Дети революции (гет)

Четвёртая арка

Последний рыцарь

В подвешенном, сумрачном состоянии не было ни счёта времени, ни зрения, ни понимания. Лишь смутные ощущения, приходящие и уходящие, словно ночные видения. Миражи, лишь пытающие разум, не несущие в себе ни капли истины.

Он помнил боль — боль была знакома, но не менее мучительна. Она впивалась в грудь, не давая дышать, рвала его лёгкие, расползалась, словно расплавленная смола по всей коже. Висок постоянно пульсировал, словно крошечный маяк, посылая мучительные вспышки во тьму его разума.

Он помнил дурноту, волнами накатывающую на рассудок. При встрече с ней боль отступала, словно бы прячась, и Адам оказывался во власти бредовых видений, коротких вспышек фантазии или стремительных призраков воспоминаний. Порой, фантазии и память проникали друг в друга, трансформируясь в раздутые, пульсирующие образы. Это тревожило его — пусть он и не мог их различить. Голова кружилась, словно бы он падал в темноту.

Звуки и запахи — тревожный писк, шипение и едва слышное гудение мешали ему забыться, вырывая из состояния бездумья и апатии. Запахи — мёртвые, раздражающие запахи медицинских антисептиков, лекарств, стерильности. Пластик и отчётливо ощутимый привкус железа. Они никак не давали ему отвлечься, вися в воздухе едва заметной, раздражающей плёнкой.

Однажды, после особо сильного приступа дурноты, запахи не исчезли — нет, но они сменились на новые. Теперь пахло деревом и отдалённо — лесом. Едва заметно пахло краской, но даже этот запах не раздражал. Доносились запахи еды. Два других — он никак не мог их вспомнить или описать. Но с ними было спокойно. Гул, писк и шипение сменились на едва слышные голоса — тоже знакомые и успокаивающие. На треск половиц и едва заметное поскрипывание досок. Всё это было куда лучше, чем то, другое место.

Дурнота постепенно отступала, но боли не было — боль словно бы затаилась, ожидая удачного момента, а может быть и вовсе ушла прочь, в поисках другой добычи. Он был благодарен этому и не заботился о причине. Рассудок медленно возвращался, позволяя ему постепенно, по капле осознать себя и своё окружение. Память вернулась первой — фавны и люди, Блейк, ночь перед поездом, Синдер, Янг и Руби. Коко и её команда. Озпин и Салем. Арк, все остальные. Память о том, кто он. Память о том, что он делал. Память о турнире схватке и смерти. Память о Синдер, истекающей кровью, о Блейк и Янг — снова о Блейк и Янг и о стреле, пробившей грудь. Ощущения пришли следом — мягкой, комфортной опорой кровати, прикосновением простыней и едва заметным дуновением воздуха.

Он открыл глаза. Потолок был белым — не раздражающим, стерильно белым цветом больницы, а мягким, кремовым и едва различимым в наступающих сумерках. Комната — с такими же белыми деревянными стенами, с большим окном, что было расположено прямо над ним — он мог бы дотянуться рукой. Мягкая кровать, с двумя толстыми подушками.

Знакомый силуэт, сидящий на придвинутом к кровати стуле.

Янг сидела свернувшись, опираясь боком на спинку стула и подпирая щёку кулаком и закрыв глаза. Её волосы волной спадали вниз, частично скрывая её лицо, а рот был чуть приоткрыт. Вместо привычного топа и лёгких шорт, на ней была коричневая футболка и штаны из плотной ткани. Куртка серого цвета была сложена на её коленях неровным, мятым пятном.

— Янг... — Тихо прошептал Адам, а затем поморщился, сипло кашлянув и тут же делая торопливый вдох. Говорить было тяжело — так, словно бы он разучился это делать и тратил куда больше усилий, чем требуется.

Янг вздрогнула, опуская руку и придерживая лежащую на коленях куртку, а затем сонно, непонимающе моргнула, поворачивая головой и осматриваясь по сторонам. Адам слегка пошевелил рукой, ловя её взгляд и устало улыбнулся. На секунду, Янг застыла. Затем куртка полетела на пол — вскочив, она тут же бросилась к нему и обняла, неловко опираясь локтями на кровать и покачивая из стороны в сторону, словно маленького ребёнка. Адам успокоенно прикрыл глаза, утыкаясь носом в её волосы.

— Очнулся... Ты уже очнулся... — она говорила тихим, полузадушенным голосом, едва слышным из-за упирающейся ей в лицо подушки. Он осторожно приподнял руку, проводя ей по волосам Янг. Она же полузадушенно всхлипнула, лишь прижимая его ближе.

— Я так боялась, Адам... Мы разобрались с теми гримм, бросились на помощь, а там была ты и та женщина и мы ничего не смогли сделать и...

Янг вздрогнула всем телом, едва заметно качая головой.

— Это было так близко — я думала... Мы все думали, врачи не были уверены, смогут ли... И мне до сих пор снятся кошмары — на тебя так страшно было смотреть... И Ятсу умер... И Вайсс забрали... И Руби...

Она сглотнула и Адам снова успокаивающе провёл рукой по её волосам. После нескольких секунд молчания Янг продолжила, тихим, обессилевшим голосом.

— И Руби не просыпается и никто не знает, что с ней. Дядя говорил про серебряные глаза, но он всё равно не знает, почему она спит. И никто не знает, а я...

Она сместилась, прижимаясь к его щеке своей, мокрой от слёз.

— Я пыталась её разбудить, я пыталась, но она не просыпается! И я не знаю что делать...

— Эй, — Адам потянулся к ней рукой, мягко проводя по щеке большим пальцем, — она проснётся, Янг. Я клянусь тебе, Янг. Она проснётся.

Янг замерла, прислушиваясь к его словам, а затем едва ощутимо кивнула головой.

— Угу...

Больше она не сказала ни слова, все продолжая мягко и осторожно покачивать его из стороны в сторону. Он прикрыл глаза, ощущая теплоту и тяжесть знакомых рук и вскоре уснул, уткнувшись носом в её волосы и убаюканный простыми, монотонными движениями.

