Remember (джен)

Прошло некоторое время; Токиоми сидел в том же самом кресле в гостиной, на этот раз разговаривая через драгоценный камень-коммуникатор с Рисеем.

— Да, Арчер оказался неожиданно сговорчивым. Хотя, конечно, это было под влиянием Командного Заклинания.

— Ах, но, Токиоми, это не так уж удивительно, ты ведь всего лишь расспрашивал о его прошлом. Интересно другое. Если Арчер, Героический Дух, не так силен, как ожидалось, то он должен был получить этот статус каким-то неординарным способом. «Отвечай на мои вопросы» — такой ведь была формулировка Приказа?

— Именно. Это было ошибкой?

— Вполне возможно. Если ты спрашивал о чем-то, Арчеру неизвестном, он наверняка был не вправе не ответить, хоть ты и добавил в условие приказа часть «словом и духом». И если так, он мог водить тебя за нос, вынуждая задавать правильные вопросы. Тебе нужно было пригласить меня на ту беседу, тогда я бы смог проверить эти предположения.

— Что ж, по крайней мере, вопросы о Кирее были сформулированы довольно четко.

— Да, но вообще-то Героические Души не должны сохранять воспоминания о предыдущем призыве. Судя по тому, что ты рассказал, мне кажется, в его ответах что-то не так. Если не против, я бы хотел узнать весь разговор в точности, просто чтобы проверить, допускают ли формулировки какие-то лазейки. Впрочем, худшее, что я могу представить, — Арчер боится, нас не впечатлит его истинная личность и тогда для выигрыша Войны мы переключимся на Ассасина.

— Хм-м. Отлично. Дай мне пару минут, чтобы все точно вспомнить, и я начну цитировать…

* * *

В это же время Арчер… готовил. Замерев у входа в обеденный зал особняка Тосака, Кирей колебался. Те слова Арчера определенно задели его, но еще больше он боялся ответов Слуги на новые вопросы.

На множество вопросов.

Как только он отвернулся от двери, собираясь уходить, раздался голос Арчера:

— Котомине-кун, завтрак готов. Прошу, входи и располагайся.

Кирей застыл, но потом взял себя в руки, зашел и сел за стол. Арчер подошел к нему, неся пару подносов; на одном был традиционный японский завтрак с супом мисо, на другом — тосты и омлет, по-западному. Сам Слуга был одет в фартук. Кирей пытался не обращать внимания на эту деталь; вся абсурдность ситуации в целом чуть не выбила его из колеи. Он сел, сложил руки в традиционной благодарности и подвинул к себе омлет. Полив еду жгуче-острым соусом, Кирей осторожно завел разговор о том, что его беспокоило.

— Арчер. Насчет всех твоих слов прошлой ночью… Я заметил несколько противоречий.

Арчер взял себе поднос с японским завтраком.

— О? Тебе будет легче, если я скажу, что в Пятой Войне был Мастером, а Слугой стал гораздо позже?

Кирей ничем не выдал, что доволен ответом. Эту лазейку Токиоми не учел. И она была не единственной.

— Вообще-то, меня больше интересует, ког…

— Ах, да. Я не говорил Токиоми, что Пятая Война начнется всего через десять лет.

Кирей был ошеломлен. Этот факт… отмел почти все его предположения. А те, которые остались, особо не радовали.

То есть, не радовали совершенно. Он глубоко вдохнул.

— Ты знаешь, зачем я здесь. Поведай мне то, что я хочу узнать.

Арчер изогнул бровь. Не этого я ожидал, но будь что будет.

— О? И о чем это ты? Мне показалось, вчера я выразился довольно ясно.

— Не строй из себя дурачка. Чем я стал?

Арчер моргнул. Потом нахмурился; и, полностью сосредоточившись, начал вспоминать все, что знал об этом Котомине Кирее.

Он молод, держится несколько неуверенно, сомневается в себе. Несмотря на это, видно, что он обладает огромной силой и талантом. Сейчас его боевые навыки отточены до совершенства, и он намного более опасен и смертоносен, чем когда я знал его при жизни. Он молчалив и предпочитает подчиняться. Кажется, он в какой-то мере одержим Кирицугу. Он ищет… ответ. Но на какой вопрос?

Арчер отклонился назад, облокачиваясь на спинку стула, и в раздумьях потер подбородок. Кирей напрягся.

Он не улыбнулся. Ни сейчас. Ни разу вообще. Поэтому я отверг его. Поэтому я никогда не рассчитывал на него, составляя свои планы. Это не тот Котомине Кирей, которого я знаю. Он не улыбается. Не плетет заговоры. Он не…

…не испытывает радости.

Вообще.

Арчер усиленно размышлял. Его Котомине искусно использовал правду как разящее оружие. Он за пару мгновений первой встречи мог проанализировать человека, а после лишить уверенности и самообладания, обратив против того собственные слабости.

Честно говоря, в этом Арчер старался походить на Котомине. Это был превосходный тактический навык для расправы с врагами. Этот Кирей им не обладал.

