Сердце призрака (джен)

Кажется, что женщина напротив вся состоит лишь из серого цвета, словно красочный коллаж слишком долго пролежал на ярком солнце и весь успел выцвести.

Ник не знает, чем именно привлекло его внимание это ничем не примечательное создание, но все же подлетает ближе, чтобы представиться.

— Я мать Колина. Колина Криви, — в ответ произносит она дрожащим голосом, и Ник вежливо улыбается, воскрешая в своей памяти образ совсем еще юного мальчика.

Гриффиндорец, магглорожденный, вечно таскал с собой камеру…

Что он, в сущности, может знать о Колине Криви?

* * *

Ник сам толком не знал, что именно привело его в библиотеку, но когда заметил притаившегося за стеллажами мальчишку — понял, что оказался здесь не зря. А увидев выходящего из-за угла мужчину в маске, убедился в этом окончательно.

— Сзади! — успел крикнуть Ник, и, к его удивлению, мальчишка среагировал молниеносно, разворачиваясь и оглушая противника прежде, чем тот успел понять, что его обошли.

— Ух ты, — расширились в восторге и изумлении глаза Колина Криви, становясь похожими на совиные, и Ник с трудом удержался от того, чтобы выругаться вслух.

— Что вы здесь делаете, мистер Криви? Вы давно должны были убраться из школы! Поднимайтесь сейчас же, пойдете со мной… — начал свою строгую отповедь Ник.

— Убраться? — перебивая его на полуслове, фыркнул все еще взбудораженный своей неожиданной победой Колин. — Еще чего! Я хочу сражаться!

— Пусть сражаются те, кто хоть немного разбирается в этом, мой мальчик! — раздраженно ответил Ник.

— То есть, кто угодно, кроме вас? — эйфория сходила на нет, и восторг в глазах Колина сменялся возмущением и легким презрением. — Мне рассказывали, как становятся призраками. Этот путь выбирают только трусы, вроде вас. Хотите, чтобы и я стал трусом? Сбежал?

Ник только обреченно покачал головой в ответ. Жаль, что бестелесными руками не схватить мальчишку в охапку и не выволочь его в безопасное место.

— Выходит, вразумить вас у меня не получится, верно, мистер Криви? Юношеский пыл, максимализм и желание везде быть в первых рядах. Понимаю, — щеки Колина вспыхнули алым, но прежде, чем он успел возмутиться, Ник спокойно продолжил:

— Но от меня вам так просто не избавиться. В конце концов, я только что спас вам жизнь — может быть, выйдет сделать это еще раз.

* * *

Ник отдал Хогвартсу пять веков своих призрачных лет, сросся со школой и стал лишайником ее громоздких каменных стен, но почти никакой пользы принести не мог. Разве что попытаться помочь глупому мальчишке, который возомнил себя героем.

— Слева. Обезоружь. Теперь петрификус!

— Справа. Оглуши!

— Сюда идут трое. Ты не справишься, нам лучше уйти.

Размышляя о том, откуда у Колина взялась такая отменная реакция, Ник пришел к выводу, что, наверное, все дело в камере, которую он почти никогда не упускал из своих рук. Мальчик привык «ловить момент» в объективе, а оттого быстро реагировал на фразы и жесты.

— Я бы вполне обошелся и без твоих советов, — проворчал Колин, когда у них выдалась свободная минута, и он пытался отдышаться, прислонившись к стене в укромном уголке, защищенном от чужих взглядов еще целым гобеленом.

— Безусловно, мой мальчик, — покорно кивнул Ник. — Потому что ты давно уже был бы мертв. А я со знанием дела заявляю — мертвым советы не нужны. Мы и сами с советами!

Не выдержав, Колин хихикнул в кулак, и это почему-то принесло Нику секундное облегчение.

Времени прошло всего ничего, но мальчик уже успел насмотреться всякого, не раз побывав на волоске от смерти, и кто знал, сколько еще он выдержит.

Ник давно не испытывал страха — возможно, призраки вовсе не умеют бояться, они ведь уже мертвы, что может быть хуже? — но сейчас был уверен, что окажись у него внутренности, их бы скручивали спазмы ужаса.

Когда эта ночь только начиналась, глаза Колина светились азартом и дерзостью, но с каждой минутой они тускнели все сильнее. Все явственнее в них проявлялись признаки безысходности и отчаяния.

Нику казалось, что это было худшим из всего, виденного им за свою жизнь.

За свою неестественно долгую смерть.

* * *

— Прости, Ник. Я ошибся. Ты вовсе не трус.

Колин повернулся к нему и улыбнулся грустно, совсем не по-детски, без капли наивности и веры в то, что все обязательно будет хорошо.

Ник вздрогнул. Призракам не положено вздрагивать, они должны забывать, как это делается, в тот миг, когда умирают, но Ник все-таки вздрогнул.

Ему хотелось, чтобы Колин забрал назад и эти слова, и эту улыбку, и этот свой слишком взрослый взгляд, и этот миг, когда у Ника начало ныть в том месте, где когда-то было сердце.

И это понимание — сейчас случится что-то неотвратимое.

Ник слишком поздно заметил Пожирателя.

Пожиратель оказался слишком быстр.

Колин оказался слишком хрупок.

Наклонившись к бездыханному телу, Ник прошептал: «Пожалуйста, только иди дальше, мой мальчик». Он прекрасно знал, что Колину хватит той храбрости, которой не было у него самого, и в этой школе не станет одной неприкаянной душой больше.

* * *

Память призраков — лишь фантом, иллюзия, которая рассыпается пеплом, если подойти чуть ближе, вглядеться чуть пристальнее.

Но кое-что о Колине Криви Ник все-таки знает, и уверен, в этом память его не подведет.

— Ему хватило храбрости остаться, когда нужно было — и уйти, когда пришлось.

В глазах матери Колина нет понимания, и Ник лишь грустно улыбается, чувствуя, как вновь что-то щемит там, где должно быть сердце призрака.