Пробуждение Зверя (гет)

«След горел на каждом камне,

Ты желанием был одержим

Заглянуть за грань, презрев былую дрожь.

Ты не верил в покаянье,

Знал, что будешь сброшен с вершин -

Но тянулся ввысь, приняв за веру ложь.

Властью и тщеславьем ты опьянен,

В прошлом и грядущем — непрощенный...

Ты волной подхвачен и вознесен,

Чтоб увидеть сразу смерть и солнце...»

М. Пушкина. Вавилон

Облачившись в доспехи, Ороку Саки уже собирался выйти из комнаты, но вдруг увидел на столике у кровати бутылку коньяка «Henri IV Dudognon», к которой вчера так никто и не притронулся, и решил немного задержаться. Поразмыслив, не позвать ли для компании Элми (единственного живого человека, кроме него самого, на всем Технодроме и прилегающей к нему военной базе), пришел к выводу, что такой поступок совершенно не подобает императору, и решил отмечать победу наедине с собой.

Строить из себя «утонченного ценителя» и смаковать глоток за глотком спиртное воин не умел (не умел вполне осознанно, считая такое благоговейное отношение к нему, как сам однажды выразился, «позорным фетишизмом недостойных власти жлобов»). Поэтому, выпивая бокал за бокалом вошедший в Книгу рекордов Гиннеса из-за своей заоблачной цены напиток, Шредер был столь же равнодушен к нему, как если бы то была обычная вода или чай. Откровенно говоря, ему и не хотелось пить: коллекционный коньяк хранился в комнате исключительно для гостей, которых (из-за закрытого характера Шредера и за неимением на Технодроме более-менее достойного собеседника) у него никогда не было.

О том, насколько это решение оказалось ошибочным, он убедился достаточно скоро. Первый день полноценной свободы и власти постепенно переставал радовать Ороку Саки: эйфорическое опьянение столь внезапной, блестящей победой плавно переходило в другое, гораздо менее сладкое и приятное — опьянение алкоголем со всеми вытекающими последствиями...

«Свергнув проклятого слизня, я стал императором этого измерения. Мои братья мертвы. Теперь они киборги — но я отомстил за них. Ну, и где мои поздравления, где похвалы, где... где ее черти носят, раздери ее мать?! — досадовал Шредер, переливая остатки коньяка в один из бокалов. — О чем она вообще думает, эта… принцесса?»

Шредер поднялся и сделал несколько нервных шагов по комнате. Нет, не таким представлял он себе момент своего торжества, исполнение заветной мечты. Что за радость, что за торжество, когда его совершенно не с кем разделить?

— Ну да, конечно, — «подумаешь, херня какая!» — Шредер уничтожил Кренга и стал новым императором... Поздравить меня с победой, ради которой я сражался и страдал всю свою жизнь, совсем не обязательно... А уж кофе сварить или просто посидеть и порадоваться вместе со мной — так это и вовсе!.. Сука, мать ее... Что за привычка у этих баб исчезать из моей постели, пока я сплю? Я что, похож на того, с кем можно так поступать?! Сначала Эйприл, теперь еще вот эта... Я им император или кто?! — Шредер со всего размаху пнул стоящий перед кроватью хрустальный столик в форме Инь-Янь, превратив его в груду осколков.

«Пренебрежение мной и моим величием — непростительное преступление... Впрочем, я смогу простить принцессе ее дерзость, но все же придется наказать ее, — размышлял ниндзя, пытаясь вернуть утраченное душевное равновесие и немного успокоиться. — Наверное, я был слишком мягок с ней все это время. Да и не только с ней... Да, принцесса Элми будет наказана: этим же вечером эгоистичная мерзавка будет целовать своему императору руки пока я не увижу, как сильно ей стыдно за свое поведение...» — обведя взглядом усеянный разбитым стеклом пол, Шредер хотел было вызвать одного из обслуживающих Технодром роботов, но передумал и, закрыв лицо маской, вышел из комнаты.

Его приказа ожидали тысячи готовых ринуться в бой воинов, его императорского пришествия ожидали непокорная Земля и уже лежавшее у его ног измерение Икс, сама история и судьба следили за каждым его последующим шагом...

Широко расправленные плечи, гордый и резкий шаг, тяжелые стальные пластины, усеянные острыми клинками шипов, сверкающие лезвия боевых когтей, рогатый шлем и безликая маска, горящий холодным пламенем нечеловеческий взгляд... В этот день вид Шредера был настолько ужасен, что, казалось, мог привести в ужас самого дьявола, встреться тот ему на пути.

