Пробуждение Зверя (гет)

Наступил вечер. Окончание последнего дня правления императора покорной ему страной. Хотя прямо об этом и не говорилось, слухи просочились буквально через стены. О предстоящем узнали все, живущие поблизости от города, объявленного столицей, но не только они. Каждого из жителей империи касалась эта странная тревожащая новость.

И вот к исходу дня, когда Гарн-Ра, дневное светило, начало медленно клониться к горизонту, они собрались возле города. Мужчины и женщины, старые и молодые, зажиточные и голытьба — их было великое множество. Даже немалых размеров площадь перед дворцом Лефенрента не смогла бы вместить их. На их удачу, одну из стен города, для большего удобства и связи с Технодромом, Шредер приказал снести, равно как и дома и склады, которым не повезло оказаться поблизости.

И теперь все это пространство, буквально до горизонта, было заполнено людьми. Они в ожидании негромко переговаривались, бросая опасливые взгляды на массивные фигуры каменных солдат, стоявших на страже замка, не обращая никакого внимания на людей. И еще более настороженно — на проходивших мимо по своим делам воинов Фут. Их жители привыкли бояться еще больше, чем неповоротливых каменных громил. Личная гвардия императора Шредера, Футы были повсюду. Они были глазами и ушами правителя, а о быстроте, выносливости и беспощадности ниндзя был наслышан каждый. В их присутствии затихали разговоры, а собравшиеся спешили поскорее разойтись, даже если в речах и не было ничего крамольного.

Сейчас же странные, противоречивые настроения владели людьми. За прошедшие годы они привыкли с почтительным опасением произносить имя императора, бояться его. Совершенно заслуженно. Ни один из прежних правителей империи не был столь беспощаден к врагам и просто инакомыслящим, и столь скор на расправу. Конечно, неразумные находились вновь и вновь, плодясь, словно грибы после дождя. Но было бы величайшей наивностью рассчитывать на безнаказанность этой дерзости. Рано или поздно возмездие настигало каждого, велик или мал он был, и было столь ужасающе, что на какое-то время воцарялся мир и покой, похожий, однако, больше на затишье перед бурей.

И все же, несмотря на это, жители империи считали повелителя благодетелем. Тоже не совсем необоснованно. За три года Века Дракона территория Империи увеличилась в размерах примерно на треть. Были то захваченные пограничные земли или же принадлежащие искони их государству, как утверждали имперские глашатаи, — не столь важно. Гораздо значительнее, что соседи считались с ними не менее, а то и более, чем при прежнем правителе, даже вечно воинственные кочевники теперь проводили свои походы южнее, минуя их. И это не могло не радовать.

Впрочем, гораздо больше простых мирных жителей радовали перемены в обыденной жизни. После казавшихся бесконечных лет нищеты, бессилия и унижения во времена правления Кренга, усугубляемых непредсказуемостью каждого нового дня, порядок и стабильность стали приятной переменой. Долгое время в них упорно не верилось, тем более, что, подобно инопланетному тирану, Шредер недорого ценил человеческую жизнь. Почти все ресурсы империи — материальные и человеческие — употреблялись ради единственной цели: восстановления боевой машины и укрепления армии императора.

Однако сказать, что Шредер с подчиненными просто выжал из этой планеты все соки и, наконец насытившись, решил отправиться покорять другую, было бы не совсем правильно. Ведь для воплощения своих грандиозных целей ему нужна была сильная империя, а не кучка запуганных людей. Вот почему (ну, и не без чувства гордости за свои достижения) по приказу самодержца восстанавливались города и селения, была упорядочена и упрощена схема налогообложения, беспощадно преследовались и уничтожались бандиты и мародеры, во множестве расплодившиеся за годы анархии.