* * *

Адам снова открыл глаза. В этот раз, комната была погружена в ночную темноту, лишившую её цветов, обострившую силуэты и превратив каждую трещинку на деревянных стенах в тонкие, тёмные линии. Тени от веток дерева, на которых трепетали последние, одинокие листья вяло двигались по полу, едва заметные в рассеянном, мягком свете луны.

Рядом с ним, на самом краешке кровати, лежала Блейк. Лежала извернувшись, на одном боку, одним лишь чудом балансируя и не падая вниз, но всё равно спокойно спя, изредка дёргая во сне ухом и тревожно хмуря брови. Адам нахмурился, едва заметно потягиваясь, на пробу ощущая свои конечности. Затем, он осторожно напрягся, поворачиваясь на один бок, отодвигаясь к стене и уступая Блейк место. Он устало выдохнул, вяло пошевелив рукой — даже это действие, простое и рутинное, утомило его, заставив участить дыхание.

Блейк наблюдала за ним, открыв янтарно-золотые глаза. На её лице читалась тихая, утомлённая тревога. Не говоря ни слова, она сместилась, придвигаясь к нему ближе, а затем обняла, утыкаясь носом в грудь, поджимая под себя ноги и ставя уши торчком, так, чтобы они практически упирались ему в подбородок.

— Блейк, — тихо произнёс Адам, положив подбородок ей на макушку. Она тихо и жалобно хмыкнула, прижимаясь к нему ближе и опустила уши, пальцами правой руки ухватив широкий рукав своей пижамы-юкатаны.

— Мы вызвали эвакуационный транспорт, но всё равно не знали, успеют ли они. Врачи не знали, смогут ли они. Операции, система жизнеобеспечения, искусственная кома... У тебя остановилось сердце, Адам. Знаешь, это так часто звучит в разных книгах — во время операции, у него остановилось сердце... Но я никогда не думала, что это может быть так страшно... А дальше — ты лежал в больнице. Руби потеряла сознание — никто не знает что с ней. Словно бы она просто спит и не просыпается. Янг не находит себе места, а Вайсс... Её забрал отец, Адам... Мы пытались не дать ему это сделать, но он её легальный опекун, пока она не совершеннолетняя. Озпин не успел ничего сделать, это было так быстро — он даже не дал ей собраться. И просто... Просто...

Блейк вздрогнула и вдруг тихо, горько заплакала.

— Почему ты такой дурак, Адам? Почему ты так меня напугал? Почему чуть не оставил одну? Мне было так страшно...

Он молча прижал Блейк ближе к себе, кратким вдохом наполняя лёгкие воздухом, словно бы полностью истраченным на это простое движение и молча давая Блейк выплакаться, кончиками пальцев проводя ей по мягким, шёлковым ушам, которые едва заметно дрожали вместе с всхлипами девушки.

Она успокоилась спустя несколько минут, и некоторое время пролежала так, прижимаясь к его груди, поджимая ноги под себя, свернувшись мягким, уютным клубком. Затем, Блейк отодвинулась, вновь оглядывая его лицо с тревожной, словно бы ищущей что-то жалостью. Она повела рукой, протягиваясь к его виску и тихо покачала головой.

— Адам... Мой бедный, бедный Адам.

Он поднял свою руку, тянясь к виску и замер, вдруг почувствовав непривычную, незнакомую пустоту. Затем аккуратно опустил пальцы, ощупывая плоский костяной вырост на месте его рога, в жалкие миллиметры высотой. Кожа вокруг была твёрдой и бугристой на ощупь, выделяясь среди линии волос длинным, вытянутым пятном, тянущимся от виска к основанию черепа. Рога больше не было — на его месте, лишь шрам ожога и пустая костяная пластина. Его жалкие останки.

Бездумно хмыкнув, Адам опустил руку на плечо Блейк.

— Он отрастёт... Наверно.

Блейк тихо, жалостливо вздохнула, вновь пряча лицо у него на груди, а затем продолжила, едва слышно шепча:

— Янг и её отец — Тайянг, они решили перевести вас обоих к ней, сюда. Остров Патч. У тебя слабость — это от лекарств, она должна пройти через пару дней...

Он внезапно хмыкнул, смотря поверх её головы, на дверь, ведущую из комнаты. Затем нахмурился, безуспешно пытаясь отогнать признак воспоминания, сверкнувшего в его голове.

— Ты знаешь, раньше я считал тебя ребёнком... Только посмотри, кто из нас теперь...

— Заткнись!

Он оборвался на полуслове, с удивлением повернувшись к Блейк. Она отодвинулась от него в сторону и теперь смотрела ему в лицо, гневно щурясь и прижимая уши к голове.

— Заткнись, Адам! Замолчи! Хватит! Хватит уже вспоминать то, что было! Мне плевать на это — плевать, ты слышишь?! Я не хочу об этом думать, я не хочу помнить!

Блейк сделала короткую паузу, набирая в грудь воздух, а затем упрямо покачала головой.

— Какая разница, что было? Забудь об этом и выброси в сторону — мы есть ! Лишь это главное!

Секунду он вглядывался в черты её лица. В упрямо нахмуренные брови, в пристальный, уверенный взгляд золотых глаз, в сжатые тонкой линией губы. А затем, вдруг улыбнулся, проводя пальцем по её щеке.

— Я уже говорил, что люблю тебя?

Блейк сдавленно хихикнула, тут же смещаясь и пряча лицо у него на груди.

— Говорил... Но я совсем не буду против, если ты скажешь это ещё раз...

* * *

Лучи солнца, пробившиеся сквозь практически сплошную пелену туч, осветили комнату оттенками золота. Адам нахмурился, напрягаясь. Блейк успокаивающе улыбнулась, подхватив его за руку. С резким, напряжённым выдохом, Адам извернулся, садясь на край кровати и опуская ноги вниз, переводя дыхание короткими, непривычно-частыми вдохами. Блейк довольно прищурилась, садясь рядом с ним.

— Видишь, ты даже сел без моей помощи.

— Только посмотри, — проворчал Адам, бросая на неё недовольный взгляд, — я сам сел. Просто величайшее достижение.

Она хихикнула, прикрыв рот рукой, а затем печально вздохнула, оглядывая его с головы до ног.

— Это от лекарств, Адам. Будет легче, вот увидишь.

