Пробуждение Зверя (гет)

Спустившись в зал заседаний, тот самый, в котором и был обезглавлен его предшественник, и убедившись, что подчиненные и впрямь уже собрались и терпеливо ожидают его решения, Шредер поднялся на несколько ступеней до установленного на них трона. Окинув взглядом собравшихся и выпив стакан воды, император обратился уже к ним.

На этот раз его речь была менее витиеватой и более приземленной. Суть её заключалась в том, что время правления Шредера подходит к концу. Он уходит в свой мир и уводит с собой свою личную армию. С этого момента поддержание сформировавшегося порядка, как и самой государственности, целиком ложится на них. И их священный долг — сохранить и приумножить достигнутое.

Произнесено это было таким тоном, что никто из присутствующих не посмел усомниться в неизбежности кары за пренебрежение волей повелителя. За прошедшие годы каждый из них успел привыкнуть, что императору известно все. Не исключено, что и за гранью, из иного мира, откуда он явился однажды, Шредер сможет увидеть происходящее в покинутой империи. И вернуться. Да, он ясно обозначил, что уходит, но навсегда ли?..

— В силу обстоятельств я не могу оставить прямого наследника, — завершил речь Шредер. Пронзительный взгляд вновь скользнул по лицам, заставляя слушателей ежиться и отводить глаза. — И не далее, чем завтра, я назначу наместника, который будет исполнять мои обязанности. И которому вы обязаны подчиняться так же, как и мне.

Выслушав подобострастные заверения, что все будет исполнено наилучшим образом, Шредер небрежным жестом отпустил собравшихся. Но, дождавшись, пока последний из членов Совета покинет зал, не спешил вернуться к себе. Потушив везде свет, оставив лишь несколько свечей возле трона, он вновь опустился на массивное сидение. И, сложив на груди руки, долго, молча и неподвижно, смотрел в темноту, скрадывающую помещение и его обстановку. Голубые глаза в тени гребня шлема казались черными, непроницаемыми. О чем думал он в тот момент? О лично выстроенном мире, который уже завтра должен был оставить на произвол судьбы? О жестокости жизни, в которой так часто приходится выбирать из двух необходимых тебе вещей лишь одну? Или же о том, стоила ли его причина вернуться этой жертвы?

* * *

Элми была в числе собранных на последнее заседание. Она едва не опоздала, как и многие, завороженная непривычным зрелищем. Само же собрание несколько разочаровало принцессу. Все сказанное там она знала и ранее. Главное же: кто останется на престоле ее родины — так и осталось загадкой. И чем больше Элми задумывалась над ней, тем сильнее она мучила девушку.

Все эти вельможи и военные командиры… конечно, они беспрекословно подчиняются каждому слову императора. Но так ли будет, когда он уйдет? Когда минет год, два, пять? Трудно сказать почему, но Элми чувствовала: это будет не обычный поход. Он затянется надолго… если не навсегда. И что же за это время будет со всеми ими?

Поднявшись к себе, девушка опустилась на скамью, расплетая волосы. Те же, как нарочно, путались под частым гребнем. Пальцы дрожали, сколько бы Элми ни пыталась себя успокоить. Слишком уж непривычные и невыносимые — хотя, если вдуматься, совершенно естественные — мысли роились сейчас в голове.

Она, Элми, дочь своего отца и законного императора — должна была стать наследницей престола. Только она искренне и от всего сердца позаботится о благе своей страны, своего народа. Ни один из лизоблюдов, кто сейчас ползает на брюхе перед нынешним правителем, не сравнится в этом с ней. Всеми ими движет корысть либо страх… или еще какое-то помутнение рассудка, которому Элми не могла дать названия, глядя в порой становящиеся неподвижными, почти стеклянными глаза верных приспешников императора. Жутковатое зрелище. Однако, что бы это ни было, оно не поможет им править империей.

