Цветы счастья (гет)

− И это все ваши условия?

Каллен не сдержал скептического взгляда. Без лишних церемоний они все собрались за столом переговоров. Патриция, лидер группы Искателей, озвучила их просьбы четко и коротко. И эта деловая лаконичность была единственным, чего ожидал Каллен от этой встречи.

Набралось не больше десятка Искателей среди толпы мирных жителей. Ни один из его бывших надсмотрщиков не орал, не угрожал, не требовал и не пытался запугать его. Они не упоминали лириум, не ругались из-за свободно живущих магов или бездеятельных храмовников и даже не предлагали способов реорганизации Инквизиции. Они просто сидели и ждали. Почти взволнованные. Среди них были дети, тихо сидящие и наблюдающие.

И условия Искателей были самыми странными из всех.

Каллен бросил косой взгляд на Кассандру. Она не произнесла ни слова. Большинство людей вряд ли заметили бы на ее лице что-то кроме вежливого интереса, но он увидел, как одна ее бровь поднялась достаточно высоко, выказывая не меньшее удивление. Искатели Истины, которые остались в живых, ничего не хотели или, если быть точным, хотели так мало, что были близки к этой формулировке. Просто место в Инквизиции. В качестве обслуги и под его командование, когда это необходимо, но желательно не на линии фронта, если будет возможно. Члены их сообщества должны оставаться вместе, куда бы их не отправили. И чтобы дети были в безопасности. Это было самым главным.

Поскольку его спутница так ничего и не сказала, Каллен откашлялся.

− Должен признаться я в замешательстве, леди. Вас устроит такая низкая роль? Ваши титулы перестанут что-либо значить. Мои приказы не будут подлежать обсуждению и корректировке, − сказал он. − И храмовники не будут вам подчиняться, они отчитываются только лично передо мной или леди Кассандрой как их лидером. И не потому что она Искательница Истины, а поскольку ее назначили лидеры двух независимых организаций. Назначили инквизитор и Верховная жрица, которые обе маги.

Лица горстки Искателей скривились от напоминания, и Каллен успокоился. Это были знакомые ему эмоции, предвещавшие бой. Но Патриция снова невозмутимо посмотрела на него.

− Командир Резерфорд. Мы никогда не встречались. Вы служили в Кинлохе, верно? И Киркволле? − спросила она. Фразы прозвучали, как утверждения, не вопросы.

Он кивнул. Кассандра, наконец, нарушила свое молчание.

− Он прошел через ад, пока служил. Он исполнил свой долг.

− Конечно, − сказала Патриция. − Я не подразумевала иного. Уверена, что командир так же благодарен Ордену храмовников, как и Инквизиции. Люди очень хорошо о нем отзываются. − Она сжала руки. − Тем не менее, как и заметила леди Кассандра, ваша служба была трудной. И оставила неприятные воспоминания. Но имя “Искатели истины” − не пустой звук, думаю, мы заслужили немного уважения.

− Вот как? − спросил он голосом, который звучал гораздо спокойнее, чем он себя чувствовал. Головная боль подкралась незаметно.

− Нет, − ответила Кассандра. − Не заслужили. Войны не случилось бы, если бы мы больше уделяли внимания своим обязанностям.

− Ну что ж, возможно, − сказала Патриция. − Но ошибки, совершенные Искателями, были не от злого умысла, и мир, слава Создателю, восстанавливается под вашими знаменами. Так скажите мне, Инквизиция готова нас приветствовать или только терпеть?

Каллен потер виски.

− С вами не будут плохо обращаться. Не под моим командованием.

− Если не видно жестокого обращения, это не значит, что его нет, − спокойно сказала она. − Вы должны знать это очень хорошо, командир.

− Ты сомневаешься в его честности? − резко спросила Кассандра. Ее тон напомнил голос мабари, если бы тот вдруг овладел речью. Каллен чуть не рассмеялся. Он думал, что из них двоих именно он не сможет сдержать гнев.

− Я верю ему. Но я видела, как быстро меняется обстановка в организациях от переменчивого настроения их командиров. Впрочем, как и вы оба, − сказала Патриция. − Одного честного слова мало. Хотелось бы, чтобы к нам относились с пониманием.

− Если это ваше окончательное требование, то вы будете разочарованы, − ответил Каллен. − Сложно найти понимание для слепого, высокомерного, безрассудного пренебрежения к ситуации в Кинлохе и, особенно, в Киркволле.