Внезапно обретенная свобода и власть, насыщенная кровью жажда мести, осознание, что его братьев больше нет — равно как и того, что в его руках находится столь страшная мощь, накладывались друг на друга, помрачая и без того поврежденный рассудок.

В планах Шредера было вновь осмотреть свои войска и дать им новые указания. Помимо того, нужно было встретиться и поговорить с людьми, которые благодаря ему были спасены от ритуальной смерти в Зиккурате «Легионеров Кренга»... Но все это потом. Сейчас перед новым императором измерения Икс стояли дела поважнее. Нужно было срочно наведаться в комнату Элми и заставить ее немедленно убрать из его покоев все осколки разбитого из-за нее стекла. И плевать, что с этим заданием запросто справились бы специально сконструированные для этого роботы — императору было важно, чтобы этим занялась именно провинившаяся перед ним принцесса и никто другой.

Дойдя по коридору до приютившей принцессу комнаты, Шредер распахнул дверь и сделал шаг внутрь. Элми лежала на кровати и, укрывшись одеялом, тихо всхлипывала от пережитого потрясения и вызванной его ночными «ласками» боли.

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Элми? — спросил Шредер ледяным, как сталь обезглавивших Лефенрента клинков, голосом.

— Раз так, тогда буду говорить я, а ты будешь слушать, — не дождавшись ответа сжавшейся в комок девушки (которая так забавно пряталась от него под тонким шелковым одеялом, словно оно могло ее защитить) продолжал он, — С этого момента ты должна запомнить одну простую вещь, Элми: любое твое движение, шаг и вздох всецело зависят от меня и находятся в моей власти. Ты не смеешь покидать без моего спроса мою постель, мою комнату и вообще делать хоть что-то.

Надеюсь, ты поняла меня — это в твоих интересах. Сейчас мне пора идти. Приведи себя в порядок, отправляйся в мои покои и убери с пола разбитое стекло. И попробуй только не быть там, когда я вернусь! Если это все же случится, ты узнаешь, почему меня называют Шредером.

Покинув комнату, Ороку Саки направился в пультовой отсек Технодрома с целью активировать сирены, возвещающие войскам о начале построения. Однако неожиданно нахлынувший поток мучительных воспоминаний заставил его остановиться, а потом и вовсе сесть, сняв с себя шлем и с силой сжав виски ладонями...

Перед глазами вновь вставали, словно живые, яркие картины воспоминаний.

... Шел первый день безоговорочной победы над павшей империей измерения Икс. По этому случаю военный диктатор Кренг собрал несколько сотен лучших бойцов и военачальников за огромным деревянным столом во дворце ныне покойного императора. Вина и еды было предостаточно для того, чтобы превратить шумное застолье победителей в настоящую пьяную вакханалию.

— Измерение Икс захвачено!

— Враг разбит!

— Победа!

Смех, звон налитых до краев вином кубков. На следующий день ожидалось множество развлекательных мероприятий в честь сей великой и славной победы, главным из которых должна была стать ритуальная казнь дочери убитого императора Лефенрента. После традиционного принесения жертв и праздничного парада войск ее должны были иссечь тяжелыми плетьми-скорпионами и подвесить, полуживую и раздетую, за кисти рук на центральной площади города рядом с дворцом.

Как радостно было нелюдимым изуверам-воинам обсуждать предстоящее событие и со смехом в красочных подробностях представлять, как это произойдет. Но вот всеобщее веселье прервал похожий на громовой раскат голос угрюмо молчавшего до сего момента Шредера:

— Я не хотел бы никого огорчать, господа победители — но похоже, придется. Как ваш командир и один из главных военачальников Легиона я заявляю прямо: завтра утром дочь убитого мной императора принцесса Элми станет моей наложницей. И никто, кроме меня, не посмеет ее не то что пальцем тронуть, но даже смотреть на нее.

Такого поворота событий не ожидал никто. По комнате прокатилась волна недовольных возгласов, но вскоре голоса пирующих стихли. Шредер был слишком значимой фигурой, и не считаться с его мнением было невозможно. Поставить его на место мог лишь только Кренг, на которого в ту же секунду устремились взгляды сотни ожидающих его решения воинов.

Разумеется, слова Шредера совершенно не обрадовали великого диктатора, однако просто так отказать первому помощнику не мог даже он. По целому ряду причин. Дело в том, что Шредер был не просто блестящим полководцем, не раз умудрявшимся проводить боевые отряды незамеченными в тыл врага или отсекать неприятелю пути к отступлению и загонять его на минное поле. Вдобавок ко всему этому землянин один знал, как усиливать телепортационную способность Технодрома настолько, чтобы он был способен перемещать в пространстве целую армию.

