Демон Восьми Ножей (джен)

Сегодня синигами рангом выше Асато Тсузуки вели себя странно — избегали смотреть на него, спрашивали, не хочет ли он отдохнуть еще пару дней, злились, но сдерживались. Тацуми даже не отругал Тсузуки за не сданный вовремя отчет, хотя собирался и даже вдохнул поглубже, но махнул рукой и отвернулся к окну.

Наверное, поэтому во время совещания Тсузуки никак не мог отделаться от мысли, что шеф Коноэ что-то недоговаривает и за его словами кроется западня, смертельная ловушка именно для Асато. Разве не бред? Конечно, бред, никому настолько не нужен обычный синигами, но он все равно вздохнул с облегчением, когда Хисока развеял его опасения.

— Сказали бы, что поступило распоряжение из верховной канцелярии, которое не оспаривается и не обсуждается, но с деталями нас не ознакомят, — недовольно прошептал Хисока, сидевший рядом с Асато, и кивком указал на папку на столе шефа. Красную обложку украшали черные иероглифы, они вспыхивали оранжевым пламенем, накалялись добела и вновь чернели.

Асато вдоволь посмеялся над собой — он-то возомнил себя пупом земли, а получается, что высокопоставленным синигами всего лишь неприятно, когда им отдают приказы. Но серый призрак опасности не развеялся окончательно, а свернулся клубком у него на плече, время от времени угрожающе шипел на ухо и напоминал о ночных кошмарах, в которых Асато отчаянно искал что-то в пустом зеркальном лабиринте — то ли бесценное сокровище, то ли… да, себя самого. И никогда не находил. Прогнать волнение не смог даже размеренный доклад Тацуми:

— Я уверен, что никто из присутствующих из-за своей лени и безалаберности не ознакомился с реестром демонов, но эта информация сейчас излишня — вам не потребуется знание истории и боевой тактики демона Восьми Ножей. Ваша задача проста — нам известно, что некто уже собрал шесть костяных кинжалов из восьми и завтра придет за последним в этот музей оружия, — Тацуми с неожиданной злостью ткнул ручкой в точку на карте. — Вы должны остановить его и доставить в отдел вместе с клинками. У вас сутки на разработку операции. Отправляйтесь сразу же...

Тсузуки легкомысленно перебил его, чтобы беззаботностью в голосе умерить биение перепуганного таким пустячным поручением сердца:

— То есть этот демон оставляет повсюду костяные ножи в надежде, что их найдет один человек? И сколько это может продлиться?

Тацуми поправил очки в узкой оправе и наконец посмотрел на него впервые за утро:

— Не обычный смертный, а тот, кто знает, для чего использовать кинжалы, и готов принести ради этого в жертву восемь человек. Что до времени... демоны бессмертны, как и синигами.

— Но как преступник узнал, где искать ножи?

— Это вы прочитаете, чтобы скоротать время в музее, — мстительно улыбнулся Тацуми и положил перед Тсузуки кипу листов: выписки из реестра демонов.

Хисока обиженно возразил:

— Я это читал, — но тут же замолчал, прикусил губу, подхватил стопку и направился к выходу.

* * *

Музей был закрыт — об этом позаботился отдел сопровождения плановых операций, поэтому синигами расположились с комфортом в офисе директора.

Тсузуки бродил среди витрин и прислушивался к разговору Ватари и Хисоки. Оружие и доспехи блестели так празднично, что не верилось, что сделаны они для убийства, а не для того, чтобы кто-то восхищался совершенством линий и бликами света на безупречных гранях. Вспышки на отточенных лезвиях прогоняли тревогу и предчувствие катастрофы.

— Подожди, давай посчитаем, — занудно остановил Хисока Ватари. — Частоту появления ножей вычислить невозможно, если верить нашему реестру. Но ритуал призыва уже что-то дает. Во-первых, неизменен порядок сбора кинжалов или жертвоприношения — от первого до последнего, который находится в соседнем зале, во-вторых, мы можем установить личности убитых, в-третьих, местоположение ножей всегда разное, но если соединить все точки, должен получиться прямоугольник...

