Иной расклад (гет)

— Гермиона? — Гарри удивлённо смотрел на подругу, которая вцепилась в подоконник так, что побелели костяшки.

— Нет, Северус Снейп собственной персоной, — буркнула в ответ Гермиона, — помоги лучше залезть.

— Да, конечно, — спохватился Гарри и втянул Гермиону в комнату.

Оперевшись спиной о стену, Гермиона тяжело дышала, и у Гарри появилась минута её рассмотреть. Она заметно поправилась по сравнению с концом учебного года, но лицо всё ещё казалось слишком худым и измученным, под глазами залегли тени, будто она уже давно не высыпается.

— Что ты делаешь здесь, Гермиона, и почему решила зайти в окно, а не в дверь? — Гарри жестом пригласи её присесть на кровать, и Гермиона с радостью плюхнулась на неё, помяв покрывало.

— Войти в дверь было невозможно, — просто ответила она.

— Почему? — удивлённо спросил Гарри, подумав, что вряд ли Гермиона знает о гостях.

— Возле дома стоит машина, но она не твоего дяди и уж точно не новая, ведь тогда бы она стояла в гараже. Свет горит в гостиной и в ваших с Дадли комнатах. Значит, обычный семейный ужин отметается, а у твоих родственников гости или деловые партнёры твоего дяди. А значит, моё появление было бы более чем странным, — быстро проговорила Гермиона, недовольна морщась, будто объясняла, что дважды два — четыре.

— Действительно, — кивнул Гарри, — у дяди и тёти гости. Но что ты здесь делаешь так поздно? И почему не предупредила, что приедешь?

— Я сбежала, Гарри, — голос Гермионы резко надломился, — мама сказала, что я не вернусь в Хогвартс. А ещё она отвела меня к врачу, — совсем тихо добавила она. — Проверить, не сошла ли я с ума и нет ли у меня каких-нибудь отклонений. Разумеется, я ничего не говорила про магию и Хогвартс, но врачу всё равно что-то не понравилось. Он сказал, что у меня, якобы, подозрение на депрессию. Сказал, что я должна два-три раза в неделю ходить в центр, заниматься в группах и общаться со специалистом. Я же нормальная! — с надрывом выдохнула Гермиона, по её щеке побежала слеза, и она с какой-то злобой вытерла её тыльной стороной ладони. — Но мама и слушать ничего не хочет. Ей, видите ли, не нравится, что я не такая, как все. Она отобрала у меня все учебники, палочку, написанные эссе. А вчера она уехала к родственникам. Я отказалась. Она уже как-то меня оставляла одну, да и она знает, что я буду осторожна. К тому же, она договорилась с нашей соседкой, что та, если что, мне поможет. Как только мама уехала, я собрала все свои карманные деньги, взяла немного печенья, кое-что из одежды и пошла на автобусную станцию. А дальше проблем уже не было. Я приехала к тебе, дождалась, когда стемнеет, достала из гаража стремянку и залезла к твоему окну. Пришлось тебе подождать. Правда, у соседей резко залаяла собака, и я от испуга уронила лестницу. Хорошо хоть, что успела схватиться за подоконник. А то, боюсь, всё закончилось бы печально.

— Твоя мама хотела упрятать тебя в психушку? — тихо, не веря в то, что он говорит, спросил Гарри.

— Вроде того, — хмуро ответила Гермиона.

— И что теперь ты будешь делать?

— Надеялась, что мне поможет профессор МакГонагалл. Или директор. Поэтому и приехала к тебе. У меня-то теперь нет связи с магическим миром, только ты. Ты же завтра дашь мне сову, я письмо напишу нашему декану?

— Разумеется! Мы что-нибудь придумаем. Только вот, — Гарри запнулся, — что скажет твоя мама, когда ты вернёшься домой, а тебя там нет?

— Я оставила ей записку, — равнодушно ответила Гермиона. — Попросила, чтобы она не переживала. Давай не будем сейчас об этом. Лучше скажи, у тебя есть что поесть? Я сегодня ничего кроме печенья не ела.

— Сейчас схожу на кухню и попробую что-нибудь добыть.

Гарри ободряюще улыбнулся подруге и вышел из комнаты. Тихо закрыв дверь, он подошёл к лестнице и прислушался. Внизу раздавался тихий звон посуды и голоса дяди и тёти.

— Петунья, ты же сама всё видела, — голос дяди звучал устало и без злости, — Гарри не нёс торт. Тот просто...

