с минуту молчала. Впрочем, время не было потеряно даром, это было бы совсем не в духе мисс Грейнджер. Облюбованная еще с первого раза каминная полка покорно приняла на себя осточертевшие даже самой Гермионе бланки. Она ни за что не призналась бы, что вместо громадного холла до сих пор внушающего трепет Мэнора с удовольствием прошлась бы по дорожкам сада поместья. Наверняка там произрастает все упомянуто Малфоем, иначе откуда бы он…

— Добби, наверное, решил, что ему слишком скучно заботиться обо мне одном и вознамерился во что бы то ни стало завести еще одного питомца. В принципе, это не так-то трудно излечить. Сад огромный, дом содержится плохо… пускай озаботится. Мигом расхочет меня кому-то пристраивать, — пустился в рассуждения Малфой, не забывая при этом расписаться в положенных местах.

— Только попробуй! — наставила на него очень злой указательный палец Гермиона. — Еще не хватало, чтобы из-за меня… Нет, ты просто взбалмошный дурак! — с ее уст сорвалось прежде всячески подавляемое мнение о личности Малфоя.

Тот в ответ просто приподнял один уголок губ. Этого хватило, чтобы присудить ему титул Мистер Скептицизм. В пределах Шотландии так точно.

— Уймись, Грейнджер, ничего я твоему обожаемому Добби не сделаю. Его потуги скорее веселят, нежели раздражают.

Гермиона развернулась к нему спиной, слишком взвинченная для культурного прощания. Уже возле самой двери ее настиг оклик:

— Грейнджер! Может, хочешь по саду прогуляться?

«Он что, легиллименцию ко мне применял?»

Но вслух она сказала другое:

— Разве что только ты обещаешь во время прогулки молчать.

— Хорошо, не буду тебя шокировать тем, что в некоторых сферах я разбираюсь гораздо лучше тебя, — ответил голос почти рядом с ухом.

Все-таки он не сдержал обещания и стал распространяться насчет цветов в саду Мэнора. Гермиона узнала, что поместье изобилует дикими и полудикими растениями, а также почти все они обладают целебными свойствами.

— Ты что, на колдомедика собираешься учиться? — не вытерпела ошарашенная Гермиона после, как ей показалось, получасовой лекции о рябчике шахматном (но она себе втайне призналась, что речь Малфоя вполне в ее собственном стиле).

— Нет, на зелье… а тебе-то какая разница? — голос Малфоя звучал обиженно, как будто она то ли силой, то ли хитростью добилась от него раскрытия какого-нибудь порочащего секрета.

Гермиона почувствовала, как губы против воли растягиваются в задорной улыбке.

— Для отчета в Министерство, — она сама удивилась, насколько дразняще звучит голос. Чтобы ненароком не выдать еще чего-то странного, она быстренько засеменила к калитке, на прощанье сделав ручкой.

«Получилось совсем как у Добби, но пусть, переживет он как-нибудь такое отсутствие манер», — Гермиона оглянулась вовремя, чтобы заметить стоящего рядом с отцветшей медуницей Малфоя с хитрой улыбочкой на устах.

* * *

«Опять вечер, опять этот несносный вредина ворчать будет», — про себя сокрушалась Гермиона, быстро перебирая ногами. Деревья и кусты в саду, похоже, были охвачены манией цветения и благоухания. Она пронеслась мимо боярышника, потом позади осталось несколько рододендронов, и вот она, дверь в обитель обижателя эльфов. Хотя, последние события давали понять, что ауру злодея по отношению к Добби Гермиона на Малфоя навесила преждевременно. Признать за собой ошибку ей было тяжко до зубовного скрежета, но ничего другого не оставалось.

— Пятница, тринадцатое и Грейнджер, какая очаровательная комбинация! Ты бы еще кота с собой прихватила… Знаю, что он не черной масти, но я всегда готов его перекрасить, если только мне прикажут, — на этих словах фигура, произносящая сию удивительную речь, зашаталась уже явственно.

— Малфой, ты пьян? — глаза Гермионы резко изменили обычной форме.

