Король (гет)

Лучше опасаться без меры, чем без меры доверять. От бед спасает только осторожность. Уильям Шекспир «Король Лир»

— С добрым утром, горе-рыцари! Проснись и пой, король Иезекииль!

Раскат смеха Нигана, стоящего у тела его самого верного друга — Джеффри — снова и снова звучал в голове, повторяясь, словно эхо.

— Ну что, теперь вы поняли, что я не шутки тут с вами шутить собрался? Теперь готовы к, скажем так, взаимовыгодному диалогу? В чем ваша выгода, наверняка боитесь спросить вы?

Ниган хмыкнул и ткнул окровавленной битой прямо под нос не скрывающему слез Джерри, перебирающему четки и пытающемуся молиться всем богам прошлого и нынешнего мира.

— Тебе лично, толстяк, выгода будет просто огромная! Похудеешь, там, глядишь, и бабы на шею вешаться начнут! Тогда и помянешь добрым словом брата Нигана, который таким незамысловатым образом твою личную жизнь устроил!

В очередной раз хохотнув, словно они сейчас на цирковом представлении все собрались, он вмиг стал серьёзным и обернулся к Иезекиилю, чей мир только что разрушился прямо на его глазах.

— Мои условия ты уже слышал перед тем, как твой человек нас прервал. Гэвин, — Ниган оглянулся на одного из своих людей и тот сделал шаг вперёд. — Вот он, Гэвин. Он будет мной, он и есть я, да, чувак? Так вот, о чем это я? Гэвин наведается в ваше изумительное Королевство уже завтра. Осмотрится и составит список того, чем вы будете с нами делиться. А взамен предоставит вам и дальше влачить ваше жалкое, никчемное, хотя местами довольное приятное, судя по вашим откормленным рожам, существование.

— Нет, — словно со стороны услышал свой голос Иезекииль.

— А? Я ослышался? — приложил ладонь к уху Ниган.

— Мои люди не должны знать о вас. Пусть Гэвин приезжает. Пусть смотрит, выбирает. Но тихо. Мы будем привозить все, что скажете и куда скажете. Мирным жителям знать об этом не нужно. Я… — он тяжело сглотнул и — ради своего народа — вымолвил. — Я прошу...

Это унижение определённо понравилось Нигану.

— Ну раз просишь... Слышите, ребята? Нас сам король просит! Уважим? — Он хохотнул и, будто мало им было боли, обвел всех стоящих вокруг него на коленях битой. — Хочешь сказать, что этот мудак, кинувшийся прямо на меня с копьем наперевес, был единственной паршивой овцой в твоём стаде? Ну, ладно. Ладно, Зик! Ты же позволишь мне так тебя называть?

Именно так называл его Джеффри. Именно так…

— Я человек незлой. Если ко мне со всей душой, то и я пойду навстречу. Ценю, что никто, кроме этого, — Ниган небрежно указал на лежащее у его ног тело, — больше не дернулся. Ценю, что вопросов, угроз и жалоб у тебя нет. Ценю, что ты готов к сотрудничеству. Так что ладно, Зик, Гэвин завтра придет с парочкой ребят и, не привлекая к себе внимания, все у вас осмотрит. Потом предоставит тебе список и место встреч. И никто из твоих людей ничего не узнает. Если ты, конечно, не налажаешь.

Потерев руки, безмерно довольный исходом дела Ниган приблизился к стоящему на коленях Иезекиилю и наклонился.

— Не налажай, твоё гребаное величество, только не налажай!

Иезекииль вскинулся на постели, все ещё слыша в голове последние слова Нигана. Устало потер пальцами виски — в последнее время сон не приносил должного отдыха — и встал. Он всегда вставал с рассветом, вот только раньше такого тяжкого груза на душе у него никогда не было.

Да, люди — это ответственность. Иезекииль понял и принял это, едва собрал первую группу выживших в начале конца света. Они прошли очень многое, пережили истинный ужас перед восставшими мертвецами, они долго скитались, голодали, теряли близких, детей. Они добывали свой хлеб потом и кровью, делали ошибки и учились мириться с потерями. Но у них всегда была надежда, а в последнее время даже уверенность в завтрашнем дне, что в новом мире дорогого стоило.

А что осталось у него теперь? Рабство? Страх? Унижение?

Король…

Но он действительно был Королем, пусть только для сотни людей. Эта сотня ему верила, нуждалась в нем, полагалась на него. И потому ему ничего не оставалось как, приведя себя в порядок, выйти во двор и с улыбкой приветствовать своих подданных.

— Завтрак в тронном зале, ваше величество, — как всегда бесшумно — непонятно, как только у толстяка это получалось — возник за плечом Джерри.

