Комната ожидания (гет)

— Так, значит, ты не возражаешь?

Милее всего Гарри выглядел тогда, когда старался быть серьезным: волосы привычно растрепаны, рубашка на размер больше, чем нужно, руки сжаты в карманах джинсов. Он стоял, облокотившись на стул перед ее столом, и явно опасался, что ему придется в срочном порядке делать ноги из ее кабинета.

— Ну конечно, нет. Я думаю, это чудесно, что ты поведешь Луну на Черный Бал в Св. Мунго. Я же помню, как она была счастлива, когда сопровождала тебя на вечеринке у Слагхорна. И ей пришлось пройти через многое… Она заслужила отправиться на вечер под руку с самым очаровательным мужчиной.

— Очаровательным?

— Ага. Почему нет? — Гермиона улыбнулась и потянулась за пером, надеясь, что друг поймет намек и покинет ее кабинет. Ну вот почему он всё время стремился обсуждать с ней такие вопросы в рабочее время, хотя после работы они виделись почти каждый вечер?

Гарри выдохнул с облегчением:

— Спасибо, Гермиона.

— О чем речь? Неужели ты волновался, что я скажу «нет»?

— Не то чтобы… Я не знаю. Может быть. Я решил, что мне нужно спросить.

— Ну что ж, мне приятно. Теперь, когда мы выяснили, что я не против, а у меня куча…

— А с кем пойдешь ты? Хочешь, я узнаю у Невилла, свободен ли он?

— Я уверена: он пойдет с Ханной, Гарри. Они встречаются уже несколько месяцев.

— Точно, точно. А что насчет Симуса? Я думаю, он…

— Гарри, всё в порядке. Мне не нужна пара. Все наши друзья будут там, и просто здорово повеселиться со всеми ними.

— А вот это наводит меня на одну мысль, — Гарри с решительным видом уселся на стул.

Мерлин.

— Гарри? Есть хоть малейший шанс, что это подождет до шести вечера? Или до семи? У меня дел по горло.

Он окинул взглядом кучи пергаментов на ее столе и, похоже, вспомнил, что они действительно находятся на работе.

— Да, конечно, — он поднялся на ноги. — Увидимся у тебя?

— Разумеется. До встречи, Гарри.

Но стоило только Гермионе вернуться к своим документам, как в ее дверь постучал Рон:

— Гермиона? Прости, что беспокою…

— Рон, я отвечу на твой вопрос по поводу порошка амаранта в ближайшее время. Мне просто нужно...

— Я не за этим. Можно войти?

Она издала полурык-полувздох и бросила перо на столешницу:

— Давай, заходи. Но если ты займешь больше трех минут моего времени, я тебя прокляну и ты лишишься ноги.

— М-м-м. Ясно. Слушай. Я знаю, это звучит странно, но… ну…

— Две минуты и сорок секунд, Рон. Тебе ногу не жалко?

— Я собираюсь на бал в Мунго. С Лавандой.

— Отлично. Я так и думала. Это всё?

— Ну, нет… Видишь ли… М-м-м… ну…

— Две минуты и пятнадцать секунд.

— Вы с Гарри пара?

— Пара?

— Ну да... Вы... вместе?

— Вместе?— Гермиона чувствовала себя идиоткой, повторяя за ним его же слова, и хотя мысленно она уже десятки раз прокручивала в мозгу этот диалог, так и не смогла придумать достойный ответ.

— Вы пойдете на Черный Бал вместе?

А вот это стало облегчением. Честный ответ — лучший ответ.

— Нет. Гарри идет с Луной, а я — сама по себе.

Рон выглядел так, будто у него камень с души свалился:

— Слава Богу. Джинни бы не пережила.

— А Джинни там тоже будет?

Рон посмотрел на свои часы, на свои ноги, затем опять на часы.

— Твои ноги в безопасности. Просто ответь мне.

— Да, она собирается пойти.

— С тем придурошным менеджером?

— С кем? С Келвином? Нет, она уже давно его не видела. Они идут с Дином — как друзья. Но знаешь, я уверен, что она скучает по Гарри. А он не ответил ни на одну ее сову.

Гермиона расправила плечи:

— А Гарри и не обязан отвечать…

— Я знаю, Гермиона. Но она чувствует себя виноватой. И скучает по нему. Это гложет ее уже несколько месяцев. А теперь они встретятся друг с другом впервые за долгое время, и я знаю: для нее будет очень много значить, если ты убедишь его поговорить с ней. Что было бы плохой идеей, иди вы туда вместе.