Окончательно портить с ним отношения из-за этой тщедушной соплячки было нельзя никак. Но сохранить жизнь наследнице имперского престола — значит, оставить возможность для вероятной смуты и мятежа, оставить жалким рабам толику надежды на освобождение. Допускать это было тоже крайне неправильно.

— Ты хочешь, чтобы единственная наследница престола стала твоей игрушкой, Шредер? — с нехорошей ухмылкой прищурился Кренг. — Что же... ожидать от тебя другого было бы странно. Ты противопоставляешь свою мнение воле целого легиона...

— Я один из главных военачальников легиона, а значит, мое мнение и воля гораздо важнее и значительнее, чем воля всех твоих солдат, Кренг, — конечно, Шредер не мог не почувствовать заключенную в последних словах угрозу, но отступать было поздно. Игра стоила свеч. И он решительно продолжил. — Повторяю еще раз: дочь Лефенрента моя — и Никто. Кроме меня. Ее не получит! Она слишком хороша, чтобы достаться кому-то еще. Это — мое последнее слово.

— Ты прав, Шредер, ты — один из главных военачальников легиона... Что скажешь по этому поводу ты, командир Вадл? — спросил Кренг, переведя взгляд с горделивого выскочки на самого верного и преданного из всех легионеров воина, более чем уверенный в ответе последнего.

— Землянин Шредер проявил себя в бою как лучший из лучших. Его стратегии и тактика позволили нам разбить врага в клочья с минимальными потерями наших бойцов. Его доспехи обагрены кровью самого императора. Благодаря ему этот жалкий мир пал под разрядами наших бластеров. Шредер — великий боец и полководец и, без сомнения, достоин, чтобы эта самка стала его личным трофеем, — ответил Вадл и окинул взглядом изумленно смотрящих на него воинов. — АРЗА! Я прав или нет, бойцы?!

— Командир Вадл всегда прав! — как по команде ответили знающие суровый нрав командира и потому боявшиеся его больше, чем Шредера и Кренга вместе взятых, воины.

— Ну так за победу! За Легион! За Кренга! — воскликнул Вадл, поднимая со стола большущий кубок с вином и подавая тем самым пример окружающим.

Его маневр имел успех — и вскоре шумное застолье продолжилось с прежней силой. Казалось, что невесело было только шокированному выходкой своих офицеров Кренгу — но и он предпочел промолчать.

На следующий день Шредер встретил Вадла и, неумело поблагодарив его за оказанную услугу, спросил о причине такого неординарного поступка. Честно сказать, он и сам не ожидал столь своевременной поддержки.

— Я сделал это потому... — с достаточно серьезным видом начал Вадл, но в следующую секунду выпалил:

— Да потому, что ты — братан! — и, схватив Саки в охапку, прижал к себе так сильно, что чуть было не сломал ему позвоночник.

— Черт, ты сейчас убьешь меня... — прошипел Шредер, чувствуя, как братское объятие боевого товарища на полном серьезе начинает угрожать его жизни. Освободиться из вполне медвежьей хватки Вадла, чей народ состоял в близком родстве с каменными солдатами, мало отличаясь от них силой и комплекцией, было затруднительно даже ему.

— Да ладно те, камрад, ептвою! — беззлобно ответил командир, разжимая наконец стальную хватку. — Ты действительно заслужил награды, и если эта самка так тебе глянулась — о чем вообще речь? Конечно, ясно, что Кренг от меня другого ждал, хе... Огорчать его мне, поверь, хотелось меньше всего. Но он спросил моего мнения — вот я и сказал, что думаю. Надо всегда говорить то, что думаешь... Ха-а, губа у тебя не дура, брат. Ишь ты, «дочь императора»... А по мне: самка как самка, да и тела никакого нет — «талия» одна. Видать, их там не кормили совсем, во дворце ихнем, — командир рассмеялся. — А для жертвы этим фанатикам с их «богами» найдется куча другого народу, не обязательно эта соплюшка.

— Спасибо, брат! Ты просто не представляешь, как много для меня это значит, — Шредер с силой сжал руку боевого товарища, не найдя слов, способных выразить всю признательность. — Я просто обязан тебе, Вадл, просто обязан...

