Слишком близко (джен)

Грейвз оказался прав: это и в самом деле вернулись Ричардсон и Квелье, причем вернулись с добычей. Прихожая оказалась почти полностью перегорожена массивным продолговатым ящиком, на котором громоздилось ещё несколько коробок поменьше.

— Сделали всё, что могли, сэр, — с едва скрытым удовлетворением отчитался Ричардсон. Квелье молча протянул Грейвзу пачку бумаг с печатями Военного Министерства США. По документам выходило, что оружие было приобретено совершенно законно.

— Прекрасная работа, — кивнул Грейвз, прикидывая, куда переместить их приобретения: видеть импровизированные баррикады в собственном доме отчего-то было на редкость неприятно. Стараниями Марсо бумаг в главной гостиной стало заметно меньше, и Грейвз счел, что теперь Вилфреда вполне могла немного потесниться.

Первым, кто сунул любопытный нос в самый большой ящик, оказался Гриндевальд.

— Это что? — требовательно осведомился он.

Грейвз шагнул к нему, и, взмахом палочки сняв с ящика отодранную наполовину крышку, невольно присвистнул.

— Ну вы и запаслись.

— Подумали, что пулемёт нам тоже не помешает, — пожал плечами Ричардсон. — Браунинг М1919, патроны стандартные, в ленте двести пятьдесят штук.

— И расстреливает весь боезапас за полминуты, — фыркнул Гриндевальд, успевший уже разворошить и остальные коробки. — Честное слово, вон тот дамский кольт куда лучше, пусть и выглядит не так внушительно.

Он рассыпал обоймы для кольтов по столу и окинул представшее перед ним богатство откровенно пренебрежительным взглядом.

— И куда же подевалось ваше презрение к не-мажескому оружию? Или вы так тщательно изучили его возможности именно для того, чтобы было сподручнее кичиться своим превосходством? — саркастично осведомился Грейвз. — Позвольте вас поправить: если тварь сдохла от хорошего удара ножом по горлу, то двести пятьдесят пуль, всаженные в тело разом, её точно убьют.

Так и не решившаяся приблизиться Марсо поглядывала на них издалека, не очень убедительно делая вид, что полностью поглощена своей работой. А вот явившаяся с очередным докладом Тина, торопливо отчитавшись начальству, ловко вклинилась между Квелье и Гриндевальдом, тут же цапнула один из револьверов и принялась его заряжать. Гриндевальд с изумлением взглянул на неё и притворно вздохнул.

— Мои идеи находят себе все больше подтверждений, — посетовал он. — Маги оскверняют руки маггловским оружием, потому что у них не остается другого выхода. И не за горами те времена, когда это оружие обратится против них!

Грейвз не стал говорить, что тот уже опоздал со своими предостережениями. Бандиты по обе стороны Закона Раппапорт использовали огнестрельное оружие с самого момента его появления, и аврорату приходилось принимать это во внимание.

— Вы преувеличиваете, — хмыкнул Квелье. — Протего остановит любую пулю.

Гриндевальд скорчил гримасу, которая, очевидно, должна была выражать сочувствие.

— Если вы успеете понять, что в вас стреляют, и выставить щит. Стихийная магия способна на многое, что у ребенка, что у обученного мага — но даже ей нужен некий... спусковой механизм. Осознание угрозы или хотя бы подозрение. А если маг даже не поймёт, что в него уже стреляют? Пуле ведь всё равно, чью именно голову дробить. Все ещё полагаете, что опасности не существует?.. Ну, дело ваше, сударь. Когда на вашей благословенной земле начнутся облавы, жду вас у себя.

— Облавы не начнутся, если вы этому не поспособствуете, — резко заявила Тина, и Грейвз почти улыбнулся, ощутив нечто вроде отеческой гордости. — А вы пытаетесь выставить себя героем, спасая тех, кто вас об этом не просил, и только делаете хуже. И это вы ещё не убедили меня в том, что ваши намерения и в самом деле искренни!

Она зарядила кольт и решительным жестом сунула его в карман, а в другой высыпала горсть запасных патронов. Шесть пуль с промежутком меньше секунды — это уже неплохо, а если и их не хватит, чтобы снести твари голову... пальцы у Тины, как и у любого толкового мага, быстрые и ловкие, на то, чтобы перезарядить кольт, у неё уйдет не больше трех с половиной секунд...

Проклятие.

— Тина, — позвал Грейвз и, едва она повернулась к нему, проговорил: — если шести пуль окажется недостаточно — аппарируйте к... на... в общем, аппарируйте.

Квелье удовлетворенно качнул головой, Тина возмущенно захлопала глазами, явно намереваясь возразить, но Грейвз, не дав ей даже раскрыть рта, твердо закончил:

— Это приказ.

Тина насупилась и, помедлив, неохотно кивнула. А затем шагнула к столу и, явно сделав над собой усилие, принялась медленно выкладывать патроны обратно.

— Ну и что это вы делаете? — немного понаблюдав за этим, полюбопытствовал Грейвз. Тина озадаченно посмотрела на него, и он насмешливо приподнял бровь: — Распоряжения сдать боеприпасы не было.

Тина растерянно моргнула, украдкой бросила вопросительный взгляд на Робертсона и Квелье и, поколебавшись, сгребла выложенные было патроны обратно в карман. И после секундного размышления снова протянула руку и прихватила ещё горсть про запас.

— Вилфреда, — обернувшись, позвала она. — Вам ведь ещё не устраивали практику с огнестрельным оружием? Давай покажу, как с ним обращаться.

Марсо нерешительно приблизилась, стараясь держаться так, чтобы Тина оказалась между ней и мужчинами. Рядом со своей новой подопечной старшая Голдштейн вновь обрела пошатнувшуюся было уверенность в себе и, позабыв обо всех сомнениях, принялась вполголоса разъяснять той основы работы немажеского оружия.

Кажется, девушки были вполне в состоянии разобраться с новой экипировкой самостоятельно, и Грейвз развернулся к остальным:

— Пулемёт установите на площадку так, чтобы под прицелом были весь холл и входная дверь. Тренога это позволит?

— Сейчас проверим, сэр, — отозвался Ричардсон и, достав палочку, аккуратно переместил пятнадцатикилограммовый Браунинг вместе с подставкой на указанное место. Квелье помедлил, подстраховывая напарника, а затем, убедившись, что его помощь больше не понадобится, поднял коробки с патронными лентами в воздух и отлевитировал их к пулемету. Наблюдавший за ними Гриндевальд чуть слышно хмыкнул и вернулся к столу; под его взглядом лежавшие горкой патроны плавно взмывали в воздух и ныряли в барабаны пока ещё не обретших хозяев кольтов. На дальнем краю столешницы рос ровный ряд заряженного оружия, и все вместе это начинало походить на абсурдный сон.

— Сэр, у вас в доме найдется место, где можно потренироваться? — снова подала голос Тина. Все ещё робевшая Марсо под её присмотром вставляла патроны в барабан кольта, и с каждым мгновением пальцы её двигались все ловчее.

— Можете занять подвал, — отозвался Грейвз. И уже в спину девушкам крикнул: — Пули должны застревать в мишени, а не рикошетить от стен!

— Ну разумеется, сэр! — тоном оскорбленной невинности отозвалась Тина и кинулась догонять ушедшую вперед Марсо.

С тихим стуком на стол лёг последний заряженный револьвер.

— Хороший выбор, — сказал Гриндевальд, задумчиво глядя на них. — Весят они немного, даже дамская ручка удержит, не сбив прицела, а если патрон вдруг заклинит, барабан просто провернётся и подаст следующий. Правда, мы все устанем спотыкаться о пулемёт.

— Так на войне вы всё же были, — смерив его оценивающим взглядом, заключил Грейвз. Гриндевальд неопределённо пожал плечами, хотя ответ, в общем-то, был уже очевиден.

— Врага нужно знать в лицо, — всё-таки отозвался он. — И понимать, на что способно его оружие. Оно довольно примитивно, как и любая механическая игрушка по сравнению с заклинаниями и ритуалами высшей магии, но его опасность заключается в том, что оно действительно работает — и у магглов его предостаточно. Мистер Абернати, что вы застыли у входной двери, как воспитанный пёс? Лучше идите сюда.

Абернати едва заметно поморщился, но все же приблизился и машинально нашёл взглядом Маркиза, который крутился рядом с Гриндевальдом.

— Мне тоже взять пистолет? — бросив беглый взгляд на стол, недоверчиво уточнил он.

— Берите, — коротко ответил Грейвз и, протянув подчиненному кольт и пригоршню патронов, распорядился: — Ступайте в подвал, пусть мисс Голдштейн покажет вам, как правильно заряжать его, целиться и стрелять. И не дергайтесь вы так, получить почетную грамоту Ильверморни за студенческое исследование по истории магии было гораздо сложнее, с этим вы тем более справитесь.

Абернати подчинился, и случилось то, чего Грейвз подспудно опасался все это время: они с Гриндевальдом вновь остались наедине, и теперь у него уже не было надежды, что их ещё раз прервут ради какого-то дела.

Далеко не сразу, но он все же повернул голову, чтобы встретить обращенный на него внимательный взгляд. Сейчас Гриндевальду не было нужды играть на публику — и, кажется, это был один из тех редких моментов, когда Грейвз мог увидеть его настоящим, без обычной маски насмешливого превосходства.

Из подвала донёсся первый выстрел, приглушённый расстоянием и толщей каменных стен.

Грейвз ждал какой-нибудь колкости, насмешки или даже едва прикрытого оскорбления — которых, быть может, отчасти заслуживал — но Гриндевальд только спросил:

— Ты как?

— Я в порядке, — привычно отозвался Грейвз и лишь после этого осознал, о чем именно его спрашивали — и кто: — Поверить не могу, что ты за меня переживаешь.

— Кто же будет меня кормить, прикрывать и покрикивать на авроров, чтобы они спасали меня быстрее? — пошутил Гриндевальд. Во взгляде его, однако, не было ни тени прежнего веселья; напротив, он смотрел на Грейвза так, будто прикидывал — а не сойдёт ли тот с ума в ближайшем будущем и не бросится ли с тесаком ещё на кого-нибудь.

— Только это тебе и нужно, — вяло огрызнулся Грейвз. Его уже перестало потряхивать, но он ощущал неотступную сосущую тревогу и знал, что ни к чему хорошему это не приведет. Он ждал удара с любой стороны, и напряжение ожидания вскоре совершенно его вымотает, лишив возможности разумно руководить своим маленьким отрядом.

