За белым кроликом (джен)

Роза задумчиво глядела в чашку с чаем. На темной поверхности жидкости, почти непрозрачной в полумраке раннего вечера, плавала двойная сосновая иголка. «Чаинка в чашке — к визиту незнакомца», — вспомнилась ей примета. Интересно, а к чему сосновые иголки в чае? К визиту инопланетян, что ли?

Ой, да зачем ей сейчас незнакомцы! С нее хватило и одного… хм… знакомого. На всю жизнь хватило, пожалуй. Перед глазами вновь яркой вспышкой промелькнули бесчисленные комментарии с поздравлениями в фейсбуке. «Будьте счастливы…» «Совет да любовь…» «Поздравляем!» И фотография. Его и ее.

Сердце сжала когтистой лапой боль, и Роза устало прикрыла глаза. Плакать уже не было сил. Наплакалась за эти дни до звона в голове. До плавающих пятен перед глазами. До того, что все вокруг казалось каким-то нереальным.

Здесь, в загородном ведомственном санатории, куда подруги привезли ее «зализывать раны», это ощущение нереальности только усилилось. Старые одноэтажные корпуса с огромными окнами прятались в тени высоченных эльдарских сосен. Такие домики (их почему-то хотелось называть старомодным словечком «флигели») Роза до сих пор видела только в кинолентах середины прошлого века.

Ей вдруг вспомнилась песня «Первым делом самолеты» и кадры из того старого черно-белого фильма, в котором она звучала. Этот фильм очень любила бабушка Розы. Почему в памяти всплыла именно эта песня? Видимо, потому, что герои там гуляют на фоне примерно таких вот госпитальных корпусов, больше похожих на садовые павильоны позапрошлого века. Кстати, здесь, в этом абшеронском санатории, в Великую Отечественную войну тоже был госпиталь — Роза видела мемориальную доску на улице, у главных ворот.

Какая же тут умиротворяющая тишина! И вообще необычная атмосфера. Даже днем сквозь густые шапки сосен еле-еле пробивался тусклый свет солнца (который буквально в двух шагах, за воротами санатория, был ярким и по-августовски слепящим!). Невольно приходил на ум Лес-между-мирами из Нарнии… Розе подумалось, что в здешнем госпитале наверняка был рекордный процент излечившихся. Тут просто не могло быть иначе! Это место самой природой предназначено для исцеления тел и душ.

Подходил к концу их первый день пребывания здесь. Стандартная программа: пляж, обед, дневной сон… Ближе к вечеру решили осмотреть территорию. Направляясь следом за подругами в темную глубь полузаброшенного парка, Роза оглянулась.

У крыльца большого центрального флигеля, в котором располагалось управление санатория (а также биллиардная и библиотека), стоял длинный стол, застеленный яркой клеенкой. Повариха неспешно расставляла на нем большие блюда с ломтями арбузов и прочую сочную и пеструю летнюю снедь. Бойкая и веселая Хаджар, администратор санатория, разжигала огромный самовар — через полчаса компанию подруг ожидал ужин на свежем воздухе, под соснами и звездами.

Минут пятнадцать их группа блуждала между шершавыми толстыми стволами высоченных деревьев, по асфальтовым дорожкам и прямиком по сухой траве. Периодически они натыкались то на пустой постамент статуи, то на опрокинутую и давно проржавевшую мусорную урну, то на высокий ажурный фонарный столб без плафонов… Высокие темные кусты, скрывающие флигели, создавали ощущение сказочного лабиринта. Аромат сухой, разогретой за день солнцем хвои вплывал в сознание и одурманивал, отвлекая от насущных забот.

— Красиво здесь! Ох, как красиво! Вроде все разваливается, ремонта просит, а все равно глаз не отвести! — восхищенно сказала Виола.

— И дешево, между прочим! — удовлетворенно сказала Гюля. — Где сейчас найдешь такой шикарный отдых по смешной цене?

В голосе Гюли звучала гордость: в конце концов, это именно благодаря ее знакомствам подруги смогли попасть сюда, в закрытый санаторий, недоступный отдыхающим, не принадлежащим к военному ведомству. Конечно, былая слава этого места осталась далеко позади, но даже и сейчас здесь было приятно провести выходные. Стоимость проживания, кстати, действительно очень радовала.