— Хм, — ответил он, переступая по холодным доскам и опуская взгляд на свои ноги. Нужно было найти штаны — в доме было достаточно прохладно для того, чтобы расхаживать в шортах. Половицы где-то в коридоре тихо заскрипели под чужими ногами.

— А вот и герой дня.

Мужчина, шагнувший в комнату, был одет в коричневый жилет, с железным наплечником на правом плече и длинные, покрывающие колени бриджи тускло-жёлтого цвета. Ему было под сорок — столько же, сколько и Кроу. В отличии от последнего, на лице Тайянга Сяо Лун было куда меньше морщин, а кожа золотилась едва заметным загаром. Волосы были чуть светлее, бледнее чем у Янг, распадаясь на голове идущей до бровей копной, к которой явно очень редко прикладывали расческу. На его открытом предплечье чернела татуировка — символ сердца, заметно похожий на эмблему Янг.

Тайянг оперся плечом на дверной косяк, скрещивая на груди руки и оглядывая Адама с ног до головы. Янг заглянула в комнату с другой стороны и тихо улыбнулась им, не сделав ни шага дальше. Маленькие лапы протопали по полу и в комнату заглянул их пёс, Цвай. Миниатюрный корги деловито протопал через дверной проём, заставив Блейк поджать ноги, ткнулся носом в лодыжку Адама, слабо вильнул хвостом и забрался под кровать, с трудом влезая в щель между ней и полом и дёргая лапами в попытке протиснуться дальше. Это заставило Янг среагировать.

— Цвай! Боже мой, ты снова изваляешься в пыли!

Она шагнула в комнату, пытаясь вытащить пса, но тот совершил последний рывок и протиснулся внутрь, высунув из щели чёрный нос. Янг раздражённо фыркнула и нос исчез, спасаясь под кроватью. Адам покачал головой, переводя взгляд на Тайянга.

— Не очень я похож, на героя дня.

Мужчина пожал плечами, не отталкиваясь от дверного косяка.

— Ну, нас всех ты тут собрал, так что...

Он пожал плечами. Адам наклонил голову, оттягивая ворот футболки и изучая свою грудь. На левой её стороне, в нескольких сантиметрах к низу от соска, чернело пятно в три, четыре квадратных сантиметра. Вдоль почти круглого участка потемневшей, зарубцевавшейся кожи отчётливо выделялись несколько тонких, бледных полос — эти шрамы были хирургическими, с крошечными, почти невидимыми дырочками от швов. Ещё одна из полос тянулась поперёк шрама, по всей грудной клетке и, по видимому, открывая доступ к лёгкому.

Он скривился, опуская ворот футболки. Блейк тихо вздохнула, качая головой и похлопала его по руке. Тайянг вежливо кашлянул, делая шаг вперёд и привлекая его внимание.

— Из города прибудет врач — из тех, что тебя оперировали. Будет через минут двадцать. Как насчёт того, чтобы спуститься вниз? Кроме того, тебе стоило бы поесть. Особенно учитывая то, что ты отходишь от обезболивающих.

Адам опустил взгляд вниз, отмечая тянущую тяжесть в желудке, а затем согласно наклонил голову.

— Звучит неплохо.

Тайянг кивнул головой, а затем шагнул ближе, подавая ему руку. Адам поймал взгляд Блейк, качая головой и та отступила, напоследок раздражённо закатив глаза. Он принял руку Тайянга и напрягся, сжимая зубы и пытаясь подняться. Тело слушалось неохотно, напряжённо, но он всё же пересилил, встав на ноги и тут же согнувшись, отпуская руку отступившего Тайянга, опираясь на колени и делая частые быстрые вдохи.

Затем Адам кашлянул. Ещё раз. И ещё.

Кашель разрастался, становясь всё чаще и сильнее, отдаваясь острой, колющей болью в лёгких. Он попытался задержать дыхание, успокаиваясь, но всё стало ещё хуже и лишь лишило его воздуха, заставив делать судорожные, резкие вдохи в перерывах между приступами кашля.

Кто-то схватил его за плечи. Кажется это была Янг. Грудь разрывало резкими, тяжёлыми рывками. Перед глазами сначала заплясали яркие искры, скрывающие всё, что было позади них, а затем вдруг навалилась темнота — густая и тошнотворная. На секунду, он потерял ощущение своего тела.

Он открыл глаза, осознавая что с одной стороны его поддерживает Янг, чьё лицо было искажено от волнения, а с другой — Тайянг. Мужчина встретил его взгляд и вдруг, виновато отвлёк глаза. Блейк стояла рядом, протягивая к нему руку и тревожно прижимая уши к голове. Адам медленно, осторожно вдохнул, морщась от крошечных иголочек боли в лёгких. Затем обернулся к Тайянгу.

— Это ведь не просто последствия обезболивающего, да?

Не услышав в ответ ни слова, он продолжил:

— Рана в лёгкое. Тяжесть в дыхании, слабость. Теперь ещё и это — я никогда так не кашлял. Что...

— Лучше дождёмся врача, — Тайянг покачал головой, — он всё объяснит. Ты останешься здесь или...

— Я всё же попытаюсь спуститься, — тихо ответил Адам

Спуск был долгим, тяжёлым занятием. Он вполне мог шагать, особенно с чужой поддержкой и медленно, словно полумёртвая черепаха. Лестница была тяжелее — она заставляла его останавливаться на каждой ступеньке, делая медленные, нарочито спокойные вдохи и цепляться за перила. Гостиная, в которую спустился Адам, была просторным, светлым помещением, с зелёным диваном в центре, рядом с которым располагалась подушка для собаки, а напротив — длинная тумба, со встроенным голопроектором по середине. Вдоль стен, на которых были закреплены множество фотографий, стояли несколько книжных шкафов, а слева от подушки располагался большой, каменный камин, в котором громоздилась лишь куча пепла и золы, едва теплящаяся жаром ночного огня.