— Я трезвый как Хагрид на уроках по заходу… уходу, ну, ты поняла… — Малфой прислонился к косяку и замер. Было очевидно, что он с трудом сохраняет вертикальное положение.

— Ты совершенно точно пьян! В честь чего, позволь полюбопытствовать? — собирание подобных сведений, разумеется, не входило в компетенцию мисс Грейнджер, но любознательность отличницы — вещь непотопляемая.

— У меня день рождения, Грейнджер! Был… пятого.

— Ты что, целую неделю пил? — брови Гермионы сошлись на переносице. Малфой, конечно, гадюка еще та, но где сказано, что гадюк не надо спасать от утопления?

— Не строй из себя мою мать, Грейнджер! Я уже от нее наслушался… И вообще, где поздравления, где подарки и поце… все остальное? Один Добби меня одарил, во! — и Малфой вытащил из кармана сильно помятый, но все равно узнаваемый ночной колпак. С гербом, девизом и кружевами. Вышивка оставляла желать лучшего, но цвета были подобраны очень грамотно.

— Убери с глаз моих свой головной убор, будь добр! И иди проспись. Так и быть, твою подпись в бумагах я воспроизведу. Это станет моим тебе подарком, — стараясь не поддаваться приступу веселья, посоветовала шальному хозяину поместья мисс Грейнджер.

— Ты пойдешь ради меня на должностное преступление? А не влюбилась ли ты часом? Магия эльфов, похоже, творит чудеса, — почти трезвым голосом высказался Малфой.

Гермиона злобно сверкнула глазами.

— Надеюсь, назавтра ты будешь помнить этот разговор, и тебе будет стыдно! — прошипела она и поспешила покинуть территорию Мэнора, пока находящийся в невменяемом состоянии Малфой не выкинул чего похуже.

* * *

— Хозяин просит мисс пройти к беседке, — и Добби широким жестом указал в соответствующем направлении.

— Точно? Или как тогда с медуницей? — переспросила Гермиона, не скрывая подозрения.

Уши домовика запылали красным от кончиков до мочек.

— Добби так виноват, мисс, — забормотал домовик, мня в пальцах уголок полотенца. — Но Добби хотел, как лучше! — он воззрился на Гермиону жалобным взглядом.

«Как лучше для кого из нас троих?» — размышляла мисс Грейнджер, следуя за ушастым проводником.

Малфой действительно оказался в беседке, к тому же не выглядел расстроенным при ее появлении.

— Я хотел… кхем, высказать сожаление, что ты меня встретила в таком виде, — выдавил он, отодвигая стул для дамы. Мисс Грейнджер присела и расправила складочки на платье (случайно она надела тоже клетчатое, так что стала слегка напоминать скатерть).

— Надеюсь, в этот раз ты меня ничем не обольешь? — она не захотела сдаваться без боя. Да, индюк-альбинос выглядит нетипично смирным, но бдительность терять все равно нельзя!

— И в мыслях не было, — поспешил откреститься индюк. — Я не повторяю одни и те же выходки дважды, — совсем тихо пробормотал он, но уши Гермионы оказались не хуже, чем у Добби. — Вот, угощайся, как раз пять пополудни.

Черный чай, сахар кусочками, сливочница, несколько видов печений…

— Извинения приняты, — смилостивилась голодная Гермиона.

Какое-то время они пили чай молча, потом Малфой, видно, вспомнил о приличиях и спросил:

— Как у тебя дела на работе?

— О! Прекрасно! — сразу же оседлала любимого конька Гермиона. — Мне неделю назад назначили заместителя, а с нового года обещают также расширить отдел до пяти человек. Будем надзирать не только за содержанием домовиков, — строгий взгляд над позолоченным ободком чашки как будто пришпилил Малфоя к стулу, — но и займемся правами остальных магических рас, долгое время несправедливо притесняемых…

— Погоди, Грейнджер, — замахал на нее руками чудом отделившийся от стула Малфой. — Я вот что хотел спросить: если ты теперь станешь большой начальницей, ты продолжишь сама посещать надзираемых?

Что-то в его голосе заставило Гермиону насторожиться. Такой тон обычно появлялся у Рона, когда она пыталась его убедить в полезности самостоятельного выполнения домашних заданий.