— ... парил в воздухе, — закончила за него тётя Петунья. — Знаю. Но я уверена, что Гарри тут не при чём. Завтра утром мы обсудим произошедшее. Главное, что всё обошлось.

— И то верно, — согласился дядя. — Просто ты же знаешь, всё это для меня очень странно и необычно. И нам ещё повезло, что этого не увидели мистер и миссис Грин. Тогда бы мы вряд ли что-либо объяснили.

Звон посуды стих, и чета Дурсль показалась возле лестницы. Взглянув наверх, они заметили Гарри.

— Гарри, — удивлённо произнесла тётя Петунья, — почему ты не спишь?

— Я проголодался, тётя, — быстро ответил Гарри. — Можно я сделаю себе пару бутербродов?

— Ну, ладно, — с сомнением ответила миссис Дурсль. — Только, пожалуйста, сполосни потом посуду и вытри крошки. Спокойной ночи.

— Спасибо большое, — Гарри быстро спустился, поцеловал тётю в щёку, — спокойной ночи.

На кухне он достал хлеб, масло, ветчину, сыр и помидоры. Сделав три больших бутерброда, он всё убрал, взял пачку крекеров, которую неделю назад припрятал в самом дальнем ящике на всякий случай, и пошёл обратно к себе в комнату, стараясь не шуметь. Осторожно открыв дверь, он удивлённо обвёл взглядом пустую комнату. Гермионы нигде не было. Подойдя к столу и положив на него еду, он тихо позвал:

— Гермиона.

Тотчас же дверца шкафа тихонько отворилась и из него тихо выскользнула Гермиона. Заметив еду, она жадно набросилась на неё.

— Спасибо, Гарри, — прожевав первый кусок, произнесла она, — ты лучший.

Не успела она приступить ко второму бутерброду, как дверь резко отворилась, и на пороге показалась тётя Петунья. Гермиона так и застыла с чуть приоткрытым ртом и недонесённым до губ бутербродом. Гарри резко вскочил и быстро заговорил:

— Тётя Петунья, я всё могу объяснить! Гермиона...

— Гермиона сейчас берёт свою еду и идёт за мной, — спокойно перебила его миссис Дурсль.

— Но... — попытался возразить Гарри.

— Никаких «но», — резко произнесла тётя, — все объяснения завтра утром. А сейчас вам всем пора спать. Как я понимаю, случилось нечто непредвиденное, раз Гермиона отважилась самостоятельно приехать сюда в такое время и залезть к тебе в комнату с помощью стремянки. Я отведу Гермиону в гостевую спальню, а утром мы всё обсудим. Надеюсь, твоя мама знает, что ты здесь? — обратилась она к Гермионе.

Та лишь кивнула, и тётя Петунья облегчённо выдохнула.

— В таком случае сейчас мы все расходимся по спальням. Надеюсь, Гарри, больше ничего не случится, что мы завтра будем обсуждать.

— Да, тётя Петунья, — тихо ответил Гарри.

— Отлично. Спокойной ночи, — тётя поцеловала его в щёку и жестом показала Гермионе идти за ней.

— Спокойной ночи, Гарри, — пробормотала Гермиона, и покинула комнату.

Гарри переоделся в пижаму и лёг в кровать. Он ожидал чего угодно, но не спокойствия и понимания со стороны тёти. Да, она была доброй и ни разу не ругала и не наказывала его. Но в подобной ситуации это было бы самой ожидаемой реакцией. Сначала торт, теперь Гермиона...

Не заметив, он уснул.

Он оказался в маленькой комнате, три на три метра, не больше. В комнате не было ни окон, ни малейшего намёка на дверь. А на полу, посреди десятков змей, сидела Гермиона. Её тело напоминало скелет, на лысой голове виднелись порезы и запеклась кровь, покрыв кожу сухой коркой. Худыми пальцами, напоминающими сучья, Гермиона брала то одну, то другую змею и подносила к лицу. С её губ срывалось тихое шипение, но Гарри казалось, что Гермиона каждой змее говорит о том, что скоро вернётся Господин.

— Правда она прекрасна? — раздался за спиной голос, от которого по всему телу побежали мурашки, а сердце начало учащённо биться, словно попавшая в ловушку маленькая птичка.

Он обернулся и увидел в проёме двери (и откуда она появилась?) Тома. Тот ухмыльнулся, заметив в глазах Гарри испуг.

— Что? — наконец выдавил из себя Гарри.

— Я спросил, правда ли она прекрасна, — спокойно повторил Том.