— Я собирался позавтракать в компании Бенджамина и Генри, — взглянул на своего верного помощника Иезекииль.

— Они тоже в тронном зале, я принёс для них стулья, ваше величество. Я позволил себе предположить, что мальчикам будет интересно позавтракать в тронном зале, а не в столовой, как обычно.

— И меньше сочувствующих кругом. Все верно, Джерри. Я тебе говорил, что ты на удивление умен?

— Говорили, ваше величество, — широко улыбнулся тот. — Рад стараться, ваше величество!

— Скажи Дэниэлу, чтобы готовил лошадей. Через час отправимся осмотреть территорию.

— Это из-за того сообщения Иисуса о том, что где-то здесь бродит компания мародеров?

— Именно. Только их нам ещё не хватало.

Пол, который предпочитал зваться Иисусом, приходил вчера вечером. Ещё два месяца назад он предупреждал Иезекииля о Нигане и говорил о том, что Хиллтоп платит дань Спасителям. Но Иезекииль не прислушался к его словам и был наказан неожиданной встречей с этими самыми Спасителями. Обычная вылазка на заброшенные склады обернулась смертью Джеффри и рабством для всего Королевства. Теперь же, услышав о небольшой, но вечно голодной и вооружённой группе мародеров, которые на поселение нападать на станут, но его отряд однажды смогут подстеречь, Иезекииль предпочёл не рисковать.

Отныне обязательное патрулирование местности и усиленные тренировки будут проводиться ежедневно. И сам Король будет принимать в них участие наряду с остальными своими рыцарями.

Завтрак прошёл в сумрачном настроении. Все попытки Иезекииля хоть как-то отвлечь мальчиков успехом не увенчались. Бенджамин мрачно смотрел в пол, лишь для вида ковыряясь в своём омлете из яичного порошка, а Генри и вовсе беззвучно плакал, послушно отправляя в рот кусок за куском. Скорбь Иезекииля по лучшему другу ещё со школьных времён умножалась болью двух его сыновей. Его сыновей — Джеффри. Теперь — сыновей Иезекииля.

Своих ведь у него не было. Ни детей, ни жены. Он всегда думал, что успеет еще, и потому не спешил, иногда заводя связи с женщинами, но никогда не позволяя им перерасти во что-то более серьёзное. Почему-то казалось, что ни с кем, кроме неё, той самой, которую он не видел уже много лет, той самой, которая, наверное, давно мертва — уж лучше бы мертва, чем полужива в обличии ходячего, — ничего не получится.

Вот и не получилось. И глядя на то, как мужья теряют жён, родители детей, а дети родителей, он даже не жалел о том, что ничего не сложилось. Так даже проще. Было бы, если бы теперь детьми Иезекииля не стали все его поданные.

— Генри, пожалуйста, только не пропусти сегодня хор, Сэнди очень переживает, чтобы ты не бросил его совсем. Говорит, что без тебя все сбиваются и ничего не выходит. Ты же не подведешь коллектив?

— Нет, — слабым голосом ответил Генри и даже улыбнуться попытался.

Он любил петь. А Джеффри любил его слушать…

— А ты, молодой человек, — обратился Иезекииль к Бенджамину, — отправишься со мной. Покатаемся, осмотримся, проверим, все ли тихо вокруг.

— Вы возьмёте меня? Мы покинем Королевство?

Это единственное, что могло зажечь в глазах Бенджамина огонь. Иезекииль мысленно попросил прощения у Джеффри — тот не позволял мальчику покидать Королевство. Но он умер, а мальчику пора становиться мужчиной. И, возможно, даже однажды узнать горькую правду о том, что его отец погиб вовсе не по вине ходячих.

— Именно. Все мои рыцари отправляются со мной. И ты в том числе. Если хочешь, конечно.

— Конечно! Ваше Величество, я… конечно! Я уже! Готов, в смысле!

— Тогда допивай чай и вперёд — к Дэниэлу. Возьми Мышку, она самая смирная. Да, Бенджамин, я знаю, что ты умеешь ездить верхом. Но я хочу, чтобы для первого выезда из Королевства ты взял самую смирную кобылу. А через пару раз сможешь выбрать, кого сам захочешь.

Воодушевлённый тем, что его и впредь собираются брать с собой, Бенджамин не стал спорить. Залпом допил чай и, обнимая младшего брата за плечо, повёл того на хор, обещая Королю оттуда сразу подойти к Дэниэлу.

