Подмена (джен)

— Причард, — поприветствовал его Шеклболт. — Вас Поттер прислал?

— Я сам прислался, — осклабился тот. — Поттер с Робартсом в отпуске же. Накладка, — пояснил он любезно. — Так что на один день у нас главный я. Чем могу служить господину министру?

— Боюсь, что ничем, — расстроенно проговорил тот. — У меня нет никакого права просить вас о подобном, — он очень печально вздохнул.

Причард даже обиделся.

— Я мало в чём уступаю Поттеру, — сообщил он. — Или л… Волдеморт снова вернулся? Вот тут да — Поттер незаменим, конечно, — он кивнул. — Но в остальном — вы знаете, полагаю…

— Да лучше б вернулся, ей-Мерлин, — грустно проговорил Шеклболт.

Причард обалдело уставился на него и, подыскав слова, осторожно проговорил:

— Ну, в принципе, Поттеру можно послать сову… или у миссис Уизли-самой-старшей спросить — да вот и тесть же его, Артур Уизли, наверное, знает, где они отдыхают…

— Да ну что вы, — махнул своей огромной ручищей министр. — Не стоит того. Не судьба, значит… да вы идите.

— Я с радостью бы помог, если бы вы сказали, что надо делать, — заупрямился Причард. — У меня опыта меньше, конечно, но всё-таки я уже полгода как начальник отдела особо тяжких, — напомнил он с потаённой гордостью, — и…

— Да дело совсем не в этом… я вовсе не сомневаюсь в вашей квалификации и компетентности, мистер Причард. Увы — дело личное, и то, о чём я мог бы попросить…

-… я был бы счастлив чем-то помочь, — бессовестно перебил его Причард.

— Ну что вы… да вы и не сможете — просто не имеете соответствующей, так сказать, квалификации, — добродушно пошутил он.

В этот момент в комнату влетела сова. Да, именно так — в кабинет министра, куда совы не летали ни при каких обстоятельствах и никогда в жизни, влетела сова, встрёпанная и невероятно злая. Она буквально швырнула ему в лицо письмо — и уселась посреди стола, с удивительно мстительным для птицы выражением лица нагадив прямо на лежащие там бумаги. Шеклболт очень привычным движеньем ликвидировал это безобразие и, распечатав письмо и пробежав его быстрым взглядом, совсем загрустил.

— Шеф, — вкрадчиво проговорил Причард, которого любопытство заставляло едва ли не подпрыгивать на своём стуле. — Может быть, я всё же могу помочь? Чем-нибудь?

Шеклболт тоскливо посмотрел сперва на него, потом на сову, перевёл взгляд на письмо и завершил сей обзор снова Причардом.

— Я буду очень стараться, — подбодрил его тот. — И у меня нет совершенно никаких планов на вечер, — на всякий случай добавил он.

— Я ни за что не поверю, что у холостого молодого мужчины вашего… типа пятничный вечер ничем не занят, — покачал головой Шеклболт.

— Я не планировал ничего конкретного, — пожал тот плечами. — Найти-то занятие — дело не хитрое.

— Вы уверены? — с сомнением уточнил Шеклболт, и Причард, почуяв, что почти что сломил его сопротивление, энергично кивнул:

— Абсолютно!

— Тогда… вы понимаете — это действительно абсолютно личное дело. Никакого отношения к службе не имеющее. О подобном просят обычно хороших друзей, а не подчинённых — и я…

— Я ни коим образом не набиваюсь вам в друзья, сэр, — практически искренне сказал Причард, — но я с отрочества восхищался вами и уважал больше, чем кого-то другого — и был бы счастлив выразить это сейчас хоть какой-то услугой.

— Слизеринцы, — добродушно улыбнулся Шеклболт. — У вас там льстить профессионально учат, что ли? — пошутил он.

— Вряд ли, шеф, — подумав, серьёзно ответил Причард, хотя в его глазах плясал смех. — Вспоминая своего первого декана, с уверенностью могу сказать, что не учат.