Гарри обернулся и застыл в немом изумлении. Вместо Гермионы на полу сидела девушка в пышном платье темно-зелёного цвета, расшитом серебряными нитями и жемчугом. Такие платья Гарри не раз видел на портретах французских красавиц 18-го века. Её волосы были убраны в высокую причёску, и почему-то Гарри подумал, что от такой тяжести легко может сломаться шея. Лицо девушки было видно не чётко, но откуда-то появилась уверенность, что она действительно прекрасна.

Внезапно змея в руках девушки извернулась и вонзила зубы в её шею. Девушка тихо ахнула и выронила её из рук. Тотчас же десятки змей вонзились в руки девушки. На платье закапала кровь, растекаясь уродливыми бурыми пятнами. Гарри попытался броситься девушки на помощь, но что-то не позволяло ему сдвинуться с места. С правой стороны послышалось шипение, что-то холодное коснулось его руки. Мальчику захотелось закричать от ужаса, но он мог лишь смотреть, как перед ним выползает огромная змея. Её туловище уже заполнило весь пол в несколько слоёв, и под ним скрылись и змеи, и прекрасная девушка. Гарри взглянул в глаза змеи, и всё исчезло.

Гарри резко проснулся. Всё его тело била дрожь, лицо было залито холодным потом. До самого утра он не смог больше уснуть.

* * *

Следующее утро выдалось прохладным и пасмурным. Небо заволокло плотной завесой серых облаков, холодный ветер раскачивал деревья и бил в окна, словно хотел выбить их. Завтрак в то утро для Гарри был самым необычным и странным за всю его жизнь. Всё семейство Дурслей то и дело смотрели на Гермиону, резко выделявшуюся за столом. Она хмуро смотрела в свою тарелку и вяло ломала яичницу вилкой. Дадли то утыкался взглядом куда-то себе в колени, то смотрел на Гермиону и тут же начинал густо краснеть. Гарри про себя лишь посочувствовал брату. Он догадывался, что Гермиона скорее выберет умного и красивого Алекса, чем его кузена, не отличающегося выдающимися умственными способностями. Дядя Вернон то и дело начинал покашливать, намереваясь начать разговор, но тут же тётя Петунья еле заметно качала головой, будто говоря: «не сейчас, ещё не время».

Когда со завтраком, прошедшем почти в полной тишине, было покончено, дядя наконец заговорил:

— Итак, Гарри, ты хотел нам кое-что объяснить. Давай начнём с появления Гермионы в нашем доме. Думаю, ей тоже есть, что нам сказать.

— Хорошо, — ответил Гарри и ободряюще улыбнулся Гермионе, которая резко побледнела, — дело в том, что у Гермионы проблемы с матерью. Она не позволяет Гермионе вернуться обратно в Хогвартс.

— Но, милый, может, она права? — осторожно вмешалась тётя Петунья.

— Нет, — внезапно подала голос Гермиона. — Это опасно, держать магию в себе, особенно ребёнку. Всё это печально закончится. Вы вряд ли слышали про обскуров, — Гарри удивлённо взглянул на подругу. Он никак не ожидал, что она решит пойти в атаку с этим оружием, — это дети-волшебники, — начала Гермиона, заметив озадаченные лица всего семейства, — дети, которые вынуждены подавлять или скрывать от всех свои магические силы. Из-за этого внутри них образуется паразитический сгусток тёмной энергии, своего рода астральная опухоль. Если Обскур теряет над собой контроль, то он принимает форму Обскури, мощь и размеры которой зависят от хозяина: чем сильнее Обскур, тем сильнее Обскури. Бывали случаи, когда разрушались города из-за того, что родители заставляли детей скрывать и подавлять магию. Я не хочу, чтобы меня постигла такая же участь. Мать отобрала у меня всё, что связано с миром магии. Она хочет, чтобы я была нормальной, — голос Гермионы резко сорвался, — она считает мои способности недостатком, говорит, что я её позорю. Она даже отвела меня к врачу, надеясь, что он «выбьет из меня эту дурь», — Гермиона замолчала, уставившись опять в тарелку. Минуту она собиралась с силами, а потом продолжила, — я надеялась, что вы сможете мне помочь. Хотя бы связаться с кем-то из Хогвартса. Моя мать считает, что я выдумала всё про Обскуров, лишь бы вернуться в Хогвартс. Я рассчитывала, что кто-то из профессоров сможет её убедить в том, что мне необходимо учиться магии, иначе всё это закончится очень плохо.