Доктор, прибывший несколькими минутами позднее на личном транспортнике, был маленьким, толстым человеком в белой форме, с эмблемой атласа на плече, аккуратной бородкой и чёрным чемоданом в руках. Ещё, он заметно побаивался Адама, относясь к нему с тем же напускным дружелюбием, что и человек к встретившейся на узкой улице крупной, незнакомой собаке. После короткого, напряжённого осмотра, в течении которого Тайянг наблюдал за происходящим, стоя у входа в кухню, Янг сидела на ручке дивана, а Блейк рядом с Адамом, тревожно провожая доктора взглядом, он наконец назвал диагноз:

— Односторонний фиброз лёгкого.

Адам нахмурил брови, изучая снимки своих лёгких. Одно было нормальным — таким, которое он видел на многочисленных изображениях: в медицинских справочниках, в руководствах по первой помощи и энциклопедиях. Здоровый, розовый цвет и правильная форма. Другое — на нём чернело тёмное пятно, диаметром с ударившую в грудь стрелу. Более того, лёгкое было покрыто едва заметными чёрными точками. Их было множество, разбросанных по всей его площади, окрашивая его в бледно-розовый, где-то даже сероватый оттенок.

— Попадание стрелы вызвало лишь пневматоракс — частичный коллапс лёгкого. Ничего критичного для охотника, даже с осложнением, вызванным кровопотерей. Но вот сама стрела...

Доктор вздохнул, бросая на него быстрый, нервный взгляд и по-птичьи переступил с места на место.

— Она состояла из обсидиана — или материала, сходного с ним по характеристикам. Грубо говоря — это было стекло. Стекло, разрушившееся на сотни фрагментов, после попадания в полость лёгкого. При всех возможностях современной медицины — было практически невозможно удалить их все.

Вздохнув, доктор на секунду замолк, тревожно поджимая губы.

— Попадание их в ткани лёгкого, вызвало фиброз — формирование соединительной ткани вокруг осколков, фиксация их на одном месте и изоляция. Но это соединительная ткань — клей, если хотите, который связывает лёгкие воедино. Она не участвует в процессе дыхания.

Нахмурившись, Адам бросил на него короткий взгляд.

— Иными словами, часть моего лёгкого теперь бесполезный балласт.

— Это... — Доктор отвёл от него взгляд, тревожно протирая свои очки, — верное сравнение. И разумеется, аура тут бесполезна — она сращивает разрушенные ткани, но тут — как и в случае с ампутации конечностей, ей нечего соединять. С точки зрения организма, он цел и относительно здоров.

Адам резко выдохнул, кивнув головой и не замечая того, как доктор сделал напряжённый шажок назад. Тайянг раздражённо скривился, качая головой. Блейк тихо вздохнула, коснувшись его плеча рукой.

— Что насчёт протезирования? Донорских органов? — спросил Адам, повернувшись к доктору. Тот замешкался, подбирая нужные слова, но затем ответил:

— При использовании донорских органов, крайне велик риск отторжения. Особенно, когда речь идёт о фавнах — с ними всегда возникают крайние трудности даже при переливании крови. Найти донора — фавна, с подходящими чертами, группой крови и готового поделиться частью своего лёгкого? Задача практически невозможна, особенно за такой короткий срок...

Он прервался, напряжённо косясь на Адама. Убедившись, что он не вызвал его гнева, доктор облегчённо выдохнул.

— Что касается протезов — жаль разочаровывать, но в большинстве своём, они уступают даже вашему лёгкому. Системы, действующие в теле генерала отличаются в лучшую сторону, но они требуют частого и высокотехнологичного техобслуживания.

— Ясно, — Адам снова хмыкнул, наклоняясь вперёд и опираясь локтями на колени.

— Возвращаясь к теме. Симптомы — одышка, приступы кашля. Слабость — будь вы обычным человеком... Разумным, это обеспечило бы вам инвалидность. С учётом ауры — все будет не так критично, но всё же... Это будет заметно — спад выносливости и силы, грубо говоря.

Он молча кивнул. Янг наблюдала за его лицом, тревожно кусая губу.

— В качестве медикаментозного лечения — распахнув свой чемодан, врач достал из него небольшой, толстый баллончик, с палец длиной, к раструбу которого крепилась прозрачная дыхательная маска.

— Эспродил. Обогащённая кислородом лекарственная смесь. Содержит комплекс веществ, снимающих отёчность и раздражение, препятствует отмиранию ткани. Достаточно распространена — продаётся в большинстве аптек. Пять сотен льен, продаётся вместе с одноразовыми масками. Достаточно принимать лишь его, плюс — дыхательная гимнастика. Некоторые народные меры, вроде травяных отваров — эффективны, в качестве дополнительной средства. Физические упражнения — но не охотника об этом консультировать...

Он кивнул, прикрывая глаза и слушая бормотание врача, а затем потянулся к столу, подбирая один из печатных листов, на котором была написана история болезни и вчитываясь в сухие, безликие строчки. После нескольких торопливых слов прощания, доктор покинул дом, спешно откланявшись и аккуратно прикрывая за собой дверь. Адам всё ещё вчитывался в текст медицинского заключения, хмуря брови и беззвучно шевеля губами. Блейк обошла его со спины, встав с кресла и приобняв за шею.

Тайянг сделал тихий жест в сторону Янг. Она бросила в их сторону печальный взгляд и со вздохом пошла за ним, на кухню. Адам отложил листы в сторону, прикрывая глаза и откидываясь назад, положив голову на плечо Блейк. Она извернулась, не разжимая кольца своих рук и тревожно посмотрела на него.

— Как ты?

Он приоткрыл глаза, слыша царапанье когтей по полу. Пёс процокал коготками по полу мимо его ног, устраиваясь на своей подушке пушистым клубком.

— Странно, — ответил Адам, задумчиво смотря в потолок, — ты ведь слышала, что он сказал? Не лечится. Навсегда. Инвалидность... Мне, наверно, полагается выдирать волосы от отчаяния. Но, я этого не чувствую. Ничего из этого.

Она пошевелила ухом, кончиками пальцев гладя Адама по щеке. Он продолжил после небольшой паузы.

— Наоборот, это словно... Словно... Сам не знаю как сказать. Но...

Нахмурившись, он медленно произнёс:

— Чувствую себя так, словно до этого дня... Нет, не словно. До этого дня, я был Адамом, Который-Вёл-Революцию. Адамом, Который-Не-Смог-Остановить-Синдер. Адамом, Который-Сражался-С-Синдер... Но теперь всего этого нет. Долг закрыт.