Они рассмеялись, и Шеклболт вдруг махнул рукой:

— Ай, ну и в самом же деле… дело в том, что у меня есть племянница. Вернее, — поправился он, — у меня их несколько, но речь идёт об одной. Причард, вы имели когда-нибудь дело с маленькими детьми?

— Я — старший, — пожал тот плечами. — В детстве приходилось следить за младшими — у меня брат и сестра, сэр.

— Тогда, возможно, вы справитесь, — проговорил тот несколько неуверенно. — Вы понимаете… я давно уже обещал посидеть этим вечером с племянницей — но, к несчастью, именно сегодня я должен быть на срочном заседании Визенгамота и отменить это никак не могу… но и брата я не могу так расстроить — они с супругой давно рассчитывали на этот вечер. И поскольку в Визенгамот вы вместо меня пойти никак не можете — возможно, вы могли бы провести пару часов с малышкой? Она быстро уснёт, а там и я вернусь и сменю вас. Понимаю — для молодого человека это не лучшая программа на пятничный вечер, но я просто ума не приложу, что можно ещё придумать.

На самом деле, у Причарда был ответ: можно было, к примеру, наложить на младенца (или сколько там той племяшке) Петрификус, или превратить её в табуретку (ну, или в какое-нибудь симпатичное комнатное растение, к примеру, или в хомячка) — но предлагать подобное своему шефу он всё-таки не рискнул.

Ибо меру знать надо.

Он — знал.

Посему он очаровательно улыбнулся и заверил:

— Это будет даже забавно — у меня тоже есть племянницы, сэр. Очень милые девочки — я с радостью с ними играю, когда бываю в гостях.

Он, в общем-то, не соврал — забыв лишь уточнить, что случается это пару раз в год, и игры те занимают, в общей сложности, минут двадцать от силы. Но кого волнуют детали? А оказать личную услугу Шеклболту ему очень хотелось — причём вовсе даже и не из карьерных соображений, как можно бы было подумать: он и так полгода назад получил своё вожделенное место, которое его абсолютно устраивало. Причард сказал министру чистую правду: он действительно восхищался им как героем войны с ранней юности, и именно поэтому так и ухватился за возможность оказать ему эту услугу.

— Тогда решено, — с видимым облегчением решил Шеклболт. — Поступим следующим образом: придём вместе, вы будете в мантии-невидимке, я провожу брата с его супругой, потом вы выпьете оборотное и останетесь с Зоуи — она ещё слишком мала и не настолько хорошо меня знает, чтобы понять, что что-то не так. Её родителей не будет до завтра — я вернусь максимум часа через два и освобожу вас. Но запас зелья возьмите побольше — на всякий случай. Поиграете с ней, напоите молоком с печеньем, искупаете — и уложите спать. Почитаете на ночь сказку — и она через десять минут спокойно уснёт. Остаток времени делаете, что хотите… у брата неплохой бар, да и библиотека на уровне — не знаю, что вы предпочитаете.

— А нужно выбрать? — бессовестно улыбнулся Причард.

— Сочетать тоже можно, — кивнул министр. — Тогда идите заканчивайте дела — и жду вас в шесть у себя.

…Явившийся ровно в шесть Причард был слегка обескуражен предложением сменить одежду на наряд Шеклболта прямо сейчас.

— Под мантией-невидимкой вас всё равно никто не увидит — а потом будет меньше возни. А свою возьмите с собой — после переоденетесь.

— Мне ваша одежда будет, пожалуй, слегка великовата, — с сомнением проговорил Причард.

— Ничего страшного: штаны подтянете, мантию подберёте… ну, одевайтесь, одевайтесь, — поторопил он. — Скорее.

Предположение Причарда определённо оказалось неверным: вещи Шеклболта оказались ему вовсе не велики — он попросту утонул в них, а ведь мелким Грэхэма назвать в последний раз можно было года в четыре.