— Будь ты на моём месте, тебе потребовалось бы то же самое, — хмыкнул Гриндевальд. — Думаешь, ты остался бы спокоен, если бы знал, что тварью может оказаться любой, кто...

Они уставились друг на друга, и Грейвз понял, что его собеседника настигла та же мысль, что и его самого.

— Возьми револьвер и кота, — приказал Гриндевальд, словно бы не заметив того, что Грейвз потянулся к оружию едва ли не прежде, чем он открыл рот. Заострять внимание на этой детали Грейвз не стал: в конце концов, в этом Гриндевальд был совершенно прав.

Тот и сам подхватил со стола заряженный кольт и сразу же последовал за ним, развернувшись вполоборота, чтобы не привлекать внимания к оружию, скрытому за полой его пиджака.

Именно так, в жалком подобии привычного Грейвзу боевого порядка, они и вышли в холл. Ричардсон и Квелье, устанавливавшие пулемет на лестничной площадке, были всецело поглощены своим занятием и, кажется, даже не заметили устремленных на них настороженных взглядов.

— Подойди к ним, — прошипел Гриндевальд, подтолкнув Грейвза в спину. Сам он прислонился к дверному косяку в ленивой, демонстративно расслабленной позе, словно бы всего лишь развлекался наблюдением за трудами авроров — однако Грейвза эта показная беспечность не обманула ни на мгновение.

— Аврор Ричардсон, аврор Квелье, как продвигаются дела? — взбежав по лестнице, требовательно осведомился он. Сидевший у него на руках Маркиз вовсю выражал своё неудовольствие и драл его пиджак задними лапами в попытках найти опору, вывернуться и сбежать обратно к своему обожаемому Гриндевальду. Оказавшиеся рядом авроры кота совершенно не интересовали.

— Установка закончена, пулемет зафиксирован, сейчас как раз поправляем прицел, сэр, — отчитался Ричардсон. — Хорошо бы ещё пристрелку сделать, все-таки я давно не имел дела с немажеской тяжелой техникой, не хочется ошибиться. Вы позволите?

— Приступайте, — кивнул Грейвз.

— Не знал, что у вас есть кот, сэр, — заметил Квелье и, сначала протянув Маркизу руку для знакомства, почесал его за ухом. Тот отнёсся к этому вполне благосклонно, и Грейвз, удовлетворившись результатом, наконец позволил ему ускользнуть.

— Кот принадлежит мистеру Абернати, — пояснил он. — Предполагается, что на тварь в человеческом облике он отреагирует куда более агрессивно.

Маркиз уже сбежал вниз по лестнице и увивался вокруг Гриндевальда, оставляя на его брюках длинные белые шерстинки.

Ричардсон и Квелье разом посерьезнели. Квелье бросил короткий взгляд на стоявшего внизу Гриндевальда, нахмурился, заметив в левой руке Грейвза револьвер, и украдкой ткнул напарника локтем.

— Мы ни на секунду не выпускали друг друга из виду, сэр, — переглянувшись с ним, проговорил Ричардсон.

— Я вам верю, — кивнул Грейвз и перевел взгляд на пулемет: — Как насчет пробного выстрела?

Первая пуля ударила в пол в дальней части прихожей, оставив на паркете глубокий щепастый след. Вторая изуродовала резьбу на двери. Третья попала во все ещё висевшую в прихожей мантию Грейвза и упала на пол, остановленная защитными чарами.

Четвертая наконец пробила входную дверь именно там, где и хотел Грейвз: на уровне груди человека среднего роста. Пятый и шестой выстрел подтвердили, что прицел был установлен верно, и Грейвз почувствовал себя немного спокойнее.

— Прекрасно, джентльмены, — одобрил Гриндевальд. Он так и стоял на пороге гостиной, прислонившись к дверному косяку, и наблюдал за пристрелкой, мимоходом восстанавливая поврежденный пулями интерьер. Сами пули он невесть зачем собирал в ладонь невербальным Акцио.

Грейвз спустился в холл вместе с Ричардсоном и Квелье и внимательно осмотрел пулемет. Снизу он смотрелся совсем иначе: вид у него был угрожающий и несколько дикий, будто у дамы, явившейся в неглиже на рождественский вечер у мадам Президент.

Внезапно пулемёт дёрнулся снова, грохнул выстрел, и в дверь ударила ещё одна пуля.

— Отлично, — удовлетворенно проговорил Гриндевальд. — Значит, необязательно торчать рядом с этой машиной для убийства для того, чтобы успешно ею воспользоваться. Жаль только, что восстанавливать боеприпасы при помощи магии в нашем случае бессмысленно, пара-тройка заклинаний могла бы здорово все упростить...

Ричардсон посмотрел на него с неодобрением: последняя пуля просвистела всего на пару дюймов выше его плеча.

— Думаю, с тварями мы справимся... если только прежде вы не перестреляете нас всех по неосторожности, — прокомментировал он.

— Как ваша рука? — словно бы не заметив сарказма, спросил Гриндевальд.

Ричардсон замер на полушаге; в наклоне его шеи и плеч вмиг проступило напряжение, которое он тщетно пытался скрыть.

— Болит, — дернув рукой, будто в попытке спрятать забинтованную ладонь, сухо сообщил он. — Но повязка мне почти не мешает, я вполне способен действовать.

— Кажется, я велел вам обратиться к колдомедикам, если рана не будет заживать? — Вопрос был риторическим, но просто промолчать Грейвз не мог.

— Я предпочту подождать ещё немного, сэр, — упрямо склонив голову, ответил Ричардсон.

— Покажите, — велел Гриндевальд и нетерпеливо цокнул языком, заметив, что Ричардсон колеблется. — Или вы хотите довести дело до того, что даже я окажусь не в силах вам помочь?

Довод был разумен, и Ричардсон, помедлив, неохотно размотал бинт. Не удержавшись, Грейвз подошел ближе и заглянул ему через плечо. Раскрытую ладонь пересекала длинная глубокая царапина с воспалёнными краями. Ни крови, ни сукровицы не было, но в глубине пореза виднелась побагровевшая плоть.

— Хуже, чем я думал, — вздохнул Гриндевальд и, взяв Ричардсона за руку, принялся внимательно изучать царапину. — Вам стоило отринуть внутреннее сопротивление в тот момент, когда вы творили чары. Я как-то забыл, что аврорам обязательно прививают отвращение к подобным методам.

Квелье посмотрел на него расширившимися в ужасе глазами.

— Насколько всё плохо? — спросил он.

— Поправимо, — смерив Ричардсона оценивающим взглядом, отозвался Гриндевальд. — Вам нечего бояться, вы уже расплатились за исполнение своей воли, и большего с вас не возьмут.

— У всего есть цена, Ричардсон, вам не следовало об этом забывать, — в бессильном раздражении напомнил Грейвз. Все они знали, ради чего Ричардсон это сделал. — У этой дряни тоже.

— Как и у светлой магии, — добавил Гриндевальд. — Правда, в нынешнем обществе расплачиваться собственной человечностью отчего-то считается более приличным, чем кровью. Должно быть, оттого, что её потеря не так очевидна. — Он перехватил ошарашенный взгляд Ричардсона и, сжав его ладонь в своих, коротко что-то пробормотал. И, разомкнув пальцы, фыркнул: — Да прекратите вы трястись, аврор. Вы всего лишь попробовали новое для себя заклинание, вот и все.

Царапина не исчезла, но воспаление мгновенно спало, и кожа вокруг раны потеряла болезненный пурпурный оттенок.

— Спасибо, — через силу поблагодарил Ричардсон.

— Не за что. Это всё, что я могу для вас сделать, рана должна зажить сама.

Грейвз задумался, почему он говорил об этом, словно о ничего не значившем пустяке — и какие муки приходилось перенести ему самому ради того, чтобы воспользоваться возможностями, которые давала тёмная магия — но тут же запретил себе отвлекаться на эти мысли. Это было совершенно не его дело, и сейчас у него было множество куда более важных проблем.

Долгожданный звонок в дверь заставил его вздрогнуть.

Собравшиеся у подножия лестницы маги переглянулись.

— Я сам, — решительно заявил Квелье и, подхватив с пола несчастного Маркиза, шагнул вперед. Ричардсон напрягся и, одними губами проговорив "Акцио", призвал со стола один из револьверов, чтобы в случае чего прикрыть напарника. Не собиравшийся оставаться в стороне Грейвз шагнул к лестнице и поднялся на пару ступеней, заняв более выгодную позицию для стрельбы.

Предосторожности на первый взгляд оказались напрасны: на пороге стояла Куини, оживленная и с азартно сверкавшими глазами.

— Какой милый пушистик! — в восхищении ахнула она при виде кота, едва удостоив самого Квелье мимолетной кокетливой улыбкой. Маркиз благосклонно ткнулся мордой в ладонь девушки, довольно муркнул и даже позволил ей поцеловать себя в мягкий розовый нос. — Можно тебя погладить? Откуда он тут взялся?

— Можете считать, что он исполняет свой гражданский долг, встав на страже закона и порядка, — хмыкнул вышедший из гостиной Гриндевальд. — Как и подобает коту истинно преданного идеалам МАКУСА волшебника.

В его присутствии Куини словно бы мгновенно поблёкла; она смешалась и опустила взгляд, потеряв всякий интерес к мурчавшему под её пальцами коту, казалось, даже задорный блеск её глаз сразу померк. Квелье усадил Маркиза на скамейку в прихожей и повернулся обратно, чтобы помочь замешкавшейся девушке снять пальто.

— Мисс Голдштейн, вам удалось что-нибудь узнать? — взволнованно осведомился Ричардсон, наконец убравший револьвер.

— Да, сэр, удалось, вы не поверите даже, как много! — несколько опомнившись, с жаром воскликнула Куини. Её взгляд упал на возвышавшийся на лестничной площадке пулемет, и она в недоумении сдвинула брови.

Дверь подвала хлопнула, и выбежавшая в холл Тина — должно быть, она услышала звонок — кинулась к сестре и сжала её в объятиях.

— Дорогая, всё в порядке? — встревоженно поинтересовалась она.

— Конечно, всё в порядке, Тини! — легонько чмокнув её в щеку, отозвалась та. — Но все-таки это было так волнительно, и я ужасно устала! Мне нужно присесть, если вы не возражаете, и я сразу же всё расскажу.