Приложив руку к шраму на груди, Адам хмыкнул.

— Долг закрыт, плата уплачена и я свободен от всего этого. Я просто Адам... Глупо звучит, да?

Блейк опустила на него взгляд и мягко, нежно улыбнулась, поцеловав в висок.

— Для меня? Может быть. Но для тебя это важно, и знаешь — мне этого достаточно.

Блейк прижалась щекой к его щеке, задумчиво смотря в стену напротив, скользя взглядом по книгам, небольшой вазе с цветами и разнообразной мелочёвке, лежащей на тумбе голопроектора. Внимание Адама привлекла стоящая на ней фотография — четыре студента, замерших перед экранами в различных позах. Кроу, молодой и самодовольный, лишённый морщин и вечной утомлённости во взгляде. Тайянг, полный юношеской энергии. Две девушки — первая, с тёмными волосами и алой радужкой глаз, смотрела на невидимого фотографа с подозрением, положив руку на рукоять меча и развернувшись к камере боком, словно бы в любой момент готовясь отразить атаку. Рейвен Бранвен, мать Янг. Другая, стояла чуть сбоку и скромно улыбалась, опустив взгляд вниз. Белый плащ прикрывал верхнюю половину её лица, но её фигура, её поза напоминали Адаму о Руби.

Саммер Роуз.

Несколько минут, Адам изучал её лицо, пытаясь представить то, какой она была без скрывающего её плаща, в своей голове накладывая на лицо черты её дочери и задумчиво хмурил брови. Затем он вздохнул, обернувшись к всё так же обнимающей его Блейк.

— Помоги мне встать. Давай пойдём на кухню.

Она обернулась к нему и после недолгой паузы, обошла диван, протягивая Адаму руку.

* * *

Поместье семьи Сяо Лун казалось ему застывшим во времени. Словно бы крошечный домик в стеклянном шарике — ты мог трясти его изо всех сил, пока не устанет рука, но он всё равно стоял, недвижимый и неповреждённый, посреди опадающего вниз искусственного снега — сверкающих блёсток в воде. После кипящего жизнью города, после лагерей Клыка и кочевой жизни фавнов, ему казалось словно бы прожитые дни не отличались от друг друга почти ничем, лишь мелкими, незначительными деталями. Казалось, что они перетекали друг в друга, плавно и гармонично, не прерванные ничем посторонним. Ему бы это не понравилось — раньше. Теперь же это успокаивало, давало ощущение комфорта и защищённости. За окном была поздняя осень — заморозки покрывали деревья изморозью, которая таяла всё реже и реже, а снег постепенно отвоёвывал себе место вокруг дома, уступая место чёрной земле и высохшей траве лишь к середине дня.

Кашель не оставлял его — приступы, всё так же резкие и болезненные, могли начаться в любую минуту, спровоцированные малейшими мелочами — попавшей в лёгкие пылью, резким напряжением сил или повышением голоса. Они разнились по силе, но не поддавались никакой системе — он пережил лёгкий приступ, всего лишь на минуту или две, после того, как пытался проверить уровень своей выносливости парой упражнений. Попавшая в горло пыль, поднятая с полок гаража — мастерской Янг, едва не заставила его потерять сознание, согнув в жёстких судорогах и оставив судорожно хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Лекарство помогало — вдох воздуха из баллончика дарил ощущение горной свежести, словно бы он стоял на вершине, дыша кристально-чистым воздухом и снимал раздражающее покалывание в лёгких.

Адам нарочно забывал брать его с собой, оттягивая каждое применение лекарства и пытаясь продержаться без него как можно дольше, не обращая внимания на недовольное шипение Блейк. Баллончик с лекарством, пластиковая маска — они были слабостью. Уязвимостью. Какой враг будет ждать, позволяя ему сделать вдох лекарственной смеси? Кто не попытается лишить его баллончика, а затем воспользоваться моментом?

Лекарство казалось ему поводком, ошейником, сковывающим его действия, держащим его на привязи. Но как бы Адам не пытался, ему не удавалось победить кашель без его помощи.

Блейк была с ним практически всё время, не отступая ни на шаг и всюду следуя за ним. После того, как он начал нарочно забывать эспродил, она начала носить баллончик с собой, упрямо хмурясь на его отмашки и заставляя делать вдохи целительной смеси после каждого приступа. Она наблюдала за ним тихим, любящим взглядом, в котором часто проскакивали искорки тревоги. Он был благодарен Блейк — благодарен за всё, за то, что она была рядом, за то, что терпела его упрямые попытки обойтись без лечения, за всё.

Янг была тиха и апатична. Это не изменилось за всё время, прошедшее с его пробуждения — за неделю и три дня. Она пыталась казаться бодрой и самоуверенной, как прежде, во времена до атаки на город, но что-то грызло её изнутри. Она подолгу смотрела на него, когда он отворачивался в сторону и тут же отводила взгляд, виновато кривясь и пряча глаза, мотала головой и тихо и напряжённо отвечала на расспросы Блейк, отказываясь говорить о том, что не давало ей спать и подолгу проводила время в комнате Руби.

Руби... Девушка лежала на кровати, закрыв глаза и практически не двигаясь. Её лицо, бледное и истощённое, было искажено гримасой страха, руки — тонкие и исхудавшие лежали поверх одеяла, на животе. Рядом с её кроватью стоял стул — Янг занимала его каждый день, часами вглядываясь в лицо сестры и надеясь на то, что она очнётся. Когда она уходила, разочарованно сжимая кулаки и опуская взгляд вниз, на её место садился Адам, считая в голове минуты и осматривая её комнату, проводя взглядом по пластиковым моделям гримм — беовульфам и урсам, по различным книгам, лежащим на столе и по различным фотографиям, висящим на стене. Кто-то, Янг или Тайянг, повесили над её кроватью фото команды Руби — Блейк, Янг, Вайсс и она сама жизнерадостно улыбались в камеру. Рядом с этой рамкой были и другие — фотографии с Коко, с её командой и с ним самим — фото, запечатлённое в тот момент, когда они корпели над чертежами винтовки, оживлённо переговариваясь друг с другом — считанные недели после их знакомства... Он отвёл взгляд от фотографии и потянулся, сжимая пальцы спящей девушки.