— Жаль, что тут так запущено... — меланхолично протянула Мира. — Сюда бы чуть-чуть вложиться — и такую сказку можно было бы отгрохать! Корпуса подновить снаружи — внутри-то у них и так все прилично, свежий ремонт… Качели поставить, скамейки под деревьями раскидать, кусты постричь... Ну а самое главное тут уже есть — атмосфера! Эти сосны, и эти домики старинные — ну разве не чудо?

— Неплохо было бы… Я бы тогда сюда еще раз с удовольствием приехала, — сказала Наида. — Даже если бы цена поднялась вдвое!

— Не выйдет, — отрезала Гюля. — Скоро сюда будет вообще не попасть.

— Даже по блату? — усмехнулась Нана.

— Даже за двойную цену? — в тон ей спросила Виола.

— Санаторий работает последние месяцы, — пояснила Гюля. — В ноябре его закроют на реконструкцию.

— Как?! — ахнула Роза. Ей показалось, что она знала это место всегда, с самого своего рождения, а вовсе не с сегодняшнего утра. И почему-то было очень больно слышать про реконструкцию. Роза вдруг каким-то шестым чувством поняла, что этот процесс будет абсолютно непохожим на те умеренные перемены, о которых только что фантазировала Мира.

И Гюля подтвердила ее худшие опасения:

— А вот так! Мне рассказывали. Снесут все эти домики — они свое отработали. Поставят новые, современные. И большой многоэтажный корпус, и шикарные двухэтажные коттеджи… Главное, их тут будет много, не то что сейчас — а то эти старые так стоят, что от одного домика другого уже не видно! Живешь, блин, как Робинзон на острове…

— А сосны? — тихо спросила Роза.

— Спилят, наверное, — беззаботно отозвалась Гюля. — Иначе как сюда уместить побольше коттеджей? Тут же эти сосны понатыканы на каждом шагу…

Роза вздохнула. Ей, в отличие от шумной и говорливой Гюли, нравились тихие места. И то, что флигели отстояли друг от друга так далеко, не казалось ей недостатком этого санатория — наоборот, было интересно ощущать себя Робинзоном, сбежавшим из каменных джунглей… Не хотелось думать, что это уникальное место скоро исчезнет.

— Ой, девочки, там кролик! — вдруг сказала со смехом Нана, указывая рукой куда-то за деревья.

— А может, это заяц? — тоже со смехом подхватила Виола.

— Может, и заяц… — не стала спорить Нана.

— Пойдемте посмотрим! — заинтересованно воскликнула Мира и бодро зашагала длинными стройными ногами по тропинке между сосен. За ней, тряхнув пышной гривой кудрявых волос, едва ли не вприпрыжку устремилась маленькая и верткая Гюля.

На отдыхе все шестеро подруг позабыли о возрасте, проблемах и будничных заботах и выглядели как смешливые, беззаботные девчонки-подростки. На Розу тоже отчасти повлияло общее настроение, хотя сейчас даже чудесная аура этого места не способна была рассеять тень в ее глазах и разгладить складки в уголках рта.

Идя следом за высокими и фигуристыми Наидой и Виолой, которые неторопливо и вальяжно плыли по еле видимой в полумраке тропинке, Роза меньше всего думала о кролике. Вновь утонув в своих темных, надрывных мыслях, она опустила голову и не глядела вперед. И вообще была уверена, что кролика уже давно нет там, где его видели. Дурак он, что ли — сидеть и ждать, когда на него из кустов вылетит толпа галдящих теток?

Но она ошиблась: белый кролик преспокойно ждал их, аккуратно сидя в позе «копилки». Лапки смирно сложены, длинные уши вытянуты вдоль спины. Да и куда бы он делся с этой поляны — здоровенный, в половину человеческого роста, гипсовый гигант! Вот кого, оказывается, еще издали заприметила Нана!

К этому времени компания обошла уже изрядную часть парка и могла совершенно точно сказать: других статуй там не было. Да, судя по паре-тройке опустевших постаментов, у этого кролика когда-то были гипсовые компаньоны. Люди это были или животные — одному богу ведомо. Но сейчас кролик-переросток оставался последним стражем этого уходящего в прошлое мирка… И выглядел довольно фантасмагорично.

— Не кролик, а великан какой-то! — насмешливо сморщила носик Гюля. Ее хрупкая фигурка казалась игрушечной рядом с этим грызуном-мастодонтом.

— Интересно, а почему вообще — кролик? — прозвучало в тиши вечера глубокое контральто Наиды. — Я бы еще поняла, если б мы увидели тут девушку с веслом… Как раз в духе сталинских времен.

