Семь спящих красавиц (гет)

Менелай первым получил свою часть выкупа: Приам лично отсчитал ему монеты, Деифоб вручил Елену. Спартанский царь хмуро поглядывал на жену, а та просто светилась от счастья. Никто не узнал, о чём и как они беседовали ночью в шатре Менелая, но утром довольны были оба. Тянуть время и дожидаться штормов никто не хотел, поэтому сразу после торжественных клятв, что стороны более не имеют друг к другу претензий, корабли Менелая ушли в сторону Лаконики.

Одиссея, как тот ни рвался домой, Агамемнон оставил при себе. В конце концов, кому, если не Лаэртиду, заканчивать так успешно проведённые переговоры, считать и делить контрибуцию? Зато его долю общим решением ахейских вождей увеличили, сделав равной доле Агамемнона. Заслужил!

Впрочем, всё на свете когда-нибудь заканчивается, даже делёжка взятой без боя добычи. Подошли к концу и разбирательства с деньгами Приама. На днях отплытие домой… А пока можно принять приглашение старого приятеля.

— Да, убегая от Харибды, мы, похоже, наткнулись на Скиллу, — жаловался Антенор. — Приам опять меня не слушает! Слушает эту, как её, новую жену Париса!

— Красивая небось? — понимающе кивнул Одиссей.

— Прекрасная! Титул у Елены отобрала! Танцует как Терпсихора, поёт как соловей! На флейте и на кифаре играет — заслушаешься! Да просто идёт мимо — невозможно не любоваться! При этом добрая, нежная!

— Ну так и хорошо! Вам, троянцам, позавидовать можно!

— Да замечательно было бы! Если бы не Приам! Она же из него верёвки вьёт! Он ей ни в чём отказать не может!

— Да, хитрая и красивая стерва много может наворотить, — хмыкнул Одиссей.

— Уж лучше бы стерва! — рявкнул Антенор. — Я же говорю, добрая! Нежная! И при этом, увы, глупа! Глупа как… Как красавица!

— Ну, это ты загнул, — Одиссей усмехнулся. — Та же Елена, например, вовсе не уродина, но разумом её боги не обидели… Да и моя Пенелопа тоже…

— Извини, погорячился, — буркнул Антенор. — Но понимаешь, она же разоряет Трою! Музыку ей подавай! Танцы каждый день! Эти, как их называют… Балы! Инструменты музыкальные новейшие, никто таких не видал! Наряды варварские, пышнее и дороже, чем у персидских царей! А за ней и все остальные во все тяжкие пустились! Её приданое, что Парис приволок… Ну, ты знаешь, ваш выкуп из него и выплатили… Так вот, его уже до конца промотали! Городскую казну проматываем! Ещё немного, и начнём государственный запас, тот, что на чёрный день, по дешёвке продавать!

— Слушай, друг! Может, она не глупая, а просто необразованная? Может, её никто не учил, как живёт и управляется полис? Ну, варварка всё-таки…

— Может, и необразованная, — повесил голову Антенор. — А городу от этого легче? Я бы попробовал её обучить, да снова в опале… Выступил на совете против очередных танцулек… Даже объясниться не дали, выставили прочь! Больше я во дворец не вхож… Знаешь, единственное, что я сейчас могу сделать для Илиона, — это за свой счёт помочь достроить храм Хроноса. Только Гектор да я этим занимаемся… Остальным, видите ли, не надо! А что этот храм, еще недостроенным, Трою спас — это им тоже не надо? Нельзя со временем шутить, костей не соберёшь!

Вокруг огромного деревянного коня печально бродил его строитель Эпей.

— Эх, коняшка-то… Кому теперь коняшка-то нужна? Строил, строил… Говорили, Трою брать… Агамемнон! А Агамемнон! Коняшка-то!.. Не отзываешься, значит…

Эпей подошёл к коню и горестно пнул. Дерево загудело.

— Одиссей, а Одиссей! Ты где? Ты же хитрый у нас… Чего теперь с коняшкой-то делать, а? Зря, выходит, строил? Эх!..

Эпей пнул коня ещё раз, сплюнул на землю и заорал в сторону Трои:

— Эй, вы! Троянцы! Парис, мать твою Гекубу! Купи коняшку! Для красоты!

— Ой, лошадка! — какая-то мелкая девица на башне захлопала в ладоши. А голосок-то у неё звонкий. — Какая большая и красивая лошадка! Ой, Парис, давай поставим лошадку на площади! Так красиво будет!

— Давай! — ответил девице голос Париса. — Как тебя, ахейца? Гони сюда эту свою лошадь! Берём! Что? В ворота не пройдёт? Эй, там, на площади! Все ко мне! Ломай стену! Лошадь тащить будем! За всё плачу!

— А что ваша пророчица, которой верить нельзя? — поинтересовался Одиссей.

— Рыдает о горькой судьбе Трои… Говорит, не войной, так праздниками Парис её погубит… Ей не верят… Я тоже не верю. Не Парис в этом виноват. Царь Приам! Его власть, его и ответ должен быть! Клянусь Зевсом, не хочу быть честным человеком! Хочу быть клятвопреступником! Предателем! Изменником! Хочу мятеж поднять! Не спасти Илион иначе! — Антенор закрыл лицо руками и заплакал.

— Э-э, друг… Да ты совсем нализался…

Молча сидевший и слушавший умных людей Эней тихо попрощался и вышел вон. Кажется, ему всё-таки придётся собирать ватагу и отправляться в Италию. Говорят, его потомкам предсказано основать там новый город… А вернее сказать — Город.