Smiles In The Mist (джен)

Крепление водосточной трубы скрипело всеми болтами, но пока держало костлявое мальчишеское тело. Руки Генри скользили, а у ног не было жёсткой опоры. Человек, не знавший обезьяньей хватки Генри Смита, уж точно озадачился бы вопросом, как ему удалось уцепиться за свой наблюдательный пункт, выжидая наилучшего момента.

На полтора этажа ниже Генри отворилась входная дверь, и в темноту осенней ночи скользнули три тени. Спустя пару мгновений, к ним присоединились ещё две.

«Ага, значит, все в сборе, — Смит шмыгнул носом, поудобнее устраиваясь на трубе. Мешочек на его груди недовольно шевельнулся. — Нет, волчок, у меня всё под контролем. Твоего свиста ещё не хватало».

Тени бесшумно пересекли дворик приюта и замерли возле забора, почти сливаясь с кустом шиповника. Генри уже напрягся, готовясь к прыжку, когда его ботинок соскочил с уступа. Мальчик ухнул вниз, обдирая ладони о крепления. Трагичным финалом полёта стал изгиб трубы, на котором Генри слегка подпрыгнул, чтобы тут же плюхнуться на землю. К распластавшемуся на газоне горе-шпиону тут же подбежали двое беглецов.

— Слышите, народ, это малыш Смитти! — первая тень заговорила голосом Мартина Клэя.

Позади раздались тихие смешки.

— Что ж тебе не спится по ночам, а? Нас вынюхивал, мелкий проныра?

— Тише, народ, — шикнул Вейденс. — По Кочерге соскучились?

Хихиканье прекратилось. Парень приблизился к Генри, склоняясь к самому его лицу. Смиту захотелось отползти назад, но он лишь гордо вскинул подбородок, памятуя, что за ним только стена.

— У тебя ровно пять секунд, чтобы объяснить мне, какого чёрта ты тут забыл.

Генри опять шмыгнул носом, отодвигаясь ровно настолько, чтобы можно было присесть.

— У меня к вам предложение, — ехидно проговорил он. Получилось достаточно убедительно, по крайней мере, для сложившегося положения.

— Если бы хотел стукануть на нас Кочерге, ты бы это уже сделал, верно, Смит?

Генри кивнул, скрещивая руки на груди.

— И что же ты хочешь взамен? — ухмыльнулся Вейденс.

Здесь нужно было выдержать короткую паузу. Но терпение иссякло ещё на подлёте. Он поднялся на ноги, сжимая кулаки.

— Возьмите меня с собой, — горячо прошептал Генри.

Теперь Смит выглядел настолько грозно, как только мог смотреться восьмилетний мальчик в штанах на два размера больше, поддерживаемых подтяжками.

Вейденс хмыкнул, тоже выпрямляясь.

— Ты же понимаешь, что мы мелкоту не просто так не берём?

Генри хмыкнул.

— Да он за тобой уже месяц хвостом вьётся, Вейденс, — вставил Клэй. — Разве что в сортир не лез. Не пустишь, так в твой рюкзак влезет, как мартышка.

Смит считал это явным преувеличением, но спорить не стал, а молча теребил шнурок на шее. Волчок тоже затих, значит, переживать было не нужно. Сейчас на него работало и время, и люди.

— Ладно, Смитти. Только будешь ныть — закинем в ближайший мусорный бак, — наконец заключил Вейденс.

Не успел Генри довольно ухмыльнуться, как в комнате сторожа загорелся свет.

— Быстро к забору! — скомандовал Вейденс.

Вся банда мальчишек послушно кинулась к ограде. Генри уцепился за чугунный цветок, карабкаясь наверх. Маневрируя между пиками, Смит оттолкнулся от края и спрыгнул вниз, торопясь успеть за старшими, которые уже не раз умело преодолевали этот маршрут. За мгновение до приземления Генри резко дёрнуло обратно. К своему ужасу он обнаружил, что повис на подтяжках, зацепившихся за верхушки пик.

— Эй! — крикнул он вдогонку остальным. — Подождите меня!

Клэй замедлил шаг, оборачиваясь.

— Смитти застрял на заборе! — Мартин дёрнул Брауна за рукав. Компания замерла на месте.

Вейденс захохотал. Подойдя к Генри, он слегка потянул его вниз, а затем отпустил, глядя, как того отпружинило.