— Нет, ну правда, почему он такой неестественно огромный? — капризно удивлялась Мира. — Это даже как-то уродливо выглядит…

— А мне нравится! — погладила кролика по спине Виола. — Он тут последнее украшение, можно сказать. Необычный такой… Вот бы его в парк рядом с нашим домом! Все равно же выкинут, если будут здесь реконструкцию делать… А там бы детей радовал. Фотографировались бы с ним…

— Может, и не выкинут, — сказала Гюля. — Помнишь тот старомодный памятник рабочему, который разбивает цепи на земном шаре? Когда проспект Нобеля перестроили, этого рабочего перенесли поближе к нефтяному заводу. Так себе местечко, конечно — никакого вид-фасона, но ведь не выкинули же… Просто перенесли из центра на окраину.

— Ну, ты сравнила! — фыркнула Мира. — То был солидный памятник, работа известного скульптора… А это что? Подумаешь, гипсовая статуя!

Роза тоже считала, что длинноухому гиганту не пережить реконструкции, но спорить о его судьбе у нее не было ни сил, ни желания. Она погладила его округлый бок, оказавшийся неожиданно гладким и немного теплым. Раскалившись за день, статуя отдавала тепло вечерней прохладе… Но Розе вдруг на секунду показалось, что кролик — живой, волшебный, и только притворяется статуей, чтобы его оставили в покое.

Устав спорить, подруги умолкли. Настала тишина, и стало слышно, как забились чьи-то сильные крылья над кронами сосен. «Ворон? Голубь? Ангел?» — рассеянно подумала Роза, даже не заметив, что считает абсолютно равновероятными все три варианта — в этом месте могло произойти что угодно…

И тут зазвенел Гюлин мобильник. Волшебство мигом рассеялось. Роза убрала руку с совершенно остывшего кроличьего бока. Звонила Хаджар — ее веселый голос был слышен на всю полянку:

— Гюлечка, самовар уже готов! Ждем вас к столу! Вы где там ходите, а?

— Уже идем! — столь же бодро прокричала в ответ Гюля, и подружки стайкой двинулись к центральному флигелю.

И вот Роза, сидя за столом, смотрела в чашку с чаем. Двойная сосновая иголка вдруг напомнила ей пинцет, а это, по какой-то необъяснимой аналогии — через медицинские инструменты, что ли? — заставило вспомнить профессию того, кого хотелось бы забыть навсегда. Любое напоминание о нем было некстати. Оно рвало сердце в клочья. И Роза попыталась переключить свои мысли на что-то другое. Белый халат… Белизна. Чистый лист… С нуля, с начала… Побеленный потолок — как символ непорочно-чистого неба. Свежевыпавший снег, скрывающий все грехи земли. Белый кроличий мех… Белая гипсовая статуя… Статуя! Розе вдруг захотелось снова увидеть того кролика. Но на сей раз — не с шумной компанией подруг, а одной.

Чего она ждала? Что кролик у нее на глазах оживет и спрыгнет с постамента? Нет. Как бы ей ни было плохо, рассудка она, слава богу, не утратила. И все же ей хотелось туда, на дальнюю полянку в одичавшем парке. Почему? Может, потому, что кролик тот был очень удобного размера и формы. Большой и округлый. Как раз, чтобы обнять его и заплакать во весь голос… Девочки не услышат — очень уж далеко. А больше и некому слышать. Кроме них самих, а также администратора Хаджар и нескольких ее подчиненных, тут никого нет. Санаторий, доживающий свои последние месяцы в старом облике, явно не пользовался популярностью у отдыхающих. У военного ведомства имелись и гораздо более современные здравницы. А этот обломок былой эпохи был почти никому не интересен.

Санаторий напомнил Розе ее собственную судьбу. Сейчас она ощущала себя обломком своего прошлого — таким же неприкаянным, как эта странная статуя кролика в старом парке. Мысли, помимо ее воли, опять стали приобретать все более темную окраску — как и небо над головой, которое стремительно темнело, наливаясь ультрамарином летней ночи.

Двойная сосновая иголка нагло торчала из чашки. Роза аккуратно подцепила ее двумя пальцами и отшвырнула подальше. А потом, отодвинув чашку, медленно встала из-за стола и побрела в сторону парка. Подруги, занятые разрезанием очередного арбуза, не обратили внимания на ее уход, шумно подтрунивая друг над другом.