Гриндевальд отступил в сторону, с любезной улыбкой пропуская её в гостиную. Куини очевидно для всех напряглась и задержала дыхание, проходя мимо него, и устроилась на самом дальнем краю дивана.

— Итак, мистер Фицкларенс снимает квартиру на Финдли-авеню, — переведя дух, начала она. — Вы бы слышали, что сказала Аманда — Аманда Грейсом, секретарь отдела происшествий — когда я упомянула о том, что мой кавалер приводил меня в гости на Лиспенард-стрит! Ну, про Лиспенард я просто выдумала, но вышло очень удачно: после этого его коллеги выложили всё мне, что знали, ещё и недоумевали, откуда у него взялись деньги на вторую квартиру. Предположили даже, что у него уже была одна любовница и он собирался завести ещё одну, то есть, меня!

И когда только они успели столько насплетничать?

— Ближе к делу, мисс Голдштейн, — велел Грейвз. — Вы выяснили его точный адрес?

— И адрес, и даже то, что мистер Фицкларенс ел на завтрак и как проводил выходные! — со вполне обоснованной гордостью объявила Куини. — Я была права насчёт женской солидарности: девушки начали предполагать разное, вспоминать, и мне оставалось только внимательно слушать. К сожалению, я полагаю, что его уже нет на свете.

— Когда его видели в последний раз?

— Сегодня утром. Он сказал коллегам, что у него важное задание, забрал колдокамеру и ушёл.

Ответ был вполне исчерпывающим, но для того, чтобы делать хоть сколько-нибудь обоснованные выводы, Грейвзу все ещё не хватало информации.

— Это мог быть уже не он, — подала голос задумчиво хмурившаяся Тина.

— А мог быть и он — незадолго до того, как его сожрала тварь, — покачал головой Квелье. — Теперь нам этого уже не узнать.

— Вообще-то, — добавила Куини, — его вроде как вызывало начальство...

— Начальство? Какое именно начальство?

Куини виновато пожала плечами.

— Я не сумела этого выяснить. Побоялась выдать себя — это выглядело бы странно; я ведь "только что узнала, что не единственная у любимого мужчины" и меня едва ли могло заинтересовать, по какому поводу и кто именно вызывал его к начальству. Мне пришлось поддержать игру и расплакаться, меня начали утешать, и на этом все, в общем-то, и закончилось. Все сочувствовали моему горю и осуждали мистера Фицкларенса. Я старалась запоминать все, что они говорили, но не знаю, окажется ли это полезным. В конце концов я дала себя успокоить и ушла. Я поступила некрасиво по отношению к покойному, но... но...

Куини всхлипнула: видимо, все же сказывалось напряжение. Она плохо умела притворяться, она волновалась и только чудом не провалила свою часть операции. Если так и дальше пойдёт, мужчины рискуют утонуть в дамских слезах.

— Мисс Голдштейн, — вкрадчиво произнес Гриндевальд, — вы уверены, что больше ничего не узнали?

Он стоял за спинкой дивана, наклонившись к Куини как будто по-дружески — но та словно оцепенела, не смея повернуть голову.

— Лучше бы вам отойти от моей сестры, — схватившись за кольт, процедила Тина, и Грейвз, не выдержав, рявкнул:

— Прекратите действовать моим людям на нервы! — Он снова развернулся к Куини и, успокаивающе улыбнувшись ей, благожелательно проговорил: — Мисс Голдштейн, вы молодец, никто не справился бы лучше вас. Вы узнали всё, что было возможно, и мы все очень вам обязаны.

— Ещё кое-что, — добавила Куини, вытерев выступившие на глазах слёзы платочком. — Когда они говорили, что его вызвали к начальству, мне показалось, что это был не просто начальник отдела. Они говорили... другим тоном. С пиететом, что ли? Не могу сказать наверняка, не уверена... Ох, не обращайте внимания на мой лепет, я могла попросту всё перепутать!

— А если нет? — переспросил Гриндевальд. — Речь идёт в том числе и о вашей жизни.

— Я не уверена... — шёпотом повторила Куини, чуть сдвинув брови — словно пыталась поймать ускользавшее воспоминание. — Совсем не уверена, но если речь идёт про мистера Джонса, то наши предположения были верны.

— Нет ничего странного в том, что владелец газеты вызывает к себе журналиста, который должен взять интервью у опасного преступника, — пожала плечами Тина. — Он ведь должен был дать ему инструкции!

— Я же не вызываю к себе каждого стажёра, — возразил Грейвз. — Для того, чтобы донести какую-то информацию до служащих низшего звена, существуют их непосредственные начальники. Вызывать к себе рядового журналиста, как бы он ни был талантлив — это нонсенс.

— Не в такой ситуации, — возразил Гриндевальд. — Не сочтите за похвальбу, но он все-таки не у абы кого интервью брать собирался. И если этот ваш Лоренц Джонс толковый руководитель, то он должен был проконтролировать того, кому поручил столь важную задачу, лично. Я бы сделал именно так.

— Это всё только догадки, а они слишком зыбкая почва для выводов и действий, — рискнул вмешаться Ричардсон. — И у нас по-прежнему ничего нет, никаких доказательств и улик. В лучшем случае суд примет свидетельство мисс Голдштейн-младшей, но это только косвенное доказательство.

Выстрелы в подвале наконец-то стихли, и пропахшие порохом Абернати и Марсо вновь присоединились к ним.

— Ваше задание выполнено, мисс Голдштейн, — доложила Марсо. — Мы расстреляли оставшиеся патроны, и у мистера Абернати даже начало неплохо получаться.

Что у него начало получаться, Грейвз примерно представлял и даже осмелился понадеяться, что в опасной ситуации тот все же сумеет себя защитить. Надежда была слабой. Он почти не сомневался в том, что Абернати, постаравшись, сумеет попасть в цель, но привычки хвататься за рукоять пистолета одновременно с палочкой у него не было и развивать её было поздно.

— Мистер Абернати, — сказал он. — У меня для вас задание. Вы должны отправиться в Публичную библиотеку и разыскать там все сведения, которые затрагивают деятельность и личность мистера Лоренца Джонса. Светская хроника, биржевые сводки — абсолютно всё, какой бы ерундой вам ни представлялся источник. Я знаю, что вы справитесь.

Ещё бы он не справился, это же не пистолеты, которые он впервые увидел вблизи не больше часа назад.

— Я понял, — подобравшись, ответил Абернати. — Ещё что-то, сэр?

— Мистер Ричардсон отправится с вами.

Тот переглянулся с Абернати; похоже, объяснять Ричардсону его задачу не требовалось. Абернати был явно не в восторге от перспективы ходить под охраной, но возразить не осмелился.

— Разве я не понадоблюсь на обыске квартиры Фицкларенса? — все же уточнил Ричардсон.

— Обыском займутся мистер Квелье и мисс Голдштейн-старшая, — распорядился Грейвз тоном, не предполагавшим дальнейшего обсуждения.

— Да, но мы с ним напарники, разве не разумно... — начал было Квелье и осёкся, наткнувшись на его взгляд. — Простите, сэр, я понял.

Это было ясно как день — самому сильному и опытному аврору из тех, в ком он мог быть уверен, Грейвз доверял оберегать человека, нуждавшегося в защите больше всего.

Он проводил всех четверых до дверей и сдержанно попрощался с ними, не зная, доведется ли ему вновь увидеть их живыми.

В доме остались только они с Гриндевальдом, Куини и Марсо. Сложившийся расклад чем-то тревожил Грейвза, но он никак не мог понять, чем именно. Разве что короткого периода вынужденного безделья Гриндевальду хватило бы для того, чтобы соблазнить девушек сладкими речами о дивном новом мире, который он намеревался построить — но Грейвз не собирался давать ему подобной возможности.

— Я в библиотеку, — уведомил его Гриндевальд и тут же отправился наверх, не удостоив устроившихся в гостиной ведьм даже мимолетным взглядом. Куини, кажется, собиралась помочь Марсо разделаться с оставшимися бумагами: обязанности секретаря департамента не ограничивались приготовлением кофе и хозяйственными заботами, и опыт работы с документами у неё был.

Не желая оставлять своего пленника и гостя без пригляда, Грейвз дал девушкам наказ не открывать никому без него и Маркиза, и тоже поднялся на второй этаж.

— Что ты намерен делать дальше? — переступив порог библиотеки, осведомился он. Опередивший его едва ли на пару минут Гриндевальд уже успел удобно устроиться за его столом и открыть книгу.

— Освежу знания, поищу новую информацию... глядишь, что-то интересное и придет в голову, — отозвался он и, усмехнувшись, поднял взгляд на Грейвза: — Можешь не сторожить меня, я не убегу. А если и захочу... ты меня все равно не удержишь.

Грейвз раздраженно скривился, но удержался от ответной колкости. Признавать собственную слабость не хотелось, однако отрицать истину тоже было совершенно бессмысленно. Но не выглядели ли жалко его попытки хоть как-то уязвить Гриндевальда?..

Впрочем, тратить время на рассуждения об этом Грейвз не видел проку; ему оставалось лишь поступать так, как велела совесть. А та требовала раз за разом разъяснять преступнику его заблуждения, чего бы это ни стоило, и безукоризненно исполнять свой долг.

Грейвз решил, что его помощь все же будет не лишней, и, вернувшись к каталогам, вновь принялся перебирать карточки. Книг по ритуалистике в домашнем собрании было немало, но, насколько он помнил, в них едва ли нашлось бы что-то, хоть отдаленно напоминавшее их нынешнюю проблему. Однако бездействовать, сознавая, что не дал остальным даже иллюзии безопасности, не говоря уже о реальной защите, он был не в силах.

Едва слышный шорох за спиной вырвал его из раздумий. Грейвз мгновенно развернулся, врезавшись в шкаф спиной, и выхватил палочку. Карточки из опрокинутого ящика разлетелись по полу. Но сзади не было ни новой твари, ни Гриндевальда, который решил наконец от него избавиться — тот и сам вскинулся на неожиданный звук и теперь смотрел на него с озадаченным выражением на лице. На морде незаметно подобравшегося к Грейвзу Маркиза, который, как видно, пришел наверх в поисках так понравившегося ему источника магии, тоже читалось явное удивление.