— Ничего, — посмеиваясь, успокоил его Шеклболт, хитрым взмахом палочки разом подбирая волочащиеся по полу полы мантии и подгибая на Причарде брючины — рукава тот успел закатать сам. — Всё равно вас никто не видит… и вы знаете — вам идёт фиолетовый, — утешительно проговорил он.

— Главное, чтобы он шёл вам, — засмеялся Причард.

Министр накинул на него мантию-невидимку и, взяв за руку, аппарировал прямо в дом своего брата.

…Прощание родственников прошло быстро, и уже через четверть часа Причард, незаметно разглядывая себя во всех отражающих поверхностях, остался один на один с забавной улыбчивой девочкой, чьи жёсткие смоляно-чёрные волосы были заплетены в две торчащие в стороны короткие косички с яркими голубыми ленточками. Собственно, дел ему предстояло немного: собрать игрушки, напоить ребёнка тёплым молоком с печеньем, искупать (и этот пункт смущал его больше всего) и, уложив спать, десять минут почитать книжку. Он посчитал, что получаса на это вполне должно хватить — а потом можно будет изучить чужой бар, что-нибудь выпить и, пожалуй, составить, наконец, мордредов отчёт для министра, все материалы к которому он разумно принёс с собой.

— Ну, — проговорил он, старательно подражая добродушным интонациям Шеклболта. — Идём собирать игрушки.

— Нет, — заулыбавшись и почему-то спрятав за спину руки, решительно ответила Зоуи.

— Ну как это нет, — засмеялся Причард. — Идём-идём!

— Нет! — она топнула ножкой и, склонив головку, посмотрела на него с хитрой улыбкой.

— Оставим их разбросанными? — ладно… допрашиваемый пошёл в отказ — попробуем логически подвести его к правильному решению. Что он, с трёхлеткой не справится? Он самого Джеффри-Золотого-клыка допрашивал! Десять часов подряд. Но ведь расколол же в итоге! И — заметьте! — без всякого веритасерума. Исключительно настойчивостью и строгой логикой.

— Нет! — Зоуи топнула второй ножкой и помотала головой из стороны в сторону — кончики косичек так и залетали по воздуху.

— Тогда идём собирать, — кивнул он.

— Нет! — она засмеялась и несколько раз подпрыгнула, громко топая.

И посмотрела на него с совершенно очаровательной лукавой улыбкой.

Причард задумался.

В принципе, убрать игрушки было недолго — он справился бы с этим за пару секунд: матушка у него была аккуратистка, и дети её очень рано выучили целую серию бытовых заклинаний, с помощью которых можно было создать в комнате идеальный порядок. Потому что когда не заправленная постель лишает тебя десерта, а пыль на полках — квиддича, порядок поддерживать научаешься очень быстро.

Однако мысль о том, что он не справился с трёхлетней девочкой, была просто абсурдна — и Причард, присев на корточки (правило: видеть глаза допрашиваемого), внимательно посмотрел в весёлые карие глаза девочки.

— Если мы не пойдём собирать игрушки, они останутся разбросанными, и твоя мама рассердится, — сообщил он ей.

— Нет! — очень громко выкрикнула малышка ему прямо в лицо — и махнула руками, едва не заехав ладошками по носу. Он отшатнулся — не отбивать же было этот удар — и, не удержав равновесие в непривычном теле, шлёпнулся прямо на задницу, неприятно ударившись копчиком. Раздумывая, будет ли чувствоваться ушиб после возвращения в собственный облик, он улыбнулся в ответ на заливистый хохот, которым разразилась маленькая хулиганка — и почти пропустил момент, когда она на него прыгнула. Весила она, судя по ощущению, фунтов тридцать, если не больше — хотя и выглядела совсем худенькой. И эти тридцать фунтов были весьма подвижными — Зоуи, радостно визжа, обхватила его за шею и закричала:

— Поиграй со мной! В птичку!

