драбблы (гет)

И он не знал на свете большей радости, чем называть её по имени...

— Первое впечатление о людях — самое верное, правда? — Хаус, скучая, оглядывает зал кафетерия. — Вот ты, например, мне сразу не понравилась.

— А вы, Хаус, были мне просто отвратительны! — сухо отвечает Эмбер, переворачивая страницу журнала.

Они сидят в кафе, вот-вот должен подойти Уилсон, и один из них должен остаться, а другой — уйти; она держит на коленях журнал, сидя на тёмно-красном диванчике, перелистывает его и делает вид, что ей нет до Хауса никакого дела.

Хаус раздосадован. Ничем её не проймёшь.

— Ты все равно сейчас уйдёшь. Сейчас подойдёт Джеймс, и тебе придётся уйти, — говорит он, чтобы хоть как-то, на словах, одержать победу.

— Нет, вы уйдёте, — спокойно отвечает она, не отрываясь от журнала и поднося ко рту чашку с кофе.

— Нет, ты...

Хаус уже на грани выхода из себя, но уступать не собирается.

— Послушай, Эмбер...

— Прозвище моё забыли? — перебивает она, наклоняясь к странице журнала. — Ну ну. Не отклоняйтесь от образа.

— ...ты уйдёшь, потому что моя очередь. Вы с ним встречались во вторник.

— С чего бы это? — она округляет глаза. — Мы с ним были в четверг на прошлой неделе и в среду, и сейчас моя очередь, потому что в пятницу мы пропустили свидание.

— Это не считается! Всё равно очередь моя!

— Нет, моя. По всем правилам моя. Посчитайте сами.

Хаус долго думает и наконец находит аргумент.

— А мне пофигу. Останусь я, а уйдешь ты. Потому что он мой лучший друг! — Чрезвычайно довольный собой, он откидывается на спинку кресла, торжественно скрещивая руки на груди.

Эмбер искоса смотрит на него. Нет, похоже, ничем его не проймёшь сегодня. Остаётся последнее средство. Она подносит руку к лицу; жмурится, старательно моргает, ждёт, когда глаза наполнятся слезами.

— Я не выношу, когда ты плачешь, — тихо говорит Хаус. — Прекрати.