Ватари воскликнул:

— Точно! Я как раз хотел проверить, не пригодится ли нам полицейский архив. Сто лет не взламывал его... — он мечтательно вздохнул и застучал по клавиатуре компьютера, бормоча:

— Призывающий должен найти все ножи в течение шестнадцати дней, причем убить каждым из клинков по одному человеку. Возможно, это произошло и прямо там, где он нашел кинжал, если опросить свидетелей, то мы установим его личность...

Тсузуки чуть не уронил арбалет, который держал в руке, аккуратно положил его на подставку и лишь затем ворвался в кабинет к Ватари и Хисоке с криком:

— Мы можем его поймать раньше! Если места, где лежат ножи, всегда выстраиваются в одну линию...

— В две, — поправил его Хисока и указал на рисунок на документе. Две параллельные прямые были разделены на равные отрезки восемью жирными точками, по четыре на каждой линии.

— Неважно, — отмахнулся Тсузуки. — Тацуми сказал, что преступник убил шестерых, значит, он не нашел еще седьмой кинжал, который находится... Вот здесь, — он почти проткнул ногтем второй снизу круг на левой линии. — Мы знаем, где лежит последний нож, можем наложить изображение на карту и тогда найдем кинжал раньше преступника. И заодно спасем его жертву.

Асато был уверен, что отыщет искомый клинок и безо всякой карты, но упомянул про нее, чтобы успокоить коллег.

— Только искать вам придется долго, — заметил Ватари. — Если взять за основу первую модель, кинжал хранится в многоэтажном жилом доме, и где именно... я вам не скажу точно, у нас проекция только по вертикали, поэтому придется перерыть все квартиры с первого по тридцатый этаж.

— Найдем, — отрезал Тсузуки и перебил явно собиравшегося что-то добавить Ватари. — А остальные пока займутся свидетелями убийств.

Хисока буркнул, что не хочет копаться в чужом барахле, но посмотрел на Тсузуки и мгновенно перестал спорить — бесполезно. Если Асато настроен так решительно, он свернет горы и не заметит ничего на своем пути.

* * *

Тсузуки зевнул, устроился поудобнее на спинке дивана, заваленного коробками из-под еды и давно не стиранной одеждой, посмотрел на уткнувшегося в свой блокнот Хисоку и закрыл глаза. В засаде им сидеть еще три часа — не лучшее времяпрепровождение, тем более что напарник Асато не желал поддерживать никаких разговоров и огрызался на любые замечания. С того момента, как Тсузуки ткнул в лифте кнопку шестнадцатого этажа и оптимистично заявил, что ему так подсказывает интуиция. Или нет...

Тогда Хисока просто страдальчески вздохнул, а вот когда Тсузуки вынул из-под шкафа костяной кинжал в клочьях пыли... да, именно тогда Хисока побледнел и вцепился в свой блокнот так, что обложка скрипнула и сломалась.

Подозрительно? Наверное, но лучше об этом не думать, от этих мыслей становится страшно, как и утром, ужас хватает за горло так же крепко, как Хисока сжимает ручку, которой ожесточенно царапает бумагу.

Нет, ничего необъяснимого: подростки шестнадцати лет — они такие, даже если стали бессмертными синигами, характер у них — не сахар. И отрывать их от размышлений — себе дороже. Хисока просто посмотрит на него, как на сумасшедшего, или, что еще хуже, с жалостью и вернется к своему блокноту, где делал пометки во время совещания отдела. За все время, что они провели в этой душной квартире, Хисока только раз оторвался от записей, брезгливо сморщился и спросил:

— Ты правда считаешь, что эта жизнь бесценна и достойна спасения? — он кивнул в сторону давно не мытого толстого парня, сидевшего перед компьютером в засаленных шортах.

Синигами, боги смерти, могли становиться невидимыми для людей, но если бы и не могли, толстяк бы вряд ли обратил на них внимание — он безотрывно смотрел в монитор, переговаривался с кем-то, ругался, орал, смеялся и клацал мышкой. Его команда проигрывала второй раз подряд.

— У него будет шанс измениться, если он переживет сегодняшний день, а если умрет, то навсегда останется таким, — ответил Асато.

— Надеюсь, что ты прав и нам не влетит от Тацуми. И ради чего мы охраняем эту квартиру?

— Чтобы не сидеть в пыльном музее, например?