— О, Гермиона, — проговорила тётя Петунья, с сочувствием глядя на девочку, — неужели такое возможно? Да, магия — довольно странное явление, особенно для обычных людей, не наделённых её, но чтобы реагировать на неё так, как это сделала твоя мама... Думаю, никто не будет против, если ты у нас останешься. Сегодня же напишем директору или вашему декану, чтобы они вмешались. Вернон, дорогой, я надеюсь, ты не против? — обратилась она к мужу.

— Ну, — тот задумчиво обвёл всех присутствующих за столом, — раз такое дело, то как я могу быть против? Надеюсь, в ближайшие дни эта ситуация разрешится. Всё это очень неожиданно, если честно, но раз подруге моего племянника нужна помощь, я не могу стоять в стороне.

— Что ж, с одним вопросом разобрались, — облегчённо выдохнула тётя Петунья. — Теперь поговорим о торте. Только честно, Гарри!

— У меня в комнате вчера был домовой эльф, Добби, — неуверенно начал Гарри.

Он ожидал, что сейчас дядя хлопнет ладонью по столу, а тётя с упрёком скажет что-то вроде «тебя же попросили быть честным, Гарри». Но ничего из этого не случилось.

— Домовой эльф? — переспросила тётя Петунья. — Насколько я знаю, они являются рабами в чистокровных семьях. Довольно странные существа, если судить по рассказам Лили. И что от тебя хотел этот Добби?

— Он сказал, что мне нельзя возвращаться в Хогвартс. Что там меня ожидает смертельная опасность. А ещё хотел, чтобы я дал клятву, нарушив которую, умру. Он перехватывал все письма от моих друзей и мои письма к ним. Думаю, он надеялся, что это поможет меня уговорить не возвращаться в школу. А потом он бросился вниз, в гостиную. Когда я его догнал, он уже поднял торт в воздух. Я пытался его остановить, но ничего не получилось. Тогда я решил попробовать успеть схватить торт, но не успел, — Гарри виновато опустил голову. — Простите, дядя Вернон! Я правда не хотел, чтобы так получилось. Если бы не этот чёртов эльф, я бы не покинул свою комнату, правда.

— Я верю, Гарри, — мягко перебил его мистер Дурсль, — я верю. К тому же, всё не так уж и плохо закончилось. Мистер и миссис Грин всё поняли, и вчерашний инцидент никак не отразился на сделке. Но, всё же, нужно будет связаться с директором по поводу этого эльфа. Должны же у вас за ними следить, в конце концов.

— Домашние эльфы принадлежат семьям, — подала голос Гермиона, — поэтому подчиняются они только своим хозяевам. Так что, не зная, кто является хозяином Добби, мы ничего не сможем сделать. Есть, конечно, вероятность, что этот эльф служит на кухне Хогвартса, тогда Дамблдор сможет разобраться в этой ситуации, но в противном случае, увы, неизвестно, кто натравил, если можно так выразиться, Добби на Гарри. Похищение писем и угрозы — довольно нетипичное поведение для этих существ, только если они не получили соответствующего приказа.

— Значит — ничего сделать не получится? — разочарованно спросил мистер Дусрль.

— Получается, что так, — кивнула Гермиона. — Но Гарри теперь нужно быть осторожным. Возможно, Добби действительно пришёл предупредить об опасности. Или же это глупый розыгрыш.

— Понятно, — кивнула миссис Дурсль. — Что ж, хорошо было бы с этим разобраться. Но если больше подобных ситуаций не повторится, думаю, не стоит так сильно из-за этого переживать.

После завтрака Гермиона, Гарри и миссис Петунья вместе написали письмо в Хогвартс, обрисовав сложившуюся ситуацию вокруг Гермионы. Не успела сова вылететь в окно, как в прихожей зазвонил телефон.

— Я отвечу, — произнесла миссис Дурсль и подошла к телефону. — Миссис Дурсль у телефона, чем могу вам помочь?

Гарри и Гермиона напряглись, заметив, как пропала улыбка с лица тёти Петуньи.

— Да, она у нас, — поспешно ответила та, и Гарри с Гермионой переглянулись. Сомнений не было — звонила мама Гермионы. — Нет, что вы! Никаких неудобств! Да-да, конечно! — тётя Петунья резко отвечала на вопросы собеседницы, изредка смотря на Гермиону, побледневшую от волнения. — Разумеется, — тётя Петунья отняла от уха трубку и тихо позвала Гермиону.

Та подошла и с неохотой взяла трубку.