— Да ладно, хорош, что ты правда... Хе! Солдат ребенка не обидит, запомни это! Ты мне друг, а это, знаешь ли, не пустые слова, — серьезно, в такт тону собеседника, сказал Вадл — а потом, выдержав небольшую паузу, снова улыбнулся, обнажив клыки. — Ха-а, а вот насчет «обязан» ты лучше не шути, камрад — а то ведь могу ненароком и поверить. Попрошу у тебя твой плащ и доспехи поносить на недельку-другую — тогда что скажешь, а?.. Ничего, брат, раздобудешь нам побольше энергии для Технодрома — телепортнемся на землю всем Легионом, вот там и нагуляемся! — с этими словами Вадл слегка толкнул воина в грудь, едва не сбив его с ног. — Ладно, давай, свидимся еще.

«Солдат ребенка не обидит...» — задумчиво повторил про себя Шредер, глядя вслед уходящему командиру. В этот момент он наконец понял, кого все это время напоминал ему Вадл, несмотря на свою нечеловеческую внешность и манеру разговора. Его старшего брата — убитого Сплинтером Ороку Наги...

А затем, практически сразу же, в памяти всплыло иное — то, что ниндзя менее всего желал вспоминать — но забыть так и не смог...

...«Будь ты проклят, мерзавец! Наша армия никогда не покорится тебе! Готовьте бластеры, парни: испепелим самозванца!» — звучит гневный приказ теперь уже бывшего друга, в одночасье ставшего изменником, — и его собственный, жесткий и непримиримый ответ: «Это измена! Уничтожить предателя! Разрубить его на куски!»

Шредер встряхнул головой, освобождаясь от наваждения и понемногу возвращаясь к реальности. Перед глазами вместо изысканно обставленного перехода императорского дворца возникла бронированная стена его крепости. В коридоре было пустынно — никто, на свое счастье, не видел слабости своего повелителя. Ороку Саки поднялся на ноги, отряхнулся и, водворив шлем и маску на законное место, продолжил путь в заданном направлении.

Но мысли его помимо воли вновь и вновь возвращались к памятному разговору, пробуждая почти было уснувшую боль потери и мучительное осознание неизбежности произошедшего. Воспоминания о боевом товарище, так подло и жестоко погубленном им же самим, разъедали душу почти так же, как сожгла ладонь пролитая на нее кислота — и избавиться от них было невозможно...

«Командир Вадл, мой боевой товарищ, мой бывший друг. Самый достойный из всей этой инопланетной швали... Такой помощник был бы бесценен — но именно тебя пришлось уничтожить. Почему ты вынудил меня на это? Как сильно ты был предан своим идеалам «Верность. Мужество. Честь»... и этому садисту Кренгу, — последнее просто не укладывалось в голове, слишком уж несовместимыми были эти понятия. — Почему ты не поддержал меня? Как ты посмел повысить голос на своего императора в тот момент, когда я ожидал твоей поддержки и хотел опереться на тебя, как на брата?.. Теперь ты мертв, и я даже не могу погрести тебя так, как ты того заслуживаешь. Твое тело изрублено... его куски смешаны с грязью и кусками тел твоих солдат...

«Те из вас, кто хочет жить и сражаться за меня, пусть подойдут и плюнут на эти мерзкие куски предателя! — вспомнился ему очередной жестокий приказ, не терпящий возражения. Циничные, отвратительные слова. Его собственные слова... — А те, кто не со мной — те с ними!»

... а также слюной предателей-солдат и бывшей некогда Кренгом слизью», — последнее воспоминание было особенно невыносимым. И от него сердце Шредера, казалось, готово было истечь кровью. Сцены недавнего прошлого снова и снова вставали перед глазами, грозя свести с ума.

«Когда решалась судьба единственной наследницы престола, ты встал на мою сторону и помог мне сохранить ей жизнь, — мрачно размышлял Шредер, мысленно обращаясь к погибшему товарищу, словно тот все еще был жив и мог его слышать. — Благодаря тебе, я стал ее обладателем ... а вместе с ней и титула императора. Неужели ты не понимал этого, Вадл? А если понимал — то почему ты не поддержал меня, почему пытался убить?..»

«Потому что Кренг был его приемным отцом — и всем, что у него было, включая командирское звание в Легионе, Вадл был обязан именно ему. Неужели ты не знал об этом, Саки?»

Конечно, Саки знал. Всегда знал — но сейчас был готов просто соврать себе, что этого не было. За свою недолгую жизнь воину пришлось испить, без малого, целое море страданий, пыток и унижения — но ни одно из них не могло сломить его, лишь добавляя духовной крепости и выносливости. Но последняя мысль, простое осознание, что последний шаг единственного друга вовсе не был предательством — и в его глазах перед смертью предателем стал сам Шредер, была слишком невыносима...