Ситуация была хуже некуда. Грейвз выставил себя слабаком, дерганым и пугливым, и перед кем — перед Гриндевальдом, который только и ждал возможности растоптать его окончательно. Нужно было сделать вид, что всё в порядке, но Грейвз не мог ни принужденно рассмеяться, ни попытаться пошутить. Стоило хотя бы собрать с пола карточки или погладить шарахнувшегося от него Маркиза, но даже это было ему не под силу.

Две недели назад он точно так же обернулся, почуяв за спиной опасность, — и его жизнь превратилась в кошмар, из которого он до сих пор тщетно силился выбраться. Грейвзу стало холодно, дыхание перехватило, и он судорожно дернул ворот рубашки. Один из скорпионов расстегнулся от рывка и отлетел куда-то в сторону, и Маркиз с азартным мявом кинулся вслед за ним.

Гриндевальд вскочил — и замер, увидев направленную ему в грудь палочку. Грейвз мог умирать от боли и ужаса, но его тело и магия помнили, как атаковать и защищаться, куда крепче сознания.

— Не подходи, — кое-как выдавил он, хотя голос повиновался ему из рук вон плохо. Требование было нелепым, он и сам прекрасно это понимал — и вместе с тем был иррационально убежден в том, что, если Гриндевальд посмеет приблизиться, случится что-то страшное, что-то настолько чудовищное, что ему не хватило бы никаких слов для описания этой катастрофы.

Гриндевальд медленно поднял руки, показав ему пустые ладони.

— Что с тобой? — спросил он. — Это же я.

— В том-то и проблема, — прошептал Грейвз, пытаясь скрыть накатывавший волнами ужас за вежливой улыбкой. Не преуспел: улыбка выходила настолько кривой, что выдавала его лучше любых слов.

Гриндевальд вышел из-за стола и сделал шаг вперёд, снова, как и тогда, загоняя в ловушку. Грейвз помнил, как рванулся вперёд в попытке сбить противника с толку и, сократив дистанцию, применить хоть какую-то из многочисленных известных ему уловок... как его подсекло под колени и как жестко хлопнула по спине холодная брусчатка, когда он упал, лишившись сил, воли и палочки одновременно. Повторить эту ошибку было бы смерти подобно, и он снова вжался в шкаф, держа оружие наготове.

Палочка в дрожащей руке то и дело сбивала прицел, на лице врага читались самые неподдельные недоумение и испуг. Частью сознания Грейвз понимал, что выставляет себя идиотом, но другая его часть была охвачена животным ужасом, который он хотел бы взять под контроль, но все ещё не мог.

Однако сила воли не подвела его. Даже подточенный паникой, разум его не терял способности здраво оценивать ситуацию — и он говорил, что Гриндевальд не желал ему ничего дурного и что угрожать ему не было нужды. Окружающих совершенно не интересовали его чувства, они видели только то, что он хотел им показать.

Грейвз заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и опустил палочку. Как и ожидалось, Гриндевальд не стал атаковать, только сделал ещё один аккуратный шаг вперед и остановился снова.

— С тобой всё в порядке? — настороженно поинтересовался он, по-прежнему держа раскрытые ладони на виду.

— Да, — прохрипел Грейвз. С каждым новым вздохом сознание прояснялось все больше, но бившая его дрожь не отступала. — Я прошу извинить меня за это досадное недоразумение. Я был не в себе.

— Я вижу, — сказал Гриндевальд. Он сам был как взведённая пружина, словно готовился в любую секунду дать отпор.

— Уж не думаете ли вы, что я собрался вас убить? — язвительно фыркнул Грейвз и мысленно выругался: сарказм вышел до того откровенным, что с тем же успехом он мог бы во всеуслышанье объявить о своей слабости.

— Думаю ли я? Я знаю, что вы вполне на это способны, мистер Грейвз, — без тени насмешки ответил Гриндевальд. — Я вижу, что вам плохо, сейчас вы позволите мне приблизиться?

— Попробуйте, — кивнул Грейвз. Он не был уверен в своей реакции, но дрянь вроде воспоминаний о дуэли с Гриндевальдом нужно было давить в зародыше, чтобы не смела отравлять жизнь.

Словно бы и впрямь понимая его состояние, тот подходил медленно и смотрел при этом прямо ему в глаза — а затем, приблизившись, осторожно протянул руку и невесомо коснулся локтя. Если бы он попытался забрать у Грейвза палочку, как до этого отобрал тесак, тот, пожалуй, сорвался бы… и не пожалел бы собственной жизни ради того, чтобы его уничтожить. Но Гриндевальд не сделал ни единого жеста, который заставил бы заподозрить его в подобных намерениях, он просто удерживал взгляд Грейвза и медленно, плавно поглаживал его локоть, время от времени чуть ощутимей сжимая пальцы. Он не пытался ни применить легиллименцию, ни что-то сказать — видимо, не знал, что, и потому молчал. Просто молчал и смотрел, и лучше бы Грейвз опять выискивал достойный ответ на обычные его насмешки, чем принимать от него эту тихую поддержку. Поддержку — от Гриндевальда, Мерлин всемогущий!

...Конечно же, ему просто нужна была помощь Грейвза, не от чистого же сердца он все это делал.

Не опуская взгляда, Гриндевальд повел свободной ладонью, и в неё влетело что-то маленькое и блестящее. Он на ощупь посадил скорпиона обратно на воротник Грейвзу и тщательно закрепил его на положенном месте. Вот только руку Гриндевальд так и не опустил, как будто собирался — и не отваживался — сделать что-то ещё. Грейвз настороженно следил за ним, и наконец Гриндевальд, решившись, коснулся его щеки костяшками пальцев и легонько провел ими по коже в неком подобии ласки.

Ситуацию более унизительную трудно было даже вообразить.

— Вы закончили, мистер Гриндевальд? — хрипло спросил Грейвз. — Если да, то прошу меня выпустить.

Тот, как ни странно, не стал перечить и немедленно убрал руки — оказывается, какое-то время он неощутимо поддерживал Грейвза за талию — а затем отступил на шаг.

— Вы в состоянии... — начал он.

Грейвз одёрнул манжеты, чувствуя, как с привычными жестами к нему возвращается малая толика так необходимой ему уверенности.

— Я в полном порядке, — проговорил он с чрезмерной жёсткостью в голосе. — Могу я попросить вас об одолжении?

— Конечно.

— Уберите карточки на место. У меня появилось срочное дело. Думаю, что могу оставить вас одного?

— Разумеется, вы вполне можете на меня положиться.

Лучше бы за их фразами действительно стояла вежливая пустота. Оба прекрасно понимали, почему он не мог убрать карточки сам: боялся не совладать с собственной магией.

Спустившись в холл, Грейвз почти совершенно пришел в себя — попробуй только потерять контроль при подчиненных, и сразу увидишь, как рушится твой авторитет в их глазах, как они начинают сомневаться и мешкать, не уверенные в приказах. Сейчас он никак не мог себе этого позволить, только не сейчас...

Марсо маялась бездельем, уменьшенные шкафы стояли ровными аккуратными рядами, а ужасающие завалы перепутанных бумаг исчезли, словно их и не было.

— Отличная работа, мисс Марсо, — остановившись на пороге гостиной, удовлетворенно кивнул Грейвз. Девушка вскочила на ноги и торопливо шагнула ему навстречу. — Аппарировать можете или боитесь?

— Могу, сэр! — тут же отозвалась та. — Куда нужно отправиться и что именно передать?

Грейвз на мгновение растерялся: он отчего-то забыл, что отослал с заданиями всех, кто в силу своего опыта способен был понять его приказ с полуслова.

— На место провала. Найдите того, кто там распоряжается, запросите отчет о ситуации и уведомьте руководителя о моём неудовольствии. Донесений не было уже около десяти часов. Полагаю, что причиной тому приказ мадам Президент, но она слишком поторопилась с подобными распоряжениями.

Пиквери вовсе не поторопилась; она просто не хотела, чтобы он отвлекался на то, на что не мог повлиять, чтобы он оказался в состоянии исполнять лишь одну из своих обязанностей — оставаться цепным псом при Гриндевальде. Впрочем, Марсо их разногласия не касались.

Грейвз поморщился и едва удержался от того, чтобы потереть виски.

— Пойдёмте, Вилфреда, я закрою за вами дверь, — устало вздохнул он.

На обратном пути он заглянул на кухню и уже почти не удивился, обнаружив там хлопотавшую по хозяйству Куини.

— Мистер Грейвз! — воскликнула она и, присмотревшись к нему повнимательнее, озабоченно поджала губы. Грейвз заподозрил, что тень душевного смятения ещё омрачала его лицо. — Вам что-нибудь... Мерлин, да присядьте же вы!

Он сел, ошарашенный её внезапным напором.

— Спасибо за помощь с документами. Я всего лишь зашёл узнать, как вы, — почти оправдываясь, проговорил Грейвз. — После таких приключений и всего, что вы для нас сделали...

— Пустое, сэр, — отмахнулась Куини. Она порхала по кухне, оказываясь то тут, то там и то и дело взмахивая палочкой, а кухонная утварь летала в воздухе, едва избегая столкновений, и от всего этого мельтешения у Грейвза опять заломило в висках. — Я в полном порядке.

Перед Грейвзом опустилась полная чашка горячего, ароматного кофе, он машинально отхлебнул из неё и едва не поперхнулся.

— Что вы туда добавили? — спросил он.

Куини взглядом указала на бутылку виски, стоявшую на буфете, — Грейвз и не заметил, когда она успела её достать.

— Пейте, — попросила Куини. — Это единственное, чем я сейчас могу вам помочь.

— С чего вы взяли, что мне нужно помогать?

— Да на вас лица нет! — воскликнула Куини, как будто растерявшись на мгновение от его вопроса. — Что же мистер Гриндевальд вам наговорил?

— Да ничего особенного, — хмыкнул Грейвз, снова подняв чашку к губам. — Как будто вы не знаете, что он мог наболтать. Очередной набор абсурдных, плохо связанных друг с другом тезисов, которые он считает убедительными аргументами в пользу своих идей.

Куини стояла перед ним, касаясь стола кончиками пальцев, будто не решалась снова открыть рот.

— Сэр, — наконец сказала она, — если вам нужно будет с кем-то поговорить, я всегда готова вас выслушать.

Голос её дрогнул посередине фразы. Грейвз помолчал, глядя на неё снизу вверх.