Более того, в каждом городке и мало-мальски зажиточном селении была построена школа, в которой местных ребятишек обучали грамоте, арифметике и основам самозащиты, а по окончании ее наиболее способные и сметливые поступали либо в армию, либо на службу к императорскому двору. Всячески поощрялось и открытие новых лечебниц, владельцы которых на первое время даже освобождались от уплаты налогов. И доступны они были не только знати, но и простонародью, за довольно умеренную плату. Поначалу вызывая ожидаемые страх и подозрения, новшества в итоге эти были оценены по достоинству.

И — самое главное звено в этой схеме — члены совета, глашатаи и все, состоящие на государственной службе, денно и нощно распространяли эту информацию среди населения, чтобы даже самый невежественный селянин или ремесленник не остался в неведении этих славных дел. Император не забывает ни о ком и ни о чем, и каждому воздает по заслугам — эта идея прочно вошла в мысли каждого жителя империи. И, подкрепляемая изображением повелителя на монетах, выросла до признания Шредера не просто великим императором, но полубогом, снизошедшим до простых смертных.

И вот теперь грозный и величественный благодетель должен был покинуть их. Надолго ли, не знал никто, но от одной мысли, что он оставит их насовсем, в душе каждого рождалась тихая паника. Пока повелитель с ними, каждый числил себя частицей великой империи, большого и достойного деяния. Император и его владения были неделимы, и кто знает, может, без него вновь вернутся страшные смутные времена, когда никто не мог быть уверен в завтрашнем дне. Мысли о свободе даже не закрадывались в привычное к подчинению и четкой иерархии сознание. Лишь благодаря мудрому правлению они наконец обрели достаток и благоденствие. Кто они и что они без него?

* * *

Всего этого Шредер, разумеется, знать не мог, но о настроениях, владевших подданными, был наслышан. Сказать, что это радовало и полнило заслуженной гордостью его душу — значит, не сказать ничего. Сейчас, оглядывая с высоты башни раскинувшееся у ног бесчисленное море подданных, он сам, с полной уверенностью, ощущал себя всемогущим богом. Нет ничего на этом свете, чего он не сумел бы достичь, и сейчас покорение Земли казалось ему простым и почти что обыденным делом. И пусть хоть кто-нибудь посмеет заикнуться, что Шредер — лишь самодовольный выскочка, ни на что не способный, кроме пустой болтовни и разрушений! Он подавится собственными словами, узрев истинное могущество. Его могущество.

Император обратил взор к горизонту, поверх множества голов, почтительно склонившихся, стоило ему выйти на балкон. Светило уже опустилось за дальние горы, окрашивая небо в яркие золотисто-оранжевые оттенки. Прощальное величие заката добавит проникновенности его собственному шоу. Пора начинать!

Шредер поднял руку, и моментально воцарилась тишина. Даже движение прекратилось, и множество людей казались единым живым существом необъятных размеров. Сотни тысяч взоров были сфокусированы на одной-единственной фигуре, чей пурпурный плащ развевался на фоне мрачного, почти черного на фоне яркого заката силуэта башни, словно горя собственным пламенем.

Еще один повелительный жест — и люди, в спешке толкая друг друга, опустились на колени. Лишь каменные солдаты недвижными монументами остались недвижимы да киборги-Футы. Черным частоколом они высились по краям площади, тонкой, но четкой, резкой границей окружая человеческое море. Его покорные воины, его истинная мощь. Прикажи Шредер прямо сейчас — и это кольцо сомкнется, в безжалостном объятии раздавив все, чему выпала доля оказаться внутри него.

Шредер оглянулся на громадину Технодрома, высившуюся по правую руку возле останков городской стены. На создание нужного эффекта придется потратить некоторую толику его драгоценной энергии, но дело того стоит. Возможно, он сюда уже не вернется, но жалкие людишки, кому выпала честь жить под его правлением, навсегда запомнят его истинное обличие.