— А это время провести в хлеву с каким-то животным. Если нам не сообщили о нем, то это значит, что Владыке потустороннего мира его судьба неважна, а его смерть от руки колдуна — желательна.

— Тебе же все равно его жалко, — сказал Тсузуки. — А для Тацуми придумаем оправдание. Мы увеличиваем наши шансы на поимку преступника, проявляем инициативу и...

— Нарушаем приказ.

Их "подопечный" не вызывал теплых чувств, но Асато все равно не хотел его смерти и даже сочувствовал человеку, который превратил свое обиталище в скотный двор и ушел в мир компьютерных игр, где он был могущественной хрупкой феей...

Странное желание, но может ли Асато его осудить? Нет. Он сам носит маску беззаботного и безалаберного синигами, которая почти приросла к его лицу и даже изредка начала думать за него. Как будто у него в голове — два сознания, одно принадлежит чувствительному идиоту, другое — умному и хитрому существу, но идиота Тсузуки любит намного больше, тот не задает глупых вопросов, не пугается неизвестно чего, не испытывает скорби...

Асато нахмурился и сжал кулаки — он же пообещал себе, что больше никогда не станет давать волю чувству вины и отчаянию, которые его переполняют! Хватит. Его предназначение — провожать души в мир мертвых и следить за тем, чтобы пелена между двумя мирами не рвалась. Или латать прорехи... Но не желать покончить с собой, что он пытался сделать совсем недавно.

Время тянулось медленно. Хисока перебирал заклятия на бумажных полосках — ему пока что плохо давалась магия фуду, но только на нее он и мог полагаться. Под размеренное шуршание Асато задремал и проснулся, когда в квартире раздалась трель дверного звонка. Хозяин жилища даже не обернулся, занятый очередной битвой за какой-то дорогой артефакт. Тсузуки взял кинжал и пошел встречать гостя.

— Вы не это ищете? — спросил Тсузуки у молодого черноволосого мужчины, стоявшего у порога, и показал резную рукоять ножа.

Незнакомец вальяжно кивнул, осклабился и положил руку в карман, на котором тут же появилась черная точка разрыва.

Пистолет, кто бы мог подумать, а они-то предполагали, что их "коллекционер" убивает исключительно ножами. Наивные.

Асато сжал зубы — боль от ранений синигами испытывают, но пуля прошла бедро навылет, рана затянется сама по себе.

Хисока прошептал у него за спиной заклинание, иероглифы на бумажной полоске вспыхнули, гость скривился от боли и вытащил обожженную руку из внезапно задымившегося кармана.

— Пистолет взорвется от такого перегрева? — спросил сам себя Хисока. — Интересно...

Асато рванулся к незнакомцу, все еще парализованному болью, схватил его за ворот, разорвал пиджак и отшвырнул обуглившуюся ткань к окну.

— Он нужен нам живым, — напомнил он Хисоке, вывернул гостю уже опухшую руку, так что тот согнулся и наверняка упал бы на колени, если бы его не привалили к стене. — Доставим его к нам в отдел...

Асато не успел договорить — незнакомец как будто превратился в ртуть, выскользнул из его захвата, бросил что-то на пол, раздался звон стекла, коридор заволокло зеленым туманом. Хисока выругался и зашелся в надрывном кашле, но все же умудрился активировать заклятие, разогнавшее ядовитое облако.

Асато не стал призывать своих хранителей — в жилом здании это могло бы кончиться катастрофой — он бросился в погоню за колдуном. Тот опережал его на десять шагов и уже завернул за угол.

Топот, хлопок двери, снова что-то разбилось, но не стекло, а...

Асато наступил на глиняные черепки и оказался в другом измерении — не на пожарной лестнице, залитой светом из стеклянных стен, а в темной пещере, озаренной всполохами горящего масла. Оно пылало в каналах, которые образовывали замысловатый узор, казавшийся очень знакомым.

Тсузуки пожалел, что рядом нет Тацуми, секретарь бы просветил его, кому принадлежит это логово, но необходимости в лекциях не было — хозяин пещеры, помесь льва, скорпиона и крокодила, уже ждал его, скреб скорпионьим хвостом по камням, разевал синюю пасть с острыми зубами и рычал так, что земля сотрясалась под ногами.