А это значит… Тонкая ладонь сжала гребень, зубцы впились в пальцы, но Элми едва ощутила это. Это значит, что она должна выяснить планы Шредера насчет преемника. И не просто выяснить, а вынудить, убедить, заставить его назначить на это место ее. И позаботиться о том, чтобы престол принадлежал ей наверняка… каким бы жутким и невозможным способом ни пришлось это сделать.

Мысли кружились и неслись в голове, как бешеные. Перед внутренним взором мелькали видения из недавнего прошлого. Но ни одно из них не могло подсказать растерянной девушке способа получить желаемое. Кроме одного… Оно осенило ее совершенно неожиданно и повергло в настоящий шок. Элми упала на колени, охватив себя руками. Тело била крупная дрожь, стоило представить, нет, даже лишь подумать о том, чтобы решиться на это. Чтобы пойти самой, через ужас и отвращение. Не слишком ли великая цена за исполнение мечты?

Элми тяжело дышала, словно загнанный зверь, дрожащие пальцы вцепились в укрывшую тело шаль. Неожиданно она поймала свой взгляд в зеркале и на какой-то миг с изумлением уставилась в него. Неужели это жалкое, дрожащее и скулящее от страха существо — она? Огромные перепуганные глаза на побледневшем лице, спутанные волосы, дрожащие руки… Нет, это создание никак не может быть наследной принцессой, достойной занять трон.

Элми решительно выпрямилась, сжав руки в кулачки. Стряхнула с плеч шаль и снова взглянула в зеркало. В тусклом свете свечей бледно-розовое платье казалось темнее, а светлые глаза — глубже и проникновеннее. Так-то лучше. Она сделает то, что должно. Даже если оно не просто не радует — приводит в ужас. Тому, кто способен испугаться судьбы, нет места ни на троне, ни в жизни.

Поднявшись, Элми подхватила с пола шаль и, накинув на плечи, выскользнула в коридор. Ноги плохо слушались ее, норовя подогнуться. Но она заставит их служить себе. Как и перепуганную душу. Как и хорошо знакомое ей честолюбие императора, который на этот раз не посмеет ее не услышать.

* * *

Остановившись перед дверью, ведущей в принадлежащие императору покои, принцесса на миг замешкалась, робко оглядываясь на безмолвных стражей, с ног до головы одетых в черное. Сейчас они еще менее напоминали живых людей. Но, видимо, не сочтя хрупкую девушку достойной считаться угрозой персоне императора, не сдвинулись с места.

Элми осторожно постучала, раз, другой. Ответа не было. До ужаса тянуло развернуться и уйти, ведь было ясно как день: ее не ждали и навряд ли обрадуются непрошенному визиту. Но отступить, поставив перед собой цель, принцесса не могла. И, набравшись решимости, она толкнула дверь, оказавшуюся незапертой, и шагнула через низкий порог.

Комната была освещена намного ярче ее собственной — или же так показалось после темных мрачных коридоров? Элми не знала, лишь зажмурилась, заслонив глаза рукой и остановившись у входа. Затем медленно приоткрыла их, привыкая к свету. Незнакомые предметы обстановки притягивали взгляд помимо воли, но Элми не смотрела по сторонам, мысленно собрав волю в кулачок.

Шредер стоял возле стола и даже не обернулся, словно мог не глядя определить, кто посмел его потревожить. Красноватые отблески из камина играли на мощной фигуре, отражаясь в шипах доспехов.

— Заходи, раз уж пришла, и присаживайся, — бросил он после непродолжительного, но гнетущего молчанья замершей и побледневшей девушке, в расширенных зрачках которой отражалось действие, которого она не видела уже на протяжении нескольких лет. Шредер снимал маску.