«Нет, это слишком отвратительно, чтобы быть правдой. Я поступил как должно, по сути, не имея выбора. Умереть или быть убийцей своего друга — третьего не дано. Да и великий император не может ошибаться, — эта неожиданная, словно нашептанная на ухо демоном-искусителем мысль вдруг показалась спасительной. И Шредер поддался искушению, ухватился за нее, даже не задумываясь, кому принадлежало это соблазнительное избавление от мучительного чувства вины. Не все ли равно, если это правда. — Да, Император не может ошибаться — в отличие от жалких рабов. И кто-то должен за это ответить...»

Подойдя к приборной панели, Шредер с силой опустил вниз большой красный рубильник. Раздался истошный вой сирен, возвещающий солдатам о начале построения. Еще один опущенный рубильник, и несколько небрежно вдавленных в панель клавиш заставили металлическую стену техно-крепости раздвинуться, а прилегающий к ней пол выдвинуться наружу и трансформироваться в огромный металлический балкон.

Прошло некоторое время — и вот многотысячная армия из безвольных киборгов-ниндзя и инопланетных чудовищ-захватчиков выстроилась в длинные шеренги, ожидая появления императора.

Выйдя на балкон и окинув взглядом открывшуюся перед ним панораму, Шредер откинул, а затем медленно снял со своего лица служившую забралом маску — и, посмотрев куда-то сквозь стоящих перед ним воинов, начал свою речь:

— Мои бойцы! Моя гордость и слава! Пробил час нашей последней и решительной битвы. Межзвездный портал готов открыться прямо сейчас! В свое время наши силы сокрушили и стерли в прах великую империю, положив к нашим стопам целую планету. Теперь мы стали еще сильнее — и теперь уже никто и ничто не сможет встать у нас на пути. Очень скоро вы вступите туда, где будете чувствовать себя полноправными хозяевами, прежде чем успеете привести в боевую готовность свои бластеры. Запомните раз и навсегда: поставленная передо нами задача не может быть решена никакими мирными путями — только с помощью огня и меча. Речь идет даже не о подчинении, а о поголовном истреблении всех, всех до единого врагов императора! Победа за нами, враг будет разбит! Наша оружейная мощь сотрет и испепелит в прах любого, кто посмеет встать на моем пути! — под восторженные возгласы своих солдат Шредер ударил себя в плечо и вскинул вверх сжатую в кулак правую руку. В это мгновенье пронзившая ее боль от растревоженных ожогов показалась отрадой, очищающей душу от роящихся в ней несносных и бесчеловечных мыслей.

— Subete ga shinde irudarou. Ni-kai o korosu koto ga dekinai koto o kōkai shite iru…* — мрачно произнес Шредер тихим и неслышным никому, кроме него самого, голосом.

С силой сжав обожженной ладонью рычаг, открывающий межпространственный портал, император медленно потянул его на себя, изо всех сил стиснув зубы от безжалостной, но по-своему спасительной боли. «Subete ga shinde irudarou. Ni-kai o korosu koto ga dekinai koto o kōkai shite iru» — пульсировало в его висках подобно мантре, заполняя собой, наравне с усиливающейся болью, все пространство его души.

Рубильник медленно опустился вниз, и вот перед стройной шеренгой войск появился похожий на туннельный вход обруч, сияющий ослепительным красным светом.

— Первыми пойдут «Легионеры Кренга», а потом все остальные, — отдал приказ Шредер, сжимая рычаг так сильно, что на обожженной ладони лопнула кожа и выступил сукровица.

«Тебе не жалко, Шредер?» — промелькнуло на миг в сознании что-то, похожее на сомнение — но тут же исчезло, вытесненное простыми и жестокими словами, ставшими своеобразным заклинанием — «Subete ga shinde irudarou! Ni-kai o korosu koto ga dekinai koto o kōkai shite iru!»

Стоя на балконе Технодрома, ниндзя молча наблюдал, как легионеры за другим пропадают в сияющем красном пятне ведущего в неизвестность портала. Физическая боль вкупе с душевными терзаниями заставляли минуты растягиваться и казаться часами...

Внезапно портал начал искрить. Еще миг — и он, вспыхнув яркой ослепительной вспышкой, погас, оставив меньшую часть легионеров в измерении Икс и закрывшись за спиной большей.

— Проклятье!

Погруженный в свои переживания Шредер как будто опомнился от тяжелого сна — но было уже поздно: небрежно настроенный и открытый на полную мощность межпространственный портал, полностью израсходовав энергетический запас Технодрома, закрылся.