Он… несчастлив. Совершенно. Тот его вопрос… Не «почему и как я проиграл», не «что мне делать».

«Чем я стал?»

Вопрос, который задаст только тот, кто знает, что может измениться. И, в этом случае, определенно к худшему.

Посмотрим… В дань уважения моему Котомине, хех, я открою ему правду.

Теперь Арчер пристально смотрел собеседнику в глаза.

— Ты стал тем, кто часто улыбался.

Кирей чуть побледнел.

— Ты всегда выглядел так, будто знал больше, чем говоришь. С первого взгляда ты мог раскрыть натуру человека и его болевые точки. И в качестве развлечения ты указывал на них, обнажая самым жестоким способом.

Слушая все это, Кирей сидел неподвижно.

— В конце Пятой Войны ты рассказал мне, что предал Токиоми, убил его и заключил контракт с его Слугой, Гильгамешем. Вместе с Королем Героев вы продержались до самого финала войны. Тогда ты проиграл Эмии Кирицугу, но все же выжил, а он решил уничтожить Грааль.

При внезапном упоминании Кирицугу Кирей напрягся, еще больше сосредотачиваясь на разговоре.

— Как я уже говорил вчера, Грааль оказался «испорчен». Поэтому Кирицугу заставил Сэйбер уничтожить его. Любое желание, загаданное Граалю, не принесет ничего, кроме трагедии и страданий.

Последние слова что-то затронули в сердце Кирея, но он безжалостно подавил странное чувство и продолжил внимательно слушать. Казалось, Арчер ничего не заметил.

— Ты был спасен, а Гильгамеш… осквернен Граалем. Или, по его словам, так бы случилось, будь на его месте кто-то другой. Он получил материальное тело и привязку к этому миру. Все окрестности после этого поглотил ад. Ты же знаешь, что есть четыре места пересечения лей-линий, так? Тогда ты понимаешь, где развернулась последняя битва. Этот район и десять лет спустя остался безжизненной пустошью, в память о четырехстах погибших в катастрофе.

— Ужасно, — Кирей опустил взгляд.

Арчер не почувствовал фальши в такой реакции. И продолжил:

— Было и несколько выживших. В основном, дети. После этой трагедии Церковь, то есть, ты, взял на себя ответственность за них и дал приют.

Сначала Кирей выглядел обеспокоенно, затем на его лице проступило облегчение.

Арчер чуть опустил взгляд, а потом посмотрел прямо Кирею в глаза и сказал:

— Чтобы поддерживать свое существование, Гильгамешу нужно было немного праны; совсем другое дело — если он будет сражаться снова. Поскольку тогда праны потребуется невероятное количество, тебе нужен был способ, как столько предоставить. Для этого ты использовал выживших детей, которых нелегально забрал из больницы, и погреб их обожженные и изувеченные тела в подземных катакомбах церкви.

Лицо Кирея будто окаменело, взгляд застыл.

— Ты установил между ними духовную связь, сделал так, чтобы дети, парализованные, не смогли даже дернуться, и оставил во тьме на десять лет в качестве живых батареек праны для Гильгамеша.

Потеряв контроль, Котомине вскочил на ноги, опрокидывая стул, на котором сидел.

— Что за безумная чушь!

Арчер обратил внимание на выражение лица Кирея.

Это было не отвращение.

Не отрицание.

А страх. Абсолютный и чистый ужас.

— Это вовсе не чушь, Кирей. В конце концов, ты сам с гордостью показал мне этих детей. Ну, если точнее, я случайно наткнулся на них, когда искал тебя, чтобы попросить совета. Зато потом ты объяснил, зачем они тебе, в самых мельчайших подробностях и после предложил мне, как достойному этого, Грааль.

Эти слова снова привлекли внимание Кирея. Он стоял, тяжело опираясь на стол обеими руками, и пристально смотрел на Арчера.

— Да, тогда тебя уже не интересовало исполнение собственного желания. Ты хотел, чтобы Грааль получил человек с чистейшими помыслами и таким же желанием. Просто чтобы посмотреть, какими будут последствия, когда такой человек использует искаженную, оскверненную Чашу.

Котомине непроизвольно сжал кулаки так, что побелели костяшки.

— Конечно же, я отказался. И ты оставил меня, раненого, умирать в катакомбах до того, как Арчер избавился от Лансера.

Кирей, несколько запутавшись, опустил взгляд.

— О, наверное, надо пояснить. Я был Мастером Сэйбер. Твоим Слугой был Арчер, оставшийся с Четвертой Войны, а когда началась Пятая Война, ты предал Мастера Лансера, убил ее и присвоил Командные Заклинания. Ты использовал Лансера в основном для разведки и избавился от него, словно от мусора, когда он перестал быть полезен. После всего этого ты навестил Рин, тяжело ранил ее и бросил умирать.

Кирей вздрогнул.

— Затем ты распял новый сосуд Грааля, маленькую девочку, и вместе с Гильгамешем стал ждать меня у храма Рюдо. Когда мы с Сэйбер добрались туда, скверна уже начала изливаться, а ты стоял посреди нее и наслаждался зрелищем. Атакуя, ты стал направлять в меня «черных змей», потоки проклятой жижи, говоря при этом, как же разочарован сыном Эмии Кирицугу.