Где он там был, этот кролик? Ага, прямо и налево — в глубь парка… Хохот веселого застолья постепенно остался позади, как и дымок от растопки самовара. Пронизанная хвойным духом темнота и мистическая тишина обступили Розу, и ей это нравилось: она словно очутилась в реальном воплощении своей души. И могла ни перед кем не стыдиться ее нынешней мрачности.

«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…» — вспомнилось ей. Вспомнилось и то, какой возраст считал «половиной жизни» тот, кто написал эти строки. Тридцать четыре ему было тогда, этому беспокойному флорентийцу… Розе сейчас было чуть больше. Совсем ненамного.

Что? Всего лишь до половины?! Неужели впереди еще столько же? Нет уж, спасибо. Неохота еще столько же мучиться. Зачем длить эту бесконечную цепь неудач? Кому нужна ее жизнь, это бессмысленное и бесплодное существование? Впереди был лишь беспросветный мрак. Может, соскочить с этой колеи? Но каким образом? А впрочем, есть много способов… Говорят, есть даже специальные сайты для желающих уйти из жизни. Там все объясняется, что и как. Главное — решиться.

Задумавшись, Роза не заметила, как вышла на довольно обширную площадку, заросшую травой. Но это не была поляна со статуей кролика. Это место было вообще незнакомо Розе. Они с подругами совершенно точно не заходили сюда во время своей недавней прогулки. Как же она тут очутилась? Неужели это уже другой мир? Ей опять пришла на ум мысль о Нарнии. Из нашего мира в эту сказочную страну можно было попасть через платяной шкаф. Ну а что же тут, в парке, выступает в роли «двери между мирами»? Вон те давно не стриженые кусты, раздвинув которые, она вышла сюда? Или вот этот невысокий бордюрчик, огораживающий площадку?

Однако далеко уйти в свои грезы Розе не удалось. Память беспощадно подсказала единственную крупную развилку полузаброшенных аллей — а также тот факт, что Роза пошла оттуда направо. А надо было — налево! Ведь когда она сидела за столом, статуя кролика смутно виднелась где-то далеко слева от центрального флигеля! А что находилось тут, в правой части парка, Роза понятия не имела.

Но сожаление о том, что она не нашла кролика, вдруг растаяло без следа… «Какая разница, где плакать?» — подумала Роза, разглядев у дальнего конца площадки единственную сохранившуюся целиком скамейку. От прочих, расставленных некогда по периметру площадки, остались только основания — металлические ножки-столбики и длинные поперечные перекладины. «Скелеты скамеек» — мысленно окрестила их Роза.

Она ступила на площадку и прошла несколько шагов, с каким-то странным удовольствием ощущая под ногами упругие кустики травы, пробившейся по периметру плит. Но тут скамейка внезапно перестала ее интересовать: Роза заметила за кустами, ограничивающими эту площадку справа, вереницу фонарных столбов. Невысокие и скрюченные, как в ревматическом приступе, они были творением советского дизайна 70-х годов и совершенно не напоминали фонарные столбы во всем остальном парке. Те — высокие, ажурные и основательные — остались явно еще с послевоенных лет.

Уставившись на этот «секретный фарватер» с невысокими фонарями в рост человека по краям, Роза задумалась о том, куда может вести такая загадочная дорожка. И через секунду, удивляясь самой себе, напролом полезла туда через густые колючие кусты. Споткнувшись и буквально вывалившись из кустов на заветную аллею, Роза упала и больно ушибла колено. Она разбила бы его в кровь, не будь эта тропинка усыпана густым слоем хвои так, что почти не было видно плит.

Сама дорожка, как показалось разочарованной Розе, не стоила такого бурного исследовательского энтузиазма: неширокая и сильно запущенная, она была ничем не примечательна. Зато недалеко впереди она резко обрывалась. И вот это уже было интересно, потому что там виднелись какие-то поручни, уходящие вниз. Больше ничего разглядеть не удалось: все сильнее вступали в свой тайный заговор вечерняя тьма и слабое зрение.

Прихрамывая, Роза прибавила шагу: в мечтах ей уже виделся обрыв, с которого открывается неплохой вид на окружающий поселок — сейчас, поздним вечером, это будет веселая россыпь разноцветных огоньков под темно-синим небом… Самое то, чтобы поднять настроение и забыться. Таких природных «обзорных площадок» в поселках, окружающих столицу, полным-полно. Рельеф местности на Абшероне не самый ровный, и с верхних улиц в пригородах открывается захватывающий вид на нижние улицы, море и полоску пляжей, а порой даже и на другие, отдаленные поселки — настолько бывает высоко! Может, и этот парк выходит к обрыву?