— Спасибо за вашу доброту, мисс Куини, — когда молчать и дальше стало попросту невежливо, отозвался он. Больше ему сказать было нечего, ведь она, видимо, и сама не понимала, что предложила. Нежная, добрая и чуткая девушка, она не могла предложить ему ничего, кроме своего сочувствия — а оно уже ничем бы ему не помогло.

Он сделал последний глоток кофе и, отставив чашку, поднялся на ноги. Куини дернулась было вперед, словно собираясь его остановить.

— Вы не так меня поняли, сэр, — в явном волнении торопливо произнесла она и смущенно потупилась. — Я не о том, что вы пережили в плену, все знают, что вы это плохо помните и едва ли захотите вспоминать, мы стараемся, чтобы слухи об этом не очень расходились за пределами МАКУСА... Я о том, что происходит сейчас. Понимаете, сейчас!

— Вы полагаете, что я стану жаловаться вам на Гриндевальда? — резко осведомился Грейвз и, почти повернувшись к двери, несколько более сдержанно закончил: — Прошу прощения, мисс, это не в моих правилах, да и он, стоит отдать ему должное, вполне способен вести себя как воспитанный человек. Я вынужден вас покинуть, у меня есть дела.

Куини только вздохнула, провожая его взглядом.

Грейвз немного постоял в холле и двинулся наверх, в кабинет. Ему мучительно не хотелось снова переступать порог, но увиливать от исполнения своего долга он права не имел.

Вернувшийся за стол Гриндевальд лениво листал книгу и гладил Маркиза — мирная, почти идиллическая картина... если только удастся забыть, кто перед тобой. Не глядя на них, Грейвз выдвинул ящик стола и после пары минут поисков вытащил баночку с краской и потрепанную кисточку.

— Это для чего? — с подозрением осведомился Гриндевальд.

— Дополнение к защите дома, — отмахнулся Грейвз. — Читай, не отвлекайся.

— Два вопроса, — сказал Гриндевальд, закрыв книгу. — Я могу оказать вам какую-либо помощь? Если пожелаете, я дам клятву не трогать основу защиты, чтобы избежать... недоразумений вроде предыдущего, но мои навыки могли бы оказаться полезны.

Грейвз задумался. Кто мог знать, что замышлял Гриндевальд?.. Но, с другой стороны, в их положении никакая защита не будет лишней.

— Ты научился спрашивать разрешения? — уточнил Грейвз. — Это похвально. Глядишь, даже станешь вполне благовоспитанным магом. Можешь, в рамках разумного, конечно. Второй вопрос?

— Ты забыл, что я просил тебя принести вина?

— Да, — запнувшись, признался Грейвз. — Не хотел потакать твоим капризам, вот и вылетело из головы. Если тебе так нужно — спустись в кладовую сам.

Гриндевальд смотрел на него не мигая.

— Я уже передумал, — сказал он.

— Тогда какой смысл об этом напоминать? — равнодушно переспросил Грейвз и ушёл, не дожидаясь ответа. Едва ли Гриндевальд вообще стал бы утруждаться ответом на риторический вопрос.

Рисовать индейские символы на уже покрытой магической резьбой двери было тем ещё занятием. Грейвз тщательно проводил каждую линию, аккуратно, стараясь не запачкать ни пальцы, ни рукава и на ходу просчитывая узор так, чтобы не создавать противоречащих друг другу элементов.

— Du, Pelzarsch, bist du dich noch nicht gelangweilt, um mich herum herumzutreiben? — донесся с верхнего пролёта лестницы голос Гриндевальда. — Nun, was sagst du? Miau?

Интонации были мирными, едва ли не ласковыми, и Грейвз, поглощённый своим занятием, отреагировал не сразу. Маркиз вертелся у Гриндевальда под ногами, вынуждая того останавливаться чуть не на каждом шагу — а тот, кажется, и вправду не собирался добавлять окружающим проблем. Грейвз вернулся к узору. Чёрная краска, высыхая, чуть светлела и почти терялась на фоне двери из тёмного дерева, только вмешанный в неё пепел колдовских трав так и оставался на лакированной поверхности бархатисто-матовыми завитками. И не разглядишь даже, если только не упереться в них носом.

— Индейская магия? — уточнил Гриндевальд. Его голос прозвучал куда ближе, чем Грейвз ожидал. Рука у него дрогнула, оставив вместо ещё одного четкого округлого полумесяца уродливую, несуразную кляксу. Грейвз педантично подтёр её невербальными чарами и развернулся.

— Индейская, — подтвердил он. — Моим соседом по комнате в Ильверморни семь лет был индеец оттава.

— Ты хочешь сказать, что от примитивной магии народа, который даже не имеет письменности, будет какой-то толк? — скривился Гриндевальд.

— Один из твоих очевидных пороков — высокомерие, — отметил Грейвз. — Ты собирался помогать? Тогда прекращай болтать и займись наконец делом.

Гриндевальд молча развернулся и ушёл во вторую гостиную.

Грейвз почти закончил узор, когда в дверь постучали. Он поставил баночку с краской на скамейку, подобрал лежавший на ней кольт и, взведя курок, отворил дверь.

— Здравствуйте, мистер Грейвз, — сказала Бьерре — или новая тварь.

— Добрый день, аврор, — кивнул он. Бьерре, как и подобало, смотрела ему в лицо и не видела кольта в его левой руке, прикрытого полой пиджака. — Что-то случилось?

— Я от мистера Заксельбурга. Могу я войти, сэр?

Грейвз не задумался ни на секунду.

— В целях безопасности — нет.

Она нахмурилась: подобный аргумент вызвал бы подозрение у любого хоть сколько-нибудь соображавшего аврора, но Грейвз просто не мог позволить ей войти в дом, по которому расхаживал Гриндевальд, уже несколько часов как считавшийся мертвым.

— Безопасности? — переспросила Бьерре, не скрывая недоумения.

— Приказ мадам Президент.

Кажется, это её вполне удовлетворило.

— Так что Заксельбург? — поторопил её Грейвз.

Оба его заместителя были толковыми людьми, едва ли они наломали бы дров. Да и до этого часа они держались неплохо, Грейвзу не в чем было их упрекнуть.

— К месту провала явилась стажёр Марсо. Она заявила, что прибыла по вашему распоряжению, но я решила проверить её слова.

— Правильно сделали.

— Мистер Заксельбург просит передать, что был ограблен ювелирный магазин на Бауэри, сумму вынесли весьма крупную, и к тому же имеются явные следы магического вмешательства. Дело забрали у не-магов, ведутся поиски преступников.

— Я же просил! — в сердцах рыкнул Грейвз. — Неважно. Ещё что-то?

— Мадам Президент была выделена дополнительная охрана.

— Вполне разумно. От мистера Мэдисона поступали какие-то сведения касательно провала?

— Пока никаких, сэр. За ограждением работают невыразимцы, не-маги нейтрализованы и удалены из рабочей области, квартал оцеплен, оружие держат наготове, но оно пока ни разу не пригодилось.

— Раздобудьте как можно больше кошек и заставляйте их обнюхивать каждого, кто покидает периметр.

Бьерре поперхнулась.

— Простите, сэр? Я правильно расслышала? Кошек? Настоящих, живых, пушистых? С лапами и хвостом?

— Всё верно, Бьерре, настоящих, с лапами и хвостом. Пусть хоть обнимаются с каждым паршивым невыразимцем. У меня есть информация, что кошки очень бурно реагируют на тварей, даже когда те принимают человеческий облик. Если произойдет нечто подобное, тварь должна будет как-то себя выдать, ну а дальше вы уже разберетесь. Гражданские, надеюсь, сидят по домам?

— Так точно, сэр.

— Ступайте. И ради всего святого, будьте любезны держать меня в курсе дела.

— Мадам Президент велела...

— В данном случае она не права, — отрезал Грейвз. — Ризерстоун уже свернул свою операцию, я надеюсь?

— Да, сэр. Авроры под командованием мистера Ризерстоуна также заняты обеспечением порядка на улицах и возле провала. Авроры из других штатов переданы в подчинение мистеру Заксельбургу.

— Хорошо, ступайте. И верните мне Марсо, она мне ещё пригодится.

Бьерре кивнула и, помявшись на пороге, проговорила:

— Сэр, я хотела спросить... То, что сказала мадам Президент про Гриндевальда... это правда? То есть... мне нельзя сейчас в ваш дом, потому что там... его тело? Он мёртв? По её словам ситуация не вполне ясна, будто она не знает точно...

— Я не уполномочен давать комментарии в обход мадам Пиквери. Это было её заявление, а я выполняю её приказы, — отрезал Грейвз. — Обращение мадам Президент вы слышали — делайте выводы. Ну, давайте, Бьерре, думайте головой!

— Да, сэр, — тут же отозвалась та. — Некоторые уже спрашивают, почему вы за два дня не показались на месте катастрофы. Я отвечаю, что у вас есть на то причины и изображаю, что мне что-то известно, но я не вправе или не хочу говорить. Правильно?

— Совершенно верно. Я выполняю... выполнял приказ мадам Пиквери, с которым мог справиться только я, — ответил Грейвз, расчётливо допустив оплошность и исправив её с запозданием, которое мог бы пропустить стажер, но не аврор с опытом Бьерре. — С этим уже покончено, но расследование... пока продолжается. Вы уже задерживаетесь, аврор.

Услышав про расследование, Бьерре, разумеется, решила, что он имел в виду расследование смерти Гриндевальда. Намёк она тоже поняла, но аппарировать не успела. Во дворе раздался хлопок и на дорожке возникли Ричардсон и Абернати: слишком быстро, времени для посещения библиотеки и поиска разрозненных сведений у них было в обрез, и Грейвз несколько напрягся. Выглядели новоприбывшие спокойными, но он не мог быть точно уверен, действительно ли видел перед собой своих подчинённых. Стоило вернуться в гостиную и встретить их, прихватив с собой Маркиза, но скрыть эту пушистую зверюгу от Бьерре никак не удастся. Подобная предосторожность непременно вызовет у неё подозрения, ибо зачем бы опасаться тварей далеко от дыры, через которую те могли вылезти? Она умела делать выводы и охотно делилась ими с окружающими, а как раз это Грейвзу было совершенно не нужно. Только не сейчас. А не проверить и пустить в дом потенциальных тварей...

Бьерре развернулась к прибывшим.