Асато увернулся от вонзившегося в стену фиолетового хвоста, яд из жала попал на камни, те зашипели и начали оплывать, словно стены логова были сделаны из воска. Огромный монстр прыгнул вперед, одна подушечка на его лапе была высотой с Асато — синигами увидел это, когда сиреневый коготь чуть не пригвоздил его к горячим камням.

Тсузуки отступил в темноту, лихорадочно обдумывая тактику — задерживаться здесь нельзя, Хисока остался один на один с колдуном, но кто из сикигами Тсузуки справится с монстром быстро? Огненная птица, белый тигр... Нет, монстр разорвет любого из духов-хранителей, в нем чувствуется мощь, которой им недостает, несмотря на их сущность... Надо действовать проще.

Когда зверь плюнул в синигами комком раскаленной лавы, Асато взлетел под самый потолок и улыбнулся гигантским сталактитам. Ответ был прямо перед ним, осталось выманить тварь в центр пещеры.

Асато пометался среди горящих рек, монстр прыгнул на площадку в середине одного из каналов, гневно зарычал и поднял правую переднюю лапу — каменный плот пошатнулся и зачерпнул масло.

— Не отвлекайся, — Тсузуки со всех сил ударил по опаленной маслом шерсти и понесся наверх, сопровождаемый свистом воздуха. Это хвост зверя пронзал горячий смрад пещеры.

Смертоносный хлыст вонзился в один из сталактитов, монстр зарычал и разинул пасть. На сей раз зверь выдохнул толстую струю лавы, словно вообразил себя огнеметом или адским фонтаном.

Асато лавировал между шатавшихся и трещавших сталактитов и надеялся, что пылающий поток иссякнет прежде, чем он достигнет стены. На этот раз ему повезло — оранжевая магма дотянулась лишь до пол его плаща и потухла, а камни рухнули вниз и заключили монстра в подобие склепа. Зверь пару раз толкнул прочные стены, обиженно засопел и затих.

Асато задумался на секунду — странно, что он задействовал ловушку, которую кто-то заботливо подготовил давным-давно. Потолок пещеры скрипнул и пошел трещинами, пропуская клювы новых сталактитов.

Тсузуки не хватило времени, чтобы понаблюдать за монстром или сделать хоть какие-то вразумительные выводы, у него потемнело в глазах, и он вновь оказался на лестнице жилого дома. Снизу раздался звук выстрела, и Тсузуки бросился туда, проклиная свою непредусмотрительность: он мог бы догадаться, что преступник прихватил с собой запасной пистолет.

Хисока схватился за перила и хрипло дышал, острые лопатки ходили ходуном, на спине растекалось кровавое пятно.

— Ты... что с тобой? — подхватил его Асато и заставил сесть на ступеньки. Хисока сердито зарычал:

— Я буду в порядке через пять минут, отпусти, он побежал к лифту, ты его еще догонишь. Да оставь меня в покое! — Хисока дернулся и попытался его пнуть, и Асато пришел в себя. Его напарник не умрет, а преступник уйдет, пока Тсузуки распускает сопли и переживает. Еще бы, мальчик опять не смог в одиночку справиться со злодеем и теперь будет страдать от комплекса неполноценности!

— Держись, ты молодец, он очень сильный маг, — бросил Асато очевидную глупость и помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Коридор был пуст, но за поворотом кто-то тяжело дышал и без перерыва жал на кнопку вызова, как будто хотел ускорить приезд лифта.

Асато крался к нему и недоумевал — на что надеется колдун? Предположим, он не понял, что столкнулся не с людьми, но тогда он все равно не должен был отправлять в пасть чудовищу того, у кого в руках кинжал... Стоп. Нож. Где этот проклятый нож? Его нет в кармане, куда его сунул Тсузуки, а это значит, что преступник его украл, когда заставил синигами задыхаться в облаке ядовитых паров. Но почему он тогда не принес в жертву Хисоку?

— Потому что это было бы бесполезно, ему нужно убить любого человека, как только артефакт окажется у него, — прошептал Асато. Следовательно, в какой-то момент преступник понял, с кем имеет дело, решил задержать синигами и довести начатое до конца. Ему подойдет первый встречный...

Лифт пискнул, его двери зашипели и разъехались, Тсузуки сосредоточился и призвал Бьякко.