— Проснись, Руби.

Ему бы хотелось представить, что она это услышала. Что едва заметно сдвинулась во сне, что её веки задрожали или её пальцы дрогнули, сжимая его руку в ответ. Но этого не произошло и потому, он просто продолжал ждать.

В один день к ним в дом заглянул Кроу. Охотник принёс с собой осенний холод, просочившийся сквозь открытую дверь и известия о том, что происходило в городе. В отличии от той, другой реальности, город остался стоять. Осталась стоять и академия, переполненная множеством студентов из всех королевств, решивших остаться в Вейле до того самого момента, пока последний гримм, скрывающийся в переулках и туннелях канализации не будет мёртв, а сам город не вернёт себе былое великолепие. Остались и войска Атласа — дредноут генерала патрулировал небо, уничтожая мелкие группы тварей залпами орудий и внушая спокойствие одним своим видом. Многочисленные инженерные команды работали над приводнившимся колизеем и над частично разрушенной башней связи — согласно их прогнозам, стадион вновь поднимется в воздух всего через пару месяцев, а отсчёт на восстановление башни связи и вовсе шёл на недели. Вереск и её бойцы охраняли провал — воронка в центре города, забитая обломками и строительным мусором, была огорожена линией заграждений и охранялась как боевыми роботами и солдатами, так и простыми ополченцами и охотниками. Основные проходы в катакомбы и бывшую ветку метро, соединяющую город с горой Гленн были запечатаны, но многие из созданий гримм просачивались через узкие лазы, а то и вовсе прокапывали себе путь сами, стремясь попасть в город и натыкаясь на пули защитников города. Планировалось, что через пару недель начнётся массированная операция, в ходе которой мусор и обломки зданий будут утрамбованы и разровнены, а затем — залиты бетоном подчистую. Охотники — как студенты, так и полноценные профессионалы, проводили дни и недели в лесах вокруг города, обороняя деревни и поселения, нанося превентивные удары по стаям гримм, не давая им собраться вновь.

Леонардо Лайонхард был объявлен предателем. Его участие в нападении на академию стало достоянием общественности и вызвало несколько столкновений между гражданами королевств, к счастью, быстро разогнанных полицией. Озпин был против этого решения, отказываясь порочить память погибшего друга. Против него встал генерал, Винтер и, как ни странно, Коко — потерявшая друга девушка отреагировала на попытку выгородить сообщника Синдер с предсказуемой, но не менее яркой агрессией, отказываясь даже задумываться о любых компромиссах. В конце концов, Озпин, лишённый поддержки даже Кроу и Глинды, бессильно уступил, позволяя волне народного гнева обрушиться на могилу погибшего директора.

Кроу не задержался надолго, поглощённый делами и поручениями — он пробыл в доме Сяо Лун лишь несколько часов, проведя их в тихих переговорах с Янг и в молчаливом ожидании рядом со спящей Руби, а затем хлопнул дверью и вновь ушёл, пообещав вскоре вернуться вновь.

Тайянг, Блейк и Янг зачастую отлучались, занимаясь защитой населения от гримм, приходя лишь под вечер и оставляя его одного, в тишине дома, в обществе любопытного пса и спящей Руби. Он провожал их с едва скрываемой завистью, бросая редкие взгляды на обломок Погибели, что покоился у стойки с оружием. Меч прежде — теперь же он напоминал кинжал с узким лезвием или хуже — нож, долгое время пробывший в руках экономной хозяйки. Раз за разом натачиваемый до того, пока его лезвие не оставалось узкой полосой металла, лишь вполовину от первоначальной ширины. Огрызок, не полноценное оружие.

К удивлению Адама, Тайянг не таил на него зла. Ему казалось, что всё это довольно логично — он, Адам стоял за тем, что их дочери оказались в центре древнего заговора, что они стали рисковать своими жизнями и столкнулись с противниками, равными по силе персонажам, пришедшим из мифов и легенд. Он предпочёл не замалчивать эту проблему и поднял её в первую же секунду, когда Янг и Блейк не было поблизости.

— Ты считаешь, что я должен быть зол на тебя? — Тайянг опёрся руками на стол, а затем заинетересованно склонил голову на бок, оглядывая Адама с головы, до ног. Его взгляд на секунду задержался на пятне ожога на виске Адама и на пустоте, на месте которой когда-то был его рог. Спустя несколько секунд, Тайянг утвердительно кивнул и опустился на стул, садясь напротив Адама.

— В чём-то ты прав, я соглашусь, — он согласно наклонил голову, скрещивая руки на груди, — мне бы спалось куда спокойнее, если бы мои дочери не были вовлечены во всё это.

— Но? — Проговорил за него Адам, почувствовав едва слышное изменение тона сидящего перед ним мужчины.

— Но, — повторил за ним Тайянг, а затем откинулся на спинку стула, утомлённо помассировав свои веки, — проблема в том, что это не ты тащил их сюда. Я читал их письма — они решили помочь тебе сами. По своей воле. А это всё усложняет.

Он замолк на некоторое время, задумчиво хмурясь и барабаня по столу кончиками пальцев. Пёс — Цвай с любопытством ткнул Тайянга носом в лодыжку, а затем запрыгнул ему на колени, устраиваясь на них плотным, мохнатым клубком. Тот усмехнулся, проводя пальцами по шерсти собаки.

— Был бы я отцом чуть похуже — запретил бы им даже подходить к тебе. Но серьёзно, что бы это дало? Я воспитывал их уже восемнадцать лет и во многом — Руби и Янг копии своих матерей. Саммер не никогда отступалась от того, что считала важным. Рейвен была потрясающе упряма — мало что могло заставить её повернуть. Особенно чужие запреты...

Тайянг хмыкнул, рассеяно поглаживая пса и задумчиво смотря на стену, поверх головы Адама.

— Они бы просто проигнорировали мои слова. Или всё это закончилось бы скандалом и криками — не самое приятное времяпровождение, поверь мне. Я бессилен их остановить. Это правда. А скорбеть о том, что ты не в силах изменить...

