Остывший Мир (джен)

Сергея разбудило шуршание справа. С трудом продрав глаза, он обнаружил, что в палатке уже достаточно светло, а Павел не спит. Тот зачем-то накинул на левое плечо альпинистскую верёвку и затем достал нож, которым начал резать стенку палатки.

— Ты... — дальше Сергей не успел ничего сказать, потому что Павел в ту же секунду накрыл его рот ладонью.

На мгновение стало тихо, а затем он услышал щелчок. Потом ещё один. Точно такие же щелчки он слышал, когда Виктор стрелял в белого медведя. Павел убрал руку с его рта и сделал второй надрез на стенке палатки. Послышались приближающиеся к их палатке шаги.

— Хочешь жить, иди за мной, — едва слышно сказал Павел, а затем достал свой пистолет и, направив в сторону звука шагов, сделал выстрел. Снаружи послышался вздох и шум падения тела, а Павел выскочил через дыру в палатке и тут же навёл пистолет на кого-то ещё, и выстрелил снова. Сергей выбрался из палатки как раз вовремя, чтобы увидеть, что «кем-то ещё» был его тёзка. Второй Сергей выронил из рук свой пистолет и повалился на землю.

Спрашивать, что происходит, было некогда и незачем. Вряд ли кто-то бы стал красться к их палатке с оружием в руках, преследуя мирные цели. И в том, что предыдущие два щелчка обозначали смерть Леонарда с Григорием, Сергей тоже не сомневался. Он достал пистолет, который ему выдал Виктор, и снял его с предохранителя. Павел рысью побежал вдоль границы деревни, и Сергей побежал за ним.

Нганасаны по большей части спали. За время стометровой пробежки никто не обратил на них внимания, но когда они подбежали к загону с собаками, те сразу подняли лай. Павел снова вскинул пистолет и всадил в каждую из них по пуле.

— Теперь они нас вряд ли быстро найдут.

— Нганасаны тоже замешаны?

— Я тебе более того скажу, вторую экспедицию они и убили.

Они побежали на север, к находящимся в паре сотен метров скалам. Позади, в стойбище, послышались крики — кто-то обнаружил трупы. Расстояние до скал они успели преодолеть за полминуты и вбежали в ближайшую расселину. Павел на ходу скинул верёвку, и, когда расселина окончилась резким обрывом, он накинул петлю на торчащий рядом кусок породы и затянул её. Затем он скинул оба конца верёвки вниз

— Ты лезешь первым.

— Я никогда раньше не спускался со скал по верёвке.

— Ну ты же любишь делать что-то новое? Смотри.

Павел лёг на землю и обмотал верёвку вокруг левой ноги, затем прижал её к носку правой.

— Запомнил? Сядь на обрыв и повтори, а потом спускайся. И пошевеливайся, нас могут догнать в любой момент.

Сергей, спрятав не пригодившийся пистолет за пазуху, присел на край горы и обернул верёвку вокруг ноги, как ему показал Павел. Дёрнув пару раз верёвку ногой и убедившись, что такой способ даёт для ног вполне устойчивую опору, он схватился за трос руками. Теперь надо было спустить себя с края обрыва. Сергей выдохнул, стараясь задавить в себе начинающуюся панику, и свесил ноги с края обрыва.

— За второй конец верёвки хвататься не вздумай, — предупредил его Павел сверху.

До дна обрыва, по прикидкам Сергея, было метров семь.

«Всего-то третий этаж», — подумал Сергей и сдвинул руки вниз.

Теперь он висел на одной лишь верёвке, не держась за скалу. Переборов новый приступ страха, он упёрся в стену боком и продолжил спуск, мёртвой хваткой вцепившись в верёвку. Дальше дело пошло быстрее, да и начавший вырабатываться в крови адреналин делал своё дело. Когда ноги коснулись земли, Сергей даже не сразу в это поверил. По его ощущениям, спуск занял около двух минут.