Снежно-белый тигр появился из воздуха и осуждающе посмотрел на Асато:

— Я думал, ты про нас забудешь навсегда, раз вспомнил о...

Приглушенный крик донесся до них со стороны лифта, и Асато мотнул головой:

— Схвати его! Сейчас же!

Бьякко белой молнией скрылся за поворотом. Когда Тсузуки догнал духа-хранителя, тот довольно мурлыкал и прижимал к усыпанному упаковками с едой полу исцарапанного колдуна. В углу лифта сидела пожилая женщина, выронившая сумки — без сознания, но живая и невредимая.

— Этот тоже жив, — Бьякко поддел лапой катавшийся по полу апельсин и со всей силы толкнул его в сторону головы злодея. — Что с ним делать?

— Ничего больше, дальше мы сами, спасибо, — от всей души поблагодарил его Тсузуки.

— Зови, если… когда понадоблюсь, — кивнул Бьякко и исчез.

Колдуна связал подоспевший Хисока, Асато убедил пришедшую в себя женщину, что они задержали напавшего на нее грабителя, и синигами отправились в музей, прихватив с собой преступника и семь ножей, извлеченных из ножен у него на поясе.

* * *

— Ну хоть это здание разрушил не я, — почти радостно сказал Тсузуки, рассматривая выбитые окна и пошедшие трещинами стены, и спросил у сидевшего на пороге Ватари:

— Что тут произошло?

Ватари с сожалением посмотрел на разбитые очки и махнул распухшей и израненной рукой:

— Долго рассказывать. Сначала появился какой-то демон, мы его загнали в ловушку, а потом они начали спорить...

Стены содрогнулись, как будто в них с ревом ударилась гигантская волна, Тсузуки бросил свою "добычу" рядом с Ватари и процедил:

— Посторожи его, — и бросился на звук сражения.

— Стой! Там шеф и Тацуми... — крикнул ему вслед Ватари, но Асато притворился, что его не расслышал. Пусть Ватари составит компанию Хисока, провожающий Асато нечитаемым взглядом. Когда-нибудь надо положить конец недомолвкам. Почему бы не сейчас.

— Ты уже один раз предоставил ему право выбора, — вещал шеф, и штукатурка осыпалась со стен, когда он повышал голос. — Он бы убил себя, а ты бы и пальцем не шевельнул, чтобы его спасти. Если бы Хисока не последовал за ним, а Ватари не переубедил, ты бы стоял и смотрел, как Асато горит в огне. Это же их решение умереть, которому нельзя противиться! А теперь ты снова хочешь заставить его выбирать. Точно так же…

Асато нервно сглотнул. Конечно, ему всегда неслыханно везет! Надо же было подойти и спрятаться за огнеупорным шкафом, когда обсуждают именно судьбу синигами Тсузуки, а не что-то еще. Хотя от этого везения он бы с радостью отказался — откровения, которые еще не были произнесены, ощущались в воздухе привкусом серы. И никуда не спрятаться ни от этого зловония, ни от ощущения, что кругом одни враги и бежать некуда, надо принять бой и разделаться с ними.

— Вы проводите неверные параллели, — Тацуми говорил на удивление спокойно, но Асато знал его слишком хорошо, поэтому различал нотки какого-то первозданного гнева и страха. Тацуми формалист, он слишком уважает начальство, чтобы перечить шефу и ничего не бояться:

— Асато никто не сообщил, что он — демон, который однажды выпросил себе человеческую душу и человеческую жизнь. Владыка ада любит позабавиться, поэтому удовлетворил его просьбу и теперь изредка играет с ним, с вашего полного одобрения. Владыка вынужден потакать и своим непосредственным подчиненным — демонам, и своим… причудам.

Тсузуки плотнее прижался к сейфу, удивляясь, как он мог быть настолько слеп. Вот почему голос Тацуми буквально звенит от ненависти, когда секретарь отдела упоминает его имя. Асато Тсузуки — демон, который лишь притворяется человеком. И доказательства не нужны — они встречались ему на каждом шагу, ежедневно… Кто еще мог стать сильнейшим синигами, у кого совершенно невозможный для человека цвет глаз — фиолетовый, кто страдает от раздвоения личности и кто, в конце концов, сегодня безошибочно определил, где найти кинжал? Только демон способен почувствовать присутствие артефакта.