Император еще раз обвел сумрачным неподвижным взором замерших подданных. Душу охватило и затопило ликование: вот он, день его истинного триумфа, не сравнимый даже с коронацией. Тогда эти ничтожества еще не ведали, кто перед ними, и смели надеяться на иное. Теперь он, лишь он — их единственная надежда и угроза, награда и воздаяние. Он ощущал это буквально всем существом, словно паря в высоте над принадлежащим ему миром. Выше солнца, выше наполненной звездами бездны. Там, куда нет доступа никому иному, кроме истинного божества этого мира — Великого Шредера, Истинного Дракона и Властелина Вселенной…

Поняв, что ждать больше нельзя, Шредер подал тайный знак своим людям, наступив на едва заметную даже вблизи педаль. Внизу загорелись огни костров, окружая собравшуюся толпу. Небо понемногу тускнело и темнело, но его свет уже и был не нужен. Свет, рожденный на земле, успешно заменял его.

Шредер усмехнулся, глядя, как озираются восхищенно и изумленно вместе с тем его подданные. Еще бы, ведь пламя костров, которому природой суждено колебаться от красного до светло-желтого оттенка, на этот раз вспыхнуло всеми цветами радуги. Разные участки площади окрасились каждый в свой цвет, вместе создавая яркий, но в то же время гармоничный и насыщенный букет. Лица горожан, освещенные пламенем, также приобрели причудливые оттенки.

Лишь Технодрома не коснулось праздничное многоцветие, он, все такой же темный и мрачный, неподвижно возвышался на фоне гаснущего неба. Он — да еще непроницаемо-черные силуэты Футов, понемногу сливающиеся с начинающимися сумерками. Ну, и самого Шредера, разумеется. Что бы ни случилось, император и принадлежащее ему не подвластны изменениям природы и времени. Они вечны, как и оно.

ВСПЫШКА. Яркий слепящий свет мощных прожекторов окутал фигуру Шредера, а через несколько секунд сделал невозможным разглядеть хоть что-то, заполнив собою всё на десятки километров вокруг. Ещё одно мгновение — и свет погас, даруя возможность ослепленным людям начинать понемногу видеть… сначала робкие очертания предметов, потом стоящих рядом сограждан, а после… Толпы людей отчетливо увидели сияющий и заслоняющий весь небосвод силуэт своего императора.

Немыслимых масштабов голограмма понемногу проступила из сумерек, меняя цвета и делаясь все более отчетливой, превращаясь в точную копию своего первообраза. Вскоре она была различима до малейших деталей, каждого шипа доспехов, каждой складки колеблемого ветром плаща. Заслоняя собою звезды, огромная фигура выше Технодрома, не говоря уж о любом из домишек города, предстала во всем своем величии перед парализованным своим же страхом и благоговением народом.

Приковав всеобщее внимание, голограмма отвлекла жителей города и окрестностей от самого императора. Но это было ему даже на руку. Потому что именно сейчас Шредер ощущал себя единым целым с творением своих рук, поистине был им. И наслаждался поклонением всей душой, всем существом, на миг позабыв и окружающий мир, и грандиозные планы на будущее. Был лишь он — Великий Повелитель и Властитель Судеб — и покорная, лежащая у его ног империя, в лице всех этих крошечных жалких человечков и всего созданного их руками. Самая жизнь их была у него на ладони, и ощущение этой безраздельной власти нельзя было сравнить ни с чем. Миг, поистине равный вечности…

— Мои верноподданные, слышите ли вы меня? — громоподобный голос, многократно усиленный динамиками, разнесся над площадью. Успевшие подняться на ноги склонились, подавленные его мощью.

— Да, о повелитель, — нестройно, вразнобой отозвались собравшиеся. Однако и их слабые голоса были услышаны. Сокрытые железной маской губы ниндзя тронула самодовольная улыбка.