— Сначала убери игрушки — потом поиграю, — тут же предложил Причард — однако то, что прекрасно получалось с его сестрою и братом в их детстве, тут почему-то не сработало:

— Нет! — заливаясь радостным хохотом, сообщила ему девчонка и схватила его за мантию. — Поиграй со мной в птичку! В птичку, в птичку! — она начала прыгать у него на коленях, и это оказалось довольно чувствительно. Причард охнул и, решительно достав палочку, отлевитировал девочку в сторону от себя, собираясь немедленно опустить её на пол — но та завизжала с таким восторгом, что он поддался и осторожно покачал Зоуи в воздухе.

И это оказалось его фатальной ошибкой.

Потому что малышка пришла в восторг — а когда он всё же опустил её на пол, немедленно потребовала продолжения, и когда он отказал ей… разрыдалась.

Да так громко и горько, как он, кажется, никогда не видел.

Продержался он секунд двадцать — и наложил на неё чары левитации снова. Скорость, с которой искренние горькие рыдания сменил задорный счастливый смех, его потрясла — но кто знает, может быть, для детей это нормально? Попытка поставить малышку на ноги вновь вызвала горькие слёзы — и Причард, махнув рукой на инструкции и решив, что, в конце концов, Шеклболт дал ему почти что карт-бланш, взяв с него обещание только позаботиться о том, чтобы с ребёнком ничего скверного не случилось, так и отлевитировал её в детскую. Игрушки они собирали так же, хохоча уже вместе: он опускал её достаточно низко, чтобы она могла поднимать их с пола, и левитировал к большому ящику, куда Зоуи с визгом швыряла игрушечных зверьков, маленькие колясочки, тележки и кукол. Точно так же они отправились и на кухню, а потом и молоко Зоуи потребовала наверх: Причард, развлекаясь, усадил её на кухонный шкаф, и она радостно сидела там, болтая ногами — зато вмиг выпила и положенное молоко, и съела печенье.

С пугающим Причарда купанием вышло тоже несложно: левитация оказалась совершенно универсальным способом добиться от Зоуи чего угодно, а заклинаний для раздевания Грэхэм знал восемь штук.

Уложить девочку ему тоже удалось запросто: просто подвесив её чарами в паре дюймов над кроваткой и отлевитировав к ней подушку — а одеяло прекрасно удерживалось на ней само, безо всякой магии. Читать, правда, пришлось очень долго — но, в конце концов, Зоуи уснула, и он, опустив её на кровать и наложив следящие чары (не сидеть же рядом с ней всё оставшееся время) с приятным чувством выполненного долга отправился в гостиную — выпить и заняться всё же отчётом.

И обалдел, обнаружив там Гестию Джонс.

Обнажённую Гестию Джонс.

Вернее, почти обнажённую — потому что нечто тёмно-красно-прозрачное на ней всё же присутствовало, однако вещь эта была из разряда «голой бы было приличнее».

Он замер на пороге гостиной, как никогда в жизни осознав сейчас смысл понятия «безвыходная ситуация».

— Ну как же ты долго, — проворковала, тем временем, Гестия, томно откидываясь на спинку дивана, на котором она полулежала. — Я почти что замёрзла. Сюрпри-из, — добавила она с лукавой улыбкой.

«Вы даже не представляете себе, КАКОЙ… мадам», — подумал Причард, нервно сглатывая.

Вот это он вляпался… Какое же счастье, что ни Шеклболт, ни сама Джонс не связаны узами брака — но Мерлин! Хотя Мерлин тут, пожалуй что, не поможет… а кто поможет — Причард понятия не имел. Знал лишь наверняка, что Моргана подойдёт ещё меньше.

«Мама»...

— Я наложила следящие на камин и двери и заглушающие, — неверно истолковав его замешательство, проговорила тем временем Гестия, проводя рукой по своей весьма ещё, кстати, красивой груди… Мерлин, Грэм, ты о чём, вообще, думаешь?! — немедленно одёрнул он сам себя.