Трагедия в Цитадели Кинлох вспыхнула внезапно, как пожар. Проблемы в каждом Круге, в общем-то, были одинаковы, и те, кто должен был в них разбираться, не имели права обходить их вниманием. Однако многие их пропустили, в том числе и он. Но Кинлох был лишь предвестником урагана, который пронесся по Тедасу, и, честно говоря, он понимал его причины. Но проблемы в Киркволле зрели многие годы, а Искатели так его и не выслушали.

− Нет, командир, нам не нужно понимания поступков прошлого. Прошлое − плохое место, чтобы искать понимания, все мы уже не те, кем были раньше. В прошлом вы все еще храмовник, леди Кассандра − молодая Искательница, проходящая обучение, а Тедас − место, где вот-вот случится трагедия. Будущее формируется прямо сейчас на наших глазах, приобретая новую форму, но в нем есть еще места для тех, кто ищет истину.

Каллен откинулся на стуле с каменным лицом и приготовился слушать лекцию. Подобное самодовольство было ему знакомо, и все раздражение, что он сдерживал, проявилось в полную силу. Патриция правильно заметила, он уже не храмовник, и никакие Искатели не имеют над ним власти. Он не обязан изображать вежливый интерес.

Но Патрицию нисколько не смутила и не испугала его реакция, лишь говорить она стала чуть медленнее.

− А истина заключается в том, что Искатели, как орден, больше не нужны. Инквизиция заменила нас, став авторитетом для храмовников и рукой Церкви, − она подняла руку, когда Каллен попытался возразить. − Рукой, которая независима, и сама ставит условия. И в ближайшие годы именно Инквизиции будут присягать как храмовники, так и маги.

− Другая истина в том, − продолжила она, − что Тедас вовсе не восстановился. Еще есть люди, которые нуждаются в помощи, а Инквизиция не может находиться везде одновременно. Она большая. Она сильная. Но именно поэтому медленная и тяжеловесная. Дети все еще теряются, женщин уводят в плен, а мужчин убивают.

Голос Патриции дрогнул, и мужчина, явно не Искатель, взял ее за руку и нежно сжал.

Каллен отметил этот ласковый жест, и, посмотрев более внимательно, увидел с какой любовью эти двое смотрят друг на друга. Он взглянул на детей, которые были серьезными, но вовсе не испуганными, хотя никто из присутствующих здесь людей не был их родителями. Каллен осознал это, когда позволил себе рассмотреть их более внимательно. Они не вели себя как Искатели, хоть и были ими. В первую очередь, они были семьей.

Патриция кивнула, когда он посмотрел ей в лицо.

− Вот почему мы написали инквизитору и просили мира. Наши усилия увенчались успехом, и мы рады. Потому что прячась от гнева тех, кого подвели, мы не сможем помочь. Вместе мы сможем сделать больше, чем порознь. И, кажется, инквизитор согласна, − сказала она. Каллен посмотрел на нее в замешательстве, и Патриция пояснила: − Раз отправила двух своих лучших представителей закрепить наш союз.

Его кровь похолодела. Кассандра наклонилась вперед лишь с намеком на удивление в голосе.

− У вас уже есть договоренность с инквизитором?

− Да, конечно, − ответила Патриция. − Она написала, что нужно только подтверждение ее людей, чтобы измерить наши истинные намерения. Я полагаю, это вы?

Каллен с большим трудом произнес:

− Да, леди. Это мы. Ваши условия приемлемы, преданность своему делу достойна восхищения, и я официально поприветствую вас в Инквизиции, после того как сам прочту договор, который заключила с вами инквизитор. Нам не передали окончательный вариант.

Вперед выступил мужчина, держа пачку бумаг.

− Здесь несколько страниц, − сказал он. − И еще мы получили несколько запечатанных писем из Скайхолда, которые было велено передать вам после переговоров.

Каллен встал и взял письма. Корреспонденция действительно была запечатана, так что ему не пришлось спрашивать, читали ли они ее. У Искателей было много способностей, но шпионажем они никогда не занимались. Не за пределами Кругов.

− Если вы не против, − произнес Каллен. − Я хотел бы немедленно прочесть их. Без посторонних.

− Конечно, командир. − Патриция улыбнулась ему, но все равно выглядела немного расстроенной. − В конце концов, мы теперь ваши вассалы.