Павел спустился куда быстрее. Он просто упёрся ногами в стену и начал спускаться, держась руками за верёвку, и у него на весь путь ушло от силы десять секунд. Затем он дёрнул за второй конец троса. Петля наверху распустилась, и верёвка упала вниз. Павел накинул её комком на плечо, и они вновь побежали. Расселина была довольно длинной.

— А теперь ты можешь объяснить, что вообще произошло? — спросил Сергей.

— На нас напали.

— И ты об этом знал заранее.

— Да, — не стал отнекиваться Павел.

Когда обрыв, по которому они спускались, скрылся из виду, Павел сказал притормозить.

— Теперь можно не бежать. Они не станут проверять это место в первую очередь.

— Хорошо.

Сергей прислонился к скале, пытаясь унять бьющееся сердце.

— Итак, ты знал о нападении заранее. Почему ты, чёрт побери, ничего не сказал?

— Для создания нужного эффекта.

— Эффекта? Какого, мать твою, эффекта? Лео и Гришу пристрелили во сне, а тебя волнует какой-то эффект? И ты сам убил двух человек, хотя мог бы просто заранее нам сказать обойти стойбище стороной. Какой, мать твою, эффект тебе был нужен?

— Пошли, я объясню тебе по дороге.

— Никуда я не пойду. Сначала объясни мне всё. Я хочу знать, что ты задумал.

— Пойдёшь.

Павел повернулся и пошёл дальше по расселине. Сергей покачал головой, и, выдохнув ещё раз, оторвался от стены и поплёлся следом.

— Ладно, мы поговорим на ходу. Итак?

— То, что нас пытались убить члены второй экспедиции — это странность, не так ли?

— Ты же сказал, что члены второй экспедиции мертвы?

— Сказал. И тем не менее, странность?

— Да.

— Тебе не кажется, что за последние дни ты видел слишком много всего, что можно называть странностями?

Закинув на плечо верёвку поудобнее, Павел освободил правую руку и начал считать, загибая на ней пальцы.

— Для начала, глобальное похолодание из-за причины, обычно являющейся локальной. Раз. Заструги, которые образовывались несколько лет, хотя должны были растаять по весне. Два. Пещера, в которой ты видел светящийся кристалл. Три.

— Не было там никакого кристалла. Только ледяное крошево.

— Вот как? Такие, как Юрий, не любят ничего, что выходит за рамки их картины мира, стоило бы догадаться. Тогда его резкое выздоровление, которое произошло слишком быстро даже по меркам современной медицины. Да после такого в половине случаев вообще не выживают! Три.

— Медведя считать не будешь?

— Не буду. Он как раз вполне нормальный был. Дальше, возвращение твоего деда из мёртвых. Четыре.

— Это была кома.

— Конечно, кома. Современное медицинское кресло, которое никогда не ошибается, принимает остановившееся сердце за кому. И то, что его никто не реанимировал, тебя, конечно, не смущает.

Его это смущало. Но тот момент Сергей попросту вычеркнул из памяти, решив, что произошёл какой-то сбой. Дед-то, в конце концов, был жив. Хотя, если задуматься, Павел был прав — медицинское кресло не ошибается.

— Стоп. Откуда ты вообще знаешь, как это произошло? Я таких подробностей тебе не сообщал.

— Ты тогда не подумал, что то, что Борис стал жертвой нападения и твой дед умер в один день — немного странное совпадение?

Сергей встал как вкопанный.

— Ты хочешь сказать, что ты напал на Бориса?

— Я.

— А мой дед? Это ты попытался его убить?

— Я не пытался. Я убил. Дом — не такая уж и крепость.

Сергей почувствовал, что начинает свирепеть.

— Да ты...

— Сделал то, о чём ты сам мечтал. Ты сам говорил, что твоему деду нужна была эвтаназия.

— Это не так просто принять, как кажется.

— О, ты уж постарайся.

Сергей сделал вдох-выдох. Потом ещё и ещё, и только тогда ощутил, что желание врезать по затылку идущего впереди Павла отступает.

— Ладно. Что там под номером пять?

— Под номером пять Флейта. Ты ведь проверил тот лёд?