Тайянг скривился, качая головой и словно бы вглядываясь куда-то вдаль, в далёкое прошлое.

— Я прожил в этом состоянии достаточно времени. Достаточно для того, чтобы понимать, что ничего хорошего оно мне не принесёт.

Хмыкнув, он хлопнул себе по колену. Цвай недовольно зафыркал и соскочил на пол, целеустремлённо потрусив в сторону своей лежанки.

— Хотел бы тебя попросить защищать моих дочерей любой ценой, но знаешь — после того, как ты пустил кровь Деве Осени, это прозвучит довольно жалко.

Адам поджал губы, а затем сжал кулак руки, покоящейся на столе.

— Я всё равно проиграл. Мы с Ятсу проиграли.

Тайянг согласно кивнул, бросив на него быстрый взгляд.

— Проиграли, согласен. Два охотника, против девы — у вас было бы мало шансов даже против Эмбер. Она была нетренированной — бедная девчонка из одной из деревень, которая в один день открыла глаза и осознала, что может управлять стихиями. Фолл — учитывая то, кто на самом деле стоит за ней, она готовилась к силе задолго до смерти Эмбер.

Он поднялся на ноги, потягиваясь, а затем направился к выходу.

— Не скажу что ты победил — потому, что это не было победой. Но ты, вы оба сделали всё что могли, и даже больше этого, защищая город, гражданских и моих дочерей тоже. Так что...

Остановившись, Тайянг хлопнул Адама по плечу.

— Спасибо, Адам.

Сказав это, Тайянг прошёл в гостиную, а затем дальше, на второй этаж. Адам ещё некоторое время сидел за столом, смотря в пространство, а затем тихо кашлянул, кривясь, и поднялся на ноги, выглядывая в гостиную комнату.

Баллончик с лекарством лежал на столе, там же, где он оставил его несколько часов назад.

* * *

Ночь была на удивление безоблачна, предвещая скорые заморозки. Звёзды светили с неба — целая россыпь звёзд, не затеняемая негасимыми огнями города. Разрушенная луна отбрасывала на землю отражённый свет солнца, оставлявшего длинные, трепещущие тени на стенах дома, на белом покрове снега под ним и на затенённых окнах. Янг одиноко сидела на карнизе крыши, молча глядя на тёмный лес, окружающий их поместье и кутаясь в свою серую куртку.

Адам сделал глубокий вдох, а затем отнял маску от лица, кладя баллончик на подоконник. Затем, он ухватился за оконный проём и, с резким выдохом, подтянулся, залезая вверх и осторожно ступая на наклонную черепицу крыши, поднимаясь на самую вершину дома. Он опустился на деревянный брус рядом с Янг, поправляя куртку на плечах — простую куртку, купленную в магазине, на острове. От его старого тренча не осталось практически ничего.

Некоторое время Янг молчала, словно бы вовсе не воспринимая его присутствия, а затем повернулась к нему.

— Эй, — тихо произнесла она, слабо улыбнувшись, а затем виновато отвела взгляд. Адам промолчал, вслушиваясь в звуки ночного леса. Янг бросила на него ещё один взгляд, а затем тихо вздохнула.

— Ты меня прости, Адам. Плохая из меня вышла хозяйка — знаешь, Руби так хотела, чтобы вся наша команда, и ты, и Жон, и Коко приехали к нам погостить. Но вот вы с Блейк здесь, а я...

Она вздохнула и покачала головой. Адам протянул руку и осторожно коснулся её руки, заставляя Янг обернуться к нему и поднять голову.

— Что с тобой, Янг?

Она замерла, хмуря брови и тихо шевеля губами, словно бы проговаривая про себя слышные только ей аргументы, а затем подняла взгляд.

— Помнишь, как ты рассказал мне обо всём этом? — Она махнула рукой в воздухе, — О Синдер, о её плане, о том что ты сделал и не сделали... Ну, обо всём этом?

Адам молча кивнул головой. Янг прервалась, подбирая нужные слова.

— Я была так уверена в начале... Ты знал, чем всё закончится и я знала, а раз так — я думала, что этого не повторится. Что мы обязательно победим Синдер и что всё будет хорошо. Это было глупо, я знаю, но я так была уверена...

Она горько хмыкнула, опуская взгляд вниз, а затем подобрала под себя колени.

— Я была так уверена, и посмотри, чем всё закончилось. Она напала на город. Получила силы девы... Вайсс забрал отец. Ятсу погиб. Руби... Руби всё ещё не проснулась. Сотни, тысячи людей пострадали. И всё это только из-за одной Синдер. А она всего лишь марионетка. И когда я об этом думаю, то я не знаю...

Прервавшись, Янг покачала головой.

— Синдер, Салем... Это всё... Мы ведь всё знали и всё равно... Какие у нас вообще шансы, Адам, справиться со всем этим? Если даже несмотря на всё это, всё закончилось вот так? Какие у нас шансы?

Она посмотрела на него, опустив щёку на колени. Адам замолк, смотря в пространство, а затем вдруг улыбнулся, заставив Янг непонимающе нахмурить брови.

— Наши шансы, Янг? Думаю, они крайне малы.

Она вскинула голову, непонимающе хмуря брови. Адам усмехнулся и продолжил, смотря куда-то в лес.

— Шансы... Проценты... Это удобные слова, Янг. Очень точные. И они редко когда оставляют место сомнению. Если шансы на твоей стороне — действуй. Если нет — остановись и измени стратегию. Только вот в чём проблема, Янг... Я разучился в них верить.

Адам тихо рассмеялся.

— Шансы, проценты... Каковы были шансы того, вся моя судьба изменилась всего лишь за одну ночь и за один сон? Каковы были шансы того, что твоя родная сестра овладела силами из древних легенд, Янг? Каковы были шансы...

Он прервался, разворачиваясь к Янг и сжимая её руку, всё так же лежащую на брусе.

— Каковы шансы того, что фавн, клявшийся сражаться с человечеством до последнего вздоха, принял одну из них — одну из людей, как свою сестру во всём, кроме крови?

Презрительно фыркнув, Адам взмахнул свободной рукой — так, словно бы отмахивался от надоедливой мухи.