— Да, мам, — тихо произнесла она.

— Как это понимать? — мама злилась. Её голос звенел от гнева, и Гермиона невольно сжалась. — Я возвращаюсь домой, а тебя нигде нет! Спасибо хоть, что записку оставила. Я уже была готова полицию вызывать! Ты хоть понимаешь, что натворила? — наступило молчание. — Я тебя спрашиваю! — раздался резкий крик, и Гермиона от неожиданности чуть не выронила трубку.

— Я понимаю, — тихо ответила Гермиона, еле сдерживая слёзы, — а вот ты, похоже, нет.

— Как ты с матерью разговариваешь? — опешив, почти неслышно произнесла миссис Грейнджер.

— Ты не понимаешь, — всхлипнув, проговорила Гермиона, — я умру, если не вернусь в Хогвартс. Магия меня убьёт!

— Ты опять несёшь эту чушь, — возмущённо перебила её мать. — Я не желаю больше слышать эти сказки. Всё! Завтра я приеду и заберу тебя. И даже не надейся, что тебе сойдёт с рук эта выходка.

— А Елене бы сошло, — еле слышно пробормотала Гермиона и повесила трубку.

Тётя Петунья сочувствующе посмотрела на неё.

— Может, письмо успеет дойти до вашей школы до завтрашнего дня, — попыталась она приободрить девочку. — Поверь, всё наладится. Я уверена, что Хогвартс не захочет терять такую выдающуюся ученицу. Я попробую завтра всё объяснить твоей маме. Может, мне удастся её убедить.

— Спасибо, миссис Дурсль, — слабо улыбнувшись, поблагодарила её Гермиона. — Спасибо вам за всё!

* * *

На следующее утро Гермиона проснулась около шести утра. Одевшись, она тихо вышла из спальни и спустилась в гостиную. Взяв с книжного шкафа первую попавшуюся книгу, она устроилась в кресле и открыла книгу наугад. Это оказался сборник стихотворений. Без особого интереса она прочитала парочку стихотворений и закрыла книгу. Обхватив голени руками, она уткнулась лбом в колени. Перед её глазами появилась тетрадка в чёрной обложке. Неизвестный Том бы её понял и поддержал. Он бы точно смог найти нужны слова, чтобы уговорить мать отпустить её в Хогвартс. Том считал, что ей обязательно нужно закончить образование, ведь она действительно одарённая, несмотря на её происхождение. Он рассказывал ей про тёмные заклинания и способах защиты от них, про яды и противоядия, про то, как причинить боль другому, при этом не нанося серьёзных увечий. Гермиона осознавала, что ей стоит прекратить общение с незнакомцем, но это было выше её сил. Ей начало казаться, что Том — самый близкий её друг. Ни Гарри, ни Алекс, ни тем более Рон с Невиллом, а именно загадочный и немного пугающий Том. Она мало рассказывала ему о себе, и лишь изредка жаловалась на мать, пытающуюся оградить её от мира магии. Один раз Том предложил испробовать на матери одно из заклинаний. Испугавшись, Гермиона три дня не открывала тетрадь, пока какая-то сила не заставила её среди ночи достать её.

Под предложением Тома появилась новая запись: Я пошутил.

После этого про мать Гермиона не писала. «Шутка» Тома ей совсем не понравилась, но она не рискнула ему об этом сказать. Гермиона была уверена, что тот разозлится, а злить Тома ей не хотелось.

К восьми часам проснулись остальные обитатели дома номер четыре по Тисовой улице. Миссис Дурсль готовила завтрак, Гарри, Гермиона и Дадли накрывали на стол, а мистер Дурсль читал газету, изредка неодобрительно покачивая головой.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Гермиона так и не смогла заставить себя съесть хотя бы кусочек, и тётя Петунья, покачав головой, унесла её тарелку с так и нетронутым завтраком. Гарри тихо шепнул подруге на ухо:

— Зря ты не поела. Тебе следует хорошо питаться. А то опять истощаешь...

— Не стоит, Гарри, — перебила его Гермиона, — я прекрасно это знаю. Но есть я не хочу.

После завтрака мистер Дурсль попрощался со своей семьёй, пожелал удачи Гермионе и уехал на работу. Дадли ушёл в гости к однокласснику, а тётя Петунья, Гарри и Гермиона расположились в гостиной, ожидая приезда мамы Гермионы.

