Почти достойная замена (джен)

Караи

Неудачный день. Впервые за долгое время. Но и этой малости достаточно, чтобы посеять сомнения и страхи в душах моих новых соратников. Более чем недостойных этого гордого названия. Верность, преданность — они не знают, что это такое. Не более чем свора, неспособная стать чем-то большим. Эти уличные крысы слишком верят в фортуну и фарт, и при малейшей неудаче начинают перешептываться и строить козни у меня за спиной. Тем более, когда их подстрекает Блэйк. Я не обращаю внимания на их ропот, стараясь быть выше этого дерьма, но и совсем игнорировать его было бы глупо. Так учил меня… тот, кого я привыкла называть отцом.

Да, Блэйк ставит мне палки в колеса с первого дня моего появления здесь. Он слишком привык быть вожаком, чтобы смириться с тем, что его превзошла девчонка. Да, он признал это прилюдно (а что еще ему оставалось, прижатому к полу моим коленом и с лезвием собственного ножа, неосторожно наставленного на меня, у горла?) но никогда не смирится с поражением. Он слишком хитер, чтобы подставляться, но слишком упрям, чтобы покинуть банду совсем. Однажды мы снова столкнемся лбами, это уж наверняка. Однажды…

Но не сегодня. Хотя повод для этого есть. Встреча с ниндзя-недомерками, которые сумели пошвырять их всего вдвоем. Против двенадцати. А ведь я предупреждала их, что в настоящем бою не стоит полагаться на свое численное преимущество и недооценивать противника. Сколько раз я им это говорила? И показывала на деле, уходя от ударов сразу нескольких, в том числе и подлых, исподтишка (единственное, в чем преуспели эти крысы). Да все не впрок, все-таки нескольких месяцев слишком мало, чтобы сделать из этой своры армию. Мою личную армию, ну, или хотя бы что-то подобное.

А теперь они перешептываются за углом, украдкой кивая в мою сторону: слишком трусливые, чтобы решиться на открытый бунт, но чересчур наглые, чтобы попортить немало крови. Как будто я могла знать, на кого мы нарвемся в этом переулке! Если я желала этой встречи, чтобы расквитаться с черепахами за все хорошее, это еще не значит, что я хотела подставы. Мелкие, подлые, трусливые, они все-таки мои люди. Других у меня нет и вряд ли будут. Но эти глупцы не могут понять. И вряд ли когда-нибудь поймут.

Эта встреча… Честно говоря, я ожидала, что она завершится иначе. При любом исходе — победа или… нет, не поражение, отец… точнее, учитель велел мне никогда не произносить это слово. Но каким другим назвать то, что случилось? Когда мои соратники бросились врассыпную, а проклятый мутант, воспользовавшись временным замешательством, обезоружил меня. Но не стал убивать, демонстрируя свое хваленое благородство. Праведник, чтоб его… И своим нелепым поступком посеял в душе сомнения, которых не могут вытеснить даже самые разумные доводы.

Мама… В последнее время я все чаще тебя вспоминаю. Вот и сейчас, укрывшись в своем закутке от посторонних глаз, при свете свечного огарка я всматриваюсь в старое фото. Вернее, его обрывок, на котором изображена ты. Помнится, в детстве я часто гадала, почему не хватает второй половины. Мелкая дурочка… Лучше бы и не знать вовсе.

Мама… Как твое фото попало в руки этого недостойного создания, крысы-мутанта, имевшей наглость называть себя моим настоящим отцом, а меня — чужим дурацким именем. Имя, больше подходящее этой сопливой рыжей дурочке-подружке черепах, чем мне. Фото же —почти точная копия того, что есть у меня. На твоих руках младенец, а ты с нежностью смотришь на незнакомого человека, совершенно не похожего на того, кого я привыкла называть отцом.

Бессовестный лжец, но… откуда тогда он там, на фото? Я закрываю глаза и помимо воли вижу его тогда еще человеческий, по-своему даже привлекательный профиль. И украдкой смотрю в обломок зеркала, с неудовольствием отмечая схожие черты. Нет, это наверняка кажется, при таком тусклом свете, да по памяти, да на нервах чего только не навыдумываешь. Я похожа на тебя, мама, а вовсе не на этого типа. Я сердито сдвигаю брови, привычно копируя отца… точнее, воспитателя (пора уже привыкнуть называть его так, черт возьми!) плотнее сжимаю губы. Нет, такой глупой счастливой улыбки, как у незнакомца на фото, у меня никогда не было. И не будет…

Отец… Я по привычке все еще продолжаю называть тебя так. Все еще ношу подаренные тобой элементы защиты, хотя не раз порывалась сгоряча выбросить, как другой подарок… Но нет, броня мне еще пригодится. Эта свора понимает только язык силы, и я должна быть сильной. Чьей бы помощью ни пришлось воспользоваться.

Как ты мог так поступить со мной, отец? Со мной, своей девочкой? Ты спас меня во время того страшного пожара, которого я не помню, не пощадив себя, но для чего? Сделать совершенным орудием мести против своих врагов? У тебя получилось, вот только я больше не хочу быть безвольным орудием. Ты еще смел говорить, что любишь меня. Разве это — любовь? Разве можно бесстыже врать в глаза тому, кого любишь? Причинять такую адскую боль? Слова, сказанные тебе при последней встрече, до сих пор жгут мне горло, но ты заслужил их. Я повторяю это снова и снова, как мантру. Может, получится наконец поверить. Когда-нибудь…

Сейчас ты, наверное, считаешь меня предательницей и вычеркнул из своей жизни. Я сама этого хотела и не жалею об этом… Почему же тогда так больно при малейшем воспоминании о тебе, горло перехватывает так, что становится невозможно дышать, а в глазах щиплет, как от ослепляющего порошка? Почему?.. Ведь ниндзя неведомы ни слезы, ни сожаления. Он не оглядывается назад. Наверное, я все-таки плохая куноити, раз не могу забыть тебя, отец. И тебя… Леонардо.

Леонардо, мое извечное проклятье. Ты мог бы стать замечательным другом, если бы не был столь ограниченным и правильным. Твой брат и то не такой. Однако в тебе есть что-то, заставляющее мое сердце замирать под броней, как под прицелом. Что-то, пробуждающее всех демонов в моей душе и толкающее на необдуманные поступки.

Но довольно об этом. Ты лживый и двуличный, как и все они. Твое хваленое благородство не помешало тебе попытаться убить отца… мастера. Убить подло, со спины, воспользовавшись моим доверием. Почему ты не пытался убить и меня? И тогда, и сейчас… Даже пытался спасти. Почему?.. Ты странный, Леонардо, и это меня злит. Когда же я наконец пойму, что у тебя на уме? Может, тогда смогу разобраться, что чувствую к тебе: презрение, ненависть или…

Слишком много вопросов, на которые нет ответа. Моя бедная голова скоро лопнет от них. Уже давно за полночь, и скоро начнется новый день. Как бы хотелось начать его с чистого листа, оставив прошлое за спиной. Без горечи, без недомолвок, без сомнения. А еще… никогда не узнавать всего того невозможного, не дающего ни сна, ни покоя… того, что принято называть правдой.