Шеф Коноэ угрожающе повысил голос:

— Не смей так со мной разговаривать! Я делаю все возможное, чтобы защитить его и не подвергнуть опасности остальных. Мои силы и полномочия не безграничны.

Асато озадаченно хмыкнул — получается, его отчего-то опекают, хотя он не заслужил этого своим… происхождением? Он умерил злость и панику и приказал себе дослушать до конца. Опрометчивые выводы — конек Тсузуки, но не тогда, когда на кон поставлена его жизнь.

Из разбитых витрин выплыли мечи, кинжалы и катаны и так же плавно вонзились в стены, явно не достигнув своей цели. Словно невидимая рука остановила их и направила в сторону.

Тсузуки не заметил, что один из ножей воткнулся ему в плечо. Какая разница — рана заживет, а вот его душа… Жаль, что некого спросить — получается, у него две души или одна?

— Я предельно вежлив и корректен, — процедил Тацуми. — Просто пытаюсь указать на незначительные недочеты, как и положено любому ответственному сотруднику...

Асато только скривился. Ну да, он — тот самый недочет, презренный демон, которого все обязаны ненавидеть — и свои, и чужие. Или все же... он опять обманывает себя, загоняет себя в западню, позволяет другим решать, что с ним будет, отворачивается от тех, кто предлагает поддержку?

— Высшие силы признали его человеком, — напомнил Коноэ. — Иначе он бы не стал синигами.

— Но не он сам, он ничего не знает, и это... вносит разлад в и без того неидеальную работу отдела, — Тацуми устало вздохнул. — Я обязан подчиниться вашему приказу, но считаю его крайне неразумным. Поэтому нарушу его при первой возможности и все расскажу.

Асато удивился так сильно, что даже не почувствовал боли, когда прикоснулся к рукояти ножа, пригвоздившего его к стене. Если из-за него Тацуми отважился пойти на такое, то это значит, что им… дорожат? От него не хотят избавиться, ведь так?

— Тебя не пугают последствия? Их даже я не воображу, — Коноэ стал непривычно серьезен и угрюм.

— Они неизбежны. Сегодня Владыка распорядился, чтобы Тсузуки ни в коем случае не узнал, что одно из имен Асато Тсузуки — демон Восьми Ножей, но пройдет немного времени, прежде чем кто-то докопается до сути, например, Хисока или Ватари. Догадка Асато про седьмой кинжал, например… во всех наших источниках написано, что местоположение предопределено, линии выстраиваются в прямоугольник, как и написано в реестре, но угол их наклона варьируется. Я понимаю, что вышестоящим инстанциям интересно смотреть, какая из сущностей в нем победит, но бесчеловечно и бессовестно держать его в неведении.

Асато выдрал нож из плеча, неслышно отступил в коридор и на цыпочках прокрался туда, где в последний раз видел восьмой кинжал. Тот так и лежал на бархатной подушке, присыпанный мелким стеклянным крошевом.

Он должен вернуться домой и остаться там навсегда. Чтобы больше не страдать от бессонницы, когда на полотне ночного сумрака проступают лица мертвецов. Чтобы не смотреть с недоумением в зеркало и не задаваться вопросом, кто он такой: восемнадцатилетний мальчишка, вырезавший полдеревни за убийство матери и сестры, покончивший с собой в двадцать шесть лет пациент психиатрической больницы или могущественный синигами. Чтобы обрести покой.

Тацуми был прав — как только Асато осознал и признал свою природу, у него не осталось сомнений. Ни одна из сущностей не победит, но если не подозревать об их существовании, то невозможно их контролировать.

Выходя из музея, он улыбнулся Хисоке:

— Иди домой лечиться, все в порядке.

Его напарник проигнорировал совет и с подозрением спросил:

— И куда ты собрался?

— Секретное поручение начальства, купить что-нибудь вкусненькое, — соврал Асато. — Это не займет много времени. Не успеешь соскучиться.

Хисока пожал плечами и уставился на противоположную сторону улицы пустыми глазами. Тсузуки едва не бросился его утешать — напарник давно понял, кем является Асато, но переживал отнюдь не из-за его природы, а из-за того, что тот… оставит его? Да, как ни странно, это было правдой.