«Теперь из-за этих проклятых уродов, посмевших плевать на тела своих вождей — а значит, готовых в любую минуту пойти и против меня — под сомнение встали не только мои грандиозные военные планы, но и сама возможность возвращения на Землю, — последняя мысль заставила Саки почувствовать почти физический холод.

«Зачем… За каким хером мне вздумалось расходовать на эту инопланетную мразь драгоценную энергию своего Технодрома? Не лучше ли было, выстроив их, открыть по ним ракетный обстрел, отравить токсическим газом, в конце концов, облить их жидким огнем, раздери их черт?!»

Окинув полным ненависти и презрения взглядом оставшихся в измерении легионеров, Шредер обернулся к киборгам-футам — и, указав на пришельцев острием боевых когтей, отдал короткий приказ — «Убить их». Стоявший перед ним микрофон тысячекратно усилил голос, заставив содрогнуться все живое на сотни километров вокруг. Не дрогнули лишь ниндзя-киборги Шредера. Выхватив из ножен катаны, они, подобно сметающему все на своем пути цунами, ринулись исполнять приказ императора.

Облокотившись на тяжелые металлические перила, Шредер удивленно наблюдал за развернувшейся перед ним бойней (именно бойней, а не битвой заслуживало называться сие зрелище). Увиденное превосходило все ожидания, и вскоре скопившийся в душе негатив уступил место восхищению смертоносным мастерством воинов. Почти немыслимая скорость его бойцов была столь высока, что их движения сливались в полупрозрачные линии и были совершенно неразличимы для зрения.

Число живых монстров, не успевших войти в портал, что отправил их соратников на безатмосферный и раскаленный из-за близости к звезде астероид, стремительно таяло под ударами сверкающих ти­тано­вых клин­ков. Ли­лась кровь, слы­шались кри­ки; на землю поминутно падали мертвые тела, от­рублен­ные ко­неч­ности и выпавшие из них блас­те­ры.

В рядах легионеров царили паника и переполох, а их жалкие попытки защитить свою жизнь были столь же безуспешны, как в недавнем прошлом — попытки павших защитников измерения Икс защитить от них свою империю с мечами и арбалетами в руках. Все изменилось — и теперь некогда испепелявшие дотла вражеские отряды и укрепления бластеры были совершенно бесполезны в борьбе с ниндзя, ибо те успевали отсекать своим неприятелям руки и головы прежде, чем те успевали прицелиться и нажать спусковой крючок.

С восторгом наблюдая за бойней, Шредер был близок к тому, чтобы начать аплодировать, восхищаясь мощью всецело подчиненной ему армии. Наконец крики стихли, а измазанные с головы до ног вражеской кровью ниндзя добили последних подающих признаки жизни монстров — после чего выстроились в шеренгу, глядя на своего императора. В их глазах не было ни ожидания одобрения, ни радости по поводу успешно выполненной задачи — лишь бесстрастное ожидание. Ожидание новых приказов великого императора Шредера.

— Вы хорошо поработали, братья! — воскликнул ниндзя. — Ваш император гордится вами.

— Да здравствует великий император! — ответили в один голос футы, после чего, получив приказ разойтись по казармам и привести форму в порядок, за пять или шесть минут исчезли с глаз, оставив после себя груды изрубленных тел на превратившемся в кровавое болото песке.

Когда все разошлись, и император остался один, он вновь посмотрел на место, где еще недавно стояли присягнувшие ему на верность войска. На секунду ему стало дурно от пронзившего сердце понимания, что он только что собственноручно погубил тысячи живых и разумных существ. Существ, присягнувших ему на верность. Но дело было уже сделано...

«Эти скоты, посмевшие плевать на своих командиров, просто недостойны того, чтобы жить» — мрачно повторил он про себя, как заклятье. — «...Но ведь они просто исполняли твой приказ... Просто исполняли твой «долбанный» приказ, Шредер...» — «РОТ-ЗАКРОЙ!»…

Когда воины разошлись, Саки хотел было вызвать роботов-утилизаторов, дабы поскорее убрать и предать огню завалы трупов, бывших некогда непобедимыми легионерами. Однако, подойдя к приборной панели и проверив показания датчиков, понял, что сделать это в ближайшее время не удастся. Небрежно настроенный изрядно подвыпившим мужчиной портал израсходовал более 97% имевшейся на Технодроме энергии — а оставшейся едва хватало на то, чтобы поддерживать в этой махине и прилегающих к ней казармах освещение.