Гермиона всеми силами пыталась сохранить невозмутимое выражение лица, осмысляя услышанное.

— Я подумаю, что я могу сделать, — наконец, произнесла она.

— Вот и отлично. Спасибо, Гермиона. Ты просто сокровище. А теперь, думаю, мне стоит уйти, пока ты не передумала насчет моих ног.

— Очень мудро, Рон, — она с трудом заставила себя улыбнуться и палочкой закрыла дверь за своим посетителем.

Ей понадобилось время, чтобы хоть как-то сосредоточиться на своих рабочих свитках.

* * *

Гарри был полностью поглощен тем, что происходило на экране. Он убедил Гермиону посмотреть еще один идиотский боевик, заверяя, что, прежде чем они вернутся к начатому в ее кабинете разговору, было бы неплохо изучить пару дюжин взрывающихся вертолетов.

Гермиона была совершенно не против. В конце концов, она все еще не имела ни малейшего понятия, что ей делать с той информацией, которую на нее вывалил Рон. С одной стороны: во-первых, возможно, Гарри было бы только лучше, если бы он, наконец, поговорил с Джинни; во-вторых, Джинни все еще считала Гермиону своим другом, раз просила поговорить с Гарри. Разумеется, это же чего-то да стоит? С другой стороны: во-первых, благотворительный бал в больнице Св. Мунго вряд ли можно было назвать лучшим местом для выяснений отношений; во-вторых, Гарри был ее парн… ее... другом? Ее партнером по ту сторону Слюнного Моста? Гарри что-то для нее значил, и разве она не должна была злиться от одной только мысли о возможности свести его с бывшей подружкой, подружкой, которая была для него всем и с чувствами к которой он до сих пор не разобрался? По идее, должна. Но злилась ли?

Гермиона посмотрела на Гарри. Всполохи на экране отражались в линзах его очков.

Он засмеялся и хлопнул в ладони.

— И когда это вертолет оснастили тепловыми ракетами? — поинтересовался он, и с его губ сорвался кусочек попкорна.

— М-м-м, думаю, это произошло на военной базе, — ответила она, отметив про себя место на ковре, куда приземлилась кукуруза.

— Ох, точно.

И все же Гермиона немного злилась. Ну конечно, злилась. А почему, собственно, нет? Она прислонилась к его плечу. Гарри похлопал ее по ноге, а затем рассмеялся:

— Ну твою ж мать! Просто гениально!

— Что именно?

— «Похоже, нам придется спалить несколько мостов… до основания». Да это ж идиотизм! Кто вообще это написал? Школьник?

— Похоже на то.

Она прикрыла глаза и представила себе целующихся Гарри и Джинни, пытаясь уловить в себе нотки ревности. Ей было грустно от того, как Джинни с ним обошлась. Но ревность? Нет.

Тогда она представила себе, как уже сама ласкает Гарри, стараясь почувствовать… хоть что-нибудь. Но к ее ужасу, чувства шевельнулись лишь в тот момент, когда вместо Гарри ей вдруг почему-то привиделся Драко Малфой.

Да с чего вообще ей это пришло в голову?

— Мда... Утром ему будет больно, — сообщил Гарри. Человек на экране — Гермиона упустила, кто это такой — боролся со всполохами пламени.

— Это точно.

Драко Малфой. Гермиона воображала, как целуется с Драко Малфоем. Да что за…

— Что? Да как он выбрался? — счастливо миновав пожар, герой фильма бежал по улице.

— Я думаю, он прыгнул в реку, когда его вертолет взорвался.

И эти самые образы Драко Малфоя вызвали в ней больший отклик… чем когда-либо вызывал реальный Гарри. Ну и что всё это значит?

— Он как-то слишком сух для человека, который только что прыгнул в реку. И как вообще он умудрился так быстро доплыть до берега?

— Без понятия.

Да ничего это не значит. Или значит? Но что?

— А откуда взялся этот мотоцикл? — в голосе Гарри звучало веселье. — И где он раздобыл ключи от него?

— А я знаю, да?

Это означало, что она и Гарри — это неправильно. Именно так. Так должно было быть. Потому что если при мысли о поцелуях с самым непривлекательным мужчиной она испытывала больше волнения, чем при поцелуях с Гарри, это могло означать только то, что они с Гарри друг другу не подходят. Вот и всё. Ее мозг просто подкинул ей картинки с самым непривлекательным мужчиной на свете, чтобы продемонстрировать именно это. И наверняка Гермиона почувствовала бы то же самое, если бы представила себя с кем-то другим… например… с целителем, который специализируется на противоядиях от темных ядов и с которым она случайно столкнулась в лифте. Вот так. Ну разумеется, если бы она вообразила себя, целующейся с ним, она бы ощущала те же эмоции.