— Привет, Нил, — сказала она и коротко, как любому из своих малознакомых коллег, кивнула Абернати. — А ты что тут?

— Выполняли распоряжения мистера Грейвза, — пожав плечами, отозвался тот. Формулировка была лишь чуть более вежливым вариантом фразы "не твоё дело", что само по себе было подозрительно, к тому же Абернати прижимал к себе пухлую папку, из которой торчали газетные вырезки и даже пара номеров "Нью-Йоркского Призрака" целиком. Дело было совсем плохо.

— Поторопитесь, Бьерре, — веско напомнил Грейвз. По счастью, на сей раз та и впрямь не стала задерживаться и, сбежав вниз по ступеням, сразу аппарировала.

Грейвз остался настороженно разглядывать Ричардсона и Абернати, не спеша пропускать их в дом.

Позади раздалось гневное "мрау!" — это Маркиз, раздраженно размахивая лапами, левитировал прямо к открытой двери.

— Кто посмел так обращаться с моим котом?! — возмутился Абернати и поспешно подхватил своего любимца на руки. Тот не выказал ни тени недовольства, напротив, уткнулся мордой ему под мышку и приглушенно заворчал, будто жалуясь своему человеку на тяготы кошачьей жизни.

— Заходите, — отступив в сторону, с облегчением проговорил Грейвз. — Вы быстро.

— Я посмел, — от дверей комнаты сообщил Гриндевальд. — Поверьте, моя жизнь ценнее жизни кота.

— Так и знал, что вы однажды непременно причините ему какой-то вред, — в праведном гневе воскликнул Абернати, крепко прижимая к груди Маркиза и свою добычу в папке. Про Ричардсона и Грейвза он словно забыл, но мгновением позже спохватился и повернулся к последнему: — Да, сэр, мы старались. Я, правда, не сразу разобрался в системе подачи информации, но затем сообразил, как изменить некоторые заклинания для поиска, так что мы достаточно быстро справились. Мы всё скопировали, разумеется. С вашего позволения, я разложу материалы на столе для наглядности.

Дождавшись короткого кивка, он немедленно двинулся в первую гостиную, где раньше работала Марсо. Грейвз задержался на секунду, перехватив шагнувшего следом Ричардсона за локоть.

— Как он вам показался? — вполголоса поинтересовался он.

— Дёрганый, но работать умеет, когда меня не боится, — нахмурившись, отозвался Ричардсон. — А что?

— Я это и хотел узнать.

Абернати был ценен, но его неумение справляться со своими эмоциями — о чём он и сам прекрасно знал, ибо нередко страдал от этого — все равно раздражало.

Ричардсон помялся, как будто не решаясь сказать, но потом всё же закончил:

— Не понимаю, сэр, почему именно его вы взяли в команду. У нас ведь есть и настоящие аналитики, гораздо более опытные, тот же Принстон, например. Вы ведь помните, какое преступление он раскрыл, не выходя из кабинета...

— Я помню, — подтвердил Грейвз. — Но у меня есть подозрение, что Принстон мог попасть под влияние Мэдисона, а интересы невыразимцев, к сожалению, далеко не всегда совпадают с интересами нашего департамента. В остальном же... иногда случайность играет не последнюю роль.

Грейвз поймал себя на том, что расспросы подчинённого начинали вызывать у него раздражение, хотя вменять их тому в вину было бы полным абсурдом. Он чуть ли не кожей ощущал, что непоправимо отстает от событий, отдает несвоевременные приказы и уже почти не в курсе того, что вообще происходит в городе. Грейвз с силой выдохнул, заставляя себя успокоиться и отрешиться от иррационально острого гнева на задававшего совершенно правильные вопросы Ричардсона.

А ещё ему не следовало оставлять Гриндевальда без присмотра.

Грейвз остановился в дверях второй гостиной и пригляделся. Его "гость" успел отодвинуть стол в сторону, ковёр убрал вовсе (Грейвз загодя поморщился, ожидая увидеть на паркете зелёное пятно) и теперь рисовал на освободившемся месте широкий, в полный размах мужских рук, круг с символами. Заметив Грейвза, он выпрямился и поднял ладонь в успокаивающем жесте:

— Это всего лишь защитный ритуал, призыв благополучия, и он никому не принесёт вреда. Мне даже кровь не понадобится. Я позаимствовал у тебя пару веточек вербены, в шкафу нашлись. Запасливый ты, должен сказать.

Грейвз кивнул, внимательно оглядев переплетавшиеся линии. Гриндевальд не лгал.

Грейвз вернулся к входной двери, собираясь закончить собственные чары — но едва он вновь коснулся кисточкой створок, как вернулась Марсо. Пришлось опять разыскать Маркиза, а после не без некоторых усилий оторвать его от Гриндевальда, чтобы ткнуть носом в терпеливо ждавшую на пороге девушку. Обследование котом показало, что это действительно была Марсо, и Грейвз впустил её в дом. Уже не дожидаясь его распоряжений, Марсо ушла в ту гостиную, где работала раньше, и заговорила о чём-то с Ричардсоном и Абернати.

Дверь кухни тихо скрипнула, и в коридор выглянула Куини, о присутствии которой Грейвз успел почти позабыть.

— Обед готов, — робко сообщила она. — Обедать никто не хочет, да?

Грейвз только покачал головой. Сделав над собой усилие, он спустился в подвал, коснулся ручки двери, не решаясь её открыть — и в этот момент колокольчик у порога зазвенел снова. Он немедленно взбежал обратно по лестнице, малодушно обрадованный возможностью отложить борьбу со своими призраками.

Тина и Квелье дисциплинированно погладили вылезшего полюбопытствовать Маркиза и ввалились внутрь. Тина тут же упала на скамейку, словно её не держали ноги.

— Мы обшарили всё! — воскликнула она. — Мы перевернули вверх дном всю его квартирку. И что вы думаете? А ничего! Вообще ничего!

Она вытащила из-за пазухи стопку блокнотов, и та немедленно увеличилась в размерах едва ли не втрое.

— Его рабочие записи, но в них ничего нет. Ежедневник. — На свет появилась внушительная книга в кожаном переплёте. — И там пусто! Никаких заметок о встрече с высоким начальством, зато есть дата свидания с девушкой — правда, это было два дня назад. Вообще ничего, мы в тупике, мистер Грейвз! Со мной такого давно не бывало, с тех пор как оказалось, что тот магический след на украденном золоте на самом деле принадлежал работавшему с ним эксперту.

— Нет, мы вовсе не в тупике, — спокойно сказал появившийся в дверях Абернати. — Напротив, всё складывается.

Оказавшись в своей стихии, он забывал бояться тех, кто был выше него по положению, красивее или увереннее в себе — то есть, почти всех — и на него становилось приятно смотреть.

— Мистер Гриндевальд, не уделите ли нам минутку? — позвал Грейвз. Ответа не было, и он, переглянувшись с остальными, решительно направился во вторую гостиную. Прошло от силы четверть часа, но уже знакомый ему круг успел разительно измениться: он стал шире, обзавелся вторым, ещё более широким кольцом, а в переплетении линий и символов проглядывал теперь пугающий узор. Гриндевальд как раз дорисовывал последние знаки вытащенным из камина угольком.

Грейвз внимательно осмотрел весь круг и, пройдясь взглядом по символам, уточнил:

— Вы завершили свой первый ритуал?

— Весьма успешно.

— Отлично. — Грейвз шагнул вперёд и, не потрудившись наклониться, носком ботинка стёр небольшой промежуток линии между символами Марса и Луны. — Благодарю за содействие, мистер Гриндевальд. На сегодня ваша работа закончена.

Линии вспыхнули и погасли, выплюнув в воздух небольшое облачко угольной пыли.

Гриндевальд вскочил, сверкая глазами.

— По какому праву вы лезете в мои ритуалы?! — придушенно рыкнул он.

— По праву хозяина дома. И в моём доме вот этого, — Грейвз взглядом указал на потухший круг, — не будет. Вам понятно?

Гриндевальд смотрел на него с откровенной ненавистью, но Грейвз выдержал его взгляд, не дрогнув. Это был его дом, и Гриндевальд должен был быть полным идиотом, чтобы не понимать: вздумай он упорствовать, и это будет означать разрыв всех и всяческих договоренностей.

Пока что он тяжело дышал, верхняя губа у него подрагивала, обнажая зубы. Он дёрнул головой, отбрасывая выбившуюся из косы прядь, и злобно осведомился:

— Ну и как это вы поняли, что именно я собираюсь делать?

— Не держите меня за идиота, я главный аврор, — сухо парировал Грейвз. — Поверить не могу: неужели вы всерьёз рассчитывали на то, что кто-то из девушек добровольно поделится с вами кровью?

— Я ещё не таких уговаривал, — скривился Гриндевальд. — У меня всё было под контролем, и тут вы явились и всё испортили!

Грейвз усмехнулся. За спиной у него слышалось чужое дыхание: его люди смотрели на него, авроры, конечно же, опять задвинули гражданских за спины — и их присутствие придавало ему сил.

— У вас? Под контролем? Да вы собственный азарт контролировать неспособны! — ядовито проговорил он.

— Не вам говорить, что я способен, а что нет! Вы вообще не в состоянии... — Гриндевальд очень кстати осёкся и, умолкнув, обвел взглядом своё разрушенное творение. — А, кстати, почему не произошёл выплеск магии, которая...

— Потому что взрыв в моём доме мне тоже совершенно не нужен, — пожал плечами Грейвз. — Если вы закончили оплакивать своё оборванное колдовство, то пойдёмте, мистеру Абернати есть что нам рассказать.

— Как хорошо вы разбираетесь тёмной магии... — сощурившись, произнёс Гриндевальд. — Интересно — насколько же хорошо?

— Вы задаете вопросы, ответ на которые вполне очевиден, — процедил Грейвз. — Явно лучше, чем те преступники, которых я на ней ловил.

На это Гриндевальду было нечего ответить. Или, возможно, он просто решил отложить споры на потом.

Там, где недавно лежали завалы бумаг и стояла пищущая машинка, Абернати уже разложил газетные вырезки. Грейвз всмотрелся в портрет Лоренца Джонса, который двигался и безмолвно шевелил губами, обращаясь к кому-то за кадром. Джонса он встречал и раньше, но повода им заинтересоваться у аврората не было: подозрений тот не вызывал. То ли Джонс был и вправду кристально чист, то ли просто слишком хорошо прятал свои тёмные делишки. Теперь Грейвз склонялся к мысли, что второе было ближе к истине.