«— Какая прелесть... — мрачно отметил про себя Шредер, — я заперт в измерении Икс и не могу вернуться на Землю, Технодром обесточен, а рядом с ним валяются горы трупов… Сжечь их теперь не удастся, и вскоре все это место насквозь пропитается трупным ядом и заразой. Нужно срочно уходить в близлежащее поселение рабов и заставить этих…»

На лице Шредера появилась довольная улыбка, по причине достаточно интересной и неожиданной для него мысли. Измерение Икс уже порабощено, так что ничего особенного в том, чтобы еще раз поставить на колени недавних рабов, нет. Но... ведь возможен и другой вариант действий. Благодаря Ороку Саки диктатор Кренг, а вместе с ним и все его солдаты, мертвы — в отличие от наследницы престола павшей империи Элми… Поэтому Шредер может явиться к этим людям не в качестве преемника бывшего тирана — а в роли героя, избавившего их измерение от оккупатора и спасителя дочери покойного императора.

Конечно, не факт, что такая подтасовка пройдет успешно — ведь сам Шредер хорошо известен этому народу как один из главных военачальников Легиона, принимавших самое активное участие в покорении этой планеты, и все же...

Ороку Саки, да что это с тобой, брат! Неужели ты настолько сильно привык слышать свое бравое боевое имя в одном ряду со словами «известный преступник», «террорист», «душегуб», «безумец» и прочими подобными, что и сам поверил в эту собачью чушь?

«Шредер — это настоящее воплощение зла, настоящий зверь!.. Если бы не черепахи, то миру давно бы пришел конец».

Так что слава и честь сим зеленым спасителям, благодаря которым утопающий во зле, насилии и несправедливости мир может спать спокойно!

Благодаря черепашкам-ниндзя планы Шредера снова потерпели крах! Теперь бездомные дети, как и прежде, могут побираться и воровать на улицах, покупая на вырученные деньги пищевые отходы, сигареты и клей — после чего вновь возвращаться в свои подвалы и канализационные люки.

Мир снова спасен, а Шредер повержен! — Воры, педофилы, бесноватые маньяки, уголовные преступники и клинические идиоты могут спать спокойно в своих чиновничьих креслах, продолжая врать людям, развязывать никому не нужные войны и кататься на дорогих авто в обнимку с пятнадцатилетними сынами и дочерьми своих рабов!

Черепашки-ниндзя вновь одолели Шредера! — садисты в полицейской форме снова могут спокойно избивать, насиловать и отправлять в тюрьму невиновных, бандиты могут и дальше торговать наркотой, детской порнографией и вырезанными из живых людей донорскими органами — ведь Шредер опять не смог взять в свои руки этот упоротый анархией и незыблемым «кто сильнее — тот прав» мир.

Новоявленный император медленно, настороженно поднял голову, прислушиваясь к, казалось бы, собственным мыслям. Но никогда доселе они не звучали так четко, так ясно, настолько полно и убедительно подтверждая все то, чем он жил, на что мечтал, надеялся... что было самой сутью его существования. Мысли, ставшие вердиктом, приговором существующему миру — по ту ли, по эту ли сторону портала. И совершенно неважно, кому они изначально принадлежали — гораздо важнее, что были истиной. И он подтвердит их, доказав, что самою судьбой предназначено ему изменить устоявшийся ход вещей. Как правильно. Как должно...

«Хватит, довольно! — Саки рубанул ладонью, прерывая монолог, грозивший растянуться на бесконечность. — Если родная планета и породивший меня мир считают меня своим врагом — то для меня это великая честь и радость, ибо быть антагонистом абсолютному злу — значит быть Абсолютным Добром и Светом, не менее того. Ну, а что до пропахших человеческими экскрементами и пиццей зеленых героев — то пусть и дальше стоят на страже влюбленного в них мира. Я есть Великий Император Измерения Икс, освободивший от безжалостных нелюдимых садистов переданную мне Лефенрентом Империю. А они есть говно, от которого я скоро мокрого места не оставлю, не будь я Шредер!..»

— Простите, што отвлекаем, бос, — раздался за спиной Шредера знакомый голос помощника-мутанта, — просто там...

Резко обернувшись, Шредер с силой пнул посмевшего нарушить его мысли Рокстеди в пах, после чего добавил ему, уже упавшему и скрючившемуся на полу, еще пару ударов в грудь и в лицо.

— Так что там "просто"? — переспросил Саки у стоящего рядом Бибопа.

— Запертые в Зиккурате заложники, которых вчера должны были принести в жертву, — что с ними делать, бос?