Вассалы? У него хоть когда-нибудь были вассалы? Это путешествие было лишь предлогом, чтобы отослать его из Скайхолда, чего он и опасался. Каллен резко кивнул им всем, потом развернулся и пошел навстречу своей судьбе.

* * *

Помимо подробного соглашения между Искателями и Инквизицией, написанного рукой Жозефины, в пачке было два запечатанных письма. Одно от Лелианы. Второе от Элланы. Он расположился в отдалении от палаток и открыл письмо, написанное Лелианой. Объяснение Тайного Канцлера Инквизиции должно было быть четким и обнадеживающим. А вот неизвестная боль от письма Элланы может и подождать.

Но в письме Лелианы не было никаких объяснений, только отчет. Он был адресован и ему, и Кассандре и написан в лучших традициях высокого слога деловых отчетов Инквизиции. В нем говорилось лишь о нескольких предстоящих миссиях, − но ни одной по настоящему важной или секретной, − к которым стоит приступить, когда он вернется в Скайхолд. Если он вернется.

Пожалуйста, расположите их в порядке важности к своему возвращению. Это необходимо, написала Лелиана в заключении, и он нахмурился. Ни одно из этих дел не было столь срочным, чтобы объяснить отправку этого отчета, но Тайный канцлер никогда не делала ничего просто так. В письме было что-то важное, но он никогда не был силен в расшифровке скрытого подтекста. Возможно, Кассандре повезет больше.

Письмо Элланы он открывал более медленно, внутренне сопротивляясь. Каллен заставил себя дышать ровнее и не волноваться. Наверняка это просто информация о его последующих действиях. Нечего было опасаться. Он еще раз глубоко вздохнул и начал читать.

Каллен,

теперь ты знаешь, что переговоры уже завершены. Я прошу прощения за обман, но это был самый простой способ заставить тебя согласиться на поездку. Кассандра говорит, что ты очень счастлив в Ферелдене. Я надеюсь, что ты воспользуешься возможностью, чтобы провести время со своей семьей. Миа похожа на женщину, которая никогда не простит брата, если он не заглянет к ней. Пожалуйста, передай им привет из Скайхолда. И не забудь посадить луковицы, которые я тебе дала!

Эллана.

Звуки лагеря потускнели, когда слова дошли до его сердца. Ему ничего не оставалось, кроме того как уйти. Его пальцы неосознанно сжали бумагу письма, и Каллен посмотрел на них. Кривые, переломанные в нескольких местах, со шрамами, которые остались, когда рядом не было целителей. В этих руках больше не было силы. Эллана мудра, раз понимает это, и отослала его так далеко, не давая возможности оспорить ее решение. Достаточно далеко, чтобы он был вынужден принять свое положение без вспышек ярости.

Но его взгляд снова и снова цеплялся за одну и ту же фразу. Кассандра говорит, что ты очень счастлив. Каждый раз, когда Каллен перечитывал эту строку, грудь сжимало от боли, пока внутри него не осталось места ни для чего другого.

* * *

Каллен не знал, как долго он просидел, уставясь в пустоту, когда в поле его зрения появилась Кассандра. С деталями соглашения было покончено к всеобщему удовлетворению, судя по легкой улыбке, проступающей в выражении ее лица, но в нем так же было и беспокойство, которое было так хорошо ему знакомо. Беспокойство за него, понял он отстраненно. Ему стоит уйти.

Увидев его, Кассандра сразу же направилась в его сторону, что заставило его подскочить. Ему нужно уйти.

Каллен почти добрался до лошадей, когда она догнала его.

− Командир. Что происходит? Что-то срочное? − спросила Кассандра.

Он рассмеялся, но не посмотрел на нее.

− Нет. Совсем наоборот, − ответил Каллен и, не глядя, сунул ей в руки письмо. После чего начал седлать своего коня и проверять крепления. − Меня уволили.

Кассандра ахнула. Вокруг стояла тишина, пока она читала письмо, а он упорно продолжал свои приготовления. Безопасное седло. Крепкая уздечка. Копыта коня чисты и свободны от камней. Главное − продолжать двигаться и держать в голове список задач. Отодвинуть гнев подальше и размеренно дышать, успокаивая себя. Каллену не нужна злость.

− Я ничего не вижу об увольнении, − произнесла она нерешительно. − Лелиана ждет твоего возвращения.

Вся долго сдерживаемая накопившаяся злость взорвалась в нем и захлестнула своими щедрыми волнами.