Что же ему делать-то? Мерлин, зачем он так быстро утихомирил эту девчонку?! Как хорошо было — играл бы с нею сейчас… Господи, если ты всё-таки есть, хоть какой-нибудь — ЧТО. МНЕ. ДЕЛАТЬ?!!

— Мне не идёт? — слегка озадаченно спросила Гестия, приподняв полу своего прозрачного одеяния.

— Идёт, — машинально ответил он — ибо на подобный вопрос в нынешней ситуации для всех мужчин мира существует лишь один правильный ответ, который и соскочил у Причарда с языка сам собой.

— Тогда иди сюда и сними это сейчас же, — рассмеялась она низким грудным смехом — очень сексуальным, надо сказать.

И вообще она была весьма хороша — даже несмотря на приличную разницу в возрасте, Причард это отлично видел. Впрочем, подобная разница его никогда не смущала — у него бывали романы и с женщинами заметно старше его, и хотя, в целом, он предпочитал ровесниц, подобное разнообразие он тоже весьма ценил. В данном случае дело было, бесспорно, не в возрасте.

Дело было в… да во всём, Мордред его побери! Мордред, во что же он вляпался… и что ему, всё-таки делать?!

Медленно начав двигаться в её сторону, он попытался понять, чего бы хотел сам, окажись он на месте Шеклболта — однако для того, чтобы найти ответ, ему следовало знать, что называется, вводные, то есть, как минимум, иметь хоть какое-то представление о характере их отношений. Если верить слухам… н-да, если верить слухам, Шеклболт его, вероятно, убьёт — или, в самом лучшем случае, сотрёт память.

А это, кстати же, выход! В самом деле — они же не магглы, ему же можно попросту память стереть! Да он сам это министру и предложит… если успеет…

— Кинг! — поторопила его, тем временем, Гестия, призывно проводя пальцем по своим губам. — Ты решил поиграть во что-то? — поинтересовалась она игриво, проводя своею ладонью теперь по своим пухлым и аппетитным бёдрам.

«Поиграть?!!» Нет, он определённо не хотел ничего знать об этом. Вообще ничего. Совсем. Абсолютно.

Никогда.

— Нет, — осторожно ответил он.

Интересно, хоть кто-нибудь когда-нибудь бывал в подобной ситуации?

А главное — ЧТО. ЕМУ. ДЕЛАТЬ?

— А раз нет, — улыбнулась Гестия, — то хватит меня рассматривать — можно подумать, ты чего-нибудь там не видел.

Она взмахнула палочкой — и Причард-Шеклболт оказался совершенно голым.

Собственно, выбора у него не осталось: что почувствует в подобной ситуации внезапно отвергнутая женщина он представлял, хотя и теоретически, но переводить это знание в практическую плоскость желания Грэхэм не испытывал никакого.

«В конце концов, — решил он, незаметно осматривая себя с некоторым даже уважением (другой бы на его месте даже закомплексовал, пожалуй, но уж кому-кому, а Причарду было и на собственное… оснащение грех жаловаться, и потом, Шеклболт всё же был, во-первых, выше его на добрую голову, а во-вторых, говорят, что чернокожие мужчины вообще бывают чрезвычайно щедро одарены природой), — зато у меня будет возможность узнать, как, по мнению господина министра, я должен был действовать в сложившейся ситуации».

…А Шеклболт, исполнивший, наконец, свои обязанности члена Визенгамота, домой не спешил: вечер был дивный, майский, тихий и тёплый, и перспектива сидеть всю ночь в доме со спящим ребёнком его не слишком-то радовала. Посему он аппарировал не домой, а на самую окраину деревни — и, прежде чем сменить Причарда, неспешно прогулялся по улицам. Пахло свежей землёй и травой, а ещё немного навозом и лошадьми. Войдя в дом как приличный человек, через дверь, он не стал шуметь, опасаясь разбудить девочку (которая, как он очень надеялся, всё же уже спала), и тихо прошёл через коридор, открыл дверь в гостиную и…

…увидел себя.