— Сегодняшняя ночь особая, — продолжал Шредер, окидывая взглядом толпу. Конечно, приятно было бы лицезреть все это и дальше, но дела требуют его внимания. А значит, скоро придется уйти, оставив торжество идти своим чередом. Автоматика справится с этим делом, об этом он позаботился. — Такие бывают раз в тысячелетие, когда боги нисходят на землю и живут среди людей. Они принимают человеческое обличие и ничем не отличимы от жалких смертных. Лишь по деяниям сможете узнать вы их…

Огромная, длиной в несколько улиц рука, с острыми металлическими когтями, надежно закрепленными и словно бы ставшими частью ладони, потянулась вперед и зловещей тенью накрыла замерших от ужаса людей.

— Сегодняшняя ночь отлична от всех тех, что были прежде и будут далее. Именно поэтому вы, даже не будучи достойными этого, можете созерцать мой истинный вид и наконец понять, кто я на самом деле.

Огни на улицах погасли совсем, но захваченные зрелищем, подавленные явленным им величием, люди не заметили это. Они боязливо жались друг к другу, не отрывая глаз от огромной фигуры, что, кажется, стала еще выше и излучала собственный свет. Каждой складкой одежды, каждой гранью стальных доспехов. Стальная маска почти полностью закрывала лицо, но казалось, глаза существа тоже светятся, проникая взором в душу каждого из подданных. То один, то другой падали на колени, парализованные страхом и экстазом, не в силах отвести взор от светящегося силуэта.

— Я тот, кто захватывает целые измерения и галактики, повергая их к своим ногам. Я тот, кто устанавливает законы для всего живого и сурово карает посмевших нарушить хоть один из них. Я тот, кто разрушает неугодные мне империи и воздвигает на их прахе новые, угодные мне. Я тот, в чьих руках сила и мощь, равной которой нет у всего Пантеона сверженных мною богов! Повелитель жизни и смерти! Печали и радости! Света и тьмы! СКАЖИТЕ САМИ, КТО Я ДЛЯ ВАС, ЛЮДИ?!

— ТЫ — БОГ, О ВЕЛИКИЙ ИМПЕРАТОР! — воскликнули собравшиеся в один голос. — БОГ!

Сейчас каждый из них мог поклясться, что всегда видел, ощущал наитием истинную сущность императора, явленную им только сегодня. Она оглушала и ослепляла, вела за собой к горизонту, что бы за ним ни находилось. И они готовы были идти, забыв про голод и усталость, родных и кров. Служение божеству было единственной целью и наградой вместе с тем.

Шоу продолжалось. В это самое время, практически не заметная за её монументальным, застилающим небеса отражением, человеческая фигурка Ороку Саки уже спускалась вниз по длинной винтовой лестнице. Даже отсюда он мог слышать каждый звук происходящего и легко представить себе внутренним взором. Но мысли его были заняты иным. Нужно было еще оставить последние распоряжения верным людям Совета и немногочисленным наместникам. Даже в его отсутствие империя не должна угаснуть и вновь впасть в бездну. На краткий миг душу пронзило осознание, что ему жаль покидать сотворенный собственными руками, лишь его волей и пожеланием мир.

Лишь на миг. Хрупкая манящая фигурка с волнистыми рыжими волосами возникла перед мысленным взором, так, словно и не было этих проклятых трех лет. Словно и не находил он утешение в ласках бесчисленных наложниц и рабынь всех возможных возрастов и обличий. Среди них было немало рыжеволосых, находились и по характеру напоминавшие дерзкую журналистку. Не было лишь ее. Единственной, покорившей его сердце, без которой даже этот рукотворный рай был не полон.

Рубанув воздух рукой, Шредер преодолел последние несколько ступенек. Из-под дверей, ведущих в зал заседаний, пробивался лучик света. Наверняка все уже собрались, покорно ожидая его распоряжений. Он не заставит себя долго ждать, ведь там, за двойными створками дверей, начинается новый путь к давно намеченной цели. Ради нее придется пройти все заново, однако результат наверняка будет еще более впечатляющим, чем здесь, на этой забытой богами планете, названия которой он уже не помнит. Без всяких сомнений.