Вслед за ней на стол лег и металлический шлем, из-под которого тут же показалась копна густых черных волос, отросших за время правления почти до плеч. Рядом же со зловещими атрибутами на гладкой столешнице лежал тонкий, украшенный переливающимися драгоценными камнями императорский венец, символизирующий безграничную власть над этой планетой. Именно тот, который когда-то был сорван с отсеченной Шредером головы её отца. Тот, который принцесса собственноручно надевала на тогда ещё гладко выбритую голову новоявленного «императора» перед её народом.

— Что тебе надо? — без тени приветливости бросил Шредер, оборачиваясь. На лицо также падали отблески пламени и резкие тени, делая его зрительно старше и жестче.

Элми сглотнула, нервным жестом поправляя платье и усаживаясь на лавке удобнее. Хотя любое положение рождало дискомфорт, и девушка знала, что так и будет, пока она не решится.

— Я хотела спросить… — начала она и запнулась. Голос подвел ее, сорвавшись, и Элми кашлянула, прижав ладонь к губам.

Шредер все так же хмуро и пронзительно смотрел на нее. Затем чуть подался вперед.

— Я сказал все, что необходимо было знать. Или тебя интересует что-то, касающееся лично тебя, Элми?

— Да, — та еще раз откашлялась и тоже наклонилась вперед, сжимая в ладони тонкую ткань платья, словно этот простой жест мог придать ей уверенности. — Я хотела знать, надолго ли ты уходишь.

— Может быть, навсегда, — так же неохотно отозвался Саки. — Это все, что ты хотела знать?

— Нет, — Элми помялась, а затем, решившись, пошла ва-банк. — Похоже, в твоем мире есть что-то, что для тебя важнее и нужнее неограниченной власти. Но сейчас, когда ты вот-вот получишь это, ты не выглядишь счастливым.

Шредер резко развернулся, обжигая ее гневным взглядом. Как смеет эта девка вот так вольно рассуждать о счастье и огорчении — о чем не имеет понятия и что ее никоим образом не касается?

— Ты просто дура, если думаешь, что я отказываюсь от власти, — рыкнул он, ударив кулаком по столу. — Все, что мне нужно, я могу заполучить и там.

— И все же, — настаивала Элми. Она невольно подалась назад, но усилием воли сдержала себя, не отрывая взгляда от искаженного гримасой гнева лица ниндзя. — Тем более, тебе следовало бы радоваться. Теперь у тебя будет все.

И тут Шредер не выдержал.

— О какой радости можно говорить, когда мне совершенно не на кого оставить империю? — выкрикнул он, подходя к Элми почти вплотную. Той пришлось поднять голову, чтобы видеть его лицо. — Если ни один из моих людей не способен управлять даже стадом овец, не говоря уж о государстве. Да, там, в моем мире у меня будет все. Но этот мир — тоже мой! Мой по праву его создателя и повелителя. Я сделал все, чтобы превратить эту дыру в настоящую великую империю — и теперь должен спокойно уйти, зная, что все сотворенное мной погибнет.

Элми слушала, не меняясь в лице. Однако с каждым словом, с каждым жестом глаза ее открывались все шире. Она невольно подалась вперед, а затем поднялась. Все складывалось как нельзя лучше, и оставалось совсем немногое.

— Ты можешь оставить ее мне, — тихо проговорила она, однако слова ее были услышаны. Шредер изумленно уставился на нее, на миг даже утратив дар речи. Затем еще более зло сжал кулаки.

— Ты издеваешься надо мной?! — он шумно выдохнул, гася разгоревшуюся злобу. Элми вздрогнула, но не отступила. Затем продолжил уже тише. — Я думал об этом. И, возможно, так и придется поступить. И все же — доверить великое государство бестолковой девчонке…

Шредер рывком развернулся, направившись в сторону двери в соседнюю комнату — как вдруг его остановил неожиданно холодный и уверенный голос, который он сразу и не признал:

— Стой!

Шредер замер на месте, затем, медленно повернувшись, смерил Элми оценивающим взглядом.

— Ты смеешь приказывать мне? Мне, своему повелителю, властителю твоей жизни и смерти?