— Юра проверил. Он утверждает, что тот лёд образовался за две недели.

— Не совсем так. Он датировал время появления льда относительно даты катастрофы, а нужно было поступить наоборот.

— Хочешь сказать, глобальное похолодание началось раньше?

— Ну наконец-то до тебя дошло. И под «раньше» я подразумеваю не февраль и даже не январь. Намного, намного раньше.

Если подумать, то это было неплохим объяснением льду. Но тогда почему проявляться похолодание началось намного позже, чем реально случилась катастрофа?

— Что ты скажешь о центре аномалии? Ты знаешь, где он?

— Мы к нему и идём. Ну что, порадуешь меня ещё парой выводов?

— Нет.

— Жаль. Хорошо, тогда что ты надумал о своём деде? То, что он ожил в тот же самый момент, когда Юра вдруг выздоровел и вернулся к работе, тебя не смущает?

Сергей ничего не ответил. Хотя то, что перечислял Павел, и было странным, этому были логические объяснения.

— Молчишь. Ладно. А как же вчерашний день? Ты столько удивлялся тому, что прямо посреди Таймыра живёт племя нганасан в местечковой климатической аномалии, которая не видна на спутниках, и теперь тебя это уже не смущает?

— Почему бы тебе вместо того, чтобы задавать вопросы, не начать давать ответы?

— Ответы — потом. Сначала — факт. Мы уже почти пришли.

Из расселины впереди начало доноситься завывание ветра, что означало скорый выход на открытое пространство. Сергей поёжился от холодного ветра и вспомнил, что свою куртку он благополучно оставил в палатке. Видимо, они отдалялись от тёплой зоны. Холодный ветер подул прямо в лицо, поэтому Сергей прикрылся от него рукой и не убирал её, пока не заметил, что сквозь пальцы проникает солнце. Которое должно было светить в спину.

Они стояли на высоте пятидесяти метров. Впереди был виден клочок земли длиной около пяти километров, а за ней был виден покрытый льдами океан. Повернув голову вправо, а затем влево, он увидел лишь выступающие на пятнадцать километров в океан берега. А ещё здесь было дьявольски холодно.

Сергей обнял себя руками, чувствуя, как холод легко проникает сквозь свитер, и уже было решил побежать назад, когда его позвал за собой Павел.

— Тут рядом убежище. Побежали быстрее.

Они вновь побежали, на этот раз — вдоль скалы. Она была в диаметре немногим больше сотни метров, и на то, чтобы обогнуть её и зайти с другой стороны, ушло не больше минуты. Затем они вбежали в пробитый в скале тоннель.

Здесь оказалось намного теплее, и, пройдя вглубь пару десятков метров, Сергей почувствовал, что пробирающий насквозь мороз начал его отпускать. Света здесь практически не было, однако потом Павел достал из кармана фонарик и зажёг его, а верёвку скинул на пол. Потом он сказал:

— Вот теперь можно и поговорить.

— Откуда у тебя фонарь? Ведь техника же не работает.

— Только современная. Ты не об этом ведь хотел спросить?

— Да. Я могу найти правдоподобное объяснение всему, что видел до этого, но тому, что видел только что, его нет. У тебя есть хоть одно объяснение, как мы вдруг оказались на острове?

— То, что ты называешь аномалией, на самом деле находится на острове посреди северного ледовитого океана. Однако работает она через Таймыр. Мы, можно сказать, пробрались через форточку, которая ведёт из мнимого эпицентра похолодания в реальный.

— И где мы?

— Полагаю, это остров Малый Таймыр. Часть архипелага Северная Земля. Забавное путешествие мы совершили? Прошли по полуострову Таймыр через реку Верхнюю Таймыру и озеро Таймыр, и вышли на остров Малый Таймыр. Какое разнообразие названий.

Они пошли дальше по тоннелю. Павел вёл его куда-то вглубь, к той самой таинственной аномалии.

— Итак, настало время ответов? — спросил Сергей.

— Да.