Да даже сикигами переживали, что Тсузуки их бросит! Бьякко же сказал: «Я думал, ты про нас забудешь навсегда, раз вспомнил о…» О чем? Разумеется, об иных сущностях, служивших когда-то Тсузуки.

Асато не требовалось вычислять местонахождение портала — он сам его когда-то создал, как и ловушку для пещерного монстра, и приручил чудовище. Конечно, неприятно, что еще кто-то использовал его питомца в своих целях, но его это не беспокоило — по крайней мере, зверь наигрался и улегся спать на ближайшие сто лет.

Теперь Асато ясно видел логику сегодняшних и предшествующих событий: колдун вознамерился призвать его, демона Восьми Ножей, и задействовал созданную им западню для врагов. Просто совпадение, что в нее угодил Асато, любому другому синигами пришлось бы там умереть.

Тсузуки прошел в центр мягкого газона, не примяв ни одной травинки, нагнулся над корнями старого дерева и произнес одно из своих имен. Корни завибрировали, начали медленно выкручиваться из грунта и через минуту подняли из недр земли круглый костяной диск с восемью отверстиями.

Асато воткнул первый нож в его гнездо и повернул рукоять, так что кинжал хрустнул и развалился на две части, а поверхность диска вокруг лезвия обуглилась и задымилась. От запаха серы и плавящихся камней перехватило дыхание, в глазах потемнело, но второй кинжал повторил судьбу первого.

— Асато, подожди!

Асато только усмехнулся:

— Стой где стоишь, — огненный змей улегся вокруг дерева и заставил Хисоку отступить.

Третий кинжал, четвертый. Вот... сейчас случится то, о чем спешил предостеречь напарник. Как будто Асато ничего не известно — он сам делал этот портал и знает, с чем столкнется.

Из прорезей костяного круга появились ленты горячего воздуха, они обвили Асато и потянули за собой, они затянут в ад любого, кто осмелится разрушить портал. Но Асато — не любой, у него хватит сил противостоять чему угодно. Он хочет остаться здесь, у него наконец есть... да, друзья... почти семья. Семья не может быть идеальной, он такой не заслуживает... Они готовы умереть за него, даже Тацуми, просто им нужны доказательства, что он выбирает их, а не... Нет времени формулировать. Пятый нож.

Горячий воздух сжал его запястья подобно оковам, кожу обожгло, но он не обращал на это внимания — ожоги заживут. Шестой нож.

Призрачные кандалы уже клеймили плоть, тянулись к горлу, еще немного — и Асато потеряет сознание от боли. Неужели он не доведет начатое до конца?

Седьмой кинжал хрустнул, но не сломался, Асато надавил на него еще раз, лезвие затрещало и взорвалось россыпью обжигающих углей.

Дрожащие пальцы взялись за восьмой нож, последний, но тот выскользнул из руки на траву. Асато нагнулся за ним и упал на колени. Это конец, он ни за что не дотянется до круга.

— Ты, разумеется, не мог сделать все тихо и быстро, — шепнул ему на ухо голос Тацуми. — Не объяснишь, для чего эта драма?

— А как иначе я бы доказал, что именно хочу?

— Да уж, иначе мы бы вряд ли тебе поверили, кто в здравом уме поверит, что ты так хочешь писать отчеты, скучать на совещаниях и терпеть долгие нравоучения, — хмыкнул Тацуми. — Не обижайся, но один ты не справишься, кем бы ты ни был.

Асато попытался подняться и не смог, бессильно уставился на нож в своей руке. Он сейчас умрет, не закончив начатое, а компанию ему составят галлюцинации.

Под его пальцами появилась черная тень, призрачная рука вцепилась в запястье, еще несколько — в плечи и заставили его выпрямиться и встать. Горячие оковы ослабли и позволили наконец вздохнуть.

— Тсузуки, я не могу бесконечно бездарно тратить рабочее время, — голос Тацуми прерывался, но тон оставался занудно-правильным.

Асато усмехнулся — Сейчиро Тацуми никогда не признается, что смертельно устал противостоять магии демона и что переживает за Тсузуки, но тому и не нужны откровения — Тацуми все сказал своим поступком.