Элми выдохнула, не отводя взгляда. Пути назад не было — лишь вперед, избранным путем, чем бы он ни завершился.

— Да, Шредер. Эта, по твоим словам, бестолковая девчонка — дочь прежнего правителя этого края. Именно к ней приходили со своими страхами и чаяниями жители города, когда ты был в походе. А когда во время твоего отсутствия вспыхнул бунт — именно ей с помощью оставленных воинов удалось подавить его…

Элми не стала договаривать: воспоминание было не из приятных. Оказывается, даже отвратительным можно гордиться…

Голоса, похожие на рычание бешеных зверей. Звон металла о металл, то звонче, то глуше, долетающий и до верхней галереи, откуда она наблюдает за сражением. Элми не сомневается в победе своих воинов — ведь их обучали «безликие» — и находится здесь, лишь чтобы поддержать их дух. Она знает, насколько это важно.

— А ну, стой, девка! — чужая грубая рука сжимает ее волосы, заставляя запрокинуть голову, тянет вниз. Элми подсознательно ждет прижатого к горлу лезвия, однако напавший слишком уверен в своем превосходстве. И оттого незаметно извлеченный из-за пояса тонкий, похожий на стилет клинок, вонзившийся в его бок, становится для него неприятным сюрпризом. Последним…

Чуть позже Элми присутствовала при суде над мятежниками. И, не меняясь в лице, наблюдала их казнь. Да, они тоже были жителями ее королевства. Но своими действиями сами поставили себя вне его, сделались врагами. А если враг не сдается, его уничтожают. Она старалась не вспоминать, откуда она узнала эти слова…

Уже угрожающе шагнув к принцессе, Саки остановился. Да, он слышал что-то такое. Кажется, полгода назад, а может, и поболее. Слышал, но не придал значения. Напрасно.

— Что ж… — он изучающе посмотрел на девушку, отмечая про себя, что, несмотря на все самообладание, та побледнела и закусила губу. — Возможно, ты и права, Элми. Не исключено, что именно ты — единственный достойный выбор, — Шредер поднял со стола венец и, еле заметно усмехнувшись, возложил его на принцессу. — И ты стала достойной его, не получив эту железку, и так принадлежавшую тебе по праву рождения, а когда спасла жизнь своего императора там, в пустыне. Когда избрала вашу общую судьбу.

Элми медленно выдохнула. Так он все же помнил. Помнил все эти годы, что она для него сделала…

Шредер отступил на шаг.

— Ну что, теперь ты довольна? — жестко усмехнувшись, поинтересовался он, почти уверенный в ответе. И уже повернулся было снова к двери…

— Нет, — донеслось до слуха столь неожиданно, что Шредер едва не споткнулся. И еще более ошарашенно воззрился на принцессу, понемногу мрачнея и приходя в обычное состояние духа.

— Нет, — уверенно повторила Элми. Признание сделало свое дело, добавив ей мужества, и она решилась на последний шаг. — Не вполне.

— Какого дьявола тебе еще не хватает? — с трудом сдерживая себе, переспросил Шредер.

— Встань на одно колено и поцелуй руку своей будущей повелительнице.

— Что?! — на миг Саки показалось, что он ослышался. Что это какой-то дурацкий сон, фарс. Он сморгнул, еще раз взглянул на Элми, медленно, но верно свирепея. Где-то в глубине души шевельнулась темная тень, уже расправляя крылья, готовя накрыть его с головой девятым валом ярости. — Что ты сказала?

— Ты слышал, — отозвалась она. И осторожно поправила венец, сползший набок. — Если ты и правда намерен сделать меня императрицей, то приветствуй ее как должно — преклонив колено и поцеловав ей руку.

Шредер шагнул вперед, и на Элми упала его тень. Он протянул руку, коснувшись ее шеи, и пальцы инстинктивно сжались. Девушка почти физически ощутила стальную хватку на своем горле.