Павел сделал паузу и потом начал говорить:

— Помню, когда я осознал себя, первое время я тоже метался в поиске ответов. Успел обойти Таймыр вдоль и поперёк. Так я и узнал об этой аномалии. Помнишь племя нганасан?

— Это было десять минут назад.

— Они, по сути, её охранники. Беззлобные местные чудаки, живущие по своим богом забытым традициями и всегда приветливые с гостями, наслушавшимися историй о кочевых племенах. Многие люди любят сам факт существования подобных старых общин, хотя и не стремятся так жить сами.

— Мне это всё казалось подозрительным.

— И тем не менее ты поверил и расслабился. Они не первый раз избавляются от лишних глаз и ушей, уж поверь. Стоит уснуть — и ты уже не проснёшься.

Сергей уже успел устать удивляться, а потому просто кивнул и продолжил слушать.

— Я довольно долго искал способ остановить глобальное похолодание.

— Как долго?

— Не перебивай. Я и сам не считал. Узнал много нового и тогда же понял, что представляет из себя мир. Помнишь, я говорил тебе о том, что ты никогда не бывал на море? Так вот, я был на тех морях, которое принято называть настоящим. Проклинал глобальное похолодание, пытался найти хоть каплю тепла, пинал гальку и искал в воде медуз. Все эти моря были такими же ненастоящими, как и эти ваши виртуальные путешествия. На них насыпан ненастоящий песок, ходят ненастоящие люди и плещется ненастоящая вода. Всё ненастоящее. Такое же, как весь этот наш застывший мир.

Он на некоторое время прервался. Сергей не стал ничего говорить.

— Не так давно ты в шутку сказал, что мы живём в бесконечном замкнутом цикле. Ты ещё никогда не был так прав, как в тот момент. Ты думаешь, что катастрофа и последовавшее за ней похолодание случились месяц назад? Так вот тебе правда. Я живу не первый десяток лет и каждый день своей жизни я слышу о том, что месяц назад произошла катастрофа. Я пытался что-то делать, как-то что-то кому-то объяснить, но каждый раз натыкался на стену непонимания. Люди в этом застывшем мире такие же ненастоящие, как и он сам. Они каждый день имитируют жизнь, ходя по маршруту работа-дом-работа, и быстро выбрасывают за головы любые события, хоть как-то изменяющие их поведение. Я много чего пробовал. Я даже убивал некоторых из этих людей, меня даже за это сажали. А потом просто выпускали, а затем недавно мной убитые люди просто со мной здоровались, как ни в чём не бывало.

— Ты понимаешь, как дико это звучит?

— Если это всё неправда, то вспомни что-нибудь, что было до экспедиции. Какую-то точную дату и что ты в тот момент делал.

— Первое января. Я встретил Новый Год.

— И ты его прекрасно помнишь. И он, конечно, отличается от предыдущих.

Сергей проглотил подступивший к горлу ком.

— Нет. Ничуть.

— Вот именно, Серёг, вот именно. Однажды я подумал, что моё предназначение в том, чтобы раскачать этот Застывший Мир, вывести его из спячки. Но это оказалось мне не по силам. Застывший Мир незыблем и быстро заращивает свои раны. Будь уверен, если ты сейчас позвонил бы своей жене, ты бы узнал, что она даже и не помнит о том, что продала кресло. И покупатель уже забыл о том, что его купил. А тот несчастный медведь, которого застрелил твой Витя, уже сейчас спокойно бродит по тундре в поисках пропитания. Я много раз пытался заставить этот мир двигаться. Разными способами. Устраивал сенсации, убивал первых лиц стран, раздувал конфликты, но это ни к чему не приводило. Всё рано или поздно возвращается на круги своя. И я вовсе никакой не избранный. Я пытался хоть как-то это забыть и просто наслаждаться жизнью. Путешествовал, по-всякому развлекался. Но в каждом закоулке этой проклятой планеты я встречал одно и то же. Застывших во времени людей. Разве можно стать по-настоящему счастливым, если ты просто заключённый в клетке, пускай и размером с планету?