— Начнем с того, что я вам не «босс», а Император. Еще раз попробуете меня так назвать — пеняйте на себя, — резко перебил его Шредер. — А что касается спасенных мною людей — развяжите их, предоставьте им одежду и еду, после чего отвезите обратно в поселение. И пусть они возвестят всем, что скоро к ним прибудет их новый император вместе со спасенной им дочерью Лефенрента, а вслед за ним явятся и его бойцы, очистившие измерение от оккупантов. Ясно?

— Ясно, бо... Император. — увидев сжатую в кулак руку Шредера, спохватились мутанты, после чего поспешили как можно быстрее удалиться с его глаз и исполнить порученное им задание.

— Ну вот и хорошо, что вам ясно, — тихо произнес Шредер, оставшись один, протянул руку к рубильнику, дабы вернуть трансформированную в балкон стену в изначальное состояние, — но в последний момент отдернул ее, как от огня. Энергии и так было слишком мало, если активировать еще и этот механизм — ее не хватит даже до вечера.

«Кстати о вечере... Сейчас еще нет и часа дня, а дела все сделаны. Пойду-ка я к себе — Элми «наказывать», — Саки улыбнулся. — Вот, дурило, напугал девушку по пьяни, да еще и стекло убирать заставил. Принцессу — убирать стекло... Извиниться перед ней, что ли? Нет, не стоит, это уже чересчур. Хотя...»

Ороку Саки уже не злился на Элми — виновные наказаны, и его величие никто не смел оспорить, можно позволить себе быть великодушным. Тем более к этой девочке, которая по-своему все же была ему симпатична. И теперь воину вдруг захотелось обнять хрупкую принцессу за плечи, погладить ее белокурые волосы и рассказать ей, как скоро они вернутся в ее родной город, где она официально объявит его императором и станет его императрицей... «Главное только на этот раз себя в руках держать, а не как вчера: без предупреждения и с ходу, аж до слез девчонку довел... Эйприл, кстати, тоже плакала тогда у меня в номере, правда, по-другому совсем... Так, ладно, все: хватит об этом…»

Открыв дверь своей комнаты, Саки нашел ее в том же самом состоянии, в котором и оставлял — измазанная кровью незастеленная постель, усеянный осколками стекла вперемешку с раздавленными фруктами пол.

— Да она что, издевается надо мной?! Что за дрянь! Совсем люди добра не понимают! — с досадой, готовой превратиться в ярость, воскликнул Шредер, увидев, что его приказ не просто не выполнен, но попросту проигнорирован. — Нет, так это дело оставлять нельзя. Не хочет слушаться императора по-хорошему — так я заставлю.

Отправившись в комнату Элми, Шредер еще не решил, какую дисциплинарную меру воздействия применить к этой юной особе. Провинись перед ним подобным образом кто-то другой, он бы, конечно, не церемонился — но она все же принцесса.

Когда девушки не оказалось и в комнате, по закованному в сталь телу прокатилась новая волна раздражения:

«Где ее вообще носит?! Или она решила от меня сбежать? — от внезапно озарившей его мысли глаза Шредера гневно сверкнули. — Кажется, она еще не поняла, что можно, а что нельзя ей делать. А жаль: я был о ней лучшего мнения... Нужно найти эту смазливую дрянь и еще раз напомнить ей, кто здесь хозяин. Неужели девчонка думает, что сможет сбежать из неприступной крепости? Ха! Да с такой системой безопасности, как здесь, она даже не сумеет покинуть этот этаж, не говоря уже о всей махине Технодрома. Хм... Глупышка спряталась в одной из пустующих комнат и дрожит сейчас от страха...»

Вспомнив о своей юной красавице-недотроге (вернее, о диком наслаждении, которое способно доставить ее тело), Шредер ухмыльнулся. Его злость и раздражение сменились неким охотничьим азартом, а глаза вспыхнули звериным блеском.

«Завтра утром моя милашка будет гораздо умнее и послушнее, а вот сегодня… — Шредер почувствовал, как от возбуждения начинает вскипать его кровь, — сегодня ей придется доказать мне свою преданность, так как она, кажется, еще не уяснила, как следует вести себя с со своим императором.»

— Хочешь поиграть со мной в прятки, милая? Хорошо... Я найду тебя, Элми, найду, и тогда… — стальная маска скрыла появившуюся на лице Шредера улыбку, более похожую на оскал хищника, почуявшего след жертвы.

_______

*Subete ga shinde irudarou. Ni-kai o korosu koto ga dekinai koto o kōkai shite iru — Вы все умрете — и мне жаль, что я не могу убить вас дважды (япон.)