К Дэниэлу же отправился и Иезекииль, по дороге вспоминая свою первую встречу с парнем, ставшую для всех чрезвычайно удачным событием. Его люди, тогда ещё всего тридцать человек, расположились в лагере посреди леса, а он с Джеффри в очередной раз отправился на поиски убежища. Вместо убежища они нашли полный еды супермаркет с забитым под завязку складом. А на обратной дороге, свернув не туда и не сразу сообразив это, увидели высокую ограду. Недолго думая, но не без труда, забрались внутрь чего-то, смахивающего на частную школу, и с опаской проследовали через фруктовый сад.

Звуки, доносящиеся с конюшен, не услышать было невозможно. Переглянувшись, друзья подошли ближе и одновременно выхватили оружие, услышав голос живого человека.

— Эй, хорошие мои, что вы уши навострили, это всего лишь я. Каждый день всего лишь я, — грустно говорил молодой человек — огненно-рыжий, как увидели через приоткрытую дверь Иезекииль с Джеффри. — Проголодались? Держите! Вы уж извините, ребята, я у вас немного позаимствовал себе на кашу, больше мне есть нечего. А если я совсем оголодаю, то некому и вас накормить будет. Так что, думаю, вы не обидитесь. До лета еды хватит. А там… а там разберёмся.

Судя по всему, парень жил здесь в полном одиночестве, заботясь о лошадях. То ли боялся уходить, то ли не хотел бросать своих питомцев, понимая, что без него выжить им будет непросто.

Снова переглянувшись и поняв друг друга без слов, успевшие оценить удобство этого места друзья ступили вперёд и медленно подняли руки. Парень оказался не промах и оружие с собой носил.

— Мы не желаем тебе зла, — улыбнулся Иезекииль.

Парень нервно хмыкнул.

— Мне, может быть, и нет. Уходите! Уходите, вы здесь ничего не получите!

Долго думать, чтобы предположить, о чем идёт речь, Иезекиилю не пришлось — на то он и Король, чтобы понимать людей лучше прочих.

— Нам не нужны твои питомцы. У нас есть еда. Очень-очень много еды, — уточнять, что еда находится в супермаркете, который парень и сам мог бы отыскать, если бы решался выходить из своей школы, он не стал. — А ещё у нас есть люди. Женщины и дети. Единственное, чего у нас нет, — это дома.

— Причем тут я?

— Едой мы готовы поделиться. И были бы рады назвать это место, в которым ты живёшь, вряд ли радуясь своему одиночеству, своим новым домом. У тебя будут помощники, чтобы ухаживать за этими прекрасными животными и защищать их. У тебя будет компания. Возможно, девушка, как знать?

— Мне парни нравятся, — с вызовом заявил единственный обитатель этого чудесного места.

Который определено уже сдался — Иезекиилю немалого труда стоило скрыть довольную улыбку.

— Что ж, это уже твоё дело, девушка или парень, разберешься сам, — развел он руками.

— Ко мне уже приходили. Хотели забрать их. И съесть, — нервно облизнув губы, парень погладил стоявшую рядом лошадь по шее. — Откуда мне знать, не врете ли вы?

— Ты этого никак не можешь сейчас знать. Но ты можешь рискнуть и довериться нам.

Он рискнул. И Иезекииль был уверен, что ни разу об этом не пожалел.

Теперь Дэниэл был одним из рыцарей Короля, но по-прежнему заботился о своих питомцах, не доверяя этого никому другому, со скрипом соглашаясь принимать помощь. И сейчас он двигался впереди остального отряда, настороженно прислушиваясь к безмятежному щебету птиц у границы с лесом и ловя каждое движение ушей своей Звездочки, которая славилась тем, что чуяла людей и ходячих издалека.

— Впереди, — вдруг сказал он, приближаясь к крутому повороту.

Тихо охнувший Бенджамин выхватил пистолет, и Иезекиилю пришлось попросить парня спрятать оружие, которым он все равно не умел толком пользоваться — это была одна из причин, по которой Джеффри не выпускал сына за пределы Королевства.

— Ходячие? — спросила Диана, сняв с плеча лук.

— Не знаю, — нахмурился Дэниэл. — Сейчас увидим.

Поудобней перехватив копья, небольшой отряд устремился вперёд, но уже через минуту им пришлось придержать поводья, останавливаясь.

Пораженный представшим его глазам побоищем — почти два десятка недавно убитых ходячих посреди дороги — Иезекииль не сразу заметил две человеческие фигуры, застывшие в центре. Чернокожий мужчина с длинной палицей и женщина рядом. Мужская куртка, свободно висящая на плечах, окровавленный нож в руке, пистолет на поясе, короткие седые волосы, выбивающиеся из-под надвинутого на голову капюшона. И глаза. Те самые глаза, которые он даже при желании не смог бы забыть.

Король всегда верил в сказки, но эта казалась ему сном.