— Я уже неделю задумываюсь над тем, кто ты — псих или нет. Пожалуй, ты всё-таки псих.

— Наверное. Попробуй им не стань, если ты грызёшь прутья своей клетки на протяжении десятков лет, а они не становятся тоньше. Ты ведь уже знаешь, что я прав, согласен со мной, хотя и пытаешься отрицать. Взгляни фактам в глаза: то, что с тобой происходило в последнюю неделю, не может произойти на самом деле.

Сергей промолчал.

— Когда недавно речь зашла об эвтаназии, ты спросил меня, что бы я предпочёл в ситуации твоего деда. Так вот, десять лет назад я достал пистолет, а затем пустил себе пулю в лоб. Это не сработало. Я просто в тот же момент очнулся лежащим на кровати. Этот способ уйти из Застывшего Мира тоже не сработал. И тогда я решил подобраться к этой аномалии.

Они подошли к концу тоннеля. Он просто заканчивался глухой стеной.

— Мы практически пришли. Это что-то вроде технического хода. В прошлый раз мне удалось узнать, как попасть внутрь. Но попасть сам не смог. Здесь нужно два человека. Отойди к правой стороне.

Сергей отошёл к правой стороне, Павел отошёл к левой. Он стал что-то нащупывать на стене.

— Отлично. Сейчас я закончу со своей стороны. Готово. Там есть небольшой камешек. Найди его.

— Я ничего не вижу.

Павел повернул фонарик так, чтобы освещать правую стену.

— Так лучше?

— Да. Ага, вижу камень.

— Достань его из стены. Переверни и вставь обратно.

Через несколько секунд раздался тихий стук, а затем стена просто отъехала вниз. Внутри оказалось светло. Сергей ожидал увидеть здесь какую-нибудь колоссальную машину или луч света, или зеркальный шар, или ещё что-нибудь фантастическое. Но это была лишь обыкновенная квадратная комната, отделанная металлом, практически пустая, за исключением чего-то похожего на электрический щиток с правой стороны.

— Потайная комната на самых задворках мира. Разочаровывает, правда? Кажется, что у чего-то, способного контролировать погоду на всём земном шаре, должен быть более величественный облик. Я подозреваю, что это что-то вроде комнаты обслуживания.

— Да. Разочаровывает. Ты взял меня только затем, чтобы я помог тебе открыть дверь?

Павел прошёл через комнату и прислонился к щитку спиной, обернувшись к Сергею.

— О-о, нет. Видишь ли, после того, как я попытался найти аномалию, я через какое-то время обратил внимание на тебя. Знаешь, сколько было экспедиций вроде твоей? Их посылают сюда раз за разом, а через какое-то время все забывают о них и посылают вновь. А ты каждый раз оставался в Норильске и всегда помогал им по связи. Ты всегда был практически олицетворением того, что я ненавижу. И в тот же момент ты каждый раз разрывался, так отчаянно хотел попасть в экспедицию, в кои-то веки хотя бы ненадолго почувствовать, что живёшь не в одной бесконечной неделе. И я решил попробовать раскачать тебя. В конце концов, я же как-то стал таким, какой я есть теперь? Я же как-то преодолел механизм самовосстановления Застывшего Мира? Что, если это всё-таки возможно? Я убил твоего деда и избавил тебя от конкурента, чтобы ты поехал в экспедицию. Я сломал все КПК именно для того, чтобы оторвать тебя от всего окружающего мира. Ты должен был уже догадаться.

— Авария тоже случилась из-за тебя?

— Ага, а ещё медведь белый напал из-за меня, и молоко на кухне тоже скисло из-за меня. Нет, просто удачное совпадение. Я сам собирался найти повод для остановки, а тут всё произошло само по себе. И теперь я вижу, что у меня неплохо получилось в итоге. Ты здесь, ты мне веришь, и для меня очевидно, что экспедиция сильно изменила тебя. Думаю, ты меня сможешь понять.

— Я ведь не первый, кого ты «раскачиваешь», верно?

— Да. Последним был Виктор. Он меня застрелил, прежде чем мы добрались до сюда.