Но никаких огоньков там, внизу, не оказалось. И захватывающей высоты — тоже. Роза не сразу поняла, что она видит перед собой. Первой ассоциацией была братская могила. Большая такая яма, метра два глубиной и метров пять в ширину. А то и больше. Длину ее оценить было трудно — уходящие далеко вправо и влево очертания котлована тонули в сгустившейся тьме. Всмотревшись, Роза заметила, что яма слишком ровная, да и не земляная — видимо, она когда-то была облицована плиткой, но та по большей части уже осыпалась со стен на дно. Роза глянула на перила лесенки, уходящей в глубь, в жутковатую темноту — и вдруг поняла, что перед ней. Бассейн! Старый, полуразрушенный бассейн!

С болью в сердце подумалось, что это место — отражение ее нынешнего жизненного этапа: безводная пустота черной ямы, которая когда-то была чистым и светлым водоемом. Но даже яма эта не очень глубока — и упасть-то толком некуда…

Незначительность собственного существования подкосила Розу. Ей захотелось прервать его бессмысленное течение прямо сейчас. Два метра — может, и не так много для того, чтобы насладиться высотой, но вполне достаточно для того, чтобы убиться насмерть. Хотя нет… Это как повезет. Не факт, что удастся умереть. Даже несмотря на то, что на дне то тут, то там виднеются ощетинившиеся острыми краями кучки отвалившейся плитки. Нет, совсем не гарантия… И Роза, опасливо подошедшая к самому краю ямы, резко отпрянула.

Она подняла голову. По другую сторону бассейна, на небольшом расстоянии от него, тянулся забор из металлической сетки, натянутой на столбы. За сеткой в темноте смутно белели какие-то невысокие однообразные строения — судя по всему, коттеджи соседнего санатория или пансионата. «Ну вот, и здесь тупик, — как-то механически подумала Роза. — Везде тупик… Конец парка. Конец жизни. Ну и ладно».

И в этот миг краем глаза она заметила движение где-то сбоку. Что-то белое мелькнуло там, у самой сетки. Близоруко прищурившись, Роза вгляделась в полумрак — и тут же удивленно распахнула глаза. Кролик! Белый кролик! Маленькое светлое пятнышко характерными прыжками передвигалось справа налево вдоль сетки и словно манило ее за собой. И Роза послушно двинулась за ним — вдоль своего края бассейна.

Пробираясь по тропинке между темным провалом бассейна справа и частоколом сосен слева, Роза ощущала себя Алисой в Стране чудес. И все же, боясь полностью отдаться на волю иллюзии, она упорно пыталась понять, откуда здесь, в заброшенном парке, мог взяться кролик. Воображение работало вовсю, но измученный мозг не мог оценить эту титаническую работу по достоинству. Поэтому ей совсем не показалась глупой мысль о том, что это — тот самый белый кролик, что стоял на постаменте на полянке. Ожившая статуя, дух-хранитель этого места? А почему бы и нет! Что тут такого? Вот бы его поймать и погладить по мягкой шерстке! Или у духа нет шерстки, и вообще, он ей только кажется?

Бассейн оказался довольно длинным. Но вот кончился и он. Дальше с обеих сторон пошли густые заросли, и следить за белым скачущим пятнышком стало намного тяжелее. Роза прибавила шагу, хотя ушибленное колено активно протестовало против этого. Зачем она так торопится за кроликом, она не знала. Но шла и шла вперед — так, словно от этого зависела вся ее жизнь.

Когда кролик увел ее от темного провала бассейна, Розе подумалось, что добрый дух этого парка хочет спасти ее, указать путь от темной ямы нынешней жизни к самой себе, к ее будущему… На секунду мелькнула мысль, что ее беда — не такая уж и горькая, и все вполне поправимо. Сердце из последних сил возмутилось такому кощунству, но Роза хорошо запомнила искру света, озарившую ее душу при этой мысли. И ей показалось, что этим светом с ней поделилась маленькая белая фигурка, скачущая в кустах.

Хотя нет, уже не скачущая… Кролик внезапно исчез. Как не бывало.