— Это и есть ваш Лоренц Джонс? — спросил Гриндевальд. — Ну и рожа.

Строго говоря, он был к Джонсу несправедлив. Тот не отличался красотой: он был полноват, чуть оплывшее лицо с грубоватыми от природы чертами не представляло из себя ничего примечательного, однако называть его уродом всё же не стоило. За модой Джонс следил и более того, одевался со вкусом; и, как видно, в Гриндевальде заговорила если не ревность, то инстинктивное желание принизить потенциального соперника.

— Это и есть Лоренц Джонс, — подтвердил Абернати. — Владелец "Визардс Фрайдей", учредитель и глава совета директоров холдинга по производству магических консервов — на чём он и разбогател — ну и по совместительству владелец дома моды, двух ресторанов и половины собственного небоскрёба.

— Короче, владелец всего, до чего дотянутся руки, — подвела итог Тина, которую перечисление чужих богатств, кажется, немного покоробило.

— Точное состояние мистера Джонса я оценить затрудняюсь, — продолжил Абернати. — Что-то около пятисот миллионов драготов.

— И это мы ещё не учитываем, что у него наверняка есть подпольный бизнес, — добавил Квелье.

— Который вы не нашли, — поддел Гриндевальд и, мигом потеряв к нему интерес, благосклонно кивнул Абернати: — Продолжайте, юноша.

— Джонс вполне сойдет за убийцу, — заключил тот, — хотя никаких мотивов я не вижу.

— Его могло вести желание избавить мир от зла, — бросив опасливый взгляд на Гриндевальда, предположил Квелье.

— Убив сначала девочку, потом журналиста, — заметил тот. — Хорошее же у вас добро. Просто замечательное. Мне нравится.

— Может, он не хотел... — вступилась Тина.

— Для того, чтобы вызвать тварь — и не быть ею сожранным — он должен был точно знать, что делает, мисс Голдштейн, — тихо сказал Абернати и, убедившись, что вопрос исчерпан, снова указал на собранные материалы: — Что касается личной жизни мистера Джонса, то она... отличается завидным разнообразием, в немалой степени благодаря его состоянию. Около месяца назад он расстался с Хортенс Авель, до этого он в течение полного года выходил в свет с Эдвиной Габриэль Флауэрс. До знакомства с ней он состоял в браке с Ребеккой Шилфердсон, а затем с Присциллой Винце. После первого развода его видели в обществе Метте Юль, но эти отношения, насколько известно, закончились до его бракосочетания с мадам Винце.

Гриндевальд первым шагнул к столу и, вполуха слушая рассказчика, принялся перебирать вырезки. Грейвз же пока ничего нового не узнал; светскими сплетнями он никогда не интересовался, но даже по колдографиям было вполне очевидно, что все женщины Джонса принадлежали к его кругу. Ничего удивительного, едва ли человек с таким достатком обратил бы внимание на простую секретаршу — конечно, если та вдруг не оказалась бы наделена неземной красотой. Как, к примеру, актриса Эдвина Флауэрс, которая продержалась рядом с Джонсом целых одиннадцать месяцев.

— Если вы хотите сказать, что с его богатством он может себе позволить перебирать красавиц, как товар в магазине, сменяя одну на другую, как только надоест предыдущая, так это очевидно, — сказал Гриндевальд, в нетерпении отбросив страницу, на которой бесконечно улыбалась владелица и главный модельер самого дорогого в США ателье для волшебников Присцилла Винце.

— Я просто стараюсь дать вам возможность оценить, что он за личность, — не потеряв присутствия духа, пояснил Абернати. Впечатление несколько портил только вновь опущенный взгляд. — Но это и в самом деле не главное. Если не считать консервный судебный процесс двадцать второго года, то первым упоминанием о Джонсе будет статья в "Визардс Фрайдей" от двадцать пятого апреля 1919 года. Тогда газета ещё не принадлежала ему, но он, едва поступив на работу в редакцию, сразу был назначен главой отдела светской хроники. В маленьких издательствах обычно не столь строго относятся к опыту работы, но назначить главой отдела человека, который ни единого дня не проработал рядовым журналистом, — это все же довольно странно.

Абернати осторожно выудил из груды материалов небольшую, едва ли в восьмую долю газетной страницы, вырезку.

— В этой заметке Лоренца Джонса представляют читателям, он рассказывает немного о себе. Его настоящее имя — Лоренц Йонаш, он венгерский эмигрант. Вы в совпадения верите? Я — нет.

Гриндевальд закрыл лицо рукой и тихо выругался на немецком. Кажется, все присутствующие готовы были с ним согласиться.

Грейвз бесцельно поворошил газеты, пытаясь собраться с мыслями и решить, каким должен быть следующий шаг.

— Похоже, — усмехнулся он, — вы скоро станете свидетелями того, как я припру к стенке саму мадам Президент. Ричардсон, мигом.

Тот вернулся минут через двадцать, когда витавшая в доме нервозность стала почти невыносима. Разве только Куини искренне порадовалась тому, что за время вынужденного безделья кто-то все же добрался до её стряпни: она уже почти решила, что её старания останутся незамеченными. Гриндевальд, уже не утруждаясь спрашивать разрешения, отправился в библиотеку, притащил оттуда огромный географический атлас и, разложив его на столе в гостиной, принялся изучать изображение Венгрии.

— Я не знаю никаких Джонсов и Йонашей! — в праведном возмущении воскликнул он в ответ на высказанное Грейвзом предположение о возможных мотивах покушения. — Ни единого в своей жизни не встречал и тем более не убивал, клянусь вам! И не вредил никаким иным способом, если вы собирались спросить об этом.

Грейвза терзали дурные предчувствия, и он не находил себе места, хотя и старался этого не показывать. Когда Гриндевальд закрыл атлас и убрал его в сторону, Грейвз снова разложил материалы про Джонса-Йонаша в хронологическом порядке, опасаясь, что мог что-то упустить.

Он понятия не имел, что будет делать теперь, когда в деле появился главный подозреваемый. Знание о тварях Джонс наверняка притащил с исторической родины, и сам по себе этот факт ничего им не давал. Вызвать его на допрос они тоже не могли. Предъявить ему живого Гриндевальда в надежде на то, что Джонс будет слишком потрясён и раскроется, было соблазнительно — но матерый газетчик и делец вполне мог сохранить самообладание, и тогда их главный козырь пропал бы зря. Допрашивать его женщин тоже не имело смысла, дур среди них не было, так что давать показания против бывшего любовника, тем более неофициально, они не станут. Денег и связей у Джонса было предостаточно, растоптать любую из них он мог без труда.

Сейчас всё зависело от того, что скажет Серафина; причём не стоило сбрасывать со счетов вероятность того, что она была с Джонсом заодно и вполне могла быть осведомлена о его планах. Её реакция на тварь казалась вполне естественной, но политику с её опытом не составило бы никакого труда просто изобразить изумление и страх...

Марсо и Абернати, склонившиеся над каким-то документом, совершенно не замечали погрузившегося в невеселые раздумья начальника — от которых его, впрочем, отвлек вернувшийся наконец Ричардсон.

— Мадам Президент просила передать, что прибудет, как только закончит встречу, — сообщил он. — Насколько я понял, она полагает, что это не займет много времени.

— Что именно за встреча? Мадам Президент не передавала чего-то ещё? — осведомился Грейвз.

— Нет, сэр, не передавала, — покачал головой Ричардсон. — Она сейчас находится у себя дома, беседует с директором финансового отдела, главным бухгалтером и со служащими хозяйственных отделов Вудворт-билдинг. Восстановление здания будет стоить очень дорого, возможно, его и вовсе придётся перенести в другое место, а на прежнем месте устроить... Что-то вроде запретной зоны. Никто не знает, что ещё может вылезти из-под земли.

Грейвз с неохотой признал, что в этом случае Пиквери была права.

— У вас есть идеи насчёт того, как прижать к ногтю этого Джонса? — поинтересовался он. В этот раз у них не было ни полномочий, ни большой слаженной команды экспертов с разнообразнейшим опытом, и их единственным шансом было не упускать ни единой перспективной идеи, даже если её автору та и казалась недостаточно здравой для того, чтобы её высказать.

— Можно подойти к нему в каком-то месте, когда он будет один, — предложил Ричардсон. — И сразу объявить ему, что нам всё известно. Ну а потом арестовать его и попробовать расколоть.

— Он не идиот, — покачал головой Грейвз, постучав пальцем по лицу Джонса на колдографии. — Он быстро сообразит, что у нас на него ничего нет, потребует адвоката, и тогда можно считать, что операция провалена. Он засудит нас всех, вместе и по отдельности.

Ричардсон сжал губы, и выражение его лица стало жестоким.

— Вы не поняли, сэр. Даже если он попросит адвоката, мы можем... не прислушаться к его просьбе. В конце концов, это вопрос государственной безопасности. И даже если он будет молчать, есть ведь легиллименция, Веритасерум...

— Нил! — прикрикнул Грейвз — скорее для порядка, чем из искреннего возмущения. Они были не одни, и вместо того, чтобы вдумчиво отчитать подчиненного, Грейвз только бросил сухое: — Придержите язык.

— Простите, виноват, — немедля ответил Ричардсон, хотя раскаяния в его голосе не было. Абернати и Марсо разом оторвались от своих дел и воззрились на него с искренним возмущением. — Но мы действительно могли бы похитить Джонса, хотя бы с помощью мистера Гриндевальда... А кстати, где он?

— Кажется, отправился перекусить, — пожал плечами Грейвз. Он уже устал следить за Гриндевальдом, точнее даже, таскаться за ним хвостом, всё время помня о том, что сил остановить своего "пленника" ему все равно не хватит. — Но да, я тоже думаю, что он мог бы похитить Джонса, пусть даже и у всех на глазах. Его репутации уже точно ничто не навредит.

Не то чтобы Грейвз действительно собирался дать добро на похищение, он скорее надеялся на то, что им удастся найти какую-то лазейку и провернуть эту авантюру, хотя бы изобразив соблюдение закона.

В этот момент они с Ричардсоном услышали на кухне какой-то шум, слабый вскрик — и такой звук, словно что-то упало на пол. Грейвз с запозданием вспомнил, что на кухне был Гриндевальд... и Куини, которая боялась его до дрожи.