Сергей вздохнул. То, что происходило сейчас, было абсолютно нереально и никак не могло уложиться в голове. Он прислонился к стене напротив.

— Что я ещё должен понять? — спросил Сергей.

— Как ты думаешь, почему я привёл тебя сюда? Я ведь уже убедился, что глобальное похолодание не остановить. Оно — табу, оно лежит в основе этого мира. Я привёл тебя, чтобы ты помог мне осуществить мой план. Видишь ли, эта аномалия... Она — сосредоточение этого мира, его сердце. Его самая суть.

— И?

Сергей уже полагал, что ничто не может выбить его из колеи, но он ошибался.

— Чтобы уничтожить что-то, нужно бить в самое сердце.

— ЧТО?! Погоди, ты решил, что можешь уничтожить мир? Здесь, с помощью какого-то электрического щитка?

— Не я. Мы можем. Это единственный выход. Этот мир абсолютно незыблем, и никакие изменения не могут его покачнуть. Единственный способ сбежать из этой клетки — разрушить её.

— И умереть.

— Ты предпочитаешь быть куклой-имитатором? Или тебе хочется почувствовать на себе всё, что пережил я? Ты ведь сам говорил, что выбрал бы смерть вместо того, чтобы становиться заключённым в собственном теле. Сейчас как раз такая ситуация.

Сергей покачал головой.

— Есть другой выход. Должен быть! Мы можем вернуться в Норильск. Действовать вместе. Взять в экспедицию кого-нибудь ещё. К примеру, Катю. Заставить их осознать происходящее, как ты сделал со мной. Мы можем изменить этот мир!

Павел вздохнул.

— И вот ты здесь, на самом краю мира, рядом с его сердцем. Я сделал всё, чтобы отрезать тебя от твоей старой жизни, и теперь всё, на что ты способен — вновь цепляться за неё.

Он выхватил пистолет и направил его на Сергея.

— Я думал, ты настоящий. Что ты мой второй путь. Я ошибся.

Сергей лишь вздрогнул, когда пуля попала ему в грудь. Затем он закрыл глаза и сполз по стенке. Павел повернул ладонь горизонтально и отпустил пистолет, который со звоном упал на пол.

— Знаешь, я ведь соврал, когда сказал, что для уничтожения мира мне нужен ты.

Он развернулся, затем открыл щиток, к которому прислонялся.

— Я, честно говоря, понятия не имею, зачем кому-то нужно было физическое олицетворение аномалии. Но раз оно есть, значит, оно кому-то нужно, не так ли, Серёг?

Он щёлкнул выключателем. Затем ещё и ещё одним.

— А ведь сейчас твой наладонник пригодился бы. Чтобы включить на нём какую-нибудь вышибающую слезу музычку. Чтобы этот грёбаный Застывший Мир умер не в полной тишине. Ну да ладно, я не привередливый.

Закончив, Павел захлопнул щиток. И затем повернулся к открытой двери.

— Вот и всё. Машина Глобального Похолодания запущена на полную мощность. Довольно забавно, что воплощение застывшего мира смертельно для него самого.

Откуда-то сверху стал нарастать гул. Павел улыбнулся и, расправив руки в стороны, сделал шаг к двери. Оттуда потянуло холодом, который всё нарастал и нарастал. Двери и труп Сергея стали покрываться инеем. Чувствуя, как холод начинает проникать в его тело, Павел почувствовал, что наконец-то он счастлив. Он громко засмеялся, и морозный воздух тут же воспользовался этим, чтобы проникнуть в лёгкие и превратить смех в кашель. И тем не менее, он всё ещё был счастлив, даже несмотря на то, что его тело начало неметь. Руки и ноги отнялись, а зрение его покинуло. Тело потеряло чувствительность, кажется, он упал на пол. И даже ощущая себя в абсолютной холодной пустоте и чувствуя, как холод проникает в его сердце и мозг, он был счастлив. Он был последним человеком во всём мире, и он умирал вместе с ним.

Застывший Мир застыл окончательно.