— Ну еще бы! Ясное дело, он легко смог перепрыгнуть с этого чертового мотоцикла на феррари. Который, в свою очередь, помчался, едва только взорвался его вертолет.

— Некоторые мотоциклы могут быть очень быстрыми. Артур Уизли, вроде, как-то пытался разогнаться.

Воображаемая Гермиона и воображаемый целитель вовсю целовались. Результатом этого стал румянец, но ничего хотя бы отдаленно напоминающего эмоциональный отклик не было и в помине.

— Господи, и пистолет все еще стреляет… И это после пожара и реки.

— Отличная штука. Мало что с такой сравнится.

Мерлин.

«Полагаю, это научит тебя не играть с едой», — выдал герой фильма.

— Что? Что?! — закричал Гарри. — Да что это вообще значит-то? Это имеет хоть какой-то смысл?

— Не думаю.

В этом не было никакого смысла.

Когда по экрану побежали титры, Гарри отнес пустую миску из-под попкорна на кухню. Гермиона выключила телевизор и пошла налить себе стакан воды.

— Интересно, у этих сценаристов были редакторы? Знаешь, такие люди, которым платят за то, чтобы они проверяли тексты на наличие логики и смысла.

— Похоже, хорошие редакторы им не попадались. Если, конечно, они вообще с ними сотрудничали.

Гарри отправил посуду в раковину и присоединился к Гермионе за кухонным столом.

— Гермиона, мы можем поговорить начистоту. Я знаю, о чем ты думаешь.

Ее сердце стукнуло особенно сильно.

— Правда?

— Да. И нам нужно это обсудить. Слушай, это не такая уж и проблема. Я просто… Слушай, Луна рассказала мне, что к ней приходила Джинни.

Джинни! Точно.

— Да? — Гермиона очень старалась ничем не выдать своего облегчения.

— Ага. Вообще-то, она частенько там бывала. Просто старательно меня избегала. В общем, Луна сказала, что Джинни собирается на Черный Бал и хочет поговорить со мной, если я не возражаю.

— Ох, — значит, Джинни попросила Рона поговорить с ней, а сама обратилась к Луне. Она однозначно знала, как подойти к делу.

— Да… И я… я хотел бы знать, как к этому отнесешься ты.

— Ну, — начала Гермиона, — полагаю, всё зависит от тебя, Гарри. Если ты хочешь с ней поговорить, поговори.

— А тебя это не заденет? Если мы поговорим?

— Может быть, чуть-чуть. Но для тебя же это важно, прояснить свои чувства и все в таком духе. Так что, я считаю, что если ты хочешь, то должен с ней поговорить.

— Ты уверена?

— Да. Но знаешь, я хочу, чтобы ты и с Роном поговорил. Это неправильно, что вы рассорились. Ладно?

— Одним махом двух зайцев, да?

— Именно.

— Гермиона, спасибо тебе за то, что понимаешь меня. Ты лучшая, — он взял ее за руку и сжал тонкие пальцы. Гермиона стиснула его ладонь в ответ и притянула Гарри ближе. Их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга.

Отклик, черт побери! Искра!

Она зарылась пальцами в его волосы, затем обвела подушечкой линию его челюсти.

Ничего.

Прижалась губами к его рту, чувствуя, как Гарри резко выдохнул.

Абсолютно ничего.

Он улыбнулся и погладил ее по плечу.

— Мне лучше пойти, — проговорил он. — Увидимся завтра на работе.

Однозначно ничего. Черт.

— Доброй ночи, Гарри.

* * *

В палате Луны было тесновато. Чжоу, Гарри, Невилл и Ханна пришли помочь Луне собрать вещи и проводить подругу домой. Вместо того, чтобы присоединяться к толпе в комнате, Гермиона вызвалась остаться и помочь Рону доставить в дом Лавгудов Ксенофилиуса.

Она с нетерпением посмотрела на часы. Ну и где носит Рона? Он же сказал, что придет в шесть. Что ж… Это же была комната ожидания. Вот ей и придется подождать.

На середине статьи в «Еженедельнике Ведьмы» Гермиона поняла, что кто-то стоит прямо рядом с ее стулом.

— Я думала, ты появишься еще пятнадцать минут назад, — проворчала она, отправляя журнал в стопку на столике.

— Не припомню, чтобы сообщал тебе о своих планах, Грейнджер.