Голым.

Вместе с Гестией.

И отнюдь не за утверждением бюджета ДМП на будущий год. Хотя, если вспоминать позапрошлый…

Невербально заглушив собственные шаги, он медленно прикрыл дверь (к счастью, его брат содержал в дом в идеальном состоянии: ни петли, ни половицы ни разу даже не скрипнули) и, прокравшись по коридору почему-то на цыпочках, так же бесшумно вышел на улицу — и, только закрыв за собой дверь, тихо облокотился о неё спиной и закрыл лицо руками.

Его тело беззвучно сотрясалось.

От хохота.

От представления, что должен был чувствовать бедняга Причард, от предвкушения того, как тот станет разрешать эту безумную ситуацию — и от того, что теперь у него в руках есть идеальное, просто стопроцентное средство шантажа нового начальника отдела особо тяжких преступлений.

Потому что если Гестия когда-нибудь обо всём этом узнает, Причарда не спасут и стены самого Азкабана.

Даже довоенного, в котором жили дементоры.

Утирая выступившие на глазах слёзы, он всё же решил выручить несчастного аурора — хотя… сколько успел Кингсли заметить, особо расстроенным тот не выглядел. Однако рисковать тем, что Гестия заподозрит неладное, было всё же опасно — и он, вздохнув, аппарировал сначала к себе домой, а оттуда — в свой кабинет, где, открыв один из потайных шкафов, выбрал одну из пробирок с какими-то волосками внутри, потом из другого достал фиал с оборотным зельем, опустил туда волос, хмыкнул как-то слишком уж озорно — и выпил залпом, даже и не поморщившись.

Через полчаса взмыленная министерская сова отыскала Гестию Джонс в доме мистера Шеклболта — и, бессовестно оторвав её от чрезвычайно приятного и активного времяпрепровождения, скинула на неё помеченное министерской печатью письмо, которое оказалось громовещателем, встревоженно оповестившим её о том, что буквально двадцать минут назад неизвестное лицо, явно пребывая под воздействием оборотного зелья (ибо выглядело оно в точности как давным-давно почивший в Азкабане Фенрир Грейбек) разгромило её кабинет и затерялось где-то в коридорах министерства — а ни господина Главного Аурора, ни его заместителя нет на месте, и хотя дежурные ауроры, бесспорно, уже работают, личное присутствие мадам Джонс на месте преступления всё же необходимо, хотя бы для того, чтобы понять, что уничтожено или, не приведи Мерлин, пропало.

Пришлось прерваться. Отчаянно и неожиданно высококлассно ругающаяся Гестия, одеваясь, язвительно поинтересовалась, почему не вызвали хотя бы начальника отдела особо тяжких преступлений — если уж невозможно связаться ни с Поттером, ни с его заместителем — и пообещала лично надрать тому уши («Кстати — а кто там у них сейчас в особо тяжких начальник? Там кто-то сменился недавно… ты не помнишь?» «Причард», — пролепетал тот, кусая изнутри губы, чтобы не рассмеяться нервно и неуместно), после чего, горячо поцеловав Причарда-Шеклболта в губы, аппарировала прямо из дома. Причард же, едва только она исчезла, первым делом оделся — и без сил упал на диван, ещё не остывший от их экзерсисов, где его и нашёл вновь вернувшийся, но уже совершенно открыто, в дом Шеклболт, с абсолютно невозмутимым видом сообщивший ему, что в министерстве произошло что-то, что требует немедленного его присутствия, потом дал ему антидот, подождал, пока старательно отводящий глаза Причард переоденется, и разрешил аппарировать прямо отсюда — и со вздохом опустился на его место.

Единственное, о чём он сейчас жалел — это то, что он не может сейчас увидеть их встречу.

Но, к сожалению, невозможно иметь абсолютно всё.

В конце концов, и так вышло очень неплохо.