— А не боишься, что сейчас оторву твою хорошенькую пустую головку, а всем скажу, что так и было? — прошипел ниндзя, усиливая нажим. Он стал почти болезненным.

— Боюсь, — признала Элми настолько спокойно, что в слова эти упорно не верилось. — Но если ты это сделаешь — у твоего дела не останется достойного продолжателя, и все сотворенное тобой рухнет в одночасье. Ты этого хочешь?.. Подумай, стоят ли гордость, упрямство и себялюбие такой жертвы?..

Ответить было реально нечего. Элми тоже не произносила ни слова. Все, что нужно было сказать, уже сказано, оставалось лишь ждать его решения. И тихо молить богов, чтобы здравый смысл победил непробиваемое упрямство и гордыню.

«Она точно издевается над тобой, — проснулся в сознании Шредера знакомый вкрадчивый голос. — Наглая самодовольная стерва, которой ты сохранил жизнь, не стоящая и плевка… Ты дал ей все, даже гордость ее никчемной отсталой страной — и вот чем она тебе отплатила…»

Шредер шумно выдохнул через сжатые зубы. Взгляд стал отчетливо кровожадным, ладонь на плече принцессы у самой шеи сжалась сильнее. Должно быть, завтра выступят синяки. Она же, словно не замечая этого, продолжала пристально смотреть ему в глаза. И взгляд голубых глаз был столь же ледяным и непреклонным, как и его собственный.

«Она смеет считать себя выше тебя — тебя, повелителя этого мира, — змеиное шипение помимо воли подчиняло себе мысли, заволакивало комнату и все, в ней находящееся, в багровый цвет. — Эта ничтожная сучка смеет повышать голос на тебя, а ты это терпишь? Забыл, как надо обращаться с такими? Сорви с нее эту тряпку и покажи, где ее настоящее место. Пусть скулит и умоляет о пощаде, пусть целует пол под твоими ногами. Пусть запомнит хорошенько, как должно себя вести с Повелителем Вселенной!»

И охваченный гневом, Саки был готов последовать приказу личного демона. Он уже не видел Элми, не видел комнаты — все слилось в багровых потеках, словно заляпанное кровью. Кровь и смерть — вот что окрашивало его мир чуть ли не с рождения. Будет и сейчас…

Будет?! Перед глазами явственно встала империя еще до его коронации. Залитая кровью, растерзанная распрями, разрушенная и поверженная. Тонкие губы дрогнули, сведенные брезгливой гримасой. А ведь так и будет, стоит ему оставить все как есть. Кому из помощников он может доверить великую миссию сохранения целостности страны? И кто справится? Ответа не было.

Шредер медленно, с трудом, словно они были охвачены судорогой, разжал пальцы. Отступил на шаг, словно опасаясь, что безумие вновь захватит его в плен. Шипящий, плюющийся ядом голос и сейчас звучал на границе сознания, обжигая огнем душу, толкая на непоправимое. Саки сжал зубы. Эта тварь считает себя сильнее и умнее его? Черта с два!

Стремительно, как будто боясь передумать, он выполнил требование Элми. Не поднимая глаз, поскольку охватившее его бешенство не сошло на нет, лишь откатилось и замерло в ожидании. И при виде самодовольной усмешки принцессы могло окончательно овладеть им.

Но, едва он коснулся пальцами хрупкой ладошки, как на руку ему упал рукав ее одеяния. То, чего никак не могло случиться, только если… Удивленно подняв голову, Саки застыл, не веря своим глазам. Потому что невозможное свершилось.

За этот краткий миг Элми распахнула и сбросила с плеч платье и сейчас стояла перед ним совершенно нагая. От вида соблазнительно округлой, пышной груди, плавных линий бедер пересохло в горле. Шредер успел забыть, насколько прекрасно и соблазнительно тело девушки.