В животе похолодело, во рту стало сухо, а сердце забилось в груди, как ненормальное. Из-за чего? Из-за Малфоя?

— Меня ждала, не так ли?— поинтересовался он. В его глазах промелькнуло странное выражение.

Да. Из-за Малфоя. Мерлин.

— Я приняла тебя за другого человека, — выдавила Гермиона.

— Прости, что разочаровал.

— Ага, конечно.

То, что он стоял спиной к свету, создавало вокруг него странный ореол. Она тоже поднялась на ноги, желая разрушить этот световой эффект и перестать смотреть на Драко снизу вверх.

— Почему ты все еще здесь? — спросил он. — Я думал, твою подругу уже выписали.

— Да. Я помогаю Рону отвезти домой Ксенофилиуса.

— Так это Уизли опаздывает?

— Твои дедуктивные способности просто поражают.

— Я это уже говорил.

— Малфой, что ты здесь делаешь?

— То же, что и всегда, Грейнджер.

— Я имею в виду, почему ты стоишь передо мной, а не в комнате ожидания.

— А ты разве не в комнате ожидания? Стоя перед тобой, я как раз в комнате ожидания и нахожусь.

— Ладно, неважно, — она закатила глаза и скрестила руки на груди, затем постаралась смягчить свою позу. — И как… она?

Он раздраженно фыркнул.

— Почему ты пытаешься делать вид, что тебе не плевать?

— Потому что мне…

— Вот только не говори, что тебе действительно есть какое-то дело — я точно знаю, что тебе начхать и на меня, и на мою мать.

— Тогда почему я интересуюсь, Малфой?

— Да потому что тебе вечно надо сунуть нос в чужие дела. Потому что тебе не терпится рассказать своим дружкам, что Нарцисса Малфой мертва.

Гермиона тихонько выдохнула и дотронулась до его рукава.

— Драко…

Он стряхнул ее ладонь со своей руки.

— Она не мертва, Грейнджер. Я просто излагал суть.

— Суть? Ты сказал, что твоя мать мертва, чтобы донести до меня свою мысль? Как непохоже на Драко Малфоя, которого я знала все эти годы. Тебе не надо идти по своим делам?

Гермиона вытянула шею, оглядываясь кругом в поисках Рона. Ну где же он?

Осмотревшись, она снова встретилась взглядом с Драко, который все еще стоял напротив, пристально в нее всматриваясь. Она предположила, что он обдумывает язвительный ответ, и уже открыла было рот, чтобы опередить Малфоя, когда он произнес:

— Хочешь увидеть ее?

— Ты только что… Погоди… Что ты только что сказал?

— Ты хочешь увидеть ее? Мою мать?

— Ты имеешь в виду… в ее палате?

— Да, Грейнджер. Я предполагаю, что когда ты ее увидишь, то удовлетворишь свое любопытство и, наконец-то, оставишь меня в покое.

— Только если ты этого хочешь, Драко.

— То, что я хочу, редко имеет значение, — пробормотал он и, развернувшись, зашагал в сторону коридора. Гермиона восприняла это как приглашение и последовала за ним.

Это смешно. Мне нужно ждать Рона. Зачем я вообще это делаю? Неужели я действительно такая назойливая?

Но это было не любопытство, не назойливость и не что-то подобное. Еще два месяца назад она могла бы объяснить происходящее своей любознательностью. Сейчас же Гермиона была вынуждена признать, что она в некотором роде… беспокоилась. Было ли это правильным словом? Да не может такого быть.

Он придержал перед ней дверь. Гермиона кивнула в знак благодарности и остановилась у изножья кровати.

Нарцисса совершенно не выглядела как та женщина, которую Гермиона встречала в Косом переулке величаво проплывающей в сопровождении толпы нагруженных пакетами и коробками домовых эльфов. Она была абсолютно не похожа на ту женщину, которая крепко держала своего сына в Большом Зале после финальной битвы. Сейчас она была хрупким белоснежным телом, накрытым тонким больничным одеялом.

Драко подошел к окну и поднял жалюзи.

— Еще не до конца стемнело. Знаю я эти твои закаты.

Гермионе потребовалась пара секунд, чтобы понять: сейчас он разговаривает не с ней. Она было открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли с языка.

— Я кое-кого привел к тебе. Надеюсь, ты не против.

— М-м… Здравствуйте, миссис Малфой, — пробормотала Гермиона, отчаянно надеясь, что ее голос не слишком дрожит. — Она может… слышать нас?

— Вероятно нет.

— Ясно, — она совершенно не понимала, куда девать руки и на что смотреть.