Когда часы пробили двенадцать, раздался звонок в дверь. Миссис Дурсль поспешила открыть дверь, и через минуту в гостиную быстрым шагом зашла миссис Грейнджер. Подойдя к дочери, она отвесила ей пощёчину и резко произнесла:

— Собирайся домой, негодяйка! Нас ждёт серьёзный разговор.

Гермиона прижала ладонь к щеке, в которой пульсировала боль. Чувство стыда захлестнуло её. Неужели обязательно было её бить при Гарри и его тёте? Опустив глаза в пол, Гермиона медленно пошла к лестнице на второй этаж. Гарри хотел было пойти за ней, но суровый взгляд миссис Грейнджер заставил его остаться на месте.

Гермиона собиралась медленно. Каждую вещь, которую она успела достать из рюкзака и сложить в шкаф, она складывала по минуте, стараясь оттянуть момент отъезда домой. Ей было страшно оставаться наедине с матерью, которая до этого ни разу не поднимала на неё руку. Но вечно складывать вещи было невозможно, и Гермионе пришлось вернуться в гостиную. Гарри хотел было её обнять, но миссис Грейнджер, сжав её плечо, повела дочь в сторону выхода. Миссис Дурсль растерянно следила за происходящим. Пока Гермиона собирала вещи, она пыталась поговорить с её матерью, но женщина и слушать ничего не хотела.

— Ничего не поделать, Гарри, — расстроенно обратилась Петунья к племяннику, — остаётся надеяться, что ваши преподаватели смогут что-нибудь предпринять. Я пойду провожу их.

Гарри лишь кивнул. Он был шокирован увиденным. Гарри и представить себе не мог, что Гермиону бьют. Её мать так была не похожа на добрую и приветливую тётю Петунью, что ему стало безумно жаль подругу, но где-то в глубине души он почувствовал радость, что семья любит его и не считает магию недостатком, и уж тем более — его никто не бьёт, не запирает в комнате и не отбирает школьные принадлежности.

Пока Гарри думал о том, как ему повезло, и переживал за Гермиону, в прихожей миссис Дурсль предприняла ещё одну попытку поговорить с миссис Грейнджер.

— Послушайте, — мягко произнесла она, краем глаза наблюдая за тем, как Гермиона медленно завязывает шнурки на кроссовках, — может, вы всё же подумаете? У вас чудесная дочь с необычным даром...

— Я хочу, чтобы у меня была обычная дочь, — резко перебила её миссис Грейнджер, — я уверена, что все её истории про Обсурков или Обскуров, — лицо миссис Грейнджер скривилось, будто она сказала что-то неприличное, — всего лишь способ заморочить мне голову и сбежать в эту чёртову школу. Я не желаю...

Чего не желает миссис Грейнджер никто так и не услышал, потому что в дверь опять позвонили. Миссис Дурсль снова поспешила открыть её. На пороге стояли директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбус Дамблдор и декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл.

— Кажется, — улыбаясь, произнёс Дамблдор, — мы вовремя.

* * *

На платформе 9 и ¾ было как всегда шумно и многолюдно. Ученики Хогвартса и их родители прощались и обнимались, то тут, то там слышались восторженные возгласы, смех, шутки, подколы и комплименты.

Гарри и Гермиона сидели в купе и смотрели на эту суматоху.

— Не могу поверить, что я всё же еду в Хогвартс, — наверное в сотый раз проговорила Гермиона.

— Интересно, что такого сказали Дамблдор и МакГонагал твоей матери, что она сменила гнев на милость, — задумчиво произнёс Гарри, выискивая в толпе Рона и Невилла.

— Даже не представляю, — покачала головой Гермиона, — и пока мне это не очень-то интересно. Главное, что ещё год я проведу в Хогвартсе.

В этот момент в купе ввалились Невилл и Рон. Их руки были заняты кучей различных сладостей, которую они с облегчением высыпали на свободное место. Сами они сели напротив Гарри и Гермионы и с очень серьёзными лицами произнесли:

— А теперь рассказывайте, что у вас случилось и почему с вами нельзя было связаться!

Переглянувшись с Гермионой, Гарри начал рассказ. Гермиона изредка добавляла свои комментарии. За разговором они и не заметили, как тронулся с места поезд, как исчезла платформа 9 и ¾, и как они выехали за черту города. Гермиона смотрела на друзей и чувствовала себя безумно счастливой и свободной. И лишь одна мысль не давала ей покоя. В потайном отсеке её чемодана лежала тетрадка в чёрной обложке, дающая ей знания о Тёмной магии. Что же будет, если кто-то её обнаружит?