— Что… — он мотнул головой, от души желая, чтобы морок развеялся. И, наконец собравшись с мыслями, яростно выкрикнул. — Что, черт возьми, значит весь этот фарс, Элми?

— Фарс? — та качнула головой, светлый локон упал с плеча на грудь, оттеняя молочно-белую кожу, коснувшись соска. — Нисколько. Как насчёт того, чтобы провести эту ночь не с очередной дворовой девкой, а с настоящей императрицей этого королевства, Шредер?

— С кем?.. — буквально прошептал Шредер, шокированный услышанным, — с кем я… Ты в своём уме, Элми?

— Да, и ты прекрасно это знаешь, — Элми незаметно сжала за спиной руку в кулак, ногти впились в ладонь. Казалось, она стоит на холодном обжигающем ветру, и лишь насущная необходимость заставляла ее оставаться на месте, держа всю свою волю — и судьбу — в дрожащем кулачке. — Стране нужен наследник, и кроме меня, тебе больше никто не способен его подарить.

— Разве? — Шредер ухмыльнулся, вновь обретая самоуверенность, и упер руки в бока. — Ты забыла обо всех девках, что сочтут за честь согреть мне ложе? И их отпрысках…

— Отчего же ты не назначил ни одного из них? И ни одну? — Элми пристально смотрела на него, сцепив за спиной руки, немного раздосадованная таким упрямством. Она же прекрасно видела, чувствовала, что он хочет ее, здесь и сейчас, однако упрямо сопротивляется неизбежному. Тому, что даст его роду бессмертие. Во имя чего?

Пожалуй, этого не смог бы сказать и сам Шредер. Тело его отзывалось на красоту девушки, желало ее так страстно и жадно, словно не было больше ни одной женщины в империи. Однако было в этом что-то не так. Неправильно. Шредер и сам не знал, что именно. При том, что целый гарем наложниц, ублажавших его с завидной регулярностью, таких смешанных чувств не вызывал. Может, оттого, что они были лишь для развлечения? Лишь услада телу и необходимая разрядка? А может, потому что ни одна из его женщин не добивалась его так открыто и бесстыдно, словно меняясь на миг с ним ролями?

— То есть, отбрасывая все формальности и разговоры про какого-то наследника империи, которого ты непременно должна родить, — ты просто хочешь, чтобы я тебя напоследок трахнул? — грубо буркнул он, возвращая себе уверенность. — Я правильно тебя понял, Элми? Ты за этим сюда пришла?

— Не только, — Элми вздохнула и повела плечами, сбрасывая охватившее ее напряжение. — Более того, не обольщайся, ты мне нисколько не нравишься. Я ненавижу тебя за все, что ты сделал: с моим отцом, со мной, с моим народом. Наверно, я была дурой, не отплатив тебе за все злодеяния, имея прекрасную возможность — но что сделано, то сделано…

— Да, ненавижу, — продолжала она, выдержав обжигающий взгляд и угрожающий жест бывшего правителя в свою сторону. — Но это мое личное дело. Империя важнее всего, а ей нужен правитель. Твой наследник, Шредер. Сын не трусливого пресмыкающегося, не раба, падающего ниц при одном звуке твоего имени. Только твой и мой сын достоин унаследовать империю.

Шредер молчал, совершенно подавленный такой логикой. Чего-чего, а уж этого он совершенно не ожидал от недавней запуганной девчонки, которой когда-то… целую жизнь назад обещал покровительство. Теперь же они словно поменялись ролями — и Элми неожиданно стала старше и мудрее. К такому повороту он был явно не готов — и оттого молчал, не зная, как с достоинством выйти из щекотливой ситуации.

— Ну что же? — Элми шагнула навстречу и, превозмогая себя, приподнялась на цыпочки и положила руки на его плечи, аккуратно минуя острые шипы наплечников. — Попрощаемся по-хорошему — хотя бы раз в жизни?..