— Ее шкатулка с драгоценностями была проклята, — проговорил он.

— Ох.

— И это всё? «Ох»? Ты не хочешь знать, что это было за проклятие? Кто ее проклял? — Малфой стоял к ней спиной, поправляя матери подушки.

— Это не мое дело, — мягко откликнулась Гермиона. Ей хотелось знать, что это было за заклинание и кто его наложил, и она ничего не могла с этим поделать. Но она была уверена, что спрашивать не стоило. Драко тем временем выровнял фотографию, на которой был запечатлен вместе с матерью, пододвигая изображение ближе к Нарциссе. На снимке белобрысый малыш решительно полз за игрушкой-снитчем, а молодая Нарцисса смеялась и хлопала в ладоши. Гермиона сделала несколько неуверенных шагов по направлению к Малфою.

— Драко, мне очень жаль. И я говорю серьезно.

Он что-то пробормотал в ответ, но она не разобрала, что именно, а переспрашивать посчитала неуместным. Драко сел в единственное кресло, оставив Гермиону стоять по другую сторону кровати. Не зная, что делать, она наложила освежающие чары на поникшие цветы на тумбочке Нарциссы. Драко проследил за ее действиями, но промолчал.

— Полагают, что это сделал мой отец.

— Полагают? — глупый вопрос, но у нее не было ни малейшего представления о том, что еще можно сказать. Гермиона не могла понять по тону голоса Драко, что тот думает. Он злится? Согласен? Хочет, чтобы согласилась она?

— Да. Доступ к шкатулке был у очень ограниченного числа лиц.

— Ох.

— Знаешь, он ушел. Почти перед самой ее болезнью.

— Куда он направился?

— Ни малейшей гребаной идеи.

— Он не…

— Нет.

— Ох.

— Целители считают, что если бы они получили палочку, которой было наложено проклятье, они бы смогли понять, как его снять.

— Закон Корригана, — они изучали его на пятом курсе чар. В качестве дополнительного задания Гермиона написала об этом вопросе эссе длиной в четыре фута.

— Именно.

— А что насчет Правила Дорси? — целый фут ее работы был посвящен именно этой подтеме.

— Он не умер. Пока еще.

— Как ты можешь знать наверняка?

— Я бы узнал.

Она не стала ничего уточнять.

— Кроме того, — добавил он, — правило Дорси гласит, что смерть того, кто проклял личную вещь со злонамеренными целями, позволит быстрее снять заклинание, если воспользовавшийся им маг испытывал перед кончиной угрызения совести.

Она помолчала, обдумывая сказанное.

— А что насчет Исключения Миллстоуна?

— Применимо только к непреднамеренным проклятиям.

— Но что если это было непредна…

— Не было. В любом случае, они это тоже испробовали. Не помогло.

— Ох.

Она взглянула на Нарциссу, чьи белоснежные волосы разметались по подушке, а грудь мерно вздымалась и опускалась. Женщина выглядела так, словно могла проснуться в любой момент.

Гермиона подошла к Драко, который достал книгу — ту самую книгу — из внутреннего кармана пиджака. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не дернуться в попытке увидеть название или заглянуть внутрь. Вряд ли он сделал это специально, но если и так, она не хотела выдавать свой интерес. Вместо того, чтобы пялиться на книгу, Гермиона не сводила глаз с его лица.

— Мне нужно идти, Драко. Но… спасибо за то, что пригласил меня сюда.

Он внимательно посмотрел на нее и чуть качнул головой — она решила, что так он пытается оценить ее искренность. Малфой нахмурился, плотно сжал губы и кивнул, а затем снова вернулся к книге. Гермиона сделала один шаг, потом еще один, пока не встала рядом с Драко. Не задумываясь над причинами своего поступка, она вытянула руку и осторожно провела ладонью по его волосам. Он, напрягшись, замер, не меньше неё самой удивленный этим порывом. Но уже через несколько секунд позволил себе снова откинуться на спинку стула так, чтобы его плечо чуть касалось ее тела. Гермиона не имела ни малейшего представления, как долго она стояла там, перебирая пальцами такие мягкие на ощупь пряди, чувствуя, как его плечо упирается ей куда-то в подреберье, пока Малфой не отстранился и не прошептал:

— Иди, Грейнджер.

Она отняла руку от его головы и положила ладонь на его плечо, чуть сжала и пробормотала слова прощания. По пути в комнату ожидания Гермиона поднесла к носу рукав рубашки, удивляясь тому, как же сильно впитался в ткань запах шампуня Драко.