— Я как раз хотела об этом сказать, — она отставила чашку в сторону. — В августе меня не будет, у меня наконец-то отпуск, — на губах появилась мечтательная улыбка.

— Жаль, — прокаркали с противоположной стороны стола. — Я как-то успел… привыкнуть.

— Это только на один месяц! -неизвестно зачем принялась оправдываться ретивая сотрудница Министерства. — В сентябре я возобновлю визиты… не ко всем, конечно, но раз уж ты до сих пор бланки испортил только единожды… — ей вспомнились ухищрения почти всех остальных посещаемых в плане доставления мелких и не очень неудобств.

— Хорошо. Давай сюда свои бумажки, ты, кажется, совсем о них забыла.

Пристыженная Гермиона выдала Малфою положенный комплект и, покусывая нижнюю губу, смиренно дожидалась окончания процедуры. Малфой почему-то тянул резину. То перечитывал пункты, которые ему раньше были ясны и понятны, то перо отказывалось его слушаться. Все-таки всему когда-нибудь приходит конец, и несчастные несколько листочков неохотно перекочевали обратно к их законной владелице.

Малфой встал из-за стола вместе с ней:

— Я провожу тебя до калитки.

Перед тем, как уйти, она молча протянула ему руку, которая была пожата с великой осторожностью. Гермиона отошла на несколько шагов и поспешно трансгрессировала в свою квартиру. Некстати попавшийся под руку Живоглот был затискан до состояния плюшевой игрушки, а потом об него еще и вытерли влажные щеки.

* * *

Гермионе почему-то вспомнился первый раз посещения Малфой-менора. Мисс Грейнджер осторожно ступала по тропинке, камушки на которой сменили гнев на милость и перестали причинять неудобства при ходьбе.

«Совсем скоро их присыплет опадающая листва, красок в саду станет еще больше обычного, шумы будут более приглушенными, воздух — свежее и соленее», — думалось Гермионе, пока она шла по направлению к беседке. Рядом с последней маячил уже ставший привычным стан, и Гермиона никак не могла понять, чего же ей хочется больше — подойти быстрее или оттянуть время до момента приветствий как можно дальше.

— Так как в прошлый раз ты не побрезговала моим угощением, — сразу взял быка за рога хозяин поместья, — я позволил себе повторить этот опыт.

Она присела и незамедлительно построила между собой и Малфоем барьер из бланков. Радушный хозяин, если и был расстроен ее молчанием, виду не подал. Однако расписываться также не стал, а вместо этого завел непринужденный разговор о саде, о растениях, о том, что поступил на учебу.

— Я сам удивился, когда меня взяли. Представляешь, они даже не стали придираться к тому, что мой диплом получен в сама знаешь каком году, — вещал Малфой, не забывая подливать даме чаю.

— Я рада, — без лукавства сказала Гермиона.

«Из него выйдет неплохой специалист. Все лучше, чем быть в шавках у Волан… ох, я надеюсь, что он все же не владеет легиллименцией!»

После того, как все съедобное было съедено, Малфой вытащил из кармана нож.

— Не бойся, — хмыкнул он, — это для мирных целей.

Целью оказался вереск, как раз явивший миру все свое великолепие. Срезанная Малфоем охапка веток еле поместилась в ладонях Гермионы.

— Чтоб ты не думала, что я поручаю Добби тебя одаривать, а потом от этого отрекаюсь, — пояснил он, отступая на несколько шагов и скрещивая руки на груди. — И не возражай, я все увидел по глазам.

Гермиона опустила ветки на стол.

— Не знаю, Малфой, что я по жизни делаю неправильно, — ее голос дрогнул. — У меня через четыре дня день рождения, и после всех этих лет в школе, после битв как на войне, так и с министерскими остолопами… ты, Драко Малфой, единственный, кого мне действительно хочется пригласить. Ну не смешно ли?

— Нет, — он медленно покачал головой, — это не смешно.

Вглядываясь в ее глаза, он очень медленно, как бы опасаясь, что она сбежит, приблизился вплотную.

— Не смешно, — тихо повторил он, обнимая ее и крепко прижимая к себе.