− Соловей, очевидно, не была проинформирована о намерениях своей начальницы, − жестко произнес он. Не его начальницы, больше нет. − Послание инквизитора было совершенно ясно.

− Потому что она предлагает тебе заглянуть к семье? − спросила Кассандра.

Если бы это был кто-то другой, то вопрос наверняка прозвучал бы как недоверчивый и саркастичный, и, вероятно, Каллен даже не стал бы отвечать на него. Но ее голос звучал серьезно, как если бы она действительно хотела знать ответ на свой вопрос, поэтому против воли он ответил.

− Не заглянуть. Остановиться. Навсегда. − Каллен проверил свои седельные сумки, оглядев свой походный набор, и его дыхание сбилось, когда он коснулся мешочка с луковицами. − Она называет в письме меня по имени, не по титулу. В Скайхолде без меня тоже все в порядке. Как я всегда и говорил, инквизитор хотела меня отправить в отставку. Она велела посадить мне в Ферелдене нечто новое. Что ж, так я и сделаю.

− Командир, я не думаю...

Он обернулся.

− Ты сказала ей, что я счастлив! Вдали от Скайхолда, без своей работы. Без нее. Какой смысл возвращаться? − почти крикнул он. − Даже если я попытаюсь переубедить ее, у нее есть все основания проигнорировать меня. И сомневаться во мне.

Его челюсти ныли от напряжения и отчаяния. Кассандра предала его. Он никогда не думал, что это возможно.

− Но ты ведь был счастлив, − сказала она мягким голосом и прямо встретила его взгляд. Не отвернулась, а стойко приняла направленный на нее гнев с присущим ей спокойствием. Обычно это его радовало. Ее хладнокровие перед лицом опасности спасало их всех много раз. Теперь его просто взбесило, что она совершенно не понимала цену своей честности.

− Я был счастлив, когда решил, что вернусь, − сказал он, чувствуя, что врет ей и зная, что обрел покой задолго до того, как принял это решение. − Когда у меня была работа, и жизнь, и цель. Доверие инквизитора. А что теперь у меня есть? − Он горько рассмеялся. − Что ж, будет повод выяснить.

Под взглядом Кассандры, выражавшем жалость, он почувствовал себя таким ничтожным.

− Солас... − начала было она, но он снова перебил ее.

− К черту Соласа! Она ценила меня, Кассандра. Я был полезен. Полезен... Это не много, но этого было достаточно. Так было всегда. Ты заставила ее сомневаться во мне. Ты начала все это, − в его голосе слышалась горечь. − И вот закончила. Ты, утверждавшая, что хочешь, чтобы я остался на посту командующего. Ты, которая сделала все возможное, чтобы уничтожить меня.

Его слова пробили брешь в ее хладнокровии. На лице Кассандры отразилась вина или стыд, в общем, что-то подобное, и он посчитал это своей победой. Каллену хотелось дожать ее.

− Вот и все. Мне казалось, ты пыталась все исправить, − сказал он и с притворной заботой покачал головой. − Кого на самом деле ты пыталась продвинуть? Себя? Что ж, из тебя выйдет прекрасный командир.

Кассандра шокированно приоткрыла рот, и он улыбнулся без радости.

− Или, возможно, Железный Бык устал быть лидером только шайки наемников? Уверен, что ты будешь более чем рада служить под его началом, − свирепо закончил он.

Глаза Кассандры расширились, а затем сузились с опасным блеском.

− Мне нужен сильный, способный сосредоточиться командир, − четко проговорила она. − Не страдающий от любви болван, выходящий из своего кабинета только чтобы муштровать и без того дисциплинированных офицеров. Не угрюмый мужчина, боящийся своих обязанностей и неспособный отдать приказ, если он не очевиден даже ребенку.

− Эллана считала, что я хорошо выполняю свою работу, − вяло огрызнулся он на ее тираду.

− Она ни черта не разбирается в военных. Любой неудачник − превосходный стратег в ее глазах.

Каллен шагнул к ней.

− Хорошо. Эллана ничего не знает о военных. Ты. Ты только что сказала, что я не в состоянии руководить. Разве это не лучшее доказательство, леди? − спросил он.

Ее лицо смягчилось.

− Я не это имела ввиду. Ты отличный лидер, когда твоя голова не забита всякой ерундой, − сказала она.

− Что это значит?