Восьмой нож оглушительно взвизгнул в пазу и развалился в прах вместе с диском, корни дерева ввинтились в землю, осыпав Асато комьями сухой земли.

— Не было никакой необходимости в этом спектакле... — порицающе начал Тацуми, но Тсузуки его перебил:

— Скажи, я... — он запнулся и покраснел от злости. — Я опять подвел всех? И подверг опасности — теперь вам придется оправдываться перед Владыкой преисподней?

Тацуми иронично скривил губы.

— Ответь ему, — потребовал Хисока. — Тебе что — нравится над ним издеваться, несмотря на то, что ты готов был ради него умереть...

— Подожди, — остановил его Тсузуки. — Дай ему сказать.

Тацуми поправил галстук и достал из кармана блокнот:

— Асато, дела обстоят так — Владыка ада был крайне недоволен твоим участием в операции, потому что опасался, что ты что-то вспомнишь о своей прошлой жизни, в то же время он не распорядился отстранить тебя. Как я понимаю, у них не было консенсуса по этому вопросу с главным демоном, который был непрочь либо заполучить тебя под свое командование, либо убить чужими руками... Владыка в итоге повелел не говорить тебе ни слова о твоей природе и... это, в сущности, все. Но разве тебе кто-то что-то сказал? Ты сам догадался, а это снимает с отдела все обвинения, мы выполнили все инструкции. Разумеется, ты не подслушивал за сейфом в служебном коридоре…

— Да, я туда и близко не подходил, — улыбнулся Асато. — Так... тогда ты что-то недоговариваешь. Что за демон появился в музее и разнес его?

— Я не вправе разглашать эту информацию, но если вы обсудите это с Хисокой, то придете к правильному выводу. Мне пора, задержанного вами колдуна сейчас допрашивает Ватари, необходимо проследить за соблюдением процедуры. Вам же... положен отгул за удачно проведенную операцию.

Асато понимающе кивнул и обернулся к Хисоке:

— Что скажешь?

Тот пожал плечами и с притворным равнодушием ответил:

— Что я безумно рад, что ты остался с нами? Но тебя ведь не это интересует.

— Именно это, остальное ясно, — улыбнулся Асато. — Тацуми вполне доходчиво объяснил, что в деле участвует несколько противоборствующих сторон. Значит, это могут быть только демоны и Владыка ада. Помнишь, я убил одного демона и теперь могу претендовать на его место в иерархии. Уверен, что какой-то другой демон решил оспорить мое право и соблазнил колдуна... Его целью было призвать меня, разделаться с колдуном и со мной, пока я буду находиться в плену ритуальных чар, видишь, он заранее наложил их на это место.

Он вынул из кармана куртки Хисоки несколько фуду, нашел нужную и активировал — трава вспыхнула алым огнем, нарисовавшим на газоне плотную сеть. Хисока кивнул:

— Но потом демон понял, что ритуал сорван, поэтому помчался в музей за последним ножом. Думаю, он потерял голову и от злости совершил ошибку или думал, что застанет тебя там. Но Владыка-то все равно остался — мы ни за что не докажем, что он как-то замешан... Могу поспорить, что он был замешан с самого начала, когда подстроил тебе... совсем не ту жизнь, о которой ты просил.

— А зачем что-то доказывать? — удивился Асато. — Я предупрежден, что я — любимая игрушка, которую им интересно ломать и ставить в безвыходные ситуации. И пусть... плата не так уж высока. Знаешь, когда ты уверен, что ты не одинок, что у тебя есть друзья, пусть они и скрывают это… Неважно, этого уже достаточно, чтобы смириться даже с таким незавидным положением.

Он чувствовал себя так, как будто кто-то давным-давно разбил его на сотни черепков, когда исполнил его просьбу — подарить человеческую душу и дать прожить обычную жизнь. Конечно, ад так просто не отпустил бы свое чадо, поэтому жизнь ему выпала трудная, нелепая и короткая. И с тех пор Асато, став синигами по прихоти Владыки, был обречен искать эти черепки и не находить их. А сегодня они сами нашлись и срослись. Он знал, кто он и чего хочет — а желания Владыки его не волновали. Пусть строит козни и изобретает новые западни — он их обойдет и защитит тех, кто сегодня пытался защитить его. Любой ценой.