Кирей медленно поднял голову, снова встречаясь взглядом с Арчером, который был предельно серьезен; новый страх стал постепенно завладевать священником. Он начал мелко, едва заметно дрожать.

Я собственноручно довел Котомине Кирея до нервного срыва. Одними лишь словами. Если бы я еще был жив, то подумал бы, что после такого можно и умереть спокойно.

Арчер продолжил.

— Это было последним, что ты сказал мне, перед тем, как я уничтожил твое сердце клинком Азота, который ты подарил Рин в честь окончания ученичества.

Кирей тяжело дышал, но так и не разорвал визуального контакта.

— После я спас сестру, распрощался с Сэйбер и начал идти своей дорогой к судьбе. Возможно, ты был величайшим из монстров, с которыми я сражался. Не сильнейшим, не наиболее ужасающим, но ты, без сомнений, являлся наибольшим злом. Ты обнажал чужие страдания ради собственного удовольствия. Все свои навыки и таланты ты направил на эту единственную цель, просто ради развлечения.

Дрожь Кирея прекратилась; он стоял, восстановив самообладание. Котомине поднял отлетевший стул, поставил его к столу, сел и продолжил завтракать.

— А ты довольно спокоен, учитывая, что я только что рассказал тебе.

Кирей прожевал еду и ответил:

— Я жил, так отчаянно тревожась о своей душе, а потом появился ты, тот, у кого достаточно причин прикончить меня на месте, — замолчав, он отпил немного апельсинового сока и съел еще пару кусочков омлета. — Если ты сейчас убьешь меня, это решит все проблемы. Я не попаду в Ад как самоубийца и не стану тем монстром, которого ты описал.

Он рассмеялся.

— Я попаду на Небеса. Не думал раньше, что такое возможно. Пожалуй, это хорошая новость. Ты даже приготовил мне столь вкусную последнюю трапезу, и за это я от чистого сердца благодарю тебя.

Арчер стал изучать человека, сидящего перед ним. Он заметил… тревожаще много сходств с самим собой в тот момент. И решил попытаться еще раз. Прикрыв один глаз, он отклонился на спинку стула:

— О? И почему же ты так уверен, что попадешь на Небеса?

Котомине чуть усмехнулся, и это выглядело волнующе знакомо. Ну вот. Теперь это он.

— Я не хотел показаться самодовольным, Слуга Арчер. Я просто констатировал факт, — он взглянул на Арчера и улыбнулся. — Вплоть до этого момента я не совершил ни единого греха. Все деяния, которые при обычных обстоятельствах могли бы опорочить меня, искупает то, что их целью были бесчеловечные чудовища и монстры. Если я и ранил кого-то во время схватки, развязывал ее противник. Даже та женщина, которой я противостоял прошлой ночью… я совершенно не хотел, да и не пытался ее убить.

Арчер знал многое о своем Котомине Кирее. Он был жесток. Ему нравились страдания других. И что пугало больше всего…

…он никогда не лгал. Если Котомине Кирей, стоящий перед ним, утверждал, что за ним не водится грехов (по крайней мере, в искаженном понимании Церкви), значит это правда. Кроме того, он приветствовал смерть как средство разрешить свою дилемму. Так не пойдет. Подобный выход не подходит ни ему, ни тому человеку, каким он был.

— Увы, Кирей-кун, сейчас я не питаю к тебе неприязни и не собираюсь причинять вреда.

Как я могу? Ты, единственный из всех, говорил мне те слова, в которых я нуждался, в нужный момент. Просто я не прислушивался к ним. Все подсказки лежали на поверхности. Ты напрямую намекал нам, что тот враг, которого нужно остановить, — ты сам. Но мы тогда были всего лишь глупыми детьми. Весь сценарий был разыгран так, что даже одолев тебя, мы сожалели чуть ли не о каждом своем выборе, ставили под сомнение каждый факт и совершенно не радовались победе. А для сценария, созданного с целью просто причинить всем побольше страданий, это чрезвычайно искусно.

Манера поведения Кирея мгновенно вернулась к обычной.

— Ах, так ты хочешь выбрать подходящий способ, чтобы я страдал перед тем, как ты прикончишь меня. Или же ты подождешь, пока я опорочу себя, и только потом убьешь. Ха. Думаю, это было ожидаемо, — он бросил свою вилку на стол.

— Вовсе нет, наоборот. Вчера я был обычным человеком, сегодня же я — герой.

Выражение Кирея стало нечитаемым. Арчер широко улыбнулся и произнес:

— Возрадуйся, Котомине Кирей! Твое желание наконец исполнится.

Глаза Котомине чуть расширились от удивления.

— С этого момента я приложу все силы, чтобы спасти не только твою жизнь, но и твою душу. И в этом ты сам мне поможешь.

Слуга доел мисо-суп и начал убирать со стола. Кирей сидел, на мгновение ошеломленный, а потом молча стал помогать.