Встревоженная Роза огляделась вокруг. Со всех сторон ее обступали высоченные сосны и жутковатые черные кусты. В одном месте между соснами был более широкий промежуток, и именно туда направилась Роза, надеясь непонятно на что… Только сейчас она спохватилась, что не взяла с собой мобильник — он остался на столе, возле ее чашки.

Ближе к тому месту, где расступались сосны, раздвинулись и кусты — они стали реже и слегка ухоженнее. И Роза спокойно, не продираясь через заросли, вышла на ту самую полянку, где уже побывала… сколько времени назад? Час? Два? Полжизни? Гипсовый белый заяц смотрел на нее, улыбаясь — так ей показалось, по крайней мере. Роза бросила взгляд по сторонам. Того, другого, кролика нигде не было… А другого ли? Да, кажется, это и вправду был именно он. Дух-хранитель. Подойдя к статуе, Роза погладила кролика по носу.

— Спасибо… Я заблудилась, а ты меня спас.

Прислонившись к статуе лбом, Роза вспомнила, что хотела здесь поплакать — вот именно так, обняв кролика и прислонившись к нему. Но к своему удивлению, обнаружила, что плакать уже совсем не хочется. Ей вдруг показалось, что она наконец очнулась от сна. По другую сторону от статуи начиналась тропинка, которая вела отсюда к центральному флигелю — именно по ней они с девочками сегодня вышли на эту полянку. Роза поспешила туда. Только сейчас она вспомнила о тех, с кем приехала сюда, и вообще по-настоящему вернулась в реальность. Ей стало стыдно. Они же, наверное, волнуются…

И они действительно волновались. Когда Роза вышла к флигелю, подруги выскочили из-за стола и кинулись к ней. Гюля, притворно хмурясь, отчитала ее за внезапное исчезновение, остальные тактично промолчали.

— Вы что же, заблудились в нашем парке? — со смехом спросила Розу Хаджар. Для нее, знающей территорию как свои пять пальцев, такие ситуации были лишь темой для шуток.

— Да, немножко… — сдержанно ответила Роза. А потом, неожиданно для себя самой, решительно добавила: — Там был белый кролик, и я пошла за ним…

— А, тот самый, которого мы видели? — улыбнулась Нана. — Ну, его можно было бы и утром поискать… Сейчас-то он тебе зачем?

— И правда, к чему он нам ночью! — поддержала ее Виола. — Вот завтра утром пойдем и сфотографируемся с ним. Все вместе, на память!

— Нет, — сказала Роза (она решила идти до конца — и пусть смеются сколько угодно, пусть даже сочтут ее сумасшедшей!). — Там был другой кролик. Тоже белый. Но живой, настоящий… Нормального размера. В общем, кролик как кролик. Я заблудилась, и тут появился он. Я пошла за ним, и он вывел меня на свет. То есть, к вам.

— Роза?.. — в глубоком грудном голосе Наиды звучала плохо скрываемая тревога. — А тебе не показалось? Ну какой кролик в этом парке? Откуда?

На Розу уставились пять пар глаз. На лицах подруг была написана озабоченность. Роза вздохнула. Кажется, они все-таки решили, что ее мозг не выдержал переживаний последних недель. Повисла напряженная тишина.

И тут раздался голос Хаджар — до этого она молчала, потому что они с поварихой вдвоем поднимали тяжеленный самовар:

— А, так это же наш кролик!

Теперь все, включая Розу, уставились уже на Хаджар. А та, подкладывая щепки и сосновые шишки в огонь под самоваром, продолжала болтать, не замечая пристального внимания гостей:

— Его кто-то из охранников принес недавно. Не для того, чтобы съесть, не подумайте! Просто для развлечения. Такой хорошенький кролик — белый, ушки длинные… Все его подкармливают, а он бегает себе везде — и по парку, и вот тут, кругом. Веселит и нас, и отдыхающих…

На лицах подруг, сидящих за столом, одна за другой расцветали улыбки. Шире всех улыбалась Роза. Ей подумалось, что этот мир совсем не так плох, каким казался еще сегодня утром. Вокруг звенели голоса и гремела посуда. Мира разрезала торт — сегодня у нее был день рождения. Как Роза могла об этом забыть? Виола и Гюля раскладывали куски, украшенные кремом, по блюдечкам.

Хаджар поставила перед Розой чашку с чаем. На темной поверхности жидкости плавала чаинка. «К визиту незнакомца», — вспомнилось Розе. И ей вдруг стало интересно, каким он будет, этот незнакомец…

2017