Он отреагировал быстрее остальных и, опередив своих спутников, застал на кухне душераздирающую сцену. Куини вжималась в угол, защитным жестом прижимая руки к груди, и едва не плакала. Тина, нелепая в своём грозном порыве, собственным телом закрывала сестру от Гриндевальда, и её волшебная палочка указывала ему точно в переносицу. Сам же возмутитель спокойствия был преувеличенно бесстрастен.

— Вам не стоит так волноваться, Тина, — терпеливо увещевал он. В голосе у него, как ни странно, мелькали едва ли не назидательные нотки. — Просто у нас с вашей сестрой вышло небольшое недопонимание.

Разъярённая до потери разума Тина вовсе не собиралась его слушать.

— Ах ты старый козёл, мерзавец, тинофэт! Не смей трогать мою сестру!

— Я даже не думал её трогать, — закатив глаза, снисходительно объяснил Гриндевальд, — я просто... Как вы меня назвали?

Вместо ответа Тина швырнула в него какое-то заковыристое, не из стандартного аврорского арсенала проклятие; стоявший слишком близко к ней Гриндевальд не успевал поставить щит и просто качнулся назад, откинувшись на стол. Проклятие ударило в противоположную стену кухни, оставив на ней широкое обожженное пятно, в центре которого почерневшая штукатурка потрескалась, будто от взрыва.

Повисла тишина.

— Не думал, что вы и вправду посмеете на меня напасть, — протянул Гриндевальд, рассматривая Тину так, будто впервые её видел. Та, видимо, и сама уже несколько опомнилась — и, опомнившись, испугалась последствий. Её лицо залила мертвенная бледность, но кончик палочки, нацеленной в лицо Гриндевальда, не дрогнул и не опустился ни на дюйм.

— Хватит! — вклинившись между ними, рявкнул Грейвз. Он оскалился и развернулся к Гриндевальду, смерив его презрительным взглядом.

Произошедшее было очевидно, и Грейвз применил то единственное оружие, которое интуитивно нащупал несколькими часами раньше: сарказм.

— Так и думал, что ваша самоуверенность ничего не стоит, — скривившись, бросил он. Краем глаза он наблюдал за дверью: Квелье перехватил Абернати за плечо и кое-как вытолкал его из кухни, держа Гриндевальда на прицеле. Ричардсон словно бы невзначай зашел тому за спину и теперь целился в затылок, но Гриндевальд совершенно не обращал на них внимания, как будто не замечал их маневров вовсе.

— То есть как это ничего не стоит? — возмутился он.

— Ну вот так, — пожал плечами Грейвз. — Как выяснилось, к длинному списку прочих ваших недостатков стоит добавить крайнюю зашоренность, трусость и, чего уж лукавить, обыкновенную слабость. Вместо того, чтобы предпринять хоть какие-то усилия для того, чтобы понравиться женщине, вы без зазрения совести прибегаете к насилию и, судя по всему, даже не видите в этом ничего постыдного. Скажите, мистер Гриндевальд, вы всегда так поступали или только мисс Голдштейн не повезло попасться вам в неудачную минуту? Хотя зачем я вообще спрашиваю, разве можно ждать приличного поведения от обнаглевшего от собственной безнаказанности преступника?

— Я не... — начал ошарашенный Гриндевальд. Растерянность его казалась неподдельной: похоже, догадки Грейвза были верны, и сарказм и впрямь действовал на этого самовлюбленного нарцисса, как ушат ледяной воды.

— Незачем оправдываться, — не желая выслушивать неуклюжие оправдания, оборвал его Грейвз. — Всё очевидно, не так ли, Куини?

Он на мгновение повернулся к девушке, судорожно стискивавшей руки на груди, но не смог поймать её взгляда: она не сводила глаз с Гриндевальда, будто опасаясь хоть на мгновение выпустить его из виду. Под ухом у Грейвза свирепо сопела Тина, не желавшая прятаться за чужими спинами. Нескольких секунд промедления Гриндевальду вполне хватило для того, чтобы вернуть себе самообладание... и Грейвзу даже померещилось, будто он успел переглянуться со сверкавшей глазами Тиной.

— Вы совершенно правы, мистер Грейвз, — наконец проговорил Гриндевальд. — Постоянная угроза страшной смерти, нависшая надо мной, действует мне на нервы. Я был не в себе и потому позволил себе совершенно неподобающий поступок.

Он оттолкнулся от стола и шагнул к Куини, будто не услышав предостерегающего окрика все ещё взбешенной Тины. С нарочитой, картинной галантностью Гриндевальд склонился перед Куини и поднял её руку к своим губам. То ли девушка была настолько потрясена, что не высказала никакого протеста, то ли он просто не заметил её сопротивления, — как бы то ни было, Гриндевальд поцеловал тыльную сторону её кисти и, выпрямившись, произнес:

— Прошу простить меня, мисс Голдштейн. Мой порыв был совершенно искренен, в чем я даю вам слово, но он и впрямь оказался не к месту. Я вполне понимаю, что сейчас вы неспособны всё тщательно взвесить, и не настаиваю на ответе.

Куини отдёрнула руку так резко, словно ей в ладонь вложили дохлую мышь. На лице её брезгливость мешалась со страхом и возмущением.

— Что бы вы там себе ни думали, мистер Гриндевальд, я никогда не стану вашей! — звонко заявила она. — Я лучше умру! И зарубите это себе на носу! Вы мне омерзительны, понятно?

— У вас всегда есть шанс передумать, — мягко проговорил тот и, едва заметно усмехнувшись, отступил. Как видно, не только Грейвзу казалось, что ещё чуть-чуть — и он схлопочет оплеуху.

— Оставьте мисс Голдштейн в покое и не приближайтесь к ней более, — велел Грейвз. — Если вы и впредь будете позволять себе подобные выходки, мы немедленно прекратим наше сотрудничество. И можете тогда проваливать на все четыре стороны, как-нибудь и без вас управимся.

— Вы не можете, — ухмыльнулся Гриндевальд, — вы дали слово.

— Всего лишь дали слово, верно; а под обетом клялись только не разглашать того, чему станем свидетелями в этом доме. Увы. Какой был бы заголовок — "Трусость и бесчестье великого Гриндевальда!" Или, может, "Что делать темному магу, когда опять не везёт в любви"!

Едва эти слова сорвались с губ Грейвза, он тут же понял, что переступил черту, которую сам Гриндевальд никогда не пересекал — даже тогда, когда держал его в плену, полностью владея его жизнью и смертью. Но остановиться или пожалеть о сказанном он тоже не мог, слишком разъярила его увиденная мельком картина. Интересно, что все-таки Гриндевальд пытался сделать с Куини, "всего лишь" насильно поцеловать или же, застав её одну, он сразу начал распускать руки? Куини была красива и едва ли смогла бы чем-то ему помешать, немудрено, что преступнику она показалась легкой добычей.

То, что наедине они ещё могли бы обратить в пусть и слишком злую, но все же шутку, сейчас, на людях, оказалось оскорблением, смыть которое можно было только кровью. Грейвз уже ясно различал во взгляде Гриндевальда то, чего мечтал бы никогда более не видеть: желание раздавить, растоптать и смешать с грязью.

Но внезапно этот опасный огонь угас.

— Не думаю, что кто-то осмелился бы такое напечатать, — усмехнувшись, вполне миролюбиво заметил Гриндевальд. — Так как вы меня назвали, мисс Голдштейн?

— "Тинофэт" значит "мразь", — сглотнув, решительно сообщила Тина. Судя по взгляду, она уже готовилась к смерти, жестокой и неотвратимой, но отрекаться от своих слов не собиралась.

— Забавное словечко. Запомню на будущее, — хмыкнул Гриндевальд. — Будете мне должны, мисс Голдштейн.

Они обменялись короткими яростными взглядами, и Грейвз с изумлением отметил, что в глазах Тины не было уже ни тени прежнего почти благоговейного ужаса.

— Не думаю, — холодно заключила старшая Голдштейн и с видом победителя убрала палочку. У Грейвза возникло странное чувство, что говорили они вовсе не о том, будет ли прощено сорвавшееся с губ его подчиненной оскорбление.

— Ступайте в гостиную, мистер Гриндевальд, — распорядился он. — И будьте любезны более её не покидать — во избежание соблазна. Мадам Президент прибудет с минуты на минуту, она должна бы уже внести некоторую ясность в ситуацию с Джонсом.

Гриндевальд бросил на него острый взгляд и, помедлив, кивнул. Авроры несколько расслабились: никто не хотел настоящей схватки с их временным союзником. Едва Гриндевальд вышел, сёстры бросились друг другу в объятия, и Куини тихонько заплакала, вздрагивая всем телом. Грейвз ненадолго задержался и убрал выжженное пятно на стене, а потом вышел, чтобы не мешать девушкам и не раздражаться лишний раз самому, однако в коридоре тоже уже кипели страсти: Ричардсон беспощадно отчитывал Абернати, а тот, кажется, уже готов был провалиться сквозь землю от стыда.

— Вы, может быть, и умный, но идиот! — шипел Ричардсон, а стоявший у него за спиной Квелье, обычно более снисходительный к гражданским, на этот раз только хмурился и согласно кивал. — Вам не пришло в голову, что такому, как вы, нельзя лезть туда, где пахнет жареным? Вы о себе подумали? А о своих родных? Нетренированные интеллектуалы вроде вас в бою дохнут первыми, это и сопливому новобранцу ясно — так нет же, вам ведь вздумалось вступиться за даму! Какой романтический порыв, а! Вы только посмотрите на него, героя, рыцаря!

Абернати, пунцовый от шеи до ушей, сверлил взглядом носки собственных ботинок и что-то бормотал себе под нос, но его лишенные обычной логической чёткости реплики не производили на авроров ровным счетом никакого впечатления.

— Мы просто не хотим становиться виновниками вашей смерти, — перебил напарника Квелье и, устало вздохнув, добавил: — Вам, надеюсь, хоть это понятно, мистер Абернати?

— Джентльмены, — сказал Грейвз негромко. — Довольно.

Благодарности во взгляде Абернати с лихвой хватило бы на десятерых, но Грейвз не стал развивать свою мысль. Чем короче и четче будут сейчас его распоряжения, тем лучше, но как же надоели эти склоки!

Звонок в дверь показался ему настоящим спасением.