— Ну что ж, малыш, видимо, не судьба тебе пойти с нами, — он развёл руками. — Повиси тут немного, а потом мы вернёмся и, может быть, снимем тебя отсюда!

Входная дверь хлопнула. На крыльцо выбежал сторож.

— Кто опять шляется ночью? Если это ты, Вейденс, и твоя банда, то, богом клянусь, с утра будешь выпорот!

Мальчишки смеясь, скорчили рожи Генри и скрылись за поворотом. Смит в растерянности забился в своём плену. Сторож уже заметил его и, сотрясая палкой, приближался к забору. Нужно было срочно что-то придумать. Щёлкнув заклёпками, Генри отстегнул подтяжки и, наконец, приземлился, тут же помчавшись, не разбирая дороги. Оказавшись в чьём-то дворе, он остановился отдышаться.

Мешочек на груди бился сильнее, чем сердце его хозяина и разъярённо свистел. Генри снял шнурок с шеи и развязал узелок. На испачканную, поцарапанную ладонь выпрыгнул стеклянный волчок. Он крутился в руках Смита, периодически издавая странный звук, похожий на ругательства на инопланетном языке.

Генри недовольно стиснул кулак.

— Ну да, я один. На улице. Да, подтяжка порвалась. И что с того? Только не надо меня пилить!

Волчок застыл. Но стоило Генри разжать пальцы, как тот вспыхнул алым и выдал пронзительный свист в самый нос Смита.

— Черт тебя дери, зараза! — он поспешно запихнул волчок обратно в мешочек и посильнее затянул узел шнурка. — Ещё один такой финт и выкину. Вот совсем не шучу — выкину, а лучше смою в унитаз!

Он сощурился, вглядываясь в изгибы мешочка.

— Понял меня?

Волчок возмущённо фыркнул, но затем всё-таки затих.

— Конечно, — усмехнулся Генри, надевая шнурок обратно. — Последнее слово всегда должно быть за тобой.

Нужно было срочно решить, что делать дальше. Возвращаться обратно было точно неудачной идеей, потому что сторож сейчас в лучшем случае сам караулит беглеца, а в худшем разбудил Кочергу, и они поджидают его уже вдвоём. Поэтому более подходящим решением было подождать, пока вернутся Вейденс и остальные, и, когда они попадутся на входе, незаметно проскользнуть в дом с другой стороны по зарослям плюща.

Генри радостно пристегнул единственную целую подтяжку на противоположную застёжку, развернулся и двинулся со двора обратно на улицу.

«Главное, чтобы Ник спал достаточно чутко и не прошляпил сигнал, — раздумывал Смит. — Влезть в закрытое окно будет сложновато».

Впрочем, иногда у Генри получались разные удивительные вещи: когда они ходили на экскурсию, и на пешеходный переход вылетела машина, Смит сам не понял, как оказался на другой стороне дороги. В другой раз, когда они с Ником пробрались в учительскую, чтобы подложить правильно решённую контрольную вместо настоящей, и Кочерга замахнулась на него учебником, тот разлетелся на отдельные страницы, а обложка и вовсе упорхнула на шкаф.

Но самой необъяснимой вещью в жизни Генри был волчок. Когда Смиту грозила опасность, или кто-то хотел причинить ему вред, волчок принимался тихонько свистеть и кружиться, предупреждая своего хозяина. Генри нравилось думать, что через него за ним наблюдают родители, понемногу помогая в непростые минуты. После того, как Генри рассказал об этом своим соседям, Ник посоветовал ему не говорить об этом никому. Особенно взрослым.

Миссис Шафльбайн утверждала, что люди, которые обнаружили годовалого Генри в Кенсингтонском саду, нашли волчок в его руке. Вообще, из всей прошлой жизни у Смита остался только этот волчок. Раньше, правда, был ещё и носочек с аккуратно вышитыми «H.S.». Поэтому, кстати, его и записали, как Генри Смит. Впрочем, возможно, именно так его и звали, потому что сочетание имени и фамилии было очень распространённое.

Кочерга говорила, что Генри выкинули на улицу. В дни, когда миссис Шафльбайн рассказывала об этом приходящим семьям, которые могли бы его усыновить, она обыкновенно вздыхала и ещё прибавляла о том, что Генри несчастный ребёнок. Сам Смит не был с ней согласен по обоим пунктам. Он был уверен, что женщина, которая с такой любовью вышила на его носочке инициалы, точно не могла взять и оставить его на скамейке, словно пакет из-под хот-дога.