— Проценты, шансы — обернись на то, что мы пережили, Янг. Разве не ясно, что они лгут? Разве не ясно, что они не властны над нами — над нашими судьбами, нашим будущим? А раз так — то что нас останавливает?

Янг моргнула, опуская взгляд на его руку поверх её, а затем робко, неуверенно улыбнулась, придвигаясь ближе и положив голову ему на плечо.

— Значит, сестра?

Адам осторожно пожал свободным плечом, всё так же глядя вперёд.

— А как же иначе, Янг?

— Знаешь... — Янг сместилась, бросая быстрый взгляд на его лицо, — Мне нравится, как это звучит...

Шорох одежды, отчётливо слышный за их спинами, заставил Янг вздрогнуть и поднять голову. Блейк сделала последний шаг вперёд и внезапно опустилась на колени прямо за их спинами. Она не сказала ни слова, лишь внезапно обняла их за шеи, тут же расцеловав их в щёки, а затем прижала их к себе, к мокрым щекам и так и осталась стоять, плотно закрыв глаза, не разжимая объятий и не переставая улыбаться.

— Ну что ты, Киса... — Янг тихо рассмеялась, протягивая свободную руку к предплечью Блейк. Адам же просто смотрел на небо.

Среди множества звёзд, над ними висела разрушенная древним катаклизмом луна. Висела и отбрасывала свет вниз, озаряя ночной лес и крышу дома.

* * *

Руби открыла глаза. Воспоминания о недавней битве всё ещё стояли перед её глазами. Нападение на стадион, Пенни, гримм, рыскающие по улицам города. Безумная схватка посреди развалин и руин, башня связи, разрушенная взрывом, безумная гонка через город, а затем Синдер и Адам...

Адам!

Она резко набрала воздух в грудь и судорожно обернулась, осматриваясь по сторонам. Вокруг была её комната — ничуть не изменившаяся с того момента, когда она в последний раз была дома — на выходных перед турниром. Она удивлённо моргнула, вглядываясь в стены — неужели она была без сознания так долго? Затем раздражённо мотнула головой, поворачиваясь на бок.

Адам сидел на стуле рядом с её кроватью и спокойно наблюдал за ней. В его руках лежала книга — один из самых любимых её романов. Руби замерла на несколько секунд, вглядываясь в лицо Адама, а затем вдруг рванулась вперёд, заключая его в объятья.

— Адам! Боже, Адам! Я думала что... Я думала... Я так рада, что с тобой всё в порядке!

Он хмыкнул, тихо рассмеявшись, а затем вдруг кашлянул и раздражённо дёрнул головой.

— Доброе утро, Руби. Вернее, — он бросил взгляд на сгущающуюся тьму за окном, — добрый вечер.

Она ярко улыбнулась, отстраняясь от него, чуть краснея и оправляя рукава пижамы.

— Что случилось, Адам? Почему — сколько времени я проспала? И почему вообще потеряла сознание? Как остальные? А город — мы его защитили?

Он замер, не готовый к обрушившемуся на него водопаду вопросов. Потом улыбнулся, поднявшись на ноги и мягко хлопнул Руби по плечу.

— Слишком много вопросов для короткой беседы, Руби.

Адам шагнул к выходу и обернулся, ловя её взгляд.

— Переоденься и спускайся вниз. Я...

Он прервался, хмуря брови.

— Я не скажу, что все ответы будут тебе по душе, Руби, потому что это не так. Но, как бы оно ни было — я рад, что ты снова с нами.

Руби неуверенно улыбнулась ему в ответ. Затем, дождалась пока дверь закроется и осторожно поднялась на ноги, делая шаг к её одежде, висящей на вешалке в открытом шкафу.

* * *

Несколькими часами ранее.

Двое мужчин сидели на кухне дома, тихо переговариваясь между собой. На столе между ними лежал один свиток. Другой — был на подоконнике окна, на втором этаже. Рядом со столом стояла бутыль коньяка и две рюмки — каждая, напротив владельца.

Тайянг задумчиво откинулся на спинку стула.

— Ну и бардак, Кроу...

Вздохнув, он помассировал виски:

— По крайней мере, за Янг будет кому приглядывать, разве не так?

Кроу, задумчиво изучавший этикетку бутыли, кивнул, а затем перевёл взгляд на старого друга.

— Согласен, но ты упускаешь одну важную деталь.

Тайянг поднял на него взгляд. Кроу ткнул пальцем в коньяк.

— Пополнение в семье будешь отмечать или нет?

Скривившись и раздражённо фыркнув, Тайянг отмахнулся от Кроу, отворачиваясь от него прочь. Кроу ехидно усмехнулся, наливая себе рюмку.

— Заткнись, Кроу.

— Нет, я серьёзно, — продолжил охотник, наклоняясь вперёд, опуская руки на стол и не отрывая взгляда от Тайянга, — тебе повезло — в этот раз на памперсы и пелёнки можешь не тратиться. Готовая ячейка общества, считай.

— Заткнись!

— Кроме того, — ехидно продолжил Кроу, — осознаешь, что всё это может быть и правдой? Ты не только с Рейвен и Саммер шашни крутил, за все годы нашего обучения — уж мне ли это не знать?

Тайянг замер, переводя на него взгляд.

— Этого не может быть, Кроу.

— Почему?

— Потому, что этого никогда не может быть, Кроу! — шёпотом рявкнул Тайянг, сжимая кулак но всё же опасаясь ударить им по столу и поднять шум. У фавнов был острый слух.

Кроу согласно закивал.

— Ну да, ну да. А хотя постой, помнишь ту деревню, когда мы были на втором курсе? Ну, ту, на северных границах? Ты с дочкой трактирщика в тот вечер шашни крутил. Фавн, рыжие волосы. И вроде рога у неё тоже были...

Тайянг резко закаменел лицом. Встал, отодвигая стул. И вышел из комнаты на улицу, хлопнув дверью. Кроу утомлённо вздохнул.

— Оленьи рога, Тайянг. Оленьи. Стареешь, друг...

Он опустил взгляд на бутыль с коньяком, и пожал плечами, придвигая её ближе.

— Не то, чтобы я жаловался, с другой стороны...