− Ты совершенно разучился смеяться и превратился брюзгу с тех пор, как вернулся Солас. Брюзжание тебе прощали, но весь ужас в том, что ты стал ужасным тактиком. Тевинтерцы постоянно набирают силу и набирали бы и дальше, если бы Лелиана не ставила им палки в колеса, − произнесла она жестко. − С тех пор, как кровать Элланы перестала пустовать, ты уже не можешь изображать благородного возлюбленного, который не может открыть свои чувства прекрасной леди, вот и бесишься.

Кассандра даже не вздрогнула от его шипения. Но, по крайней мере, в ее глазах больше не было жалости.

Меч был на бедре − так близко от его руки. Пальцы уже касались его, желая вытянуть из ножен. Но сейчас Каллен не хотел спарринга. Он хотел драки. Это будет честный бой, без хитрости или обмана, и он вернет ей боль, причиненную ее словами, увеличив в сотни раз. Она никогда не сражалась с ним как во время настоящего боя, но сейчас он чувствовал, что ему необходимо именно это.

Кассандра вскинула подбородок, принимая вызов, но даже не протянула руки за своим оружием. Каллен попытался сказать себе, что она боялась его, но мысль даже не успела сформироваться, прежде чем он отверг ее. Она не боялась ничего. Только потери. Но Кассандра никогда не использовала свою сталь против друзей. Никогда не вступала в бой без желания победить, в противном случае она уже проиграла.

Он отдернул руку, и Кассандра почти незаметно расслабилась. Каллен улыбнулся, но знал, что улыбка не коснулась его глаз. Была одна вещь, которой она боялась.

− Полагаю, ты лучше меня знаешь о скрытых чувствах. Сколько уже времени ты сохнешь по человеку, который смотрит на кого угодно кроме тебя? Не удивительно, что все понимание потребностей людей у тебя идет из дрянных бессмысленных книг.

Ее дыхание сбилось, а потом наступила тишина. Даже лес перестал шелестеть, затаив дыхание. Казалось, что мир между ними раскололся пополам.

Он повернулся к Гефесту и затянул ремень седла под его животом.

− Я ухожу, − сказал он. − Поеду домой. Я уверен, что ты уже вызвала отряд, который будет сопровождать Искателей, куда бы они не захотели пойти. Они же и сопроводят тебя в Скайхолд.

− Ты не можешь.

Каллен не смотрел на нее.

− Я могу. И я сделаю.

− Я отдавала приказания, ссылаясь только на твой авторитет. Инквизиция захочет увидеть тебя, прежде чем примет на себя ответственность за этих людей, − сказала Кассандра.

− Значит Инквизиция будет недовольна, − ответил он.

В голос Кассандры вернулись стальные интонации.

− Эллана ждет, что ты выполнишь свой долг, командир. Она будет разочарована твоей трусостью.

Если бы он мог рассмеяться, то несомненно рассмеялся бы и смеялся до тех пор, пока слезы не потекли бы по его лицу. Разочарована, как же. Разве она заботилась о нем или его долге, когда писала это письмо? Его увольнение − уже решенный вопрос, и равнодушие к его долгу нисколько ее не заденет. Кроме того Эллана ничего не знает о пределах его трусости.

Он провел пальцем по кожаному седлу. Что сейчас отражает лицо Кассандры? Она чувствовала себя побежденной? Сердилась? Почти наверняка радовалась, что, наконец, избавится от него. Если ей верить, она уже несколько месяцев занимается тем, что прикрывает его неадекватность. Прикрывает настолько хорошо, что Эллана ничего не заметила, хотя остальные в Инквизиции похоже знали. Она сказала, своя ноша не тянет. Ну, наверное, теперь тянула.

− А ты будешь разочарована во мне? − спросил он хриплым голосом.

Когда не последовало ответа, он обернулся. Кассандра уходила, возвращалась к палаткам. Каллен видел, как за ней тянулись пятна желтого цвета, отпечатки ее ботинок, и понял, что она раздавила головки тех желтых цветов, один из которых он сорвал для нее, выражая благодарность за свою жизнь. Сейчас было трудно вспомнить то чувство.

Он выиграл и может уйти, а его долг позабудется в заботах новой жизни.

Каллен долго смотрел на скомканные желтые лепестки. В конце концов, он взял за привязь лошадей и повел их ближе к палаткам. Он шел и пытался понять, почему победа так сильно напоминает ему поражение.