Первые несколько лет Генри верил, что он просто потерялся, и мама с папой ищут его и вот-вот найдут. Где-то в шесть лет он уже отказался от этой мысли, решив, что, наверное, его родители погибли. А в парке он оказался волей случая. Но эта идея вызвала сильные сомнения, когда 31 октября Генри пришёл подарок. Внутри посылки были сладости, которыми он тут же поделился с остальными детьми и игрушечная машинка, которую впоследствии сломал Сандерс, выронив из окна. Отправитель всего этого добра не был указан. Кочерга лишь пожимала плечами, говоря, что знает не больше самого Смита.

Но на следующее 31 октября Генри пришла новая посылка. Когда это повторилось и через год, миссис Шафльбайн заключила, что его место жительства узнала «непутёвая мамаша» Генри и таким образом пытается подкупить собственную совесть. На это она получила ответ такими словами, которые воспитанникам приюта святого Гвиддфарха произносить не следовало ни при каких обстоятельствах, в особенности, в отношении Кочерги. Так сильно Генри не прилетало ни до, ни после этого случая. Кроме того, всю следующую неделю Смит провёл запертым в подвале, и Ник и Сандерс передавали Генри его же конфеты через щёлку под дверью.

Сейчас заветное число приближалось снова, и у Генри уже имелось несколько идей, как выяснить личность таинственного дарителя. Чтобы Кочерга ни трепала на этот раз. Она Смиту никогда не нравилась, ещё с тех пор, когда она нашла в его вещах тот самый носок с вышивкой и выкинула его, объяснив тем, что трёхлетний Генри уже из него вырос. Тогда бедняга прорыдал три дня, пока Фони не сшила ему мешочек для его волчка. Фони была уже взрослая — ей было целых пятнадцать лет, но она любила возиться с малышами. С тех пор, как она уехала учиться в Шотландию, Фони несколько раз заезжала их проведать. Генри всегда её любил, потому что каждый вечер она читала им сказки, а так как книжек у них было не очень много, то Фони приходилось перечитывать одно и то же.

Больше всего Генри нравилась история про Питера Пена. Ведь он тоже жил в Кенсингтонском саду, пока не очутился в Нетландии. И тогда Смит представлял, что было бы, если его не нашла та пожилая пара. А вдруг и он бы научился летать? Отправился бы в волшебную страну, где нет ни Кочерги, ни сторожа мистера Ческинса. А за Фони, Ником и Сандерсом он обязательно прилетел бы вместе с феей Динь-Динь. И Фони, в отличие от Венди, обязательно осталась бы вместе с мальчишками, потому что у неё не было родителей, к которым нужно было возвращаться. А уж с Капитаном Крюком они бы как-нибудь да справились. В конце концов, на него всегда можно натравить крокодила.

Генри поёжился от холода. Он шёл уже гораздо дольше, чем добирался до того двора, откуда двинулся в обратную сторону. Но знакомой чугунной решётки не было видно. Генри перешёл дорогу, подходя к вывеске с названием улицы. К ужасу Смита, название «Беверли Роуд» ему ни о чём не говорило.

Ещё спустя четверть часа блужданий Кочерга и сторож стали для закоченевшего Генри едва ли не пределом мечтаний. Волчок снова зашевелился в мешочке, усиливая тревогу Смита. За соседним домом послышался тихий плеск Темзы, и Генри понял, что оказался на набережной. Холодный ветер резко усилился, поэтому Генри даже не стал проверять виден ли рядом мост, по которому они однажды ехали в больницу, когда у него загноилось ухо. Подождав пока проедет позднее такси, Смит перебежал дорогу и помчался к старым рыбацким постройкам. Ещё лет тридцать назад в этом районе Лондона селились в основном рыболовы и их семьи, но с тех пор разросшийся город, как огромное ненасытное насекомое сожрал весь прежний уклад. Поэтому сейчас старые склады и сараи для лодок стояли полузаброшенными. Облюбовав себе укромный домишко, Смит тут же забрался в него через небольшую дыру в стене и заснул, устроившись на ворохе старых сетей.