A Necessary End (гет)

1998 год, 9 апреля

Англия, графство Бристоль, дом Тонксов

Тедди, сладко зевнув, закрыл глаза и, похоже, решил наконец уснуть у нее на руках под размеренное покачивание. Нимфадора медленно вымеряла шагами комнату, иногда переводя взгляд с сына на темное звездное небо за окном. Завтрашний день обещал быть насыщенным — в гости хотели заглянуть Уизли и папа Римуса. Молли наверняка будет невозможно оторвать от Тедди. Тонкс усмехнулась, вспомнив, как миссис Уизли пару лет назад снисходительно улыбнулась на ее заявление, что замуж выйдет она еще не скоро, не говоря уж о детях. Нимфадора и представить себе не могла, что война сможет дать ей намного больше, чем она достигла в мирное время на личном фронте.

С первого этажа послышался несильный хлопок входной двери — Римус вернулся от скрывавшегося Кингсли. Тому пришлось уйти в глубокое подполье после того, как нарушил табу на имя Волдеморта, и на него напал отряд Пожирателей смерти.

Еще недолго покачав Тедди на руках, Тонкс уложила его обратно в кроватку и, поцеловав в лобик, тихо, стараясь не шуметь и не снести по дороге детский столик или не задеть кресло, покинула комнату. Мужа она нашла в спальне в полной темноте. Он стоял у окна в пижамных штанах, держа привычно руки в карманах, и с висящим полотенцем на шее. Уйдя в собственные мысли он и не заметил, как Нимфадора подошла к нему вплотную сзади и обхватила за талию, уткнувшись ему носом в позвоночник между лопаток. Римус вздрогнул, но быстро расслабился в ее объятиях.

— Извини, пришлось задержаться, — тихо выдохнул муж, медленно водя кончиками пальцев по ее рукам. — Как вы сегодня?

— Спокойно. Только вот сейчас Тедди никак не могла убаюкать — тебя, наверное, дожидался.

Она потерлась подбородком о его влажную после душа спину и прижалась щекой, прикрыв глаза. Полной грудью вдохнула его запах: бесконечно сложный, как он сам. Римус улыбнулся — она не видела этого, но определенно почувствовала.

— Я соскучилась. И переживала.

— Я тоже скучал, — он повернулся к ней, крепко прижимая к себе. — Но ты же сама слышала ответ Кингсли на твое предложение заглянуть к нему.

— Он нелогичен, — буркнула Тонкс. — Мне куда легче избежать неприятностей, чем тебе, прикинувшись, к примеру… Ну, не знаю, Беллатрисой на крайний случай, если встречу Пожирателей.

— Беллатриса посреди леса? Дора, да не поверят в это егеря, — Римус усмехнулся.

— Я же сказала, что «к примеру». Действовать же нужно из обстановки.

— Дорогая, Кингсли не хочет, чтобы кто-то из Ордена высовывался лишний раз. Особенно к нему.

— Знаю. Но я устала сидеть дома, Рем.

Он молча положил подбородок ей на макушку, слегка покачивая в объятиях.

— Что-то мне подсказывает, что скоро все закончится. Мир примерно в таком же состоянии, как и под конец Первой войны.

— Я надеюсь, мы и в этот раз сможем победить…

Комната вновь погрузилась в тишину. Никто из них двоих не хотел озвучивать мысль про цену этой победы.

Все так же не разжимая объятий, Римус приподнял Тонкс от пола, целуя в шею, и уже через пару секунд они оказались на кровати. Нимфадора, скрестив ноги у него на пояснице и опустив руки ему на плечи, с довольным прищуром посмотрела на лежащего на ней мужа:

— Все, Рем, не отпущу тебя никуда.

— Ты думаешь, что я куда-то собираюсь уходить? — он фыркнул, не сдерживая улыбки.

— Ну, сейчас, когда я не выгляжу, как удав, проглотивший за раз огромный арбуз, верю в твои слова охотно.

— Так это был арбуз? А я думал, что моя нервная система, — он с деланной задумчивостью посмотрел куда-то мимо нее.

— Кто-то сейчас очень рискует лишиться ушей во время следующей луны.

— И стану я тогда для тебя еще и слишком глухим. Будет четыре «С» вместо трех, — он стал картинно загибать пальцы. — Слишком беден, слишком стар, слишком опасен и, теперь коронное, слишком глухой.

— О, нет, — она закатила глаза, рассмеявшись, — я этого не вынесу.

Он, улыбаясь, прижался щекой к ее шее, слабо царапнув нежную кожу щетиной.

— Я не уйду, Дора. Я дома.

— У нас дом в Йоркшире, дорогой, — прошептала она, медленно и даже немного лениво скользя по его голой спине руками, то и дело натыкаясь на шрамы разных размеров. Римус уже наконец перестал вздрагивать и стыдливо прятать взгляд, когда она касалась затянувшихся, но незаживших ран.

Он приподнялся на локтях, слегка нависая над ней, и внимательно посмотрел Нимфадоре в глаза. От таких его взглядов у нее все еще каждый раз замирало сердце и слабило в коленях, хотя, казалось бы, женаты почти год.

— Я говорю не про тот дом. И не про этот. Я говорю про тебя. Мой дом там, где ты, Дора. Там, где ты и Тедди, — он опустился рядом с ней, целуя в щеку и прижимаясь лбом к ее виску, — И я люблю вот такие моменты: когда этот мир сжимается до пары квадратных метров, где только мы с тобой.

Тонкс почувствовала, как заливается краской, не в силах что-либо благоразумное ответить — от смущения все ее мысли словно потрясли как снежный шар и теперь нужно подождать, когда они вернутся на свои места.

— Римус, я хочу дочку, — неожиданно даже для самой себя выдала Нимфадора.

Он удивленно посмотрел на нее, поворачиваясь на бок и подпирая голову рукой.

— Дора, у нас сын родился четыре дня назад.

Тонкс смущенно потерла резко защипавший нос: она не хотела вот так скоро после рождения Тедди признаваться в этом — ей казалось, что такое желание не в ее характере. И вообще, растить детей — это не про нее. Но вот ради лежащего рядом Люпина она была готова не только научиться готовить что-то приличнее, чем маггловская лапша быстрого приготовления и яичница с беконом и консервированными бобами, но и даже вот на такие преображения себя самой.

Она повернула голову и встретилась взглядом с мужем — тот зачем-то пытался сдержать улыбку, и из-за этого его губы забавно подрагивали.

— Ты же в курсе откуда у Уизли шесть парней и всего одна девочка?

— Думаешь, нам так же не повезет? Или повезет — Молли не выглядит несчастной в окружении детей.

— Значит, ты готова каждый день готовить дважды или трижды по семь порций еды и это еще не считая нас с тобой? — он хитровато улыбнулся.

— Я надеюсь, мы управимся быстрее, чем нас окружат с полдюжины собственных детей, — она еле слышно вздохнула и сложила руки на груди, представив себя на месте Молли на кухне.

Римус прыснул рядом, засмеявшись в подушку.

— Давай тогда уж не сейчас? Пусть твой организм восстановится, — он поцеловал ее в щеку.

— Значит, ты не против?

— А с чего это я против должен быть?

Она не говорила Римусу, что боялась. Ей было стыдно за этот страх: что он уйдет от нее после рождения сына или даже еще во время беременности. Что ребенок Римусу будет не нужен, и он сбежит, как тогда, в августе, но уже не вернется. Но он все еще здесь, он все еще рядом.

Он с железной выдержкой выслушивал ее скандалы, упреки и придирки все эти месяцы, когда она срывалась на него по каким-то мелочам и пустякам, — чего она никогда бы не сделала в обычном состоянии, но чертовы гормоны творили с ней непонятно что. Он не ушел, и когда в феврале она сообщила ему, чтобы он отстал от нее со своими «телячьими нежностями» и вовсе ее не трогал.

Он все это вытерпел и переждал, а она все еще боится. Отгоняет мысли, недовольно вздыхает и фыркает, стоит им появиться в голове, но этот страх тяжело побороть быстро и окончательно, и магией тут не поможешь.

Она не ответила на вопрос и молча прижалась щекой к его груди. Римус тихо вздохнул:

— Только с работой мне придется что-то решать кардинально. Не хочу, чтобы дети росли в нищете.

— Может, получится вернуться в школу? Когда… когда война закончится. Мы же победим, и тогда можно будет попытаться изменить кодекс для оборотней.

— Победа над Сама-Знаешь-Кем не означает, что таких, как я, станут жаловать в обществе, Дора.

— А я верю, что у нас все получится, — недовольно и тихо сказала Нимфадора.

— Хорошо, что кто-то из нас еще верит в такое чудо, — грустно отозвался Римус, крепче обнимая ее, и ткнулся в ее волосы.

Тедди проснулся на утро ни свет, ни заря, и как обычно первым на его пробуждение и плач отреагировал Римус. Несмотря на то, что он вчера весь день провел на ногах, а через пару дней на ночном небе будет полная луна, он все же подорвался к сыну, уверяя Дору, что ему не сложно, и тот, получив желаемое внимание, быстро стих.

В их с Римусом спальню заглянула мама и, завидев Нимфадору в постели, недовольно прочистила горло:

— Ты же помнишь, что сегодня у нас гости?

— Они будут только к обеду. И они не твои высокопоставленные вельможи, чтобы к их приходу требовалось перемыть до блеска весь дом.

— Нимфадора, это неприлично! — мать шикнула. — Где твое воспитание? А этикет? Всю жизнь я пыталась тебе это вталдычить...

— Да, мам, двадцать пять лет, и твои нервы гиппогрифу под хвост, — Тонкс, поняв, что мама уже не даст ей покемарить еще чуть-чуть, поднялась с кровати и, накинув рубашку, ушла в ванную комнату.

Но мать так и осталась стоять в их спальне, а значит и поток ее нравоучений еще не закончился.

— Римус, между прочим, все утро с Тедди сидит, а ты тут разлеглась, как королева, — громко уведомила ее мама, забарабанив пальцами по косяку дверного проема.

— Это наше с ним дело.

— Вот останешься ты одна, тогда поймешь...

Нимфадора, вскипев, с недовольным лицом выглянула из ванной и прервала ее:

— Мне кажется, или еще совсем недавно ты об этом мечтала?

Мама, нахмурившись, открыла рот, но передумала отвечать и, еще сильнее распрямив плечи, быстрым шагом удалилась куда-то на первый этаж дома.

Тонкс облегченно выдохнула и еще раз посмотрела на себя в зеркало: что такого в ее внешности, в которой она чувствовала себя собой, Римус нашел? Он никогда и не просил ее исправить что-то. Разве что в первые разы их совместных полнолуний он на утро, дико смущаясь и пряча взгляд, просил сменить цвет волос на менее рябящий — от головной боли резало глаза, и на любой яркий свет или цвет он реагировал, как на утро после дикой пьянки: прикрывал глаза и щурился. И после двух таких скромных просьб Тонкс уже сама, без напоминаний, сменяла прическу. Но все это не шло даже в сравнение с тем, какие просьбы порой она слышала от мужчин, когда они узнавали, что она метаморф.

А Рем... ни разу: ни превратись вон в ту мечту почти всех парней, хоть как-то увлекающихся квиддичем, — в Гвеног Джонс. Или в фигуристую красотку с вырезки из какого-то маггловского журнала, где печатали снимки примерно одного содержания. Или увеличь грудь, стань повыше или пониже, поменяй черты лица на более женственные. Превратись в вейлу, наконец. Ничего такого, ни разу. Ни намека на то, что его ее внешность не устраивала. Наоборот, он неустанно осыпал ее комплиментами, превращая ее из привычного амплуа дерзкой, боевой и немного грубой девушки-аврора в жеманную и краснеющую особу.

— Ты опять зависла перед зеркалом?

Голос Римуса над самым ухом вывел ее из раздумий, и она вздрогнула, но муж, положив ей руки на талию, поцеловал в щеку — она кивнула.

— И о чем ты в этот раз задумалась?

— Почему ты никогда не просил меня в кого-то перевоплотиться? — она, закусив нижнюю губу, посмотрела на них обоих через отражение в зеркале: Римус прищурился ей в глаза так же в отражение.

— То есть, наши ночные прогулки не считаются?

— Я не имею в виду, когда это требует дело, и не важно: Аврорат, Орден или ликантропия.

— Я даже не знаю, с чего начать. Но, наверное, нужно с самого главного: я люблю тебя всю. А это значит, что раз ты с такой внешностью чувствуешь себя собой, то я люблю такую тебя. И если вдруг ты решишь измениться и стать выше меня ростом и шире в плечах, то я не буду против. Мне будет немного... не по себе какое-то время, но я привыкну и на мои чувства это не повлияет.

— А если я превращусь в столетнюю старуху? — Тонкс испустила смешок.

Римус закашлялся:

— Давай ты все-таки не будешь так критично экспериментировать?

— Ладно, — она, улыбаясь, прикрыла глаза и прижалась спиной к мужу. — А что насчет не самых главных причин?

— Это не этично, Дора. Это как подойти к человеку и плюнуть ему в лицо.

Они оба замолчали, и Римус уперся ей в висок носом, рвано вдыхая.

— Ты никогда не хотел вновь увидеть своих друзей? Сириуса? Или Джеймса? Или Лили?

Римус не спешил отвечать на вопрос и прошло с минуту, когда он решил озвучить ответ:

— Не хочу. Потому что это будут не они. Это будет как мираж. Или обман зрения: видишь человека, а приглядываешься и понимаешь, что это кто-то другой. Дико похож, как брат-близнец, но не он, — взгляд Римуса устремился куда-то сквозь стену. — И не хочу бередить так долго затягивающиеся раны после их гибели.

— Я...

Он вздрогнул, как будто очнулся.

— Тебя просили и о таком? — Римус сдвинул недовольно брови.

Нимфадора слегка качнула головой и повернулась к мужу лицом:

— Это самое безобидное, что мне предлагали. Намного чаще разнообразные извращения или просто что-то унизительное, — и, заметив хмурое выражение лица Римуса, она добавила с ухмылкой: — Парочка таких уродов получили койку в «обезьяннике» на несколько суток и подпаленные штаны на заднице.

— Я бы их, не задумываясь, покусал, — в шутку добавил Люпин.

— И мне бы пришлось тебя арестовать.

— Ты меня уже арестовала, — Римус показал ей свое кольцо на безымянном пальце.

— О, Мерлин, — Тонкс засмеялась. — Ты у кого так флиртовать научился?

Римус покраснел от щек до кончиков ушей:

— Неудачно? Жалко выгляжу?

Тонкс, спрятав взгляд и прижавшись к мужу вплотную, ответила:

— Был бы кто-то другой на твоем месте — подняла бы его на смех, но только не тебя.

— И легким взмахом палочки аврор Люпин, гроза всех преступников магического мира, превращается во что-то красное и смущенное...

— ... когда ее негодник муж начинает с ней так бессовестно заигрывать, — закончила Нимфадора и посмотрела на него с наигранным укором.

Он расплылся в улыбке, прикрыв глаза.

Тонкс, наблюдая, как Молли вся переменилась при виде крохотного Тедди на руках Римуса, даже позавидовала ее опыту и материнскому инстинкту. Ей самой порой было невдомек, почему сын в очередной раз плачет, и казалось, что у нее этого самого материнского инстинкта нет и он не появится.

Молли с мамой, склонившись над маленьким Эдвардом, умиленно что-то обсуждали, одна из них то и дело восторженно охала. В какой-то момент Молли подозвала к себе дочь: Джинни немного разочарованно оторвалась от обсуждения Артура и Римуса мировых проблем. Ей был осторожно передан малыш на руки, мол, пусть привыкает. Тедди, похоже, был вне себя от счастья — столько людей вокруг него суетятся — такого даже не было после его рождения.

— Я безумно рад, что Римус тебя повстречал, — похоже, привычку бесшумно возникать рядом ее муж перенял у отца, — тот стоял рядом со стаканом сока в руке и то и дело поглядывал на сына. — Я уже успел потерять надежду, что он обзаведется семьей.

— Да, моя мама тоже высказывала опасения, что на мне уже вряд ли кто-то захочет жениться, — Нимфадора усмехнулась, посмотрев на мать. — Ну, или я захочу выйти за кого-то.

— Жаль, что Хоуп не увидела вас вместе, — глаза тестя потемнели. — Она так мечтала, чтобы у Римуса кто-то появился в жизни. И неустанно повторяла ему, что для каждого найдется любящий человек. Я не смог найти к нему подход после ее смерти, и он сильно отдалился.

— Наверное, благодаря именно ее словам я смогла до Римуса в итоге достучаться. Он с диким упорством не желал к себе меня подпускать. И себя ко мне.

Лайелл грустно вздохнул, глядя в пол.

— Зато сейчас, посмотри на него, он весь светится от счастья, — мистер Люпин перевел взгляд с Римуса на Нимфадору. — Благодаря тебе. Никогда его таким счастливым не видел, — в его голосе отчетливо слышались горестные нотки с примесью стыда, — и не думал уже, что увижу.

Она молча наблюдала за оживленной гостиной: Тедди определенно понравилась Джинни, судя по его задорному смеху. Нимфадора встретилась взглядом с матерью — та ей вымученно улыбнулась, но через секунду ее внимание вернула к себе миссис Уизли. Лайелл уже что-то увлеченно обсуждал с Артуром, то и дело кивая в сторону внука.

— Давай сбежим куда-нибудь? — заговорщически спросил Римус, протягивая ей бокал вина.

— Это нормально, что у меня ощущение, что вот это все, — какой-то Валтсаров пир? — она угрюмо посмотрела на мужа.

— Ты просто устала.

— От чего, Римус? Я целыми днями дома.

— Вот от этого ты и устала, — он уставился в свой стакан с соком таким взглядом, который всегда означал только одно, — он ушел вновь в воспоминания.

— Милый?

Он растерянно тряхнул головой.

— Просто вспомнилось одно из последних писем Лили: она переживала за Джеймса, что он со своей неусидчивостью на одном месте заперт в четырех стенах.

Он как-то странно побледнел и, через силу улыбнувшись, добавил:

— Пойду посижу наверху.

И с совершенно подавленным видом удалился из гостиной. Нимфадора, окинув взглядом присутствующих и поняв, что перемену в настроении Римуса кроме нее никто не заметил, последовала за ним. Сейчас можно было за Тедди не переживать — рядом была и ее мама, и Молли, и Джинни.

Тихо приоткрыв дверь в их спальню, Тонкс застала Римуса сидящим на краю постели с небольшой, размером с книгу, деревянной коробочкой, в которой он хранил старые письма. Он сидел и просто смотрел на аккуратно отсортированные бумажные конверты. Скорее всего, ему уже и не требовалось их перечитывать — знал все наизусть.

Она села рядом вполоборота и положила ему руку на плечо. Муж, отрешенно смотря на письма, прошептал:

— Они все погибли, отсиживаясь дома долгое время, Дора. Все: Джим, Лили, Сириус. И я не хочу... — его голос резко оборвался, не дав закончить предложение.

От его слов по телу пробежали мурашки. Нимфадора, выдавив из себя улыбку, притянула мужа к себе за ворот рубашки, и тот безвольно ткнулся ей в ложбинку между ключицами.

— Я, вообще-то, собираюсь прожить с тобой до глубокой старости. Ты мне еще дочь обещал, слышишь? — зарываясь в его волосы пальцами, прошептала Тонкс.

Римус протянул к ней руки, обнимая, и коробка с грохотом съехала с его колен, рассыпав содержимое по полу. Он звучно вздохнул:

— Нимфадора